I will be fine without you

I know I won’t see your face again И сейчас Базз смотрел в карие глаза напротив, которые всегда согревали своим теплом, которые никогда не унывали и хранили в себе всю любовь этого мира. Глаза, в которые, взглянув лишь один раз, он провалился в мягкий, но затягивающий омут. Вуди не принадлежал ему больше. Базз осознал, что и никогда не принадлежал. Сердце шерифа навеки, с самого начала, было отдано одной фарфоровой пастушке, которая сейчас стояла, ухватившись за перила, и старалась сдержать слезы. В этих же глазах рейнджер читал, несмотря на дружелюбную улыбку, дикую тоску и боль. Вуди не мог оторвать себя от своей заново, хоть и на безумно короткий срок, обретенной любви, расстаться с ней во второй раз, уже точно навсегда. Лайтер только сейчас осознал, как же чертовски влюблен был шериф: он бы бросил все, если бы такое только стало возможным, переступил бы через свои убеждения, свой «долг», оставил бы, как он считал, дело всей своей жизни ─ заботу о ребенке, чтобы просто иметь возможность держать нежные ладони Бо в своих руках и смотреть в огромные голубые глаза, напоминающие непокорный океан. И только сейчас Базз осознал, как чертовски влюблен был он сам. Больше всего рейнджеру хочется, чтобы Вуди был счастлив. ─ Все будет в порядке. С Бонни... все будет в порядке, ─ до ковбоя не сразу дошел истинный смысл этой фразы. От каждого слова сердце астронавта сжималось, начиная бешено стучать. Базз практически без раздумий отпустил того, в чьем присутствии нуждался до крика, до разодранных в кровь костяшек и локтей, до полнейшего изнеможения. Вуди должен быть счастлив. Не с ним сегодня, а с той, ради которой он готов оставить все, что у него было, без оглядки убегая в будущее.

The absence of you is killing me Everything that’s left from us is fading away

Лайтер знал, что шериф имеет на это полное право: у него целый багаж воспоминаний, он прожил самую удивительную и потрясающую жизнь, всецело посвятив себя двум дорогим людям, которые таковыми навсегда и останутся. Имена на подошвах стираются, заменяясь новыми, либо же просто теряясь в неумолимом полете времени, но сокровищница воспоминаний никогда не останется пустой. Вуди не обязан пылиться в платяном шкафу, брошенный и забытый. Сейчас он должен подумать о себе. Карие глаза светились благодарностью. Баззу никогда еще не было так приятно и больно одновременно. Остальные игрушки уже собрались вокруг, восторженно гогочут, но он их почти не слышит. Ведь для Лайтера существовали только эти глаза, ковбойская шляпа и значок шерифа, который был бережно передан Джесси. Теперь точно все решено. Подумать только, одна заносчивая, эгоистичная, как представилось в первый день их знакомства, кукла, смогла так глубоко запустить свои нитки в пластиковое сердце астронавта. Но Базз никогда даже не мог допустить мысль, что все в один миг закончится. Он глядел в стеклянные глаза, отражающие огни веселых каруселей, в последний раз. ─ Вуди ─ теперь «потеряшка»? ─ Веселозавр взволнованно всплеснул маленькими передними лапками. Рейнджер взглянул на него, обдумывая каждое слово. ─ Он не потерянная игрушка, он нашел себя. «Надеюсь, и я смогу когда-нибудь найти». Последние прощальные объятия, неловкие, слегка грустные улыбки и озадаченность, тенью покрывшая все игрушечные лица: никто не мог поверить и до конца осознать, что прямо сейчас, у них на глазах, заканчивается одна история, а взамен начинается другая, наверняка не менее длинная и захватывающая. Вуди сам не мог поверить, что он и есть Творец этой новой истории. There’s more in my life to see you? Can you promise me to see you?

Promise me to look back at us as a time in your life you enjoyed

─ Бесконечность… ─ прошептал куда-то в пустоту Базз. Он не знал, достигнет ли это слово адресата, но внутренний голос подсказывал, что впервые в жизни оно обрело реальную ценность. ─ … не предел, ─ Вуди улыбнулся, глядя в ночной парк. Он что-то почувствовал. Что-то затрепетало внутри и выскользнуло через рукав клетчатой рубашки. Шериф начал озираться вокруг в поисках упущенного. Только найти его смог Базз Лайтер, прямо сейчас сидевший в окружении своей «семьи» и мчащийся в фургоне по темному шоссе навстречу новому дню и своей собственной новой истории, в которой всегда будет словно не доставать одной детали. Promise me I will be fine without you.