Phoniness

— Да, конечно, а потом тебя укусит радиоактивная кошка, и ты станешь Человеком-кошкой. Обязательно Феликс…— парень нервно взъерошил свои волосы. — Да, конечно же, тот парень из какой-нибудь опасной организации, и тебе предстоит раскрыть её. Совсем уже поехал…       Шел уже второй час раздумий Феликса. Когда парень отошел от школы, в сознание начали прокрадываться странные мысли, которые зарождали в нем опасения, перерастающие в страх. Скорее всего, только из-за своей усталости парень с такой легкостью забил на этот инцидент и пошел домой. Но уже дома, пытаясь заснуть, Ли прокручивал случившееся в голове снова и снова, пытаясь разобраться в деталях. Тот странный парень ничего не крал — так решил Феликс, основываясь на том, что этот тип был замечен им в коридоре. Осталось только понять, зачем он там ошивался. Выглядело всё так, будто он пытался что-то найти на стене или же наоборот — что-то туда прикреплял.       Сон не хотел приходить вообще. Случившееся стало слишком большим потрясением, чтобы Феликс мог спокойно уснуть. Парень почти до самого утра ворочался в кровати, пробовал все методы. Ну, кроме теплого молока — за ним нужно было идти на кухню, а ему было слишком лень. В результате утром парень желал уничтожить всё и вся. Он пытался устранить свой недосып с помощью кофе, который справлялся со своей задачей паршиво. Единственным плюсом было то, что ему не надо было торопиться в универ, и у него было достаточно времени. Подходя к зданию намного раньше обычного, Ли решил воспользоваться лишними минутами.       Парень хорошо знал всех охранников и помнил их смены. Судя по всему, сегодня на утренней смене был мистер Ким — один из самых добрых людей среди тех, кто тут работает. Пожилой мужчина, отрастивший к своим 60 годам приличный пивной живот, вечно вечерами угощающий Феликса своими любимыми пончиками. С ним можно было договориться, что, конечно же, было только на руку. Мужчина сидел за своей стойкой около входа, читая свежую газету и попивая кофе — скорее всего, уже не первый за утро. Феликс встал около него и немного прокашлялся, привлекая внимание. — Доброе утро, мистер Ким. — Феликс мягко улыбнулся, моментально располагая его к себе и заставляя расплыться в ответной улыбке. — И тебе доброе утро, Феликс. Ты чего хотел? — мужчина свернул газету, а это он делал очень редко в разговорах со студентами. Обычно он даже глаз от нее не отрывал. — Да тут такое дело… Вчера, когда я выходил из студии, то заметил странного парня и погнался за ним. Вы ни о чем подобном не слышали? — охранник посмотрел на Ли как на придурка, даже не скрывая своего мнения на его счет. — Во-первых, ночью тут только ты обычно и ошиваешься. Во-вторых, никого постороннего сюда не пустят, сам знаешь. И в-третьих, ничего такого мне не рассказывали. — мужчина развернулся на своем стуле и взял пончик с дальнего края стола. — Да, возможно, это был кто-то из наших, но… А еще я хотел извиниться, что не закрыл за собой студию. Простите, такого…— но не успел парень договорить, как охранник его перебил. — Тебе больше отдыхать стоит. Студия была закрыта. — у Феликса глаза на лоб полезли. Он просто не мог ее закрыть, ведь как только он вышел из студии, он вынужден был моментально рвануть за парнем, а после о студии и мысли в голове не было. — Да нет же, я не мог, вы чего, а ключа больше ни у кого нет. — Ли резко поставил руки на стол и наклонился вперед, чем заставил мужчину отшатнуться. — Ну давай посмотрим на камере. Мне кажется, ты просто уже перетрудился, парень. — охранник лениво помахал рукой, приглашая Феликса подойти к нему. Охранник, даже не задумываясь, отдал ему один ключ из своей связки. — Эм, а вы со мной не пойдете? — Ли немного ошарашенно взглянул на ключ в своей руке, а затем перевел взгляд на мужчину перед собой, который был абсолютно спокоен. — Да тебе тут доверяют больше чем мне… Да и нельзя мне уходить со своего поста — сейчас, за десять минут до начала занятий, будет самый пик людей. — мужчина помахал рукой, будто отгоняя мух, как бы показывая пареньку уже быстрее идти отсюда.       