***
С тех пор, как подруга матери сказала, что малышки Оливьен обладают магией, мир для нее изменился. С тех пор она подозревала, что загадочный и талантливый (в постели, по крайней мере) Сириус-без-фамилии был волшебником, и ее дочери унаследовали дар от него. Иначе почему она не могла найти в Лондоне взрослого мужчину? Да еще такой впечатляющей внешности. Объяснение, которое дал волшебник-детектив, выглядело правдоподобным. Насколько вообще возможно какое-либо правдоподобие в магическом мире. Старая ведьма, дружившая с ее матерью, рано начала обучать близнецов — по большей части местному волшебству, сохранившемуся на островах в их части мира, а не «современной ерунде» с палочками и так далее, которой теперь учили в школах. И потому вокруг их с матерью дома стояли защитные заклинания, завязанные на кое-какие драгоценности, чтобы заранее предупреждать об опасности и о намерениях посетителей, а при необходимости дающие возможность активировать и некоторые защитные функции. Оливьен улыбнулась, вспомнив неловкость, которую чувствовала от приходившего волшебника. Приятно было напомнить волшебникам, что ее не так легко запугать, что она не бессильна. Судя по тому, как тот мялся, это ей вполне удалось. Взяв предложенный матерью стакан свежего лимонада, Оливьен села за стол писать письмо близнецам. Ноэль и Эноре интересно будет узнать, что наконец-то объявился их отец. Возможно, они потребуют у него доказать отцовство. Они бывали требовательны, когда дело касалось надежности получаемых ими сведений. Может быть, следовало сообщить мистеру Джейкобсу, что она хотела бы провести генетический анализ. Но об этом можно будет сказать ему или Сириусу и позже. Несколькими короткими и емкими предложениями Оливьен описала то, что узнала в этот день, и дополнила их новостями из жизни, случившимися после отправки прошлого письма. Она передаст письмо подруге матери (которую изредка звала tante, тетей), а та камином перешлет его в небольшой магический центр в Фор-де-Франс, откуда ежедневно переправляли мешки с почтой на материк, и уже оттуда сова — кто бы мог подумать! — понесет письмо в Бобатон. Там ее девочек приняли как своих. Их не раз оскорбляли за цвет кожи, за тугие кудри, за то, что они родились на Мартинике. Но в магическом мире, судя по всему, с предубеждением относились в основном тем, кто был немагического происхождения или рос в среде, не считавшейся достаточно интеллектуальной или цивилизованной. Оливьен не знала, улучшит ли их положение отец, оказавшийся английским лордом. Вероятно, это станет понятно только со временем.***
Они нашли удобную нишу в библиотеке, чтобы побыть вдали от друзей, поглощенных домашней работой и повторением. Луна сидела на полу, скрестив вытянутые ноги и склонившись над какими-то разноцветными… нитками? шнурками? — из которых она что-то плела, а Гарри устроился на мягкой лавке у окна и рисовал. С тех пор, как он получил и прочел книгу об анимации простых рисунков, ему хотелось ее попробовать. Но времени как-то не было. Сейчас он рисовал лукотруса для урока по уходу и собирался его анимировать. Ничего сложного — например, чтобы существо поворачивалось, давая рассмотреть себя со всех сторон. Если верить книге, такая повторяющаяся анимация проще всего. По крайней мере, он точно запомнит, как выглядит этот забавный древесный житель. Раздались мягкие шаги, потом кто-то откашлялся, и Гарри, старавшийся как следует нарисовать левую ногу, отвлекся. Он поднял взгляд — это пришел Невилл, тепло одетый и улыбающийся немного застенчиво. — Меня за тобой близнецы послали. И за Луной. Там на квиддичном поле сейчас будет большой межфакультетский бой снежками. Рон в восторге, Гермиона требует, чтобы кто-нибудь следил за порядком… спускайтесь, пожалуйста. С вами будет веселее! Гарри хотел бы порисовать еще, но снег должен был скоро растаять, так что ему показалось неплохой мыслью потратить этот погожий солнечный день на что-то кроме учебы. И остальные, очевидно, считали так же. — Мне надо унести вещи и взять плащ, варежки и так далее, — он повернулся к Луне, так и сидевшей на полу и улыбавшейся со своим всегдашним спокойствием. — Я уберу это и оденусь, встретимся у главных дверей через пятнадцать минут, — сказала она, как обычно, мечтательно. Гарри обернулся к Невиллу и улыбнулся: — Ну вот, решено. Скажи всем, пожалуйста, что мы скоро будем. Собирая вещи, он слышал, как Невилл быстро ушел. — Весело иметь настоящих друзей, — произнесла Луна таким тоном, словно это не были самые грустные слова на свете. Но Гарри очень хорошо ее понимал и только с улыбкой кивнул и протянул руку, помогая ей встать с пола. Забрав свои вещи, они расстались у лестницы — Луна пошла наверх, к башне Рейвенкло, а Гарри стал спускаться в подземелья. На миг ему показалось, что они должны были сделать что-то еще, но мгновение миновало, и Гарри так и не понял, чего ему хотелось; он только улыбнулся Луне и отправился вниз по лестнице.***
Понедельник, 22 января Ксеркс размышлял о том, как лучше подойти к этому разговору. Вопрос был непростой. С одной стороны, он обязан был заботиться о благе школы, о том, чтобы учителя знали, что он верит в них и в их способности. С другой стороны, требовалось исполнить пожелание лорда, особенно если вспомнить, что оно касалось ребенка, которого его друг и повелитель планировал вскоре усыновить. Потому он отложил встречу до этого дня, воспользовавшись фактом, что были выходные и заседание Визенгамота. Марволо согласился подождать. Но теперь он ждал в своем кабинете их обоих — учительницу, почти сквиба Матильду Морс, и Марволо. Хотелось верить, что Марволо уже достаточно остыл с тех пор, как впервые ворвался к Ксерксу в кабинет, требуя принять меры, так как преподаватель незаслуженно обвинила Маркуса в агрессии. Пришлось немало потрудиться, чтобы организовать встречу в обстановке, которая, если получится, позволит создать спокойную атмосферу. Больше всего Ксеркс опасался, что учительница подумает, будто ее хотят запугать или нечто вроде. Чтобы предотвратить это, он тщательно подобрал одинаковые кресла и расставил их вокруг стола, достаточно большого, чтобы на нем можно было не только расставить чашки и закуски, но и оставалось место для письма, и заказал еду, которая, как он знал, понравится его гостям. В дверь постучали. Хорошо