Огненноликая

«Мне стало не хватать мощности фразы «ты мне нравишься», мое чувство стало сильнее этого. И удерживаться от признания в любви стало невозможно». цитата из Интернета

Деметрий Все начиналось как очередная, ничем не примечательная карательная миссия. А теперь я стою рядом с НЕЙ перед старейшинами в переполненном членами клана зале, и Маркус читает в моей душе, как в раскрытой книге, то, чего еще несколько дней назад я и сам не ожидал в себе найти. Тот факт, что Маркус придал увиденному такое большое значение, говорит лишь об одном: я не ошибся в своих чувствах, хотя поначалу и сомневался в них. Немудрено, что владыки всполошились. Почти все стражи привязаны к клану невидимыми, но прочными нитями дара Челси, и лишь один вид отношений — любовные узы — этому дару неподвластен. И теперь владыки опасаются, что наша с Беллой связь способна преодолеть чары Челси и увести меня из клана. Тем более, что сама Белла этим чарам не поддается. Щит Беллы — весьма привлекательный талант для Аро, но, вместе с тем, и создающий серьезные проблемы, поскольку Аро привык все контролировать и держать всех на коротком поводке. Единственное, что остается для потенциального удержания Беллы в клане, это все еще нависающая над ней угроза наказания, о чем владыки и не преминули напомнить. Но даже в этом случае ее невозможно будет выследить без моей помощи. И главы клана это прекрасно сознают. Боюсь, зарождающиеся между мной и Беллой взаимные чувства, или, по крайней мере, мои чувства к ней, совсем не обрадовали старейшин, и теперь они, не без причины, могут усомниться в моей лояльности. И все же Белла принята в клан, теперь она Вольтури. И этот факт сделал меня по-настоящему счастливым. Не помню, когда в последний раз я был так же счастлив, как сегодня. Возможно, когда сам надел серый плащ Вольтури. Но никогда я не был счастлив из-за кого-то другого. С ней же все стало по-другому. Я счастлив от того, что Белла избежала казни и теперь будет рядом, будет со мной. В последние дни я сам себя не узнаю, кажется, я становлюсь другим. Раньше я и подумать не мог, что буду в ком-то нуждаться. Всегда самодостаточный, не нуждающийся в чьей-либо компании, я считал себя, как бы сказали люди, одиноким волком. Я никогда не испытывал особой потребности даже в дружбе, не говоря уже о любви, о том, чтобы любить кого-то так, чтобы без него было невозможно жить. Я никогда не нуждался в том, чтобы любили меня, и мне казалось, что так будет вечно. Я полагал, что мне это чувство просто недоступно. Порой я даже думал, что любовь - это нечто эфемерное, а возможно и вовсе придуманное теми, кто обладает романтичным складом характера, к коим я никогда себя не относил и был этому даже рад, поскольку испытывал жалость к вечно страдающему от потерянной любви и потерявшему волю к жизни Маркусу. И лишь пару раз за прожитые мною столетия в моей душе всколыхнулось что-то, отдаленно напоминавшее смутные сожаления, и связано это было с воспоминаниями из моей человеческой жизни, вернее с их обрывками, поскольку сами воспоминания давным давно изгладились из моей памяти. Да, за эти столетия у меня было много женщин, я хорошо их понимаю и умею с ними обращаться, ни одна из них никогда не оставалась обделенной, попадая в орбиту моего внимания. И, да, такие отношения мне доставляли немало удовольствия и чувственных наслаждений. Но я никогда не привязывался, не был связан отношениями, которые всегда казались мне болезненными, и никогда не давал клятв и обещаний. Для меня на первом месте всегда стояли долг, верность клану, стремление быть на высоте, быть лучшим, непревзойденным, а единственным истинным удовольствием было выслеживание сильного и достойного противника. Вспоминая нашу первую встречу с Беллой, я ловлю себя на мысли, что все стало меняться уже тогда, с самого начала. Я всегда был закрытым и даже замкнутым, и уж точно немногословным. Нет, конечно, с друзьями я был открытым