Aliquid

      Яркий свет слепит глаза – на улице на удивление солнечно даже для первого месяца лета. И тихо, только ветер еле слышно шелестит в кронах деревьев. Склон, весь покрытый молодой, сочной и оттого ещё ярко-зелёной, травой. Кое-где пестреют последние весенние цветы. Немного грустно оттого, что теперь их можно будет увидеть только следующей весной. Однако их место уже стремятся занять другие цветы, разрастающиеся с поистине колоссальной скоростью и ворующие свет у застарелых предшественников, явно не осознавая, отведенное им время в этом мире пролетит так же скоро. Подобно маленьким солнцам тут и там горят одуванчики. Их ещё не так много, но уже ясно, что в недалёком будущем они покроют весь склон. В воздухе разливается сладковатый аромат тополя и смятой травы. Здесь красиво, но всё это великолепие лишь смотровая площадка. Со склона открывается вид на небольшое горное озеро и сами белые, как бумага, горы. Холодные, вечные, мертвые. На самом краю цветущего склона на разноцветном одеяле сидят две подруги. Одна из них, русая, только вчера обнаружила этот райский уголок. Они сидели молча, глядя на горы и думая о своем. Внешне они представляли полные противоположности. Одна из них - тощая, миниатюрная, а другая - высокая, с достаточно крепким телосложением . Одна — длинноволосая, русая и зеленоглазая, с болезненно бледным лицом, другая с огненно рыжей копной волос, смахивающей на львиную гриву, и очень живыми карими глазами на веснушчатом светлом лице. Русая сидела с венком из одуванчиков на голове и с интересом наблюдала за тем, как подруга быстрыми ловкими движениями доделывает себе второй. Закончив, берёт волшебную палочку и шепотом произносит замораживающее заклинание. «Правильно выполненное заклинание обеспечивает сохранность объекта в первозданном состоянии на неограниченно длинный срок» - гласил учебник по Чарам за шестой курс.       Улыбнувшись, торжественно взгромождает себе на голову подобно диадеме. Русая думает о том, что в этом венке подруга похожа на внебрачное дитя человека и Солнца, и улыбается в ответ. Её волосы распущены, их ласково колышет ветер. Она не любит их распускать при посторонних и без особой на то причины. Однако она всегда возмущается, когда Рыжая предпринимает попытку спрятать свою огненную гриву в узелок. — Как тебе мой венок, не кривой? — Уж точно не кривее моего, – уклончиво отвечает Русая, продолжая созерцание гор. Рыжая придирчиво смотрит на голову подруги и вздыхает: — Только цветы зря перевели. — Ничего не зря, да к тому же это одуванчики. Ими скоро тут всё зарастёт. — Сказал человек, который меня вчера чуть не казнил за убийство паука. — Пауки полезные, - сорвав соседнюю соломинку и начиная водить её кончиком по губам, поясняет Русая. — Вот я и говорю, что удивительно, что такой ярый защитник природы, как ты, одобряет такое кощунство, – Рыжая указательными пальцами обеих рук указывает на свою диадему. Русая смеётся. — С сорняками у меня разговор короткий, так уж тётя Петунья научила, - поднимая вверх указательный палец, отвечает Русая, – Когда я выпалывала её магнолии много таких солнышек в расход шло. Вот я и научилась делать из них венки. Теперь и тебя научила, будешь близнецам делать. — Да не в жизнь. Лучше им не знать, что я умею что-то делать руками, не отвяжутся, – девушка махнула рукой, – Тебя-то они как спонсора к полевым работам не привлекают, а вот мне иногда приходится помогать им с вредилками. Кстати, Макгонагалл просила тебе передать, чтобы ты торопилась с выбором будущей профессии. Из-за твоих занятий с Дамблдором ты пропустила уже второе занятие по профориентации... — То, чем мы занимаемся, важнее профориентации, ты знаешь, – Русая внезапно выпрямляется, выражение лица становится напряженным, – Даже если к концу учёбы в Хогвартсе я не определюсь с профессией, я всегда могу какое-то время пожить на наследство родителей. А