бы это была миссис Морс — Ксеркс назначил ей время раньше, чем Марволо. — Войдите! — откликнулся он, подходя к двери, чтобы еще сильнее снизить фактор устрашения. Дверь открылась. — Миссис Морс, проходите! Что предпочитаете, чай или кофе? Женщина поморгала, не сразу собравшись с мыслями. Вероятно, она не ожидала такого приема. — От чая не откажусь. Видимо, Ксеркс переборщил с гостеприимством. Наверное, он волновался сильнее, чем ему показалось, раз допускал такие ошибки. Обычно он лучше держал себя в руках. Они уселись, Ксеркс чарами левитации налил чаю и, где надо было, добавил сливок и сахара. Потом он решительно призвал себя к порядку: дальше оттягивать было нельзя. Надо было до прихода Марволо предупредить учительницу, о чем предстоит разговор. — Миссис Морс, как я и сказал ранее, целью сегодняшней встречи будет найти оптимальный способ вести уроки у младших детей. Когда лорд Слизерин пришел ко мне с рассказом о том, как ссора из-за карандаша перешла в опасное торнадо с летающими рисовальными принадлежностями, я понял, что, возможно, было несколько причин, почему раньше никто не пытался сделать то же, что мы теперь. Тут Ксеркса решительно прервали, так что он даже моргнул от удивления: — Я абсолютно в состоянии самостоятельно справиться с классом. Пусть даже у кого-то из детей магия и отвратительное воспитание. И то, что лорд Слизерин не согласен с назначенным мной наказанием, еще не повод сомневаться в моей компетенции и подрывать мой авторитет! На миг Ксеркс озадачился, в чем причина такой вспышки, но потом его осенило. Миссис Морс до сих пор носила палочку только потому, что сдала СОВ, причем с трудом. У нее были хорошие успехи в магической теории, но не в практике. Она получила превосходно по истории, астрономии и магловедению, но едва-едва сдала зелья, руны и нумерологию. Все предметы, которые требовали использования палочки, она завалила. Еще хуже обстояли дела с ее ТРИТОН. Их у нее было всего три: история магии, астрономия и магловедение. Как выяснил Ксеркс, ознакомившись с ее выпускными документами, ей доступны были только чары и заклинания первого и второго курса Хогвартса. По всем параметрам она была почти сквибом и, вероятно, большинство людей именно так к ней и относилось. — Не волнуйтесь, миссис Морс. Никто в вашей компетенции не сомневается. Но вы не можете быть сразу повсюду в комнате, полной маленьких детей. Потому я хотел предложить, чтобы в классе всегда было хотя бы двое взрослых. Чтобы помогать, с чем понадобится, и следить, чтобы магия не так легко выходила из-под контроля. Я хотел бы узнать ваше отношение к этой идее. Но это не главная причина встречи с лордом Слизерином, — Ксеркс говорил вежливо, стараясь ничем не показать, что понял ее положение. Доркас всегда ненавидела, когда ее жалели за отсутствие магии. Миссис Морс немного расслабилась. — Лорд Слизерин уже практически родитель Маркуса, и потому его интересует, впервые ли магия ребенка отреагировала так бурно. За такими сведениями лучше всего обращаться к вам, как к его учителю. Марволо, когда немного остыл после инцидента, действительно выразил опасение, что произошедшее не было единичным случаем. В этот момент в дверь постучали, и, когда Ксеркс откликнулся, вошел Марволо, демонстрируя совершенно хищную грацию. Для него это был обычный способ скрывать дискомфорт в полностью незнакомых ситуациях. Ксеркс сдержал усмешку с некоторым трудом, и, судя по тому, как сощурил глаза его друг, не вполне успешно. — Марволо, проходите, садитесь. Возьмите себе чаю, и приступим. Когда закончился короткий обмен любезностями и был приготовлен излишне сладкий чай, Ксеркс сразу начал разговор так, чтобы исключить малейший соблазн усомниться в опыте миссис Морс: — Я уже сообщил миссис Морс, что собираюсь удвоить число сотрудников в классе, чтобы уменьшить риск несчастных случаев и увеличить персональное внимание к каждому ребенку, с тем чтобы им легче было развивать свои силы и преодолевать слабости. Он с облегчением заметил, как Марволо кивнул: — Если будете делать смешанные команды, где один из взрослых будет с легкостью пользоваться магией, а второй либо не способен к ней, либо редко на нее полагается, то у детей с самого начала сформируется представление о разнообразии нашего мира и будут примеры для подражания, — спокойно произнес Марволо, попивая чая. — Я полагаю, руководить будет тот, у кого больше опыта в преподавании, а второй станет скорее помощником. Все трое знали, что почти все нанятые Ксерксом сквибы имели квалификацию учителя, при том что мало кто из волшебников и ведьм, для которых открыты были другие пути, получал магловский диплом педагога. Миссис Морс кивнула, явно довольная тем, что сказали Ксеркс и Марволо: — Так определенно будет проще справляться с беспорядком и трудными детьми. Если на это достаточно средств, я не собираюсь возражать. И, не сомневаюсь, остальные согласятся. — Меня сейчас больше интересует ваше впечатление о поведении Маркуса в классе. Обычно, пока я с ним, он находится в центре внимания и ему не приходится ни с кем конкурировать, — перевел разговор Марволо, полностью сосредоточив внимание на учительнице. Ксеркс наблюдал за этим с любопытством. Было всегда приятно смотреть, как люди переносят ту силу личности, которую Марволо вернул себе вместе с привлекательной внешностью и здравым умом. — Это первый случай, когда магия с такой силой отозвалась на его огорчение? Или такое бывало и раньше? Миссис Морс медленно покачала головой: — Такое у Маркуса я наблюдала впервые. До того, как я заметила, что его рисунок не пострадал, я даже не была уверена, чей это был выброс. Могло быть и так, что это девочка отреагировала на ситуацию. Маркус дернул карандаш из ее руки. — Она отпила глоток чая, обдумывая вопрос. — Я пока почти не видела в классе магии. Как правило, у детей нет ни потребности защищать себя и других, ни поводов для злости. — А положительных проявлений тоже не было? Левитация предметов, парение с качелей? — Миссис Морс покачала головой, не прерывая Марволо. — Я не знаю, что считается нормой для детей его возраста. У меня не так много опыта в общении с маленькими детьми, а себя я не могу считать типичным примером. — Марволо взглянул на Ксеркса: — У вас нет сведений о том, привлекал ли Маркус внимание обливиаторов? — Могу