* * *
Рождественское утро дышало свежестью. Чары вечного лета дали слабину, и нескольким снежинкам удалось пробраться к окнам. Укутанные в фольгу рождественские дары волшебным образом появились у подножия кровати Гермионы. Открытие подарков — важное, священное действо, которому она с детства уделяла максимальное внимание. Особым мастерством считалось умение развернуть заветные коробочки, не порвав упаковочную бумагу. Но только не сейчас. Гермиона сорвала фольгу, не зная: радоваться или плакать. Неужели мальчики рисковали собой, выискивая для неё подарки? Слёзы всё-таки брызнули из глаз. Виной тому её любимый «Vimto» в дешёвой картонной упаковке. Три баночки с запиской от Гарри: «Этого хватит на маленький фонтанчик». Справившись с собой, Гермиона развернула презент от Рона — флакончик духов с огромным бантом на боку. Пахло чем-то ягодным. Рука потянулась к свёртку, в котором наверняка лежал подарок Молли, когда в дверь постучали. — Гермиона! — позвала Джинни. — Ты уже проснулась? — Да, входи! Младшая Уизли осмотрела порванную обёрточную бумагу и озорно улыбнулась. — Кому-то не терпелось увидеть подарки? Там шарф, — она кивнула на свёрток на коленях Гермионы. — Мама всем связала по такому. Да, спасибо за серёжки. Очень красивые. Где ты их взяла? — В последнее время я много думала о Луне и вдруг вспомнила её серьги-редиски, так что пошла в сад и заколдовала кое-что из цветника Мюриэль, скрепив чарами долговечности. Джинни хмыкнула, а потом подхватила с пола коробку, перехваченную зелёной лентой. — Этот от меня. Ты ещё не добралась до него. Откроешь, когда вернёмся. — Вернёмся?! — Я хочу навестить Билла, заодно вручить рождественские подарки. Пойдёшь со мной? — Конечно! — без размышлений согласилась Гермиона. Она безумно соскучилась по Доре и Ремусу, так что через несколько минут уже стояла на крыльце коттеджа, где её встречала Флёр. Билл был рад увидеть любимую сестрёнку и почти всё внимание сосредоточил на ней. Флёр тем временем разыграла бурную радость, развернув подарок свекрови. Вкусы в одежде женщин кардинально отличались. Гермиона же надеялась перекинуться парой фраз с Люпином, но Ремуса нигде не было. — Он ушёл, едва рассвело, — сказала Нимфадора. У неё были мышиного цвета волосы и несчастное выражение лица. — А я вот, — она развела руками, — прикована к одному месту. Бесполезна. — Не говори так! Дора насупилась, и тут в комнату вошла Андромеда. Гермиона считала, что привыкла к миссис Тонкс, что никогда больше не спутает её с сестрой-маньячкой, но внешний вид матери Доры заставил её вздрогнуть. Корона волос, бледность кожи, тяжёлый взгляд… — Хочешь бегать по лесам с таким животом? Глупости. Твой отец не допустил бы ничего подобного. Дора что-то проворчала, примеряя полосатый шарф в цветах родного факультета. За пустыми разговорами время пролетело незаметно. Гермиона не раз и не два ловила себя на том, что прислушивается к рокоту волн за стенами «Ракушки». Казалось, стоит выйти на берег, и там она встретит Регулуса. Вдруг он стоит у кромки и ищет взглядом белую птицу в хмуром зимнем небе. В итоге она не удержалась и выглянула наружу. Ледяной ветер гнал пенистые гребни и кидал их на мокрый песок. Гермиона собралась вернуться в дом, когда тревога сжала грудную клетку. Что-то было не так! Она выхватила палочку, заметив силуэт, удаляющийся от «Ракушки». — Эй! — крикнула Гермиона. — Стой на месте! Стой на месте! Перед Гермионой оказалась старуха — женщина в чёрном потрёпанным молью плаще. Она сбросила капюшон, на котором было завязано заклятье, и морок развеялся. — Миссис Тонкс! — Грейнджер оступилась на ровном месте от неожиданности. — Что вы здесь делаете? Вам опасно покидать коттедж. — Опасно? — волшебница безрадостно усмехнулась. — Пожалуй, но оставаться здесь и мириться с происходящим я не собираюсь. С тех пор как Теда не стало, я только и слышу слова утешения и набившее оскомину «надо жить дальше». Да, надо, но это не значит, что нужно опускать руки. Я собираюсь найти Регулуса и прошу тебя не останавливать меня, Гермиона, или я поступлю с тобой как с Кричером — наведу