и дружелюбным, но не с незнакомцами, да еще с теми, кого пришел карать. С ними я был суров и безжалостен. Но с ней все было иначе. Она словно забралась ко мне под кожу. Я сам не заметил, как стал тянуться к ней, я открывался ей, словно знал ее тысячу лет. Сначала я пытался объяснить это просто влечением, но разум быстро распознал, что что-то не так. Да, меня сильно влекло к ней физически. Я постоянно хотел быть рядом с ней, тонуть в ее прекрасных глазах, слышать ее чарующий голос, вдыхать умопомрачительный аромат ее юного тела, ощущать ее мягкую кожу под своими пальцами. Стоило нам расстаться, и мысли о ней не выходили у меня из головы. Но было что-то еще, что-то, чего я никогда раньше не испытывал, во всяком случае, будучи вампиром. Я смутно ощущал это и поражался той силе, которая меня непреодолимо влекла к ней. Но отчетливо я осознал, что для меня все навсегда изменилось, когда она открыла мне свою душу: я вдохнул аромат ее души и сразу почувствовал что-то до боли родное, словно всегда знал ее, всегда искал и наконец нашел. И это чувство отныне останется со мной навсегда. Я хочу быть ей другом, защитником, возлюбленным, спутником в вечности. Возможно, именно ее я ждал все эти столетия, именно для нее место в моем сердце все это долгое время оставалось свободным. Теперь она прочно и навсегда поселилась в нем. И от этих мыслей и чувств все внутри меня пело и клокотало от восторга. И все прожитые столетия теперь казались такими ничтожными перед этими тремя днями, которые я провел вместе с ней. Белла в темно-сером плаще Вольтури и со знаком клана на груди сейчас стояла рядом со мной, сосредоточенная, слегка смущенная и потрясающе красивая, а вокруг все рукоплескали новому члену клана. Я же испытывал гордость за нее и неодолимое желание обнять ее и прижать к груди, прошептать ей на ушко, что люблю ее. Я уже однажды сказал ей об этом, но, не зная итальянского, она тогда не поняла меня. Я и сам тогда, кажется, впервые до конца осознал этот факт и все еще подсознательно боялся произнести его вслух. Но теперь я был готов кричать об этом на всех перекрестках и на всех языках, хотя, конечно, не стану этого делать. Нам не следует пока выставлять наши чувства напоказ, слишком много вокруг недоброжелателей. Наконец, церемония посвящения закончилась. Аро всех отпустил, перед этим объявив о предстоящей вечеринке в честь пополнения клана. Многие из присутствующих подходили к Белле, выражая восхищение ее талантом и поздравляя ее с инициацией. Когда в зале почти никого не осталось, мы с Беллой направились к выходу. Мне не терпелось остаться с ней наедине и высказать наконец все, что чувствую. Я протянул руку, и моя ладонь поймала ее маленькую ладошку, почувствовав родное тепло ее невероятно мягкой кожи. Когда мы выходили из зала, нам навстречу вышли двое членов временной стражи, они сопровождали показавшегося мне знакомым вампира. Я вспомнил его, когда-то он пытался вступить в наш клан, но старейшины ему отказали. Когда же это было? Кажется, пару столетий назад. Я удивился тому, что он снова здесь. Интересно, что ему нужно? Но больше меня удивила реакция Беллы. Она словно увидела призрака, и по ее лицу пробежала легкая тень. Вампир, кажется, тоже узнал ее и вкрадчиво улыбнулся, окидывая Беллу изучающим взглядом и задерживаясь на надетых на ней отличительных атрибутах клана. — Белла, ты его знаешь? Ты словно призрака увидела, — спросил я, когда двери зала затворились за вампиром и сопровождавшими его стражами. — Призрака из моей прошлой жизни, — ответила она и улыбнулась. — Теперь мне нечего бояться, я не человек и к тому же член клана Вольтури. Притянув ее ладонь к губам, я оставил на ней нежный поцелуй, а затем тихо произнес: — И ты теперь не одна, я всегда буду с тобой. Она посмотрела мне в глаза своим глубоким, теплым взглядом, и я снова стал в нем тонуть. Мы шли, держась за руки, бросая друг на друга обжигающие взгляды, полные желания.