уточнить, — пожал плечами Ксеркс. — Но, думаю, картина будет та же, что с другими детьми, росшими в неидеальных условиях. Что-нибудь заметное — для самозащиты или защиты других детей или предполагаемого опекуна. Если обливиаторов и вызывали, то, скорее всего, на что-то такое, что нельзя было объяснить или закрыть на это глаза. Так что скорее либо кого-то надули, либо оттолкнули. — Ксеркс как будто понял, к чему Марволо клонит, но с организацией терапии для Маркуса можно было и подождать. — Посмотрю, когда мы закончим. — Я хотел предложить подарить школе рисовальные принадлежности, — сказал Марволо, взяв несколько политых глазурью печений. — Меня несколько озадачило, что во всем классе нашелся лишь один карандаш этого оттенка зеленого. — Не знаю, как и почему это происходит, — вздохнула миссис Морс, — но здесь все ломается и теряется чаще, чем я привыкла считать нормальным для школы. Дети обращаются с вещами очень бережно, ничего нарочно не портят. Но все равно не проходит и пары дней, как карандаши начинают ломаться, тупиться, находиться в неожиданных местах… Кстати, если подумать, все это более чем странно. Ксеркс нахмурился. Он предполагал, что непрекращающаяся потребность в расходниках — бумаге, стерках, чернилах, карандашах и прочих канцтоварах — нормальна и вызвана большим числом учащихся и просто тем, что дети — это дети. От размышлений их с миссис Морс отвлек смешок Марволо. Ксеркс вопросительно на него взглянул, предлагая объяснить это неожиданное веселье. — Хогвартс, насколько мне известно, — единственное в Англии место, где есть полтергейст. И вызвано это тем, что большую часть года там живет множество обладающих магией подростков. — У Ксеркса зашевелилось дурное предчувствие. — Может быть, это первые признаки, что из-за того, сколько времени здесь проводят дети, начал формироваться полтергейст. Установленный нами мощный охранный периметр тоже мог этому способствовать. — Он немного зло улыбнулся Ксерксу: — Полагаю, мы нашли еще одну вероятную причину того, что для магических детей не устраивали начальных школ. Закрыв глаза и сдавив переносицу, Ксеркс отдался тихому отчаянию. Как ему справляться с таким вредным призраком, как Пивз? Придется проконсультироваться с Минервой Макгонагалл или, может быть, Северусом Снейпом. Эти двое преподавали дольше, чем сам Ксеркс учился в Хогвартсе; может быть, они смогут что-то посоветовать. Снова открыв глаза, Ксеркс сердито посмотрел на все еще веселого Марволо: — Мне понадобится ваша помощь в поиске всей возможной литературы, чтобы определить, реален ли описанный вами сценарий. — Помогу с удовольствием! Думаю, не так часто выдается шанс исследовать, почему появляются полтергейсты. В голосе Марволо звучала заинтересованность, и Ксеркс согласно кивнул. А что тут поделаешь? Одно было ясно: скучать ему не придется еще долго.***
Вторник, 23 января Утренней почтой они разослали приглашения участникам эксперимента. Ученики за несколькими столами получили письма от Сони (она основательно приложила руку к формулировкам) с предложением помочь протестировать зелье и, сравнив с другими результатами, определить, как правильно оценивать степень родства. Они выбирали тех, кому уже было семнадцать или для кого можно было получить разрешение родителей. Также пригласили нескольких взрослых. В итоге число положительных ответов, появившихся на зачарованном пергаменте, оказалось довольно большим. — Мне до сих пор кажется, что это какой-то несерьезный способ ответа на вопрос. Ячейка для галочки в конце приглашения! Для таких дел есть куда более достойные варианты, — в очередной раз недовольно сказал Северус, аккуратно разливая «составляющий раствор» по кубкам слоновой кости. — Тихо, милый, — отозвалась Соня, готовившая хрустальные плошки с «анализирующим компонентом». — Понимаю, это идет вразрез с твоим понятием профессионализма и этикета, но напоминаю, что мы оба выбрали этот способ для скорости. Иногда эффективности ради можно пожертвовать приличиями. Северус вздохнул, потому что они действительно сочли, что нужно протестировать первую партию двухэтапной процедуры на большей группе и они не могут позволить себе более долгий и сложный путь заполучить подопытных. — Знаю, любимая. Но все равно мне кажется, что вместо Блэка надо было взять кого-то другого. Его ужасно раздражало, что невыносимый, инфантильный лорд Блэк согласился участвовать. Соня, которая хорошо его знала, бросила на него насмешливый взгляд: — Мы приглашали миссис Тонкс, но она сказала нет. Так что радуйся, что лорд Блэк согласился, иначе у нас не было бы троюродных. Они пригласили людей, о чьих родственных связях знали, чтобы можно было доказать их родство и его близость с помощью зелья. Себя они уже проверили, когда установили, что избавились от взрывоопасности, которой отличались ранние варианты с одним зельем. Прошло некоторое время после ужина, и, как раз когда они закончили приготовления, в дверь постучали. Соня открыла близнецам Уизли. Следуя жесту Северуса, они с необычным для них спокойствием подошли к одному из столов, но по голодному блеску их глаз, по тому, как они смотрели на расставленные кубки и плошки, Северус предположил, что они очень хотят участвовать в этом эксперименте и потому сделают что смогут, чтобы предотвратить неудачу. Северус написал Артуру Уизли, попросив разрешение на участие для Рональда и Джиневры — хотелось бы увидеть, будет ли различаться реакция на идентичных близнецов от той, что будет между обычными братьями и сестрами, — но получил отказ. После них один за другим пошли остальные. Блэк и мистер Слизерин зашли, оживленно обсуждая какую-то женщину, которую некто Сэм нашел где-то на острове. За Драко тянулось несколько слизеринцев — близнецы Кэрроу, сестры Гринграсс, двое семикурсников, оказавшихся дальними родственниками. Появилась взволнованная мисс Грейнджер, а сразу следом — лорд Слизерин и Ксеркс Лестрейндж. Хотелось надеяться, что такая подборка позволит оценить эффективность нынешней формулы. Когда все расселись, разбившись по назначенным Соней и Северусом парам, Северус в развевающейся мантии отправился в переднюю часть класса. — Во-первых, благодарим всех за согласие помочь в разработке зелья, оценивающего родственную близость, но не нарушающего перемирие с гоблинами. Позвольте