чары сна! — Останавливать?! Я не собираюсь вас останавливать, но как вы собрались его искать? Андромеда мешкала с ответом. — Пожалуйста, скажите мне! Не сражайтесь со своим горем в одиночестве. Миссис Тонкс явно сомневалась, стоит ли посвящать кого-то ещё в свой замысел, но всё же с расстановкой заговорила: — Есть одна женщина, которая может знать, где он сейчас. Они дружили в детстве. Сейчас она поддерживает новое правительство и, возможно, не пустит меня на порог или вызовет авроров, едва поняв, кто перед ней. — Вы говорите о Забини? — догадалась Гермиона. — Сирене Забини? Андромеда удивлённо воззрилась на неё. — Откуда ты… — Любая помощь хороша, — сказала Гермиона. — Я хочу пойти с вами! — Нет! Это невозможно! Достаточно того, что я рискую своей жизнью, бросаясь в омут с головой. Я не потяну тебя за собой. — Меня никто не заметит, не переживайте. Я сделаю всё, чтобы вернуть Регулуса домой!* * *
В фойе пахло восточными благовониями. Интерьер дома Забини вообще имел мало общего с британским стилем: никакой сдержанности и скромной величавости — стены пестрели картинами, двери украшала разноцветная мозаика, скульптуры, привезённые сюда из разных уголков земного шара, на первый взгляд совершенно не гармонировали друг с другом, но стоило привыкнуть, и они каким-то чудом выглядели так, будто были созданы стоять вместе. Домовой эльф, одетый в мундир дворецкого, напоминал пасхального кролика. Да и эльф ли это был такой волосатый? Гермиона никогда не видела подобных ему существ. Хорошо, что всевидящим оком он не обладал и не мог распознать её под мантией-невидимкой, позаимствованной у Гарри. — Я доложу о вас хозяйке, — важно сказал «эльф», (3) предлагая миссис Тонкс подождать в фойе. Видать, столетняя карга с бородавкой на носу не вызывала у него доверия, но не вяжущаяся с обликом и пыльным плащом осанка гостьи заставила его проявить какую-никакую учтивость. Андромеда даже под морочащими чарами не переставала быть одной из рода Блэк. — Гости в рождественское утро, — бархатный голос спустился сверху. — Как интригующе! Гермиона подняла глаза на женщину, возникшую на лестнице. Так вот о ком судачили в газетах! Чёрная вдова. Красавица с миллионами в банке. Украшение министерских приёмов и банкетов. Любимица неверных мужей и кость в горле их жён. Длинные полы халата волочились за ней по ступеням, и что-то подсказало Гермионе, что он был накинут прямо на голое тело. Лавину тёмно-каштановых волос едва удерживал гребень. Теперь понятно, от кого Блейз унаследовал кошачий насмешливый взгляд, но что общего Регулус нашёл когда-то у Сирены Забини с самой Гермионой?! Не раз упомянутая им «Си» могла бы сыграть любовницу злодея из обожаемой папой Бондианы. Мама называла таких роковых женщин «Миледи», вспоминая горячо любимый роман Дюма — книгу, подаренную ей двоюродной сестрой, уехавшей в Америку и пропавшей там без вести. — Здравствуй, Сирена. Тонкие брови Забини взлетели. — Мы знакомы? Андромеда сбросила капюшон и напряжённо застыла перед хозяйкой дома. Гермиона гордилась ею, гадая, что даёт силы миссис Тонкс. Каково это: отсекать лишнее, чтобы после любых ударов судьбы встать и пойти дальше? Забини щёлкнула пальцами и приказала возникшему рядом слуге: — Подай нам завтрак в Голубой гостиной, Мостин. — Слушаюсь, госпожа. — И проверь цветы на наличие вредителей и мелких тварей. Вчера я слышала странное шебуршание в рододендроне. — Как прикажете. — Прошу, — Забини сделала приглашающий жест, позволив Андромеде пройти вперёд. Обе волшебницы действовали и двигались так небрежно, как если бы были старыми подругами, собравшимися обсудить погоду в Уэльсе. — Присаживайся. Мы давно не виделись. — Спасибо. У нас разный круг общения. Предположу, что дело в этом. Забини издала смешок. — Верно. Салонные львицы не первой молодости скажут, что я веду инфантильный образ жизни, наполненный приёмами и вечеринками, и окажутся правы. Обыкновенный конформизм. Замужество так и не сделало из меня истинную леди. Ни одно из них. Взгляни, даже мой дом не отвечает стандартам чопорной английской вдовушки, не то что особняк