Несколько секунд покрутив ключ в руке, Феликс всё же сдвинулся с места и направился в комнату, которая находилась недалеко от входа. На главных компьютерах, стоящих на столе охранника, вероятнее всего, нельзя было посмотреть записи с камер, потому что туда в первую очередь транслировалось видео с камер в режиме реального времени. Дверь в комнату еле открылась, как и большинство дверей в этом здании. Экономия — в платных престижных университетах штука такая… Денег даже на баночку масла нет, чтобы смазать все чертовы замки и петли. Зайдя в помещение, Ли сразу же включил свет и оглянулся — не хотелось бы ломать ногу в этом помещении складского типа. Особенно перед экзаменом. Феликс оглянулся: это была маленькая комнатка с кучей шкафов, которые были забиты различными папками фиг знает чего — к ним парень особого интереса не испытывал; у свободной стенки стоял промятый диван — скорее всего, ночные охранники проводят здесь большую часть времени. Ли усмехнулся, подумав о том, что его ночные танцульки мешают спать бедным охранникам. В углу находился маленький стол, на котором стоял лишь один довольно старенький громоздкий монитор.       Взглянув на время, Ли дал себе пятнадцать минут на просмотр камер. Благо, искать долго не пришлось — перемотка и сортировка видеозаписей по временным отрывкам помогли ему быстро найти нужное время. Для начала была выбрана камера из главного коридора — та, что находилась в самом его конце. На ней должно быть прекрасно видно ночную погоню. Феликс смотрит несколько ускоренных минут с камеры, но ничего. Пустой коридор. Сначала он решил, что выбрал не тот коридор, но по аудиториям на изображении убедился, что все правильно. Затем он решил проверить время, но и оно было правильным. Наступила необъяснимая паника, от которой сердце забилось чаще, и подступило волнение. Нет, он не сошел с ума. Еще одна камера… и еще… Но все так же тихо. Не было и намека на то, чтобы кто-то за кем-то гнался на протяжении нескольких минут. Феликс уже буквально ничего не понимал. Он ринулся искать камеру, что висела в коридоре, в котором находилась его танцевальная студия. Через прозрачную дверь было видно, как он повторяет кусок из своей новой хореографии, потом садится прямо напротив двери, через какое-то время встает и уходит из поля зрения камеры (тогда он выходил попить), а затем возвращается с сумкой в руках, выключает свет, выходит из зала и закрывает за собой дверь. Все выглядит так, будто Феликс и правда с катушек съехал со своей усталостью, будто ему вся эта фигня приснилась, а он дурак уже и реальность от сна не отличает. Нет ни одной детали, которая бы доказывала, что последняя часть видео не со вчера. Но нет, придраться было не к чему: на нем была даже та же самая одежда, которую он носил вчера. Как говорится — цирк уехал, а клоун остался.       У Феликса начали дрожать руки, он не мог и не хотел верить глазам. Он точно знал, что произошло прошлым вечером, и был уверен, что все это просто не могло быть сном. Он — адекватен, и то, что он видит — это явный монтаж.       Тогда что это был за особенный парень, если даже такой момент на камере смогли просто изменить? Явно не очень-то легко заменить целый кусок видео, причем так правдоподобно. Феликс и сам уже готов был поверить в то, что видит. Здесь явно что-то не чисто, и это напрягало парня. На всякий случай на флешку он скинул себе все нужные фрагменты с камер и поспешил удалиться.       Когда парень вернулся к охраннику, до начала пар оставалось еще пять минут. Ему ничего больше не оставалось, кроме как признать то, что: «Видно, ты так устал, что аж сон принял за действительность». Ли состроил глупую мордашку, поблагодарил за ключи и ушел прочь. Ну, а что ему еще оставалось делать? Не опровергать ему же все это, не имея ни единого доказательства иных событий? Феликс нутром чувствовал, что лезет туда, куда его абсолютно не звали, но только вот сворачивать с пути он не собирался.       С этим он продолжит разбираться вечером, ну, а пока его ждут две прекрасные пары практики и одна лекция. Осталось только пережить всё это после бессонной ночи.