мне объяснить процедуру. — Северус встал за свой стол, где тоже был приготовлен набор. — Каждый из вас наберет в рот зелье из кубка и будет держать, пока не пересыплется песок в этих часах, — он указал на большие песочные часы, стоящие на столе и рассчитанные на несколько минут, — после чего выплюнет его обратно в тот же кубок. Потом мы, — он обвел жестом себя и жену, — пройдем по рядам и оценим промежуточные результаты. После этого вы объедините содержимое кубков с зельем в плошке и подождете, пока реакция закончится. Пожалуйста, будьте готовы сообщить о любых ощущениях в процессе и о том, что последнее вы употребляли внутрь. В том числе если принимали сегодня какие-либо зелья. Прозвучало несколько уточняющих вопросов, и испытание началось. Северус обратил внимание, как некоторые скривились. Иного он и не ожидал — вкус зелья был не самым приятным, а необходимость несколько минут держать его во рту только ухудшала дело. Тихо сыпались песчинки, отсчитывая время, а Северус волновался все сильнее. Они с Соней предполагали, что цвет и прозрачность зелья будут главными показателями семейного родства. Их собственное было довольно мутным и имело неприятный цвет разлагающейся плоти. Ему очень хотелось увидеть, каков будет результат у близнецов, которых они сегодня заполучили. Время вышло, и, как только все покончили с лишенным достоинства процессом выплевывания зелья, в комнате негромко зазвучали полные облегчения разговоры. Не будь это столь непочтительно, Северус усмехнулся бы при виде Темного Лорда, плюющего в кубок. Такое точно можно было наблюдать не каждый день. Они с Соней прошли по рядам, делая заметки и время от времени задавая вопросы. Северус по привычке прислушивался к казавшимся самыми интересными разговорам. Видимо, от этой шпионской манеры он не избавится уже никогда. Делая очередную отметку о том, что «составляющий раствор» остался без изменений, он обратил внимание на разговор между лордом Лестрейнджем и его наследницей. — Меня немного нервирует, как реагирует Рон. Я не понимаю, почему он после возвращения в школу стал так раздражать, — приглушенно говорила девочка. — На что он реагирует? — так же тихо спросил лорд Лестрейндж. Северус перешел к следующему кубку. Опять без видимых изменений. — На то, что я хотела уйти раньше Гарри, чтобы отправить Виктору письмо. Я с ним переписываюсь с тех пор, как он приезжал на турнир. А Рон вдруг стал такой... кислый. И постоянно кажется, что он что-то хочет сказать, но то ли не знает, как, то ли еще что-то! Северуса всегда изумляло, до чего слепы бывают подростки. Даже мисс Грейнджер, обычно весьма наблюдательная, не заметила, что этот сопляк Уизли в нее влюбился. Решив, что помогать ей разбираться в личной жизни — не его работа, Северус оставил Грейнджер в надежных руках ее двоюродного деда и перешел к Драко. Тот разговаривал с кузеном своей матери, и, кажется, более-менее вежливо. У Северуса не нашлось повода напомнить своему ученику о том, чтобы проявил уважение. И хорошо — это было бы очень досадно. Зато, может быть, удалось бы ввернуть стоящее оскорбление. На миг он позволил себе насладиться этой фантазией, а потом отметил, что зелья не изменились, и двинулся дальше. Оскорблять единственного в истории Блэка-гриффиндорца всегда было забавно. Но Соня, когда сказала, что можно пригласить и его, в очередной раз подняла вопрос: действительно ли Северус намерен лелеять вражду дольше Блэка, тем самым давая повод упрекнуть в незрелости уже его самого? Соня и Северус вернулись в переднюю часть класса, откуда удобнее было следить за второй фазой. — Попытайтесь переливать зелье с одинаковой скоростью, чтобы все три компонента смешивались равномерно. В случае бурной реакции попросите о помощи и при необходимости отойдите, — распорядилась Соня. Северус вынул палочку. Он видел, как Темный Лорд удивленно приподнял бровь, и почувствовал, как ментальных щитов легко коснулся образ стоящего рядом с Темным Лордом мальчика и оттенок чего-то похожего на беспокойство. Северус послал в ответ образ — фрагмент воспоминания о приготовлении прошлой версии. То зелье вспенилось и меньше чем за минуту покрыло рабочий стол слоем ярко-голубых пузырей. Ничего по-настоящему опасного в этом не было. Поза Темного Лорда стала чуть свободней, и он взял кубок, чтобы соединить три компонента. Никаких бурных реакций не было, и даже жуткая парочка Уизли умудрилась сделать все как подобает. К общему удивлению, у обеих пар близнецов зелье стало бесцветным и прозрачным. У других оно стало разных оттенков зеленого или синего (Северус не понял, почему именно так) и отличалось той или иной степенью помутнения. Соня опросила всех, Северус перелил итоговые зелья в прозрачные фиалы, отметив на каждом, у кого были взяты образцы, и законсервировал их надежными чарами. Судя по образцам, взятым у братьев и сестер, и того, что получилось у Темного Лорда и его наследника, прозрачность прямо коррелировала с родством. Похоже, можно будет обнаружить две или более степени близости. Придется провести еще немало испытаний, прежде чем будет выработана более-менее надежная шкала для определения кровной близости. Однако они, видимо, двигались в нужном направлении. Когда все ушли, Соня и Северус, победно улыбнувшись друг другу и предвкушая приятный вечер, остались наводить порядок.***
Стоя на небольшом возвышении в передней части комнаты, Марволо ждал прибытия своих последователей. Надо было избавиться от предателя, и он решил (уточнив у Малкольма, что пленника достаточно подлатали), что день настал. Кэрроу и Малкольм уже пришли и готовились к предстоящему. Сам Марволо не ощущал того предвкушения, которое ему запомнилось по первому случаю, когда был наказан предатель из числа его людей. Если быть откровенным, за прошедшие после возвращения тела месяцы удовольствие от пыток заметно ослабело. Он предполагал, что это связано с поглощением хоркрусов и возвращением эмоций. В конечном итоге это было не так уж и плохо. Вот если бы его страсть причинять боль сохранилась, тогда у него, разумеется, были бы проблемы. Трудно притворяться юным и дружелюбным волшебником и лордом, когда приходится при этом скрывать такую крупную тайну, как регулярные пытки. Один за другим прибывали пожиратели смерти. В этот раз они отвечали на вызов довольно медленно, но