Comète de tourmaline

      Солнце встаёт за горизонтом. Мир как будто перерождается. День, ещё не вступивший в полную силу, прикасается к священной ночи. Солнце и луна не часто встречаются. Видятся они только на рассвете и закате, пытаясь одарить друг друга самыми сокровенными дарами. Содалит встречается с красным янтарём, и лавандово-розовые сапфиры погружаются в лазурный океан. Это символ начала жизни, нового дня.       Но для Мэйбл утро началось задолго до того, как солнце поднялось над небосклоном. Непослушные каштановые волосы всё время мешали ей писать. Да, Пайнс была согласна, что не отличается высоким интеллектом и усидчивостью в учёбе, но желание узнать как всё устроено: познать этот удивительный и прекрасный мир с лихвой это компенсировало.       Хотя это дурацкое, по её мнению, эссе, которое задали написать за один день, объёмом не менее чем на пятнадцать страниц, заставляло терять весь интерес. А в том, что профессор, как всегда, поставит "Мак" за эту работу она не сомневалась, и ведь сам задал: "Причины конфликтов между вампирами и магами XV века и их влияние на культуру, магическое образование, военное дело".       Неаккуратно дописывая последние строчки, Мэйбл готова была закричать от радости. Она смогла. Дописала, только благодаря своей настойчивости. Юная ведьма до сих пор помнила обещание матери: отправить её в школу благородных девиц, находящимся при монастыре, если у неё в талисмане-хранителе за триместр появится хоть один "Подсолнух".       Стараясь не разбудить соседку, Пайнс собрала вещи для сегодняшних занятий и, одевшись в форму, решила скоротать время довязывая свитер: всё равно нет смысла ложиться спать. Фенечки, шарфы, яркие джемперы получались у неё намного лучше, чем Практическая Магия, и слава всем богам, что сегодня в расписании отсутствует этот ненавистный предмет.       Вдруг, талисман послал едва заметный энергетический поток своей хозяйке, сообщая о том, что кто-то написал ей.       Bro-bro       Утречка, Мэйбл. Извини, что не помог тебе вчера с проектом, у самого завал по магической истории. Надеюсь, у тебя всё в порядке. Давай встретимся перед завтраком в библиотеке, нам надо поговорить.       Быстро прочитав сообщение, Мэйбл скрыла сообщение с помощью элементарного заклятия. Она понимала, что что-то стряслось, иной раз брат не будет писать ей с утра пораньше, для простого разговора.       "Явно узнал нечто важное и попытается, как всегда, отгородить от чего-то: не желая втягивать в удивительные истории."       У них очень сильная связь. Их магия словно дышит в унисон, плавно циркулирует между ними, перетекая от одного носителя к другому. Каждый был готов пожертвовать собственной жизнью, ради блага другого.       И вот, брат зовёт ее в библиотеку. Будоражащее чувство врывается в сознание феерией золотых и малиново-зелёных искр. Сердце отбивало ему одному известный мотив, подгоняя Мэйбл к тому самому: магическому и загадочному, скрытому за дверью библиотеки.       Поэтому, стоит бежать, закинув на плечи сумку и путаясь в собственной форме. Пролетая лестничные клети, ведьма не замечала других учащихся, что неспешно брели в столовую, или же в кабинеты. Но они, видя старшую Пайнс, немедленно расступались, так как замечали тот бешеный блеск в карих глазах, который присутствует у неё, когда позитивная энергия заполняет всё вокруг, когда неприятности, потом становящиеся началом целого приключения, уже на пороге.       Добежав и открыв нужную дверь, Мэйбл ощутила привычный магию, что тянулся к её собственной, а затем увидела брата. Тот был чем-то взволнован, впрочем, как и всегда. Беспорядочно разбросанные волосы, да похожие черты лица — вот и все внешние признаки, благодаря которым можно узнать в этих, совершенно разных, людях родственников.       Серьёзный, талантливый, умный не по годам Диппер Пайнс, был гением практически во всём. Гордость родителей, с самого детства зарекомендовавший себя, как будущий Верховный Созидатель. К шести годам, когда у большинства детей только начинают проявляться первые магические всплески и родители ищут камни-фамильяры, он мог применять некоторые заклинания по транс-геометральной проекции, знал достаточно много о биоразнообразии этого мира и изучает чёртовы аномалии.        