Огненноликая

Эдвард Наша первая близость с Айрин была самым потрясающим и ошеломляющим событием в моей жизни — как человеческой, так и вампирской. Более упоительного чувства я еще никогда не испытывал. Кто сказал, что самым мощным и всепоглощающим инстинктом вампира является неутолимая жажда крови? Впервые за свое столетнее существование я забыл о том, кто я, забыл о своей сущности жаждущего крови монстра. Во мне вспыхнул и неистово пылал совсем иной огонь, иная всепоглощающая страсть, мною повелевал другой инстинкт — куда более древний, неизмеримо более сильный и могущественный и никогда ранее мне не ведомый. Мощный огонь разливался по венам, охватывая все мое каменное тело, бешено пульсируя в каждой его клеточке. И я больше не пытался его укротить, чувствуя и зная, что моей любимой движет та же неукротимая и неистовая страсть. А после того, как мы едва не потеряли друг друга, это взаимное обладание и постижение друг друга было во сто крат острее и было так оглушительно прекрасно. Губами, руками, всем телом я познавал каждую частичку моей любимой, словно вновь обретал что-то извечно родное и одновременно сакральное, никогда до конца непостижимое. Она льнула ко мне всем своим существом — телом и душой, отвечая на мои ласки восхитительно сладкими стонами. Она отдавалась так самозабвенно, даря при этом такое жгучее наслаждение. Наши тела слились в единое целое, мир вокруг нас перестал существовать, сжавшись до размеров кровати, на которой мы снова и снова узнавали друг друга, соединенные в едином порыве любви и страсти. Покрывая ее трепещущее тело поцелуями, я мысленно шептал ей слова любви, и, словно эхо, звучали в ответ ее признания. Наконец, под моими ласками Айрин забилась в экстазе, ее прелестное тело дрожало, а из уст вырвался крик наслаждения. Полыхавший в моем ледяном теле огонь достиг наивысшего пика, извергаясь, как из жерла вулкана, мощными потоками экстатического блаженства. Из моей груди вырвался приглушенный стон похожий на рычание, я весь содрогнулся, по телу прокатилась волна дрожи, и меня вынесло на вершину величайшего наслаждения неиссякаемыми потоками ослепительного счастья. На какое-то время мы замерли, все еще соединенные в единое целое, не желая нарушить эту вновь обретенную целостность. Я потянулся и приник губами к нежным устам моего ангела. — Айрин, любовь моя, — выдохнул я, физически чувствуя, как меня переполняет любовь и нежность. — Теперь мы навеки принадлежим друг другу. Мы — одно целое. Взгляд ее затуманенных от пережитой страсти и от этого еще более прекрасных и полных любви глаз стал мне ответом.

***

Рассвет застал нас все еще в объятиях друг друга. Но вернулись родные, и нужно было вставать. Предстоял серьезный и тяжелый разговор и принятие трудных решений, от которых, возможно, зависело наше будущее. Я поднялся с кровати, с неохотой отрываясь от Айрин, еще раз нежно поцеловал ее, а затем натянул на себя штаны и рубашку. Выходя из комнаты, я улыбнулся и кивнул ей, она потянулась и сладко улыбнулась мне в ответ. Родители и Эммет с Розали оживленно разговаривали в гостиной. Эммет в красках описывал Эсми и Карлайлу, как уложил на охоте сразу двух гризли, то и дело прося у жены подтверждения своих слов. Увидев меня, все как по команде прервали разговор и с любопытством посмотрели в мою сторону. Мой светящийся от счастья вид говорил за меня красноречивее любых слов. У всех четверых я прочел одну и ту же мысль, и спустя мгновение она была озвучена. — Она проснулась! — воскликнули одновременно несколько голосов, и это прозвучало скорее как утверждение, а не вопрос. Я утвердительно кивнул в ответ, не в силах сдержать счастливой улыбки. Эммет некоторое время изучал меня с хитрым прищуром и уже хотел было высказать родившуюся у него в голове «светлую» мысль, как он всегда это делал, без задних мыслей и не думая о последствиях, но я резко остановил его тяжелым взглядом. Удивительно, но, несмотря на свою репутацию простоватого весельчака и остряка, иногда брат проявлял просто чудеса проницательности. Однако нечего совать свой нос в чужие дела. Он сразу все понял и осекся. Наш немой разговор для остальных так и остался неразгаданной загадкой. Через несколько минут спустилась Айрин. Она была ослепительно красива и как рассвет свежа, словно светясь изнутри мягким и ровным сиянием. Все стали по очереди обнимать ее и выражать свою радость по поводу ее пробуждения. Обнимая Айрин, Эммет вновь с ухмылкой посмотрел на меня, а затем громким басом проговорил: — Ангелочек, что ты с ним сделала? Малыша Эдди просто не узнать. Неужели стал мужчиной? Айрин смутилась, а я наградил брата испепеляющим взглядом. — Эммет, заткнись уже, — во мне закипал гнев. В ответ он лишь нагловато ухмыльнулся. Когда всеобщее возбуждение улеглось, я обратился ко всем. — Нам нужно серьезно поговорить, есть новости, и они, мягко говоря, тревожные, — начал я уже серьезно. — У Элис было видение. Сегодня, возможно, к полудню здесь будут стражи Вольтури. При упоминании о Вольтури улыбки сразу же сошли с лиц всех, даже Эммета. На последних словах входная дверь отворилась, и в дом вошли Элис с Джаспером. Они также присоединились к нам. Теперь семья была в полном составе, и можно было начать семейный совет.