это было нормально для середины ночи. Большинство из них, наверное, спали. Северус показался одним из последних, распространяя волны недовольства, что для шпиона определенно было странно. Обычно тот почти в любых обстоятельствах сохранял невозмутимость. По крайней мере, такое впечатление всегда было у Марволо, и оно только укрепилось после того, как он после воскрешения посетил сознание Северуса. Только в крайних случаях тот демонстрировал чувства, которые хотел бы скрыть. И он точно ни разу не показывал такого настроения во время собраний, среди пожирателей смерти. Черные и красные глаза встретились через пространство зала. Марволо дал своему мастеру зелий и шпиону знать, что ему важно узнать причину его… недовольства. В ответ он получил чувство глубокого смущения и ментальный образ жены Северуса. На миг Марволо растерялся. Он даже не подумал, что по ночам его последователи могут заниматься чем-либо помимо сна. Лучше сделать вид, что он вообще ни о чем не спрашивал. О некоторых сторонах повседневной жизни его людей знать было совершенно незачем. И он не сомневался, что Северус тоже приложит все усилия, чтобы эта тема больше не упоминалась. — Добро пожаловать, — поприветствовал Марволо собравшихся, и те мгновенно умолкли, сосредоточив на нем все внимание. — Сегодня вы увидите, что ожидает тех, кто, согласившись стать частью этой группы, пойдет против нас. Он подготовил небольшую речь, чтобы объяснить всем, что хоть он и не собирается пытать их по мелочам или вовсе без причины, но такие значительные вещи, как предательство Каркарова, спускать не намерен. Тот выдал слишком много имен, чтобы надеяться на помилование. Марволо обязан был оберегать своих людей… или мстить за них. — Он выдал имена тех, кого должен был защищать. Он навлек беду на своих соратников и их семьи. За свое преступление он платил с тех пор, как мы собирались в июле, и сегодня вы увидите, как я добьюсь того, что его смерть не свяжут ни с кем из нас. Он подал условный сигнал Барти, стоявшему у двери, ведущей к задним комнатам и подвалу, и тот ушел извещать Кэрроу. Всего полминуты спустя ввели почти здорового на вид Игоря Каркарова. Его одели примерно в то же, что было на нем во время поимки (его собственная одежда уже превратилась в лохмотья), подстригли волосы и бороду. Близнецы обращались с ним без особенной нежности, наверняка оставляя на руках синяки. Пришлось потратить некоторое время, но в конце концов Марволо сумел подобрать заклинания, которые дадут нужный эффект. Должно было выглядеть так, будто Каркаров погиб в буране, о котором его предупреждали — получил по заслугам, проигнорировав предостережения местных. Повинуясь легкому взмаху руки, Амикус и Алекто швырнули предателя на пол и отошли, чтобы не мешать своему повелителю. Когда Каркаров, не смея поднимать взгляд, сумел встать на колени, Марволо сообщил, какая его ожидает судьба: — Сегодня ты умрешь. Последние слова? Каркаров, похоже, был не в состоянии произвести что-то даже близко похожее на связное предложение, и Марволо не стал больше ждать. Чувствуя на себе взгляды собравшихся, он поднял руку с крепко сжатой бледной палочкой и начал серию проклятий — тщательно спланированных и отработанных, чтобы создавалось впечатление, что для него это простое дело. Это было не так. Но сохранять видимость было важно. Даже теперь. Первое заклинание должно было не дать Каркарову умереть до самого конца. Потом Марволо принялся приводить тело предателя в состояние, ожидаемое для человеческого тела, пролежавшего несколько месяцев на дикой природе. После этого Каркаров не переставал кричать, пока его тело разлагалось, приобретало следы, будто его ели звери, насекомые и прочие падальщики. Потом были имитированы следы влияния стихий — жары, холода, ветра, дождя. Резко хрустнула сломанная шея — Марволо хотел, чтобы это маглы сочли причиной смерти. Когда он закончил, от мужчины почти ничего не осталось. Марволо устало опустил руку. Требовалось еще кое-что сделать, прежде чем посылать Кэрроу перенести тело Каркарова к подножию обрыва, где они его поймали и где его вскоре найдут. Он позволил себе передышку, прежде чем начать устранять все следы примененной магии. Пусть думают, будто он любуется своей работой. Наконец, закончив, он махнул близнецам: — Верните его туда, где нашли. Проследите, чтобы место, где вы оставите тело, никто не видел с лета. Лучше всего будет похоронить его под лавиной. И не оставляйте следов! Свободны. Кэрроу исчезли первыми. А остальные остались стоять навытяжку, ожидая, когда их тоже отпустят. — Помните, пока вы выполняете мои приказы и храните наши тайны, я буду защищать вас и поддерживать. Но если ослушаетесь, то понесете ответственность. Кое-кто наверняка помнил Корбана Яксли и его смерть от собственной руки. Они не знали, то ли тот сам убил себя, прежде чем до него добрался Темный Лорд, то ли его заставили выпить яд. Удовлетворять их любопытство Марволо не собирался. — Возвращайтесь по домам. С большинством из вас мы скоро увидимся. Но пока он вернется домой, не спеша примет горячий душ, может быть, возьмет кружку горячего шоколада, в который Флимм начал добавлять зефирки, и проверит, не спит ли Генри. Он чувствовал потребность поговорить с сыном, услышать что-нибудь про скучный день или прогресс в эссе по трансфигурации, за которое тот хотел взяться после контрольной по зельям, — что-то нормальное. Что-то такое, что сейчас было ему нужно. Это было странно, но прямо сейчас разбираться, откуда взялась эта потребность, не было желания. На ум без спросу пришел совет миссис Гойл: не обязательно препарировать свои мысли и чувства, как только появится что-то тревожное или новое. Но и вечно избегать этого нельзя. Пока он слишком устал, чтобы что-то предпринимать, и потому покинул комнату следом за последним из пожирателей и аппарировал к Гриффин-хаусу. Флимм уже ждал его. Он забрал мантию Марволо и пошел за ним, подбирая предметы одежды, которые усталый волшебник просто бросал на пол, сосредоточенно двигаясь к душу.***