Неудивительно, что поступив в Академию криптологических магических исследований, он получил золотую ленту. Их распределили на разные курсы. Дипперу придётся пройти сложнейшие испытания, перебороть себя, повысить уровень своей магии за четыре года, тогда как Мэйбл будет постепенно углубляться в таинства этого мира за девять.       Но только его сестра знала насколько ему тяжело. В самые утомительные моменты он понимает: что многое отдал бы, для возвращения в те деньки, когда не было проблем. Можно было искать приключения, противостоять гномам, разгадывать загадки, убегать от разных существ, спасая свои жизни. Тогда он жил, когда ветер трепал волосы, а родимое пятно в виде созвездия не казалось ни даром, ни проклятьем. Магия не была точной наукой, а игрой. Сейчас же, Диппер не видит ничего кроме книг или тренировочных полигонов.       Но Пайнс, несмотря на это, счастлив, ведь когда это закончиться, всё будет прекрасно. Он сбежит, как и его дядя Форд, снова будет улыбаться, получать удовольствие от волшебства. Сначала, безусловно, поможет Мэй с учёбой, после чего они вместе будут путешествовать по этому миру или многочисленным измерениям: такие мелочи не важны, если они будут вместе.       И вот, они стоят друг напротив друга, такие разные и неуловимо похожие. На данный момент: взволнованные, от предстоящего разговора. —Мэйбл, нам нужно серьёзно поговорить. Это касаемо профессора Сайфера. Тебе следует быть осторожной, — сказал Диппер с обеспокоенным выражением лица. Упоминание этого человека вызвало в душе Мэйбл бурю эмоций: начиная от раздражения и заканчивая, непонятно откуда взявшимися, бабочками нежности. —Единственное, что он мне может сделать: это завалить на экзаменах, да написать ужасную характеристику. Не стоит беспокоить..— на воздыхании лепетала Мэйбл —Он демон! — громко и внезапно выкрикнул близнец, перебив сестру, его голос, и так ломкий, казалось стал на пол тона выше. — Он самый настоящий демон. Я не знаю: чем думали главы совета и ректор, ведь это исчадие ада может сделать что угодно. Да он всех нас ненавидит, как же до меня раньше не дошло.       Неожиданная информация про учителя Практической Магии и Истории, повергла Мэйбл в шок. Она, конечно, не раз называла Сайфера демоном, более того, сам себя он частенько называл: "Повелителем разума", правда в контексте унижения абитуриентов и восхваления себя, это, в какой-то степени, казалось нормальным. —В любом случае, — продолжал говорить Диппер ероша, и так, запутанные волосы, — наверное не следует подвергаться панике. Он не сможет, скорее всего, причинить кому-либо из нас вред. Но я тебя прошу, ради твоего же блага: не зли и не приближайся к нему. Я попытаюсь разузнать более детальнее историю этого демона, и, возможно, мы сможем обезопасить себя. —Ну, Диип, ты говоришь не лезь к нему и бла-бла-бла, он опасен бла-бла-бла, а сам идёшь искать приключения. Это нечестно! Я с тобой! Ведь мы— мега-крутые, таинственные близнецы, — состроив свою фирменную рожицу, столь выбешивающую Диппера, произнесла она. —Я серьёзно, Мэйбл, пообещай мне! — грозно произнес Пайнс, осаждая сестру.       На мгновенье в библиотеке воцарила тишина, они понимал, что произойдёт, каждый из них будет искать правду. Именно поэтому, никто ничего не говорили: не давали ложных обещаний. Вдруг индиголит в талисмане обладателя золотой ленты засверкал синевато-чёрным цветом, и парень побледнел на глазах. Быстро поправив одежду, и ещё раз сказав сестре быть осторожной, выбежал из помещения. Мэйбл же, ещё немного постояв, направилась в кафетерий, витая в облаках.       Она чувствовала, что просто обязана узнать правду, ведь эта тайна зовёт её к себе, а камень-фамильяр дарит приятное тепло. Но в то же время, ведьмочка не хотела увидеть в глазах брата разочарование. Эти противоречивые мысли разрывали её душу на части. Успокоить разбушевавшиеся чувства помогла физиология, а точнее — голод, решивший напомнить о своём существовании. И поддавшись древнейшему и сильнейшему инстинкту, Пайнс пошла добывать себе еду, в неравном бою, между сотнями голодных учеников.       