Блэков в Бери или Малфой-мэнор. Вот уж «величественная твердыня». Его громоздкие колоннады угнетают и совершенно не сочетаются с аллеей… — и она принялась выкладывать глупые сведения, будто почерпнутые из путеводителя. Андромеда вела себя странно по меркам Гермионы. Она слушала болтовню хозяйки дома, изредка прерывая её монолог односложными замечаниями и вопросами. Гермиона давно потеряла нить разговора и заскучала, начав глазеть по сторонам. Гостиная не зря называлась «голубой». Мебель, потолок и узорчатые стены представляли собой смешение красок морских тонов со вставками смальты. Миссис Забини жила на широкую ногу, окружив себя дорогими безделушками, артефактами и украшениями, но умудрялась расставлять их со вкусом. Больше всего поражала флотилия кораблей в бутылках, занимающая целый стеллаж. Гермиона уже видела впечатляющий экземпляр из этой коллекции. В спальне Регулуса. —… держать большой штат прислуги, — самозабвенно продолжала Забини. — Сейчас, когда гостевые комнаты заняты, Нарциссе пришлось нанять двух эльфов. Нанять! Она платит им, представляешь? — Охрану, видимо, тоже увеличили? — спросила Андромеда. — Ну разумеется. Впрочем, главные ворота отменно зачарованы от чужаков. Гермиона едва не опрокинула столик, куда секундой ранее спланировала фруктовая тарелка, чем бы точно себя выдала. И как она раньше не сообразила?! Вкрадчивые движения рук, подчёркнутая церемонность жестов, взвешенная речь двух женщин перед ней — всё было неспроста. Положение комнат в Малфой-мэноре, охранный механизм, «таинственные» гости в доме… Кого Сирена имела в виду? Волдеморта? Регулуса?! — Прости, я совсем тебя заболтала, — сказала Забини, взмахнув палочкой, после чего из винограда повыпрыгивали косточки. Лицо Андромеды не выражало никаких признаков беспокойства, когда она улыбнулась. — Прошу, продолжай. Я совершенно выпала из жизни волшебного общества. Слуга возник с подносом, на котором возвышались две чашки чая и горка припудренных круассанов. — Госпожа, — с поклоном сказал Мостин, — я всё проверил. Чужаков в доме нет. Забини кивнула и обратила взгляд на Андромеду. — Теперь мы можем поговорить начистоту. Огромное упущение Ордена Феникса — отсутствие шпионов в стане врага. Пожиратели смерти куда расторопнее в этом плане. Питер Петтигрю. Помнишь его? Всё время болтался с Мародёрами. Он оказался талантливым анимагом. У него весьма любопытная форма. Она сделала глоток чая и тяжело вздохнула. — Думаю, не ошибусь, если предположу, что ты пришла ко мне из-за Регулуса. — Да, — не отрицала Андромеда, не притронувшись к предложенному чаю. — Он член моей семьи. Мой брат. Мой друг. — И мой друг когда-то тоже, — заметила Сирена, по-птичьи склонив голову и разглядывая собеседницу. — Я дам тебе совет. Хороший совет. Если Реджи тебе дорог, ты должна оставить его в покое. — В покое? — возмутилась Андромеда, вскочив на ноги. — Он в руках Тёмного Лорда! — Ты плохо проинформирована, — флегматично произнесла Забини. — Я пришла к тебе не для того, чтобы выпытывать, как обстоят дела у Пожирателей смерти. Меня интересует только Регулус. Мой зять видел его на рейде. Что это значит? Его пытают или шантажируют? Он под заклятием? Прошу, скажи правду! — Всё гораздо проще. Он ничего не помнит, — сказала Забини. — Тёмный Лорд стёр ему память. — Ты хочешь сказать, он… — Андромеда испуганно уставилась на Сирену. — Амнезия. Это ужасно! — Сначала я тоже так решила, но сейчас солидарна с Нарциссой. Так будет лучше. Его амнезия послужит ему защитой от Тёмного Лорда. Он, по крайней мере, остался жив. Неужели ты предпочла бы для него бесконечную череду пыток? — Разумеется, нет! — Андромеда долго молчала, собираясь с мыслями, а затем спросила. — Как он? Здоров? — Да. — Ты видела его? — Да. — Он узнал тебя? Он помнит хоть что-нибудь?! Сирена скривила губы. Со стороны казалось, что восковая маска безразличия на её лице дала трещину. — С ним всё в порядке. Сейчас Регулус в большей безопасности, чем ты. Его воспоминания отрывочны. Он узнал меня, но, кажется, так и не принял. Его подруги, с которой он когда-то бегал по окрестностям