Среда, 24 января Как это часто бывало, Гарри и его пестрая компания собрались за обедом за столом Рейвенкло. В кармане у Гарри было письмо от Марволо, и он пока не решил, как к нему относиться. В письме говорилось о работе допоздна, что Гарри перевел как аккуратный намек на собрание пожирателей смерти. А еще Марволо писал, что хотел поговорить с Гарри (он написал «Генри», и это начинало немного раздражать, хоть Гарри и понимал, что сам должен разрешить звать его «Гарри»), но предпочел письмо, потому что у Гарри в этом году СОВ и ему важен каждый час сна. Все это было странно, и Гарри собирался связаться с ним через зеркало, как только выдастся спокойная минутка. То есть не сейчас. — Как же трудно решить, куда идти после школы! — воскликнула Гермиона, рассыпая между тарелками яркие брошюры и позабыв про еду. — Я немного изучила этот вопрос в конце второго курса. Мне надо было на чем-то основываться, выбирая предметы, — она говорила небрежно, как будто это самая заурядная вещь, а не что-то необычное. Гарри задумался, часто ли тринадцатилетние школьники вообще задумываются о таких вещах, если их не заставляют родители. — Но пока я не знаю, что можно совместить с обязанностями леди. Вы знаете? — спросила она у всех разом, явно надеясь… нет, рассчитывая, что ей ответят. Невилл заговорил первым: — Я хочу работать мастером-гербологом. Это сочетается с нашим семейным делом. И получается у меня хорошо. Бабушка может еще немного побыть регентом, а потом, когда я выучусь, исследовательская работа и всякое такое не должны мешать быть лордом Лонгботтомом. — Он тяжело вздохнул: — Не знаю только, что скажет бабушка. Она вечно требует, чтобы я следовал по стопам отца. А это значит — аврорская подготовка. — А что так мрачно-то? — отозвался Рон, хлопнув его по спине. — Аврором быть здорово! Я хочу после школы пойти в авроры. По-моему, классно будет, если вы с Гарри тоже там будете! — он обернулся к Гарри, наверное, думая, что тот его поддержит, но у Гарри такой уверенности не было. С Роном и Невиллом, конечно, будет неплохо, но еще неизвестно, достаточно ли этого будет, чтобы полюбить работу аврора. — Вместе тренироваться было бы здорово, — согласился он наконец, но, прежде чем Рон продолжил говорить, сказал: — Но там же надо много сражаться. Что-то мне не хочется провоевать всю оставшуюся жизнь. Но чем еще заняться, не знаю. Так как до конца обеда оставалось недолго, Гарри опять занялся едой, но прислушивался, о чем разговаривают друзья, потому что те начали предлагать, чем ему можно зарабатывать на жизнь после школы. — Может, тебе стать учителем, Гарри? — спросила Дафна, помахав вилкой над своей тарелкой. — Думаю, ты будешь прекрасным учителем. — Если получить мастерство по защите, можешь преподавать так же, как в клубе. Или вести исследования, — поддержал сидевший между Драко и Дафной Тео. — Еще можно заняться искусством, — с тихой убежденностью произнесла Луна и улыбнулась Гарри, рассеянно помешивая суп. — Пожалуй, я могу понять, почему ты не хочешь воевать. Но ты самый молодой ловец за сотни лет, а профессиональный квиддич — это почти так же круто, как авроры! Спорим, команды что угодно отдадут, только бы тебя заполучить! — опять взял слово Рон, очень довольный своей умной мыслью. Про то, что квиддич — другая, более узаконенная форма сражения, он даже не подумал. — Если квиддич тебя интересует, могу дать контакты Виктора. Он может посоветовать что-то по делу, потому что и сам профессиональный игрок. На что обратить внимание в контракте, как справляться с известностью и так далее. Мне ему написать? — подхватила идею Гермиона. Как же сильно изменились ее взгляды. В двенадцать Гермиона, наверное, постаралась бы убедить его заняться чем-то более академическим. Хорошо, что она тоже взрослела и преодолевала детские склонности. — Зачем ты до сих пор переписываешься с этим придурком? — вдруг спросил Рон. У него покраснели уши, и этот оттенок совсем не сочетался с цветом его волос. — Потому что хочется! Тебе-то какое дело? Я не собираюсь оправдываться перед тобой за то, с кем дружу, Рональд Уизли! — резко возразила Гермиона, и, по мнению Гарри, правильно. Она не повышала голос, и только поэтому их ссора не переросла в настоящий скандал. Но внимание они все равно привлекали. Гарри весело отметил, как сидящие вокруг ссорящейся парочки гриффиндорцев закатывают глаза. Может, дело было в постоянном погружении в слизеринские интриги и наблюдении за ними, но он был почти уверен, что Рон влюбился в их обожающую учиться подругу, а Гермиона этого и не заметила. Она была достаточно проницательна, но одно дело — смотреть со стороны, а другое — самому оказаться в такой ситуации. Рон не успокаивался, и возмущенная Гермиона ушла. Когда все пошли из Большого зала, Рон погрузился в унылое молчание. И Гарри готов был поспорить: эти их отношения станут еще более неловкими, прежде чем относительно наладятся. Если вообще когда-нибудь наладятся.***
В гостевой спальне у брата было, разумеется, лучше, чем в больничной палате под наблюдением. Но все равно это было не то, чего хотелось Альбусу. Разумеется, теперь он понимал, что ему действительно грозила опасность. Проклятие так на него повлияло, что он стал опасен сам для себя. Он мог так разнервничаться из-за ерунды, что за ним пришлось бы посылать авроров. А если бы такое и впрямь случилось, то он точно лишился бы любой надежды вернуть по праву принадлежащее ему место директора и уж тем более должность верховного чародея. Однако теперь ему было лучше, ритуал устранил негативное воздействие, а зелья должны были помочь восстановить здоровье и ясность сознания. Так почему ему до сих пор запрещали пользоваться магией, разрешая лишь чтение да переписку? На столе директора Хогвартса наверняка ждали груды работы. Минерва — хорошая заместительница, но она еще и декан, и преподаватель; быть не может, чтобы она успевала все. Отложив книгу (до того уже дважды прочитанную), Альбус встал с кресла и прошелся несколько раз по комнате. Надо было двигаться, чтобы восстанавливать силы. Элфиас известил, что в министерстве начались проблемы, связанные с законами об усыновлении. Конечно, Альбус уже думал о том, чтобы их поменять и помешать тем самым наиболее темным семьям похищать детей из магловского окружения. Но в конце концов размытые формулировки законов и возможность при необходимости поместить ребенка в семью без особого вмешательства министерства пересилили всякие сомнения. Слишком много пришлось бы приложить усилий, а Том в результате всего лишь лишился бы возможности покупать верность пожирателей