На завтраке, увидев своих лучших подруг: Кэнди и Гренду, Мэйбл присоединилась к ним. За разговорами, смехом и кропотливым трудом пролетали сегодняшние пары, пока не наступил момент "Х": Магическая история.        Каждый готовился к худшему, ведь профессор Сайфер, по слухам, был сегодня не в духе. Сегодняшняя сдача докладов могла для каждого закончиться прекрасным букетом из "Подсолнухов" и "Гортензий", а также уничтожением нервных клеток и самооценки.       И вот, по академии разнёсся усиленный магией звон колокола, в эту же секунду в дверь вошёл профессор. Высокую поджатую фигуру скрывал фрак с плащом, золотого и чёрного цветов. Интересно то, что практически весь его гардероб состоял из этих двух оттенков. Отделка плаща и костюма являет собой редкостный магический пейзаж космоса, что сделан невероятно правдоподобно и умело. Хотя, после разговора с Диппером Мэйбл кажется, что весь его костюм собрал в себе всевозможные артефакты и пропитался волшебством. Теперь, она, глядя на мистера Сайфера угадывала те признаки, о которых рассказывали ей дядюшки. Аристократические черты лица, которым была присуща матовая белизна, в большинстве случаев приобретают выражение надменности и спокойствия. На блондинистой голове был всегда надет чёрный цилиндр, а сами златые волосы, что по мере того как опускались ниже шеи, становясь чернее пустоты, были собраны в низкий хвост. Длинные пальцы, для тех кто видел демона в гневе, внушали страх, так как могли не только заключить контракт, что обернётся в пользу исчадию ада, но и с лёгкостью свернуть шею, если это потребуется. Единственный глаз, что не был скрыт под чёлкой, смотрел на всех с пренебрежением, но порою карие глаза Пайнс встречали их, когда хозяин омутов находился в не самом освещённом месте, и они, отливающие этим проклятым грязным золотом, обещали затянуть как можно глубже в тягучую трясину, откуда уже нет шанса на спасение. Весь его облик внушал превосходство.       Даже не обладая высокой эмпатией, можно почувствовать всю силу и угрозу. И вот, Мэйбл, включив всю свою наблюдательность, смогла заметить то, что опытным магам сразу бросается в глаза — символ власти. У оного демона, как поняла ведьмочка, это был треугольник жёлтого цвета. Он был везде, это и отличало мистера Сайфера от других аристократов, знавших меру в нанесении собственных гербов и символов на элементы одежды.       Также треугольными были всевозможные пуговицы и заклёпки, узоры на манжетах, даже серьги в заострённых ушах. Чем дольше Пайнс смотрела на это существо, тем больше корила себя за то, что была так слепа и не замечала очевидного.       И вот, профессор вышел в центр аудитории, окинув взглядом всех притихших студентов. Хоть прошло всего пару месяцев, с тех пор, как начались занятия, но все уже усвоили, что под маской ледяного спокойствия этого тирана скрывается желание доминировать и уничтожать, её ни снять, ни расколоть. Когда же ученики один за другим начали представлять свои доклады, они поняли: когда информаторы говорили, что профессор не в духе, те сильно преуменьшали, он гром и молнии метал с вежливой улыбкой на лице.       Каждый получал огромную порцию негативных комментариев и насмешек, находились изъяны и ставились ужасные оценки, казалось бы, идеальным работам.       Именно поэтому, Мэйбл шла сдавать проект молясь всем божествам, чтобы "мак" наконец смог покрасоваться в её камне-фамильяре. Но все надежды разбились на крошечные осколки, когда профессор начал говорить: — Посмотрите внимательней, тупоголовые мокрицы, — сиплый голос прокатился по аудитории, — вот он пример того, что вы деградируете с удивительной скоростью. Такого убожества мне еще наблюдать не приходилось. Скажите на милость, студентка Пайнс, серое вещество, находящееся в ваших извилинах, все ещё живо? Как я понимаю, вы посчитали, что не нужно тратить время на нас, плебеев. Кто мы, чтобы быть достойными племянницы самих Стэнли и Стэнфорда Пайнсов. Но не волнуйтесь, когда вас выдадут замуж, вам не придётся пересиливать себя, общаясь с подобными нам. Красивую мебель обязаны беречь от грязи.       