что касаемо тебя? Ты, разумеется, выбрала колдомедицину? — Ага. Мне подходит. Чары и травологию я знаю на отлично, а про мою любовь всех лечить ты и так знаешь. — Твой постоянный пациент, – кивает Русая, – Значит сдаешь Зельеварение... — Ну, со Слизнортом все не так плохо. Да если даже Снейп в следующем году вернется к Зельям, какая мне разница? Все же моя цель сдать экзамены и мне абсолютно плевать что по этому поводу думает летучая мышь... — Черный плааащ... Когда это ты такой смелой стала? — А у тебя даже на примете ничего нет? — А.. эм... Ну, в какой-то момент у меня появилась безумная идея стать преподавателем в Хогвартсе... Скилл после ОД вроде есть. Да и из Хогвартса уходить ну уж совсем не хочется. Да и где мне жить? На Гриммо 13, где жил Сириус? Или, может, Дурслей обрадовать? А может быть в Годрикову впадину? — Ты всегда можешь перекантоваться у нас. Или квартиру можем вместе снять, как близнецы. — Дожить еще надо, - еле слышно пробормотала девушка. — Чего ты там шепчешь? - наклоняясь к подруге спросила Рыжая. — Классная идея, говорю, - крикнула ей в ухо Русая. — Да что ж ты так орешь? Кстати, мне кажется, Дамблдор примет тебя в учителя с распростёртыми объятьями. Правда Снейп тебя убьёт. Представь себе его лицо, – Рыжая скорчила такую гримасу, что её подругу скорчило от смеха. — Придётся запастись терпением и противоядиями. Тебе, кстати, тоже, госпожа сдающая. Какое-то время они снова молчат. Внизу, над самым озером, с протяжным криком пролетает большая бурая птица. — Хорошо здесь. Давай вернемся сюда на следующий год? — Давай...        Внезапно всё пространство застилает белый туман, становится темно, пока всё вокруг, включая Рыжую, не поглощает чёрный туман. Гвен остается одна, не видя ничего вокруг, даже того, на чём она стоит. Девушка снимает венок одуванчиков с головы и прижимает его к груди, то ли пытаясь сохранить его, то ли защищаясь от чего-то сама. Она чувствует, как цветы в ладонях стремительно вянут, затем сохнут, пока не осыпаются прахом под босые ноги волшебницы, в чёрное никуда. «Магия исчезает с гибелью волшебника, её сотворившего». Одновременно с этим грудную клетку девушки пронзает нестерпимая боль, а в голову одно за другим наполняют воспоминания о том, что произошло после этого разговора. Её душат слёзы. Они больше никогда вместе не побывают на этом склоне, как и Алекс никогда не сможет исполнить свою мечту и стать колдомедиком. Потому, что Алекс умерла... Внезапно горло и губы пересыхают, тело волшебницы пылает от жара. Равнодушным пустым взглядом она смотрит прямо перед собой, продолжая прижимать к груди несуществующий венок. Слабый ветер усиливается, порывистый ветер безжалостно бьёт в лицо, теперь уже собранные в слабый хвост волосы развиваются на ветру.       Через некоторое время из тьмы возникает фигура могущественного Бога Смерти. — Ты мне снишься, Кью, - без всяких эмоций в голосе констатирует девушка. — Я умею проникать во сны, – раздаётся со всех сторон. — Ты говоришь иначе. — Я мыслю вслух, а ты лишь переводишь мои мысли на понятный тебе язык. Я пришёл сказать тебе, что один из мужчин, о которых ты и Мальчик говорили, действительно был хранителем тетради смерти. Его зовут Хигути. Он жесток, убил множество людей и готов убить ещё столько же ради наживы. Я переговорил с его Богом смерти, Рем. Она готова встретиться с тобой и Мальчиком, чтобы поговорить. Судя по всему, все неволшебники верят, что Мальчик мертв. Прошу меня простить, сейчас я вынужден уйти. — Хорошо, Кью, Эл мне сказал. Ради всего святого, не являйся больше ко мне во снах. Существо сделало странное движение, лишь отдаленно напоминающее кивок. Затем Бог Смерти исчез в расступившемся перед ним чёрном тумане. Девушка открыла глаза, чёрный туман рассеялся окончательно. Она была в Больничном крыле Хогвартса, можно сказать, дома. «Пресвятая борода Мерлина, даже во сне