смерти, посылая детей в их застойные семьи. Элфиас понятия не имел, кто мог препятствовать процедуре усыновления, но отметил легкость, с которой Том сумел собрать большинство голосов, объединив все традиционные блоки. Это были поистине тревожные новости. От этих мыслей его отвлек появившийся в дверях раздраженный Аберфорт. — К тебе гости! — сказал тот недовольнейшим тоном, развернулся на каблуках и протопал обратно вниз мимо упомянутого посетителя. Альбус с некоторым недоумением посмотрел ему вслед, но потом обернулся и заметил, кто пришел навестить его в изгнании. Разглядев знаменитые светлые волосы, выдающие личность гостя, он едва удержал лицо. — Мистер Малфой! Какой сюрприз. Прошу, проходите, садитесь. Я бы предложил вам напитки, но, боюсь, пока это невозможно. Последовало недолгое молчание, пока они усаживались друг напротив друга. Альбус ждал объяснений, зачем Люциус пришел. — Мистер Дамблдор, я здесь как представитель совета попечителей Хогвартса, — начал Люциус, сложив руки на коленях поверх перчаток. — В свете недавних событий, учитывая общественное мнение на данный момент, совет не может поддержать ваше возвращение на пост директора. Мы все считаем, что вы должны иметь возможность уволиться по собственному желанию. Для этого вам предоставляется время до конца января, после чего совет самостоятельно объявит о произошедших изменениях. Некоторое время Альбус обдумывал, как ему реагировать. Неужели его репутация настолько пострадала? Кто заставил всех позабыть о том, сколько хорошего он сделал? — Приложил ли к этому руку Том… лорд Слизерин? Это был бы не первый случай, когда Люциус использовал подкуп и личное влияние, чтобы подвинуть Альбуса с его поста в школе. Было вполне логично предположить, что Том приказал сделать это снова. — Нет, — покачал головой Люциус. — И я тоже в этом не участвовал, пока не начали голосование на последнем заседании. Это было неожиданно. В этот раз нас обвинить не получится, старина, времена и впрямь меняются. Подумайте над предложением об увольнении, пока мы не вышвырнули вас из кабинета как представляющего угрозу для учеников. — Люциус встал, коротко поклонился, собираясь уйти. — Я бы не рекомендовал пытаться вернуть былое расположение общества. Уйдите с достоинством. Это большее, на что вам остается рассчитывать. После ухода Малфоя Альбус еще долго сидел в глубокой задумчивости. Как все могло настолько выйти из-под контроля? Где он просчитался? Почему одна ошибка с проклятым кольцом перевесила победу над Темным Лордом и все труды по борьбе с тьмой? Сложная загадка.***
После долгого разговора по зеркалу Гарри вышел из комнаты, стараясь не расстраиваться, что он недостаточно храбрый. Ни он, ни Марволо так и не заговорили о том, что все чаще и чаще Гарри тревожило. О том, как разделять Марволо и Волдеморта, если пожиратели смерти до сих пор существуют и действуют. О том, что стал понимать, что иногда действительно надо на кого-то надавить, подкупить, иметь под рукой материал для шантажа, если хочешь достичь в политике чего-то хорошего. О том, что хотел, чтобы Марволо звал его Гарри, хоть и прекрасно понимал, что тот не бросил пользоваться темными искусствами — в том числе чтобы понять, как извлечь из Гарри фрагмент своей души и не убить его при этом — и помнил о людях, убитых в прошлом, далеком и не очень. Все это было страшно запутано, и ничто из этого они не обсудили. Миссис Гойл показала Гарри, как с помощью искусства можно выразить то, о чем не получается рассказать. Может быть, написать письмо, как сделал Марволо? Так можно будет взвесить каждое слово и точно передать, что именно он имеет в виду. План был разумный, но с ним придется подождать, пока Гарри не закончит с заданием по зельям на завтра. Благодаря дополнительным занятиям и куче приложенных усилий Гарри сумел добиться от Снейпа пусть неохотного, но одобрения, и не хотел лишиться этого достижения, сдав эссе с кляксами и грамматическими ошибками. Как обычно, он устроился у главного камина — на почетном месте, отведенном для важных учеников факультета, где его уже ждали остальные, — и вынул чистый лист пергамента, собираясь переписывать работу набело. Постепенно дети помладше ушли спать, старшие расслабились, кое-кто даже достал что-то алкогольное — по рукам прошла небольшая бутылка. Гарри помогал Винсенту и Грегори с теорией заклинаний для разных существ, встречаться с которыми без подготовки смертельно опасно, — боггартов, смеркутов и тому подобных. Он в очередной раз объяснял механизм действия патронуса, когда заговорила сидевшая неподалеку девушка: — Да там же смотреть не на что. Обычный задохлик-пятикурсник. Не отличник, и не красавчик даже. По-моему, ничего особенного в нем нет, пустые разговоры. Если Гарри не ошибался, это была семикурсница Джоан Пайрайтс, дочь одного из малозначительных пожирателей. В прошлом году она была среди тех, кто сидел у огня. Наверное, это и было причиной ее нелюбви к Гарри: он был почти уверен, что она говорила о нем. В комнате повисла тишина, и стало ясно, что дальше избегать конфликта не получится. Он вздохнул, проверил, на месте ли палочка, и встал. Оглянулся, проверяя, кто где сидит: возможные союзники, нейтральные или неопределившиеся и те, кому хватало храбрости отмахнуться от слухов, что всех причинивших Гарри вред ждет скорая и суровая расправа. — О, смотрите, котенок показал коготки! — Пайрайтс и ее друзья засмеялись. Видно, выпитый алкоголь не прошел зря. Гарри издевательски приподнял бровь и осторожно сделал несколько шагов, выйдя на относительно открытое пространство гостиной, чтобы был простор для движения. — А ты в себе уверена, да? — спросил он, вынул палочку из чехла и рассеянно провел ладонью по ее резному дереву. — Здесь это просто — верить в себя. Но от своей уверенности ты только поглупела. Не надо было столько пить. Разве у твоего отца нет такой симпатичной татуировки? — он махнул рукой куда-то в сторону и заметил, как девушка слегка побледнела, а остальные вздрогнули. Кажется, они не думали, что он в курсе, у кого из них среди родни есть пожиратели смерти. Но Марволо довел до сведения Гарри, что отдал приказ для всех своих последователей, которых с ним связывала разновидность клятвы верности, и для их детей в Хогвартсе. И он назвал имя, факультет и курс каждого