Завершив это публичное унижение он ухмыльнулся, показывая правый клык. Мэйбл же, будучи возмущенной, старалась молча терпеть эти издевательства, хотя, друзья знали, что эту тему она воспринимает болезненно, так как не хочет быть, как сама же говорит: "ряженой куклой, проданной во благо семьи".       В сердце Пайнс живет дикий огонь, с детства распалённый рассказами дядюшек, многочисленными приключениями с братом и чем-то неизведанным, что просыпается в людях, когда по венам бежит не кровь, а драгоценные рубины. Она грезила подобными авантюрами, что однажды прославили ее семью.       "Гортензия" же, что распустилась в её камне, словно искра подожгла тоненький фитилек. Гнев превратился в решительность. Она, сама себе, пообещала, что в талисмане ни по Практической магии, ни по Магической истории, не появятся голубые, или ярко желтые лепестки. Назло этому демону. Всеми правдами и неправдами Мэйбл сможет это сделать. —Так, ущербные, запомните, что на следующем занятии у вас проверочный тест. Будь моя воля, всем незачет поставил, но увы. Постарайтесь хотя бы фамилии правильно написать, — проговорил профессор в конце пары, которую девушка провела в размышлениях.       Как только учащиеся покинули аудиторию, Мэйбл схватила за руки Кэнди и Гренду и повела в нелюдную часть корпуса. —Девочки, у меня есть план, — сказала Пайнс, предвкушая сладкую победу над, уже, врагом номер один. —Только не говори мне, что... —Да, Кэнди, именно так. Мы проникнем в дом профессора и спишем ответы на тест. Ты будешь стоять на стороже. Грэнда: взломаешь защиту. На мне же — добыча информации во вражеском логове, — задумавшись Мэйбл начала выбирать дату и время проведения столь опасной операции.       "А ведь и правда, если нас поймают, то проблем не оберёшься. Как же не хочется подвергать их опасности. Они ведь всегда были готовы пойти со мной на любые авантюры. А из-за этой вылазки их могут вызвать к декану, или к ректору, или вообще исключить. Не позволю! Я сама всё сделаю, а потом поделюсь с ними ответами — так будет правильно". —Хотя знаете, это всё глупости. Забудьте, что я говорила. Как насчёт пойти и добыть чего-то вкусненького, уверена, там ещё остался мармелад.       И сколько бы не пытались подруги разговорить Пайнс, о проникновении в дом демона, та успешно соскакивала с темы, или же говорила, что неудачно пошутила. У самой же в груди росла уверенность. Сегодня! В полночь!       Всех профессоров, практиков, да и вообще, весь пед коллектив, созвали на внеплановое собрание, что будет происходить на Кряже Полной Луны, в часу пения гидр, то есть: где-то в час ночи. Так как туда добираться, слава всем богам, можно только пешим ходом, то мистеру Сайферу придётся покинуть свои апартаменты, как минимум, за час до назначенного времени. Этот шанс нельзя упустить, сама судьба благоволила Мэйбл.       С каждым часом, который приближал авантюру, что может стоить переводом в школу благородных девиц и гордости, у неё начинали дрожать руки и некоторые важные факты будто вылетали из головы, однако, вскоре возникая вновь. Тремор, рассеянность и волнение раздражали Мэйбл, ведь вот оно — приключение, нечего беспокоиться, всё будет хорошо. А перед глазами всё рано встают образы разочарованных лиц Диппера, Гренды, Кэнди. Но тут, снова та неясная сила, ведущая людей на открытия, толкающая совершать невозможное, опасное, глупое, чарующее, разожгла костёр в сердце Пайнс.       Каштановые волосы были крепко завязаны в хвост. Одежда, талисман, инструменты проверены и поправлены. Магия растекалась по венам, пронизывала, переплетала каждую мышцу и орган, полностью подчинялась, была покорной слугой, готовой исполнять всё, только прикажи. Мэйбл снова стала безудержной оптимисткой, движимой любопытством и жаждой приключений. Волнения и страхи исчезли. Казалось, фартуна был на её стороне.       Но было ли так на самом деле?       Сначало всё шло, как по маслу. Взломать защиту оказалось труднее, чем она думала, но всё же в этой ситуации помогали две вещи: стандартные, хоть и более совершенные, защитные чары, а также самоуверенность профессора, не удосужившегося применить более изощрённые заклинания.       И вот, как только ноги Мэйбл коснулись бордового ковра, когда она перелезла через оконную раму на первом этаже, её мировосприятие вмиг перевернулось. Что-то держало Пайнс вниз головой в метре от пола, и никакие заклинания, или же заговоры не помогали спуститься.       Пришлось принять, что самоуверенным оказался не профессор, а она. Дядюшки же рассказывали о коварстве и хитрости демонов, они то точно знали толк в этом. Стэнли и Стэнфорд увековечили свои имена, как герои войны, против нежити. Они не только внесли незаменимый вклад в изучение аномалий, но и победили одного из величайших исчадий ада. Конечно, о других достижениях в науке, чарах, бизнесе не вспоминают, когда слышат их имена.       Именно на рассказах об их подвигах и странствиях выросла Мэйбл, а историю, про победу над демоном, что хотел захватить мир, она может рассказать теперь даже лучше своих дядь. Этот рассказ был зовом свободы, как будто блуждая через темный, страшный, одинокий лес, ты вдруг видишь своими измученными глазами свет надежды.       Но сейчас..... Пайнс понимала, что оказалась в затруднительной ситуации и нужно срочно что-то делать. Она решила осмотреть то помещение, в котором оказалась. И лучше бы она, по собственному мнению, этого не делала. Мало того, что помещение выполнено во всевозможных тонах жёлтого, чёрного и красного, вызывая при этом головокружение и страх, так ещё и обставлено оно было, словно лаборатория какого-то садиста-учёного. —Что же вы делаете в моей скромной обители, студентка Пайнс? — раздался тягучий и хриплый голос, в котором слышалась неприкрытая насмешка.       Мягкий свет, исходивший от лампы, освещал просторную комнату, отбрасывая зловещие тени. Мысли лихорадочно метались в затворках сознания: вопросы о том почему профессор вернулся и какие вещи теперь ей понадобятся в пансионе, надежды, что смерть будет хотя бы безболезненной. Магия же, вторя девушке, заметалась в пространстве, невидимая глазу, собиралась в причудливые узоры цикламеновых, шафрановых, лаймовых, ониксово-янтарных тонов. Сплеталась нитями в узлы, словно ожившая паутина со всеми ее хитросплетениями. Посреди всей этой фантасмагории Мэйбл терялась. —Да так, зависаю, — сказала она дрожащим голосом, — у вас, кстати, очень красивый интерьер. Эти старинные книги так классно сочетаются с колбами, зельями, ножами. Всё действительно выглядит здорово.       Говоря это Пайнс нервно сглотнула, понимая, что в непосредственной близости находится как минимум семьдесят ножей, разных размеров. Нехилая коллекция. Желания, знакомиться с ней поближе, совершенно не было. — Как приятно, что вы оценили. Но перейдём к делу, вы ведь понимаете, что вас ждёт наказание? — на его лице появилась зловещая ухмылка, а глаза вспыхнули раскаленным в адской кузнице золотом.       Но тут, гордость и негодование взыграли новыми красками в Мэйбл. Обиды, что копились на этого демона в течении всего времени, раскалёнными углями выжгли страхи, напрочь лишив её чувства самосохранения. —А почему вы не на собрании? Ведь можете получить дисциплинарный выговор и всё такое. Какой пример подаёте студентам?       Сайфер же, игнорируя висящее вниз головой недоразумение, пытающееся держать лицо в этой комичной ситуации, продолжил говорить, не обращая внимания на предыдущие реплики студентки. —Вы яркой кометой ворвались в мой дом. И также быстро, как это космическое тело пролетает над нашей планетой, провалился ваш план по незаконному присвоению ответов на тест. —Что? Как вы...       Мэйбл не знала, что сказать. Её лицо, что и так было алым из-за притока крови, начало быстрее покрываться пятнами. Этот снисходительный взгляд, уверенность, выражающаяся в позе, манера речи, заставляли её чувствовать себя маленьким глупым ребёнком. —Мистер Сайфер, вы так и не ответили на вопрос, — уже не так уверенно произнесла Пайнс, до сих пор пытаясь освободиться от пут, при этом следя, чтобы форма не сползла, показывая её ещё более жалкое положение. —Что же мне с вами сделать... — размышлял профессор, по старинке пропуская слова девушки мимо ушей. — Может, обратиться к ректору, с просьбой об исключении, переломать каждую косточку в теле, или возможно убив вас, воскресить? Как вам роль моей слуги, на веки вечные?        