***

      Утро может быть добрым, если, например, светит солнышко, согревает тебя своими лучиками, поднимает настроение своим сиянием, когда легкий ветерок забирается под куртку, а руку греет стаканчик с горячим кофе. Только вот у Сынмина все не так: в смысле, солнце-то есть, но всего остального нет. Особенно внутреннего спокойствия и умиротворения. Впереди предстояло два сложных семинарских занятия и лекция. Дел было выше крыши, но он дико опаздывал, и всё потому, что не мог найти свой любимый ластик. Ещё вчера вечером он возился с набросками для графики, после чего карандаш так и остался лежать на столе, но вот ластик бесследно исчез, а без него парень из дома выходить совсем не хотел.       Сынмин вообще был очень привередлив при выборе материалов для рисования. У него не было особого таланта, да и навыки иногда подводили, поэтому он любил чувствовать уверенность, наверняка зная как ведёт себя материал. Ему было ближе пение, чем рисование, но он старался, потому что выбрал это сам. Всю жизнь его контролировали, с самого детства он слышал слова: «Ты должен», «Наш ребёнок обязан», «Мы этого не потерпим». Контроль всего — вплоть до родословной каждого знакомого: никакого садика, только толпа высококвалифицированных нянь и учителей, которые могли позаботиться о развитии ребёнка. Школа тоже была частной — лицей, углубленное изучение математики и экономики. После такой школы прямая дорога ему была в лучшие вузы страны на экономическое или юридическое отделение. Стоило лишь приложить немного усилий и вся империя отца была бы у него в руках — совладелец, директор… Только Сынмин этого не хотел. Он боялся, что придётся устраивать скандалы, сбегать из дома, ну и прочее, что любят делать подростки, чтобы заставить родителей переживать. Но его мама была очень чуткой женщиной — она видела, что Сынмин легче сходится с обычными детьми, обходя всю золотую молодёжь стороной. Они никогда не были ему интересны. Ему были противны обсуждения последних попоек, новых тачек, сплетен — всё это всегда было Сынмину побоку.       И ему дали выбор, сказали, что он вправе выбирать свою дальнейшую судьбу самостоятельно. Именно поэтому сейчас он учится на архитектора. Он проходил через все своими собственными силами: возился с конкурсными работами, раза три точно перерисовывал графику, ночами сидел над композицией. Сейчас Сынмин живет один в маленькой квартирке. На удивление, отец был очень рад просьбе сына об отдельном жилье, сказал, что, а его возрасте тоже начал жить отдельно.       Сынмину нравится жить, когда никто вокруг не знает, что его отец — владелец крупной компании, да еще и в политике не последний человек. Ким и сам толком не знал кем был его отец — депутатом или кем-то там ещё. Ему нравилось, когда вокруг него были простые люди, которые не обволакивали тебя словно змеи, а потом с силой сжимали, перекрывая кислород.       И вот сейчас он в очередной раз опаздывал в универ, хотя и жутко это не любил. Успокаивала лишь мысль о том, что первой парой стояла история изобразительного искусства, а профессор До всегда был любителем опоздать минут на десять, а потом столько же просто расхаживать по аудитории, не обращая ни на кого внимания и просто пытаясь вспомнить, что сейчас должна быть за пара. Парень забежал в кабинет за три минуты до звонка, едва ли не снеся собой преподавательский стол, стоящий почти напротив входа. Уперевшись ладонями в стол, Сынмин наконец останавливается, пугаясь чёрной фигуры, которая практически выпрыгивает из-под этого стола. Ким около минуты испуганно пялится на Чанбина, который, хоть и выглядел непробиваемой скалой, всё же нервно постукивал пальцами по столу. С каждой секундой Сынмин хмурился все больше и больше, понемногу осознавая ситуацию. Он быстро оглянулся, заметив, что аудитория ещё пуста. — И что ты тут делаешь? — наконец, отцепившись от стола, спросил Ким, подозрительно выгибая бровь. — Пришёл на лекцию. — Чанбин отвечал спокойно, будто и правда ничего не произошло. — Семинар. — моментально поправил его Сынмин. — Ну да. Короче, я пришёл учиться. Что за глупые вопросы? — А под учительским столом ты что делал? — Доставал свои наушники? — Сынмин