из этих детей, чтобы Гарри при необходимости мог обращаться к ним за помощью и защитой. До сих пор Гарри этой информацией не пользовался — он все еще хотел просто быть собой, хотел, чтобы к нему относились как к личности, а не ориентировались на его положение в обществе. Но теперь он был на это готов. Если он сделает это прямо сейчас и достаточно твердо обоснует свою позицию, может быть, получится избежать бо́льших проблем в будущем. Встав поустойчивее и уже обдумывая, какое заклинание может понадобиться, чтобы вынудить ее отступить, но не нарушит при этом школьных правил или хотя бы не заставит старост на него пожаловаться, Гарри сосредоточенно посмотрел на Пайрайтс, которая пыталась выбраться из группы своих друзей. Она явно предполагала, что он отступит без боя, уйдет от конфликта. Забыла, наверное, что на Гриффиндор его тоже распределяли. — Но мне не надо бежать за помощью, чтобы за себя постоять. Так что ты там сказала? — он склонил набок голову, изображая спокойствие, которого на самом деле не чувствовал. Все это могло очень быстро обернуться неприятностями. Он не столько увидел, сколько ощутил, как вокруг двигаются его друзья, собираясь прикрывать его спину. Все его внимание было сосредоточено на Пайрайтс и семикурсниках, сидевших или стоявших рядом с ней. Часть из них не представляла особенной угрозы — они слишком захмелели, чтобы ровно держать палочку. Или хотя бы ровно сидеть. — Серьезно? Ты думала, скажешь мне гадость, и я сбегу? Ничего не заметила по прошлому году? — Гарри быстрым протего отбил брошенное Пайрайтс заклинание и, за долю секунды приняв решение, выпустил серию петрификусов по ней и по тем, кто был с ней рядом. Никто из них не успел отреагировать — они попадали под странными углами друг на друга и на диваны, потому что там было слишком тесно, чтобы как следует упасть на пол. Не сводя с Пайрайтс палочку, Гарри подошел к ней. — Ты думала, я слабый, потому что не пользуюсь своим статусом, чтобы унижать других, чтобы поставить тебя на колени? Или потому что родители моей матери не владели магией? — спросил он с убийственным спокойствием, стараясь, чтобы его слова были слышны по всей гостиной. Пайрайтс смотрела на него с ужасом. — Могу понять твою ошибку. Но вот тебе совет. Будь я не я, прямо сейчас мне, может быть, захотелось бы, скажем… проклясть тебя чем-нибудь болезненным. Прямо тут, у всех на виду. — Он взмахнул палочкой, указывая на людей вокруг. Никто из них не спешил прийти Пайрайтс и ее компании на помощь. — Мы все знаем, в прошлом это работало. И очень даже неплохо, судя по тому, что я видел тем летом. — Гарри услышал, как несколько человек ахнули, но не отвел взгляда от перепуганных глаз Пайрайтс. — Но это же я. Так что я скажу так. Я не требую, чтобы меня любили, но рассчитываю, что вы будете вежливы. Мы поняли друг друга? Разумеется, она ничего не могла ответить — так и лежала, беспомощная, под петрификусом. Но Гарри все равно кивнул: — Тебе не помешает предупредить свою семью. А то есть у меня предчувствие, что, даже если я ничего не скажу, незамеченным это все не останется. Гарри действительно не собирался рассказывать об этом Марволо, но он заметил тень в углу у коридора, соединяющего гостиную с квартирой декана, по совместительству мастера зелий и шпиона. Тот наверняка сообщит о том, что видел, хочет того Гарри или нет. Развернувшись, он увидел среди прикрывавших его пятикурсников Септимуса Яксли. Гарри небрежным жестом спрятал палочку в рукав. — Поздно уже. Пойдемте спать, сегодня все равно уже от учебы толка не будет. Решать за всех оказалось до странного естественно, но Гарри все равно удивился, когда они действительно сделали, как он сказал — или, точнее, приказал. Они, не сговариваясь, проводили Гарри до входа в его комнату. Когда за ними закрылась дверь, Гарри выронил сумку, приглушенно стукнувшую об ковер, и сам, дрожа, осел на пол. Рядом мгновенно оказался Тео, протянул стакан воды, поддержал Гарри, помогая отпить. Он не сразу расслышал, что Тео бормочет что-то успокоительное — что опасности нет, что все прошло хорошо, что можно теперь расслабиться. Как только эта легкая паническая атака миновала, Гарри сел ровнее, слабо улыбнулся Тео и оглянулся. Остальные сидели кто где — в его кресле, на диванчике, на кровати, на ковре. Вид у них был определенно смущенный, и Гарри пожалел, что они не ушли до того, как он взял себя в руки. — Спасибо за поддержку, — он потер затылок все еще дрожащей рукой. — Надеюсь, они хорошенько подумают, прежде чем выкинуть еще что-то в этом роде. — Не посмеют, — уверенно сказал Яксли. — Невербальные заклинания, да с такой скоростью… Готов спорить, никто из них на такое не способен. Они больше вас не потревожат, наследник Слизерин. — Уже правда поздно. И, по-моему, Снейпа лучше не злить. Я присмотрю за Гарри, а вы идите спать. Увидимся на завтраке, — Тео говорил дружелюбно, но ясно давал понять, что всем пора уходить. Помощь Тео была совсем незначительной — он, например, достал для Гарри пижаму — но Гарри было приятно, что он просто остался с ним. Уже сидя в постели и укрывшись одеялом, Гарри задал вертевшийся на языке вопрос: — Я колдовал невербально? — Да, — кивнул Тео. — Ни фига себе. Он еще никогда не пробовал применять заклинания молча. Этому даже не учили до шестого курса. Решив, что у него пока нет сил об этом думать, Гарри поудобнее улегся в постели и быстро заснул, а Тео тем временем ушел.***
О применении нескольких заклинаний за короткое время Северуса оповестили охранные чары гостиной. Хотя обычно он проигнорировал бы малоопасные заклинания вроде этих, их количество и интервалы между ними могли указывать на то, что группа атакует одиночку, а такое он спустить не мог. Он, однако, был сильно удивлен, войдя в гостиную и увидев, что не группа стоит над одним человеком, а один ученик — над группой заколдованных старше него. Он смотрел, как развивается ситуация, и почти не сомневался, что мистер Слизерин заметил его, несмотря на неплохо позволяющую сливаться с тенями темную мантию. Мистер Слизерин был прав: Северус сообщит Темному Лорду об инциденте и о том, что мальчик хорошо справился. Оставив семикурсников как были, Северус вернулся в свои комнаты, к жене. Короткую записку он напишет утром и отправит перед завтраком. Сейчас у него были другие дела.