школы, уже нет. Я давно не та девочка, что боялась сунуть нос в Лютный переулок, просиживала в школьной библиотеке до отбоя и помогала отцу мастерить кораблики. Андромеда стиснула складки платья. — Его память… Есть ли шансы вернуть её? — Я не специалист, Андромеда, но разве ты не слышала, что стало с дурнушкой Бертой Джоркинс, когда Тёмный Лорд разом разрушил заклятие Крауча? Безумие или смерть. Если воспоминания хлынут потоком, то Регулус может не выдержать вмешательства. Эта область магии опасна и непредсказуема. Андромеда сжала кулаки, кожа на высоких скулах натянулась до блеска. — Белла решила отобрать у меня всё. Сирена нервно постучала пальцами по подлокотнику. — А сейчас тебе пора уходить. Мой сын скоро вернётся. Миссис Тонкс поразительно быстро взяла себя в руки. — Спасибо, Сирена. Ты присмотришь за ним… там? Забини усмехнулась, дёрнув уголком губ. — Не переоценивай меня, Энди. У меня нет власти над всеми живущими — только над теми, кого привлекает моя грудь. Андромеда окинула комнату пронизывающим взглядом. Гермиона поняла, что ей дают знак — надо возвращаться. Вот только ноги не слушались. Она замерла как громом поражённая, не в силах смириться с обрушившейся обухом правдой. Забини проводила гостью в фойе и, наблюдая за превращением миссис Тонкс в уродливую старуху, сказала: — Нарцисса проделывает такой же фокус, когда хочет куда-нибудь выйти. — Да, я научила её этим чарам, — сухо ответила Андромеда. Слуга отпер парадную дверь, впустив в холл ветер. — Соболезную твоей утрате, — неожиданно произнесла Сирена. — Мне не довелось узнать, каково это — любить собственного мужа. — Это было легко, — сказала Андромеда и скрылась в туманной дымке. Мадам Забини махнула рукой, позволив Мостину закрыть дверь. На её лице застыло странное выражение, словно она больше ничего перед собой не видела. — Госпожа, вы взволнованы? Я не должен был впускать эту женщину в дом. — Всё нормально, Мостин. Всё нормально, — пробормотала Сирена, направившись обратно в гостиную. В один миг она кардинально преобразилась, надменность и беспечность исчезли, как маски, которые она была вынуждена носить, чтобы выжить там, где одно неуместное слово приводило к смерти. — Госпожа, я отправил подарки в будуар и рассортировал их по важности дарителя. Коробки без именных карточек сложены отдельно, — доложил Мостин, следуя за ней шаг в шаг. Беспокойство отчётливо читалось в его неправдоподобно больших золотистых глазах. — Роскошный браслет прислал сеньор Коста, роскошный! Он не подписал карточку, но приложил к подарку цветок стрелиции. — Кто такой сеньор Коста? — Он гостил у вас в прошлую пятницу, — сварливо отозвался Мостин. — Очень уж волосатый, мадам. — Да ну? — расхохоталась Забини. — Уж кто бы говорил! — Вся ванна в его волосах. — В Португалии до сих пор верят, что сила волшебника в длине его шевелюры. Отличный анекдот для «Того-Кого-Нельзя-Называть»! Сирена заметно повеселела, чего слуга, видимо, и добивался. Он поглядывал на неё, как отец на проказницу-дочку. — Мерлин! Неужели мне придётся потратить сутки на то, чтобы всем ответить, — простонала Сирена, прошествовав к дивану мимо Гермионы. — Отложу на завтра. В конце концов, я занятая волшебница. Принеси начатые эскизы для мастерской, работа меня успокаивает. Блейз ещё не объявлялся? — Молодой господин остался ночевать в Малфой-мэноре. Он связался по камину. Время было давно за полночь. Крайне сердит. — Я — бессердечная мать, — Сирена скинула обувь и упала на софу. — Отправила его в мэнор одного. — Молодой господин знает, как вам тяжко пришлось в последние месяцы, столько хлопот на ваши хрупкие плечики, — прокряхтел Мостин, поправив домашние туфли хозяйки. — Нарцисса наверняка прокляла меня последними словами, — вслух рассуждала Забини. — Но видеть в её доме Регулуса просто невыносимо! Гермиона встала ближе, чтобы ничего не пропустить. — Гляжу на него, живого, девятнадцатилетнего, и всё внутри переворачивается. Странное зрелище. И сердце начинает ныть. Он словно осколок льдинки, попавший в тёплую плоть, — Сирена осеклась и резко села, из-за чего Грейнджер отпрянула в сторону. — Как зовут мужа Нарциссы? Я… я забыла! — Люциус, госпожа, — угодливо подсунув ей вторую подушку, ответил Мостин. — Точно, — успокоившись, прошептала Сирена и снова прилегла. — Как же иначе… — Мистер Блэк тоже прислал вам подарок. — Регулус?! — Книгу, госпожа. Я отнёс её в кабинет. — Принеси сюда! Гермиона ощутила болезненный укол в сердце, и гнев, ранее робко теплящийся в нём, вспыхнул всепожирающим пламенем. Регулус. Её Регулус стал марионеткой в руках Волдеморта! Он забыл обо всём: о ней, о Доре, медальоне и пещере, о войне. Мостин вернулся к хозяйке с книгой, тщательно завёрнутой в кремовую бумагу. Сирена сорвала обёртку и задорно рассмеялась, в одно мгновение став моложе лет на двадцать. — «Многозначные руны», — прочитала она, склонившись над обложкой. — Первое издание! Под водопадом мягких каштановых волос блеснули счастливые глаза. Перемена была неожиданной. Чувство, которое Гермиона не испытывала прежде, запустило ледяные пальцы ей в грудь. Оно сбивало с толку, отдалённо напоминая досаду, которая вспыхивала при виде воркующих Рона и Лаванды. — Мама! — Блейз влетел в гостиную, на ходу отряхиваясь от снега. Он поцеловал поднявшуюся ему навстречу Сирену в подставленную щёку и лучезарно улыбнулся: — Buon Natale! (4) — С Рождеством, мой ангел. Гермиона фыркнула, услышав столь неподходящее слизеринскому полозу прозвище. — Как мигрень, матушка? Недомогание прошло? — Недомогание? Ах, да, дорогой. Всё уже хорошо. Мы с Флорианом вчера прекрасно посидели в скромной семейной обстановке. Твои тётушки Лукреция, Бибиэна, Чиэра и Тониа прислали тебе воздушные поцелуи, которые сейчас кружат под потолком в твоей комнате. Так что, как зайдёшь — не пугайся, когда поцелуи полетят тебе в лицо. — Тётя Тониа ещё жива? Я думал, она и дядя Чезаре отравили друг друга на ужине. — Они предпринимали столько попыток свести счёты, что яд их обоих уже не берёт. Блейз скинул мантию и, прихватив со стола фруктовую тарелку, плюхнулся в кресло, где ещё недавно сидела Андромеда, благо Мостин вовремя убрал её чашку с чаем. — Нарцисса негодовала по поводу твоего отсутствия, просила передать, что за подарком ты должна явиться к ней сама. Забини причмокнула губами, отложив книгу. — Какая глупость! Обиделась она, понимаешь ли. — У нас были гости с утра пораньше? — спросил Блейз, закинув в рот горсть виноградин. — С чего ты взял? — Эле… — Не говори с набитым ртом. — Элементарная дедукция, — прожевав, сказал Блейз. — От дома ведут свежие человеческие следы. Скорее всего — женские, а ещё у нас пахнет дешёвыми духами. Гермиона отступила от однокурсника на несколько шагов, коря себя за то, что не утерпела и перед визитом в «Ракушку» опрыскалась подарком Рональда. — Ты слишком много читаешь, — сказала Сирена. — Теодор говорит обратное — что я необразованный тролль. — Пф-ф! Нотты до рождения твоего друга книг в глаза не видели. Знал бы ты его отца в молодости. Вот кого волновали только юбки семикурсниц. — Ну я, конечно, не такой, — ухмыльнулся Блейз. Гермиона закатила глаза. Вот теперь ей пора уходить. — Я повременю с отправкой Теодору набора для мётел. Он даже не явился на вчерашний вечер у Малфоев! Пусть придёт ко мне с извинениями. — А вот это правильно, — одобрила Сирена. — И, дорогой, в сотый раз прошу: не разбрасывай по дому перчатки. Одна заползла в ванную комнату и страшно меня напугала. Я приняла её за гигантского паука. — Это весьма паучительно, не находишь? Я много раз говорил, мама, что нужно закрывать дверь. Помнишь, как Пьюси искал уборную и нечаянно нарушил твой ритуал омовения? Мне пришлось его откачивать. Гермиона против воли улыбнулась, наблюдая за своеобразной семейкой. Похоже, за взрослого здесь выступал один Мостин. — Ладно, теперь рассказывай, — серьёзно сказала Сирена. — Что было на приёме? Я же вижу, что-то случилось, раз ты вспомнил дядю Чезаре. Его в семье к добру не поминают. Дурашливость Блейза моментально испарилась, и он произнёс: — Мама, вчера я видел Аластора Грюма… То, что ты говорила о том заклинании из древних свитков… Тёмный Лорд продемонстрировал его нам.