покоя от расследования нет. Везде достанут», - хмуро подумала девушка, припоминая то, как Бог смерти прервал её счастливый сон и то, насколько реалистичным он был. Без хорошего зелья тут явно не обошлось. — Что ж, снова ринемся, друзья, в пролом, – на выдохе произнесла девушка, попыталась встать... и упала с кровати на глазах у неожиданно появившегося из-за ширмы Снейпа. — В какой это пролом вы собрались, мисс Джонс? – спросил зельевар удивленным тоном и помог ей вернуться на кровать, - Вы должны были спать ещё как минимум несколько часов. Вероятно, Слизнорт использует ингредиенты низкого качества. Лягте уже наконец! - уже более сердитым тоном добавил мужчина, когда девушка попыталась сесть на кровати. «Сладостями пахнет», - подумала она. — Ингредиенты здесь не причем. Это все Бог Смерти, – будничным тоном пояснила девушка и глядя на медленно задирающуюся левую бровь бывшего профессора, поспешно добавила, – Не Дамблдора. — Если вы смеете шутить с такими вещами, Джонс... — Я не шучу, правда. Рьюзаки тоже его видел, правда не во сне. Это некий дух Книги мертвых. Он появляется, если коснуться её без защитных чар. Весьма дружелюбный. — Интересно знать, каким образом вы это определили, – всем своим видом выражая скепсис, бывший профессор скрестил руки на груди. — Ну, он нам помогает. Он вроде как благодарен нам за то, что мы его освободили. Он был прикован к этой Книге несколько веков. Вы же знаете сказку о трех волшебниках? — Сказку. Знаю. Причем здесь это? — Это не просто сказка. Наш Бог Смерти это и есть та самая Смерть. — Которая вручила трем недоумкам три сильнейших магических артефакта, один из которых, согласно легендам, может воскрешать мертвых, за простейшее заклинание Моста? — Как много всего вам ещё предстоит узнать! – умильным тоном произнесла волшебница, – Неужели вы не допускаете существование мантии-невидимки и бузинной палочки? — Помимо мантий вашего... кхм, вашей мантии невидимости существуют ещё множество подобных. А палочка, которую искал Темный Лорд, слишком часто его подводила, что странно для Всесильной палочки. Поэтому я не допускаю. — Как же Дамблдор вам ничего не говорил... Дары смерти существуют, все три. А Воскрешающий камень был в том проклятом кольце. Моя мантия это дар смерти. И бузинная палочка тоже в конечном счете подчинялась мне. — Вы хотите сказать, что победили Темного Лорда с помощью Даров смерти? - ошарашенно спросил мужчина. — Профессор, сэр, вы эти два года в бункере жили? — Но вы не могли это сделать так, как вы это сделали! — Именно так я это и сделала, - со вздохом ответила Гвен, – Пожалуй, я не хочу возвращаться к этому разговору. Я обещаю, я вам все расскажу и даже покажу, если тот черноволосый паренек разрешит. Когда я смогу встать с постели? — Действие проклятия остановилось. Чтобы восстановить ваши легкие нужно другое зелье. Если Слизнорт не будет мешать, оно будет готово к вечеру. После этого, пока вы его принимаете, вы должны соблюдать постельный режим не менее трех дней. Вам ясно, Джонс? Если режим будет нарушаться, я приму соответствующие меры. — Сидеть хоть можно? – угрюмо спросила девушка, явно недовольная таким положением. Ей надоело лежать, но она боялась, что боль в легких повторится. — Можно. Недолго, – с этими словами волшебник кивнул и, бросив недоуменный взгляд на абсолютно пустой прикроватный столик волшебницы, скрылся за дверью. Подождав, пока его шаги стихнут, Гвен спрыгнула с кровати. Сделав вид, что идёт к окну, она резко повернулась и сорвала покрывало с пустого пространства. Оно оказалось не таким пустым. — Я это конфисковываю, - сердитым тоном произнесла девушка, глядя прямо в лицо детектива, не ожидавшего такой прыткости от больной. Если тебе жаль сладости, я могу вернуть... Половину... - Рьюзаки критично осмотрел содержимое карманов, - тридцать четыре процента, если быть точным... — Да ешь на здоровье, только