Её бросило в жар, от того, каким зловеще-лелейным голосом произносил эти слова Сайфер. В красках представляя, обещанные демоном, картины, Пайнс понимала, что именно имел ввиду Диппер, говоря о ненависти демона к ученикам. За те несколько секунд, что длилось молчание, Мэйбл осознала, что находится наедине с профессором, который, боги, простите за все прегрешения, находится без своего привычного дресс-кода и угрожает ей скорой расправой. Её камень-фамильяр будто сошёл с ума. —Не посмеешь, демон, — храбрясь выкрикнула она, лишь после осознавая сказанное, — ты не можешь навредить мне, злой треугольник. —Злой треугольник? Серьезно?— прыснув сказал он, — Это самое обидное, что ты смогла придумать? И почему это я не смогу причинить тебе боль? С чего такая уверенность? —Ты, конечно, можешь попытаться, но я не думаю, что берлифовые магические оковы тебе позволят, —Мэйбл, ещё раз мысленно поблагодарила дядю Стэна и дядю Форда за истории, сопровождавшиеся демонстрацией заклинаний, артефактов, ловушек, а также, свою внимательность, что сработала в нужный момент, это определенно было козырем в ее рукаве, — Тот кто поставил её тебе, определённо знал, что делает. Хотела бы я пожать ему руку, так что, извини, треугольничек.       В один момент по идеальной маске безразличия и надменности пошли трешенны, но также быстро они исчезли. —Оу, не поверишь, комета, но ты уже с ними знакома. Ты даже не представляешь, сколько проблем мне доставили твои родственнички. Именно из-за них я оказался здесь, в этом положении. По-хорошему стоило бы тебе доставить как можно больше неприятностей, — всё это он говорил не сильно скрывая раздражение и горечь.       Но в один момент его рука потянулась к амулету Пайнс, что располагался на запястье и произнеся краткое: "Позволишь", — начал критично разглядывать камень. —Стеклянный блеск, неясная спайность, тригональная сингония, электризуется — турмалин, если я не ошибаюсь, — пока демон это говорил, минерал засверкал розовыми, оранжевыми и салатовыми цветами, показывая весь свой спектр, искрясь, при любом касании.       В один момент, Мэйбл почувствовала, что мир снова перевернулся и она, на мгновение зависнув в воздухе, полетела вниз. Столкновение же с землёй прервали руки, вовремя подхватившие тело и плавно опустившие на алый ковёр. — Да уж, как нелепо и абсурдно получилось, — сказал Сайфер, перед тем как их губы соприкоснулись.       Мэйбл испытала неимоверный шок. Всё её тело будто обдало жаром. Стыд и смятение застывшие в её сознании не давали всецело понять эту ситуацию, а тем более противостоять неспешным и аккуратным движениям. Из-за всего происходящего, она, сама того не замечая, от удивления приоткрыла рот. Сайфер же, пользуясь случаем, бесцеремонно проник своим языком в её рот. Напористый движения, хоть и были не лишены некой жадности и властности, но оставались аккуратными и неторопливыми. Его клыки слегка прикусили губы Мэйбл, оставляя на них едва заметные ранки, из которых выступили маленькие капельки крови, которые он, с упоением, пробовал на вкус. Когда же профессор отстранился, Пайнс, путаясь в собственной одежде, отскочила от него. —Да как... Да как вы посмели, —дрожащим голосом произнесла она, выбегая из дома преподавателя.       Мэйбл старалась не замечать то: как её вообще выпустили из этого проклятого места, учащенного сердцебиения, талисмана-хранителя, что посылая разные сигналы, сиял, искрился, мерцал, тянул её вернутся. Ведь, это всё глупости, глупости, глупости.       Прав был Диппер, прав. Она больше ни на шаг не подойдёт к этому демону. Никогда. Звёзды же, смотря на удаляющуюся фигуру, сверкали далёкими огнями, бесчисленных вселенных, на фоне неба, цвета морской синевы, что словно раскололась под хитрой усмешкой судьбы.       А Сайфер, тем временем, стоя на крыльце, размышлял о том, что за нарушение правил всё-таки должно следовать наказание, и он сам, с большим удовольствием, проведёт его. Впереди ещё не один год, и, явно, не одна отработка. С этими мыслями Билл зашёл обратно в здание, не скрывая скалящейся ухмылки.