даже не пытался скрыть своего недоверия. Он просто пялился на парня взглядом, который так и кричал «Ты абсолютный придурок». — Ну, никого не было, так что мне было скучно. Я включил песню через динамики, ну, а на припеве разошелся и начал наушниками над головой размахивать…       Чанбин неловко сдвинулся с места преступления, нервно почёсывая затылок. Заметив, что Ким все ещё осуждающе на него смотрит, Со показал ему наушники и спокойно вернулся за заднюю парту, где уже успел разложить вещи. Проводив парня взглядом, Сынмин только закатил глаза, а затем бросил вещи на самое крайнее место у стены на втором ряду, неторопливо обошел все парты и присел на стул.       Лишь минут через семь после звонка на пару аудитория наконец заполнилась, и только минут через пять пришёл преподаватель — мужчина лет пятидесяти, одетый в своей фирменной вязаный жилет и длинные широкие брюки. Ну, что сказать… Натура творческая. Ему только шарфика на шею не хватало. Профессор обошел аудиторию, делая вид, будто ждёт, пока все успокоятся. Потом присел за компьютер и хитро улыбнулся. У Сынмина даже мурашки по коже пошли… Опыт первого курса научил его, что эта улыбка ничего хорошего не сулит. Видимо, у него есть задание, а распределять его он будет своим самым любимым способом.       Вся аудитория напряглась — каждый боялся даже перешептываться, поэтому слышался лишь шум компьютера, который с горем пополам пытался включиться. Боялся каждый… Ну, или почти каждый — Чанбин сомневался. Он чувствовал, что грядёт буря, из которой не все выберутся живыми. — Ну что, мои дорогие, за этот месяц мы с вами разобрали немало интереснейших аспектов истории изобразительного искусства. Теперь пришло время поработать вам самим. — голос профессора был достаточно звонким. Чувствовалось, что он был в слишком хорошем настроении. Ну да, у него впереди было такое развлечение… — У меня подготовлен список из десяти прекрасных тем: какие-то из них относятся к определенным личностям, какие-то ограничены регионом или временными рамками. Я прям постарался в этом году!       Преподаватель довольно потер ладонями, вводя пароль на компьютере. Многие в аудитории начали перешептываться, переглядываться, вертеться — у всех начиналась паника, потому что такие проектные задания оценивались профессором очень строго, так что всем хотелось попасть в хорошую пару. Никто даже не сомневался, что задание парное, ведь проект на одного человека считался слишком скучным. Чаще они работали в группах, поэтому, учитывая наличие десяти тем при составе группы в двадцать человек, вывод напрашивался сам собой. — О, великий рандом, да прошу тебя, пусть мне достанется нормальная тема. Я не прошу нормального напарника, главное чтобы не Ким Сынмин… — начала шептать девушка, сидящая рядом с Сынмином, сложив ладони вместе, прикрыв глаза и запрокинув голову наверх. — Ой, да ну. Чем я тебе не угодил? — усмехнулся парень и легонько толкнул девушку плечом, чем вызвал пожелания смерти. — Сейчас карма к тебе придет, Соми, и будешь ты в паре с тем мрачным гномом. — Э, ты давай потише такое говори, а то к нам придет карма в лице этого самого гнома. — девушка посмеялась, пиная парня под столом.       Как таковых друзей у Сынмина нет, но если он и может назвать кого-то хорошим знакомым, то только Феликса и Соми, все же остальные так — есть или нет, особого значения не имеет. Сам по себе парень достаточно дружелюбный, много кого знает, и много кто знает его. Но при этом он старается держать всех на расстоянии, правда объяснить это сам себе даже не может. Иногда ему кажется, будто он боится людей, но на самом деле он скорее боится, что кто-нибудь узнает о его положении и начнет подбиваться к нему. Дружба ради чужих денег — было, проходили, больше не надо.       