какого черта ты тут сидишь и подслушиваешь? — Где мне еще находиться? Мне определили гостевую комнату, но там ни интернета, ни книг, ни сахара. А тут хотя бы сахар есть... — Но зачем прятаться? — Это же очевидно, Гвен, – девушка вздрогнула, услышав обращение, – ваш местный врач, насколько я понимаю, пускает посетителей по часам, не более получаса в день для одного посетителя. Меня такое условие категорически не устраивает. — Ты прячешься от мадам Помфри? - рассмеялась волшебница, однако смех быстро перешел в кашель. — Просто стараюсь не попадаться на глаза. Тебе бы вернуться в постель, - беспокойно произнес юноша, помогая ей дойти до кровати, – Будешь? Я не понимаю как их можно есть.       Детектив кончиками пальцев поднял фиолетовую пятиугольную коробочку из-под шоколадной лягушки. — Их просто нужно успеть поймать, потом они уже не сопротивляются, – еще один ошарашенный взгляд, – они не живые. Просто магия такая.       Девушка вынула из коробочки шоколадную лягушку, которая отчаянно сопротивлялась, и, дав время осознать себя побежденной, отправила в рот неподвижный кусок шоколада, вполне обычный на вид, не считая формы. — Теперь сам попро...– её внимание привлек вкладыш, по старой доброй традиции лежащий под шоколадным зверьком. Она смотрела на более молодую версию себя. «Гвен Лили Джонс - волшебница, победившая Того-Кого-Нельзя-Называть и единственный человек, переживший все три Непростительных заклинания». «Как же здорово, что Эл этого не видел». - Incendio! Tergeo! Не люблю мусор. — Здесь карточки коллекционные, – юноша продемонстрировал ей вкладыш с каким-то старым, незнакомым ей магом пятнадцатого века. Сам он сидел с видом победителя, доедая сладость, – Бэйн Пескарь. А у тебя кто был? — Дамблдор. У меня таких шесть, - пожала плечами она, – Забирай всё, если хочешь. Могу на свой страх и риск посоветовать тебе библиотеку. Спроси у Малфоя, где она. Только... Не смотри ничего про меня, ладно? В книгах и газетах часто врут. — Хорошо, - кивнул юноша, - но я о многом догадываюсь. — Поверь, ты и половины не знаешь, – Гвен устало откинулась на подушки. — Я верю. Можно тогда задавать тебе вопросы? «Ай». — Попробуй. — Кто этот Северус Снейп и почему он так заботится о тебе? Он явно тебе не родственник. — Вот сходи к нему и спроси! И вовсе он обо мне не заботится... — Значит, ты не находишь странным тот факт, что он все это время следил за нашим штабом, а потом в него проникли некие личности, охотящиеся за тобой и за Тетрадью Смерти? И после этого ты сообщаешь ему конфиденциальную информацию о ходе расследования? Ты не думала, что он может быть сообщником тех людей? Услышав об этом, волшебница разразилась громким смехом. — Господи... Да ты наступаешь на те же грабли, что и я. Клянусь всем, что у меня есть, Снейп не предатель. Когда была война... – Эл в удивлении поднял на нее глаза, – он был как бы двойным агентом. Он совершил много того, из-за чего все подумали, что он предал нас. А в конце... в конце выяснилось, что все это время он был на нашей стороне, хитрил, делал то, что противоречит его натуре, заставил всех себя ненавидеть, страшно рисковал своей жизнью. На это есть особые причины, о которых я рассказать не могу. Но, если ты мне веришь, то ты должен и поверить, что это более чем проверенный человек. — Тогда, кто были те люди? — Как ты уже давно догадался, в волшебном мире была идейная война. Был такой волшебник по имени Том Реддл (лучше не упоминай это имя в разговоре с другими волшебниками), и он считал, что все те, кто не владеет магией или происходит от тех, кто не владеет ей, не достойны права на существование. Он хотел прийти к власти и уничтожить их. У него было множество приспешников, разделявших его идеи. Их звали Пожирателями смерти. Они жестоко расправлялись со всеми, кто стояли на пути у их цели. После смерти Тома Реддла многие из них были осуждены на смерть или посмертное заключение, что хуже смерти, но некоторые сбежали. Некоторые, как видишь, даже продолжают бороться. — Значит, раз они тебя так ненавидят, ты очень сильно помешала им? — Значит, – с грустной усмешкой на лице ответила девушка. Она уже не смотрела на юношу. Опустив голову и завесив волосами лицо, она буровила взглядом подушку и кусала губы. — Я заметил, ты очень известна, раз о тебе врут в книгах и газетах. Даже дети на улице тебя узнали. Девушка невольно кивнула, тряхнув волосами. — Что же такое ты сделала? - понизив голос, почти шепотом спросил он. Гвен знала, что он жадно уставился на неё, ожидая ответа. Тогда девушка подняла голову и, глядя прямо в большие, серые и не в меру любопытные глаза юноши, ответила: — О. Я помогла Тому Реддлу поскорее отправиться на тот свет, – тихо, убийственно холодным тоном, достойным самого Снейпа, ответила девушка. В её взгляде на мгновенье промелькнуло нечто угрожающее, и это не смогло скрыться от внимания детектива. Повисла тишина. Они продолжали напряженно смотреть друг другу в глаза. Это напомнило ей тот день в университете Гринвича, когда они играли с ним в гляделки. «Ну же. Скажи, о чем ты думаешь. Что я могу убивать? Это ведь многое меняет. Скажи, что боишься меня. Да, Мерлин, скажи хоть что-нибудь!» Но детектив так ничего и не ответив, отвёл взгляд в сторону окна. Девушка готова была чуть ли не расплакаться. Только сейчас она поняла насколько дорожит новообретенным доверием этого черноволосого юноши с его странными манерами и поведением. Только Гвен открыла рот, чтобы сказать хоть что-то и тем самым нарушить неуютную тишину, как входная дверь в больничное крыло с шумом распахнулась и в ней показалась огромная лохматая фигура полувеликана. Девушка тут же вскочила с кровати. — Хагрид! Мерлинова борода, как же давно я тебя не видела! — Гвен, привет! Я... это.. тоже рад тебя видеть! Как ты себя чувствуешь? Э, ну и видок-то у тебя. Годы идут, а тебя все еще не отличить от лукотруса.       Волшебница улыбнулась и пожала огромную руку лесничего. — Хотя лукотрусы, наверное, и то лучше меня выглядят. — Да... И как тебя угораздило? Да не отвечай, слыхал я. Отвратительная история. Посреди Лондона, в самой гуще магглов. Хорошо, никто не пострадал, эм. Кроме тебя, разумеется. А, Снейп-то, Снейп! Живëхонек! Давно я его таким здоровым не видел, помолодел даже как-то. И правильно он сделал с этой... Как там её.. Ну жабой, то этой.. Амбридж, во! Конечно, людей убивать нехорошо, но она, это, заслужила, да. Снейп ещё говорил, прокляли тебя? — Да. Даже не знаю что за проклятье. Легкие разрушает, кашляю. — Ну. Поппи то тебя, со Снейпом, на ноги поставит. Вот новость-то. Пришел он ко мне за ингредиентами для лекарства, стучит в дверь, а я занят был, работа, знаешь, гостей не ждал, дверь открываю, а там это, он стоит. Собственной персоной. Я уж подумал, что правду малышня рассказывает, про привидение-то, а оно вона как! Ну а Снейп усмехнулся только, взял что ему надо было да ушел.       Гвен отважно пыталась не засмеяться, но не выдержала – воображение сделало своё дело. Однако смеяться получилось недолго, и она зашлась от сильного приступа кашля. На белоснежное больничное одеяло брызнула кровь. Хагрид, увидев это, протяжно вздохнул. — Запущено дельце-то. Ты, это, не вскакивай так больше, берегись. Я, кстати, выпечки-то тебе принес. Это немного, все что было, но я просто как узнал, что ты здесь, в замке, так сразу и прибежал. – С этими словами он достал увесистый пакет своих фирменных кексов, – Ну, ты знаешь, у нас же быстро такие новости расходятся, другие тоже скоро придут, принесут что-нибудь. О, а это, кстати, кто?       Лесничий кивнул в сторону только обнаруженного им Эла. Юноша был настолько поражен появлением полувеликана, что даже забыл про плащ. Он сидел, замерев, и, оперевшись обеими руками в подлокотники кресла, словно желая встать, во все глаза смотрел на странного гостя волшебницы. — Это Рьюзаки, мой друг. Он маггл. Рьюзаки, знакомься, Рубеус Хагрид. Он лесничий, хранитель ключей и профессор Хогвартса. — Приятно познакомиться, – кивнул детектив, немного расслабляясь. — Друзья Гвен – мои друзья. Я вот тоже колдую неважно. Получилось так. Так что, приятно, э, познакомиться. Хотя имя у тебя, конечно, странноватое. — Псевдоним, – хором ответили молодые люди. — Вона как. Понятно всё с вами. А я, это, кстати, Проныру тебе принес. Скучал, бедолага. Хотя, местный простор ему больше нравится. Где там полетаешь среди магглов. Держи, – с этими причитаниями бородач вытащил из-за пазухи крошечного дракончика. Он тут же спрыгнул с рук великана и мгновенно оказался на коленях волшебницы. — Это дракон? Они существуют? –подскочив на месте, спросил юноша. — Конечно, дракон. А что ты подумал, ящерица? — На будущее, чтобы это не стало для тебя шоком, – девушка прокашлялась и затораторила. – Драконы, единороги, кентавры, сфинксы, гиппогрифы, феи, русалки, бесы, гномы, тролли, грифоны, йети, упыри, гоблины, вампиры, гигантские пауки («Акромантулы» - поправил Хагрид)и прочие существуют. Также, в школе живет полтергейст, Историю магии ведет призрак, готовят и убирают домашние эльфы и нет, они выглядят не так, как у Толкина. В озере рядом со школой живëт кальмар. Маги перемещаются на метлах, есть отдельный вид спорта. Раньше в замке был василиск, возможно, последний, но это не точно. Даже машины времени были раньше, пока мы с друзьями случайно все не перебили, и не смотри на меня так. Про оборотней ты в курсе. Еще во дворе растет ива, она дерется. Еще есть черные лошади-скелеты, фестралы. Они возят детей в школу. Вроде все. Если ещё вспомню, расскажу, – Гвен посмотрела в сторону юноши, который, не сводя с неё глаз, силился понять шутит она или нет. Видимо, осознав вскоре, что она не шутит, он медленно опустился в кресло, переваривая информацию. — А Лохнесское чудовище существует? — Да, мы его изучали. — Значит, я все-таки был прав. А Ватари не верил... — По правде говоря, их много, но они все прячутся в Мировом океане. А этот заблудился как-то. Большая проблема для Французского Министерства между прочим. Он, это, секретность им всю нарушает. — Что за шум? Мерлин! Не больше одного посетителя, тяжелый больной! — Эм, извините, мадам, я сначала не заметил, что здесь кто-то ещё есть, ну, кроме меня, то есть. Я пойду тогда, дела, да. Много дел. Флоббер-червей там, покормить. Для третьих курсов специально готовлю. В общем, до скорого. Зайду потом как-нибудь. — До скорого, Хагрид, я была очень рада тебя видеть. Спасибо за Проныру и бесподобный рассказ о Снейпе. — Да не за что. Обращайся. Э, с Пронырой, я имел в виду.       Девушка махала полувеликану до тех пор, пока тот, протопав мимо грозной женщины, упершей руки в бока, не скрылся за дверью. — А вы, молодой человек? Долго намерены здесь находиться? — Прошу прощения, я только недавно пришёл. Я понимаю, что мешаю Гвен, поэтому скоро уйду. — К-куда? – дождавшись пока женщина не уйдет в свой кабинет, спросила волшебница. – Да я тут околею со скуки. — Если я тебе точно не мешаю со своими вопросами, то я останусь. Мне даже кажется, что тебе лучше находиться под присмотром. — На мне чары, следящие за состоянием здоровья и сигнализирующие о малейших отклонениях, так что здесь твоя помощь вряд ли понадобиться. — В любом случае, идти мне некуда. Я предлагал свои услуги магам из вашего Министерства и, в частности, мистеру Малфою в поиске его отца, но они отнеслись к моему предложению скептически, так как я не маг. Хотя, библиотекой я, пожалуй, воспользуюсь. — Жалко, – ответила девушка, довольная сменой темой разговора. Детектив выглядел спокойным и дружелюбным, поэтому она решила не возвращаться к тому неприятному разговору, который прервался внезапным появлением лесничего. – А ко мне во сне Кью приходил. Он сказал, мне то же, что ты сказал мне вчера: тот, другой Бог смерти, готов на сотрудничество. А ещё в штабе поверили в твою смерть. — Да, я знаю это.       Повисла тишина. — Сколько сейчас времени? — Девять утра. — Ты здесь всю ночь что ли сидел? — Нет, пришел несколько часов назад. Я просто не знал, где здесь можно перекусить, а тебе школьники наприсылали. Тот человек был прав, новости у вас расходятся удивительно быстро. Кстати, кто это был? Великан? — Хагрид стесняется об этом говорить, но он полувеликан. Лучше не обсуждай это ни с ним, ни с кем-либо еще. — Полувеликан? Как же у вас выглядят великаны? — Поверь, лучше тебе это не знать. Так расскажи поподробнее, что со штабом? — Если кратко, то послезавтра похороны. На моих будут только члены штаба, Ватари и пару подготовленных людей из дома Вамми, приюта, где я вырос. Им не привыкать разыгрывать похороны. С тобой намного сложнее. Скотланд-Ярд подал о тебе в розыск, тебя ищут как единственную подозреваемую. Так что к магглам тебе путь закрыт. Прости. — Ничего, не привыкать. – поморщилась волшебница, – Ясно, что ты делал сегодня ночью. Но ты сказал, что министерские работники наколдовали тело? Получается, в штабе видели.. всë? — Да. Такой натуральной инсценировки моей смерти еще никогда не было. Волшебники заколдовали тело того оборотня так, что оно выглядело моей точной копией. По официальной версии меня застрелили. Лайт с мистером Ягами приехали как раз в нужный момент, затем приехал Ватари и все остальные. Я был под твоим плащом и видел их лица. В целом, я остался доволен эффектом. Даже Ватари поверил в мою смерть, мне еле удалось отвести его в сторону, объяснить все и дать указания. — И что именно это было? Похороны и..? — Примерно через несколько дней у Ватари случится сердечный приступ и он тоже инсценирует смерть от инфаркта, что будет легко объяснить впечатлением от гибели любимого воспитанника. Затем, волшебники из министерства переместят его в соседнюю деревушку, Хогсмид, кажется. — И они не против? — Я опять сказал, что действую от твоего имени. К тому же, Ватари лично знал Дамблдора. Это достаточно забавно, что ваши маги не воспринимают меня всерьёз, считая меня, видимо, за твоего секретаря, – С этими словами детектив достал сахарное перо, очередное угощение, присланное студентами, и начал его грызть, – Но в целом я рад. Ими можно манипулировать и они не узнают об этом. — Только не заиграйся. Ты не волшебник, и память стереть могут, и ты тоже не узнаешь об этом, - передразнила его девушка, поглаживая дракона. В коридоре послышались чьи-то торопливые шаги. — Я, пожалуй, пойду, – детектив встал и, перекинув мантию-невидимку через локоть, поплëлся к двери. — Эй, мантию-то верни! - но было уже поздно – юноша ускорил шаг и скрылся за дверью.

★

      Прошло ещё пару дней. Девушка медленно шла на поправку и уже могла свободно перемещаться по Больничному крылу. Ей было не скучно – несмотря на протесты колдоведьмы, у неё постоянно кто-то был. Чаще всего этим кем-то был детектив, который глотал одну книгу по волшебству за другой. Такой усидчивости мог позавидовать любой когтевранец! Также, у юноши была великолепная память и он влëт запоминал большие объёмы информации. И, естественно, у него возникало много вопросов. При этом его мало волновали сферы магии, связанные с практической магией, в которых Гвен разбиралась лучше всего, и зельеварением. Наибольший интерес у него вызывали История магии (особенное удовольствие ему приносил поиск связей между историей магов и магглов), Уход за магическими существами, Защита от тёмных искусств и, на удивление, Прорицания. С остальными науками он знакомился только поверхностно. Достаточно часто Гвен не могла ответить на его многочисленные вопросы и отправляла его к соответствующим профессорам, но тот почему-то настойчиво отказывался задавать вопросы мистеру Бинсу. Единственным, к кому Эл регулярно обращался с вопросами, был Хагрид и то девушке казалось, что детектива раздражает просторечный говор полувеликана. Зато Гвен живо и охотно рассказывала юноше про ЗОТИ и легилименцию, постоянно оборачиваясь, чтобы не заговорить в присутствии Снейпа. Иногда юноша пытался задать волшебнице вопрос о ней самой, но они слишком часто оканчивались неловкой паузой. Гвен не хотела, чтобы Эл искал о ней информацию в лживых газетах, но и не хотела рассказывать ему о себе сама, поэтому ей приходилось часто извиняться, получая в ответ лишь хмурое молчание.       Нередко к ней заходил и Драко Малфой, который из-за своего колдомедицинского образования имел привилегию находиться рядом с её постелью дольше, чем было позволено другим посетителям. В это время он изливал ей все свои переживания насчёт пропажи и безрезультатных поисков своего отца. Гвен узнала, что незадолго до пропажи Малфоя-старшего, они поссорились. Несмотря на на то, что после войны взгляды Люциуса сильно изменились, как минимум, он понял, что примыкать к Пожирателям смерти было не самым лучшим решением в его жизни. Он активно способствовал восстановлению магического мира, вкладывая огромные сумму в отстройку Гринготтса, Хогвартса, Косой аллеи, компенсировал моральный и материальный ущерб многим жертвам Магической войны и привлекал частных мракоборцев для поиска своих бывших "коллег". Самым главным достижением было то, что Люциус позволил сыну изучать ремесло колдомедика, считавшееся неприбыльным и недостойным чистокровного волшебника. Поначалу Драко искренне верил, что отец изменился, однако вскоре понял, что тот делает все это лишь для восстановления репутацией и выхода из-под надзора правительства. Презрение к магглам и магглорожденным оставалось прежним, как и жажда денег и наживы - Люциус Малфой очень надеялся, что все расходы вернуться к нему в двойном объеме. Это и стало причиной их раздора. И все же, Драко надеялся, что отец не повторил свою ошибку и не примкнул к оставшимся Пожирателям. Малфой то жаловался, то оправдывал своего отца, пытаясь заставить Гвен в него поверить, но больше себя. Гвен и так верила, что бывший Пожиратель очень любил свою семью и по личному опыту знала, бывшие Пожиратели смерти все же бывают. Вопрос состоял лишь в том, достаточно ли сильно он их любил. Переметнувшись обратно на темную сторону, он совершил бы предательство. Не хуже Гвен понимала и то, насколько сложно было ему, привыкшему к уважительному отношению к себе окружающих и лоску, столкнуться к всеобщей враждебности, если не отвращением. Единственными, кто по-прежнему верил в него, были жена и сын. В Министерстве, как уже подметил Драко, с ним имели дело только из-за денег, а путь к бывшей компании был навсегда закрыт. Но так ли уж и навсегда?.. Министерство все так же не хотело иметь дело с Малфоями, предприняв лишь очень вялые попытки поиска главы семейства, поэтому Драко надеялся на помощь Гвен. Та, лежа в Больничном крыле, ничем не могла ему помочь, кроме исполнения сомнительной роли слушателя и, когда надо, утешителя. Мадам Помфри, Снейп и МакГонагалл ограждали её от общения с чиновниками из министерства, к огромному сожалению обеих сторон, так как у волшебницы накопилось много претензий к Министерству, а у Министерства - много вопросов. Единственным посредником между ними был детектив, который был вправе "передавать" распоряжения Гвен только относительно дела Киры, так как другие дела Министерства ни её, ни его не касались. Надавить на Блуствера Кингсли, чтобы тот наконец организовал полноценное расследование о пропаже аристократа, девушка могла только при личной встрече. И такой шанс у девушки был.       Сразу же после выписки Гвен должно было состояться совещание, посвященное последним результатам расследований и нападению Пожирателей смерти на штаб. Его с нетерпением ждали Гвен и Эл.