Вот только слова Соми действительно напрягли Сынмина. Оглянувшись, не сложно было заметить, что вся аудитория была словно на иголках: все перешептываются и волнуются, пока преподаватель усиленно что-то ищет в своем компьютере. Только вот мрачный парень сидит и даже ухом не ведет, будто все это его не касается. Ведь Чанбин, сидевший прямо за Сынмином, но выше на два ряда, действительно не обращал никакого внимания на окружающий его мир: он сидел в телефоне и что-то быстро печатал, сохраняя свою серьезную мину. Только вот нормальной реакцией было бы находиться в растерянности, не понимая, отчего все так оживились. Будь Сынмин новеньким, он бы моментально напрягся и попытался у кого-нибудь узнать причину всеобщей истерии. Но Чанбин был камнем, которому было абсолютно наплевать на всё, что было как минимум странно и как максимум глупо. — Итак, — начал профессор, включив проектор и заставив всю аудиторию замолкнуть. И даже на него Чанбин не поднял своего взгляда. Правда он заметил уставившегося на него Сынмина, из-за чего Ким в испуге развернулся слишком резко, ударившись локтем о парту и начав тихо шипеть. — Моя любимая программа сама распределит вас на пары и выдаст тему.       Профессор так улыбался, что больше это походило на злобный оскал. На самом деле он просто предвкушал то, как его студенты будут со страхом в глазах смотреть на экран, как кто-то будет радоваться, а кто-то расстроенно опускать головы или даже злиться. Вот он, тот самый любимый метод распределения заданий этого изверга — рандом. Сынмин это просто ненавидел. Удачи у него было очень мало. Из всех трех раз, когда с ними проворачивали эту фигню, только один раз он был распределен в относительно нормальную группу. Просто тогда не один он там был относительно умным, поэтому ему не пришлось делать весь проект в одиночку. Вот и сейчас Сынмин сидел напряженным, его ладошки немного вспотели. Ему казалось, что хорошего расклада в этой игре просто быть не может: либо партнер тупой бездельник, либо сложная тема, либо все сразу — идеально не бывает никогда.       Наконец проектор прогрелся и начал показывать четкую картинку. На экране красовалось три столбика: один состоял из тем, два других из фамилий, а внизу красовалась яркая желтая рамка, которая пока что была пустой. Со своей ухмылкой на лице профессор пробежался глазами по аудитории и кивнул сам себе, видимо, оставшись довольным реакцией подопечных. Одним быстрым движением мужчина нажимает на клавишу, стук которой отдается пульсацией в голове. Все напряженные взгляды сосредоточены на желтом вертящемся кружочке загрузки. Первые два имени — и Сынмин немного разочарован, так как единственный более менее ответственный человек оказался не с ним в паре. Хорошо хоть тема им дурацкая досталась… На четвертый раз выпадает Соми и ей достается тема, которую Ким жаждал всем своим нутром, потому что история братьев Кан была довольно простой и интересной. После этого парень смотрел на экран уже с недовольным лицом. Девятый щелчок клавиши — и это снова не Сынмин. Парень нервно пробежался глазами по экрану, прикинув, кто же остался с ним. Тема очень даже ничего, миленько — парень хотя бы имеет о ней представление. Он успевает расслабленно улыбнуться, прежде чем его голова с громким шумом не валится на стол. Что там про карму говорили? Или это была просто неудача? Или это намек, что Сынмин и так прожил слишком долгую и счастливую жизнь?       Как ему мог достаться Чанбин?!       Судьба, видимо, решила поиздеваться над Сынмином, причем довольно знатно, столкнув его с парнем, который выглядел как самый опасный гопник с района и которому он успел нагрубить в первую же минуту их знакомства. Так в своей жизни Ким еще ни разу не лажал, и вот теперь пришло его время.       Парень стоит у автомата и попивает прохладное молоко, рассматривая толпу. Это так странно, что все вокруг шарахаются Чанбина, а он на них даже и не смотрит — медленно и спокойно идет себе по коридору, продолжая что-то строчить в телефоне. На самом деле, если присмотреться к нему, то можно понять, что он абсолютно обычный, даже приятный на внешность. Просто у него такая аура, что дальше нее смотреть уже не хочется. Сынмин вроде и хочет оттолкнуться от стены, подойти к Со и поговорить. Все-таки ему стоило извиниться, да и номерами обменяться или в соцсетях друг друга найти, а то проект-то сам себя не сделает. Но парень останавливается, хмурится, утыкаясь взглядом в вибрирующий телефон Чанбина. — Чего тебе, мелкий? — парень звучит недовольно, но как-то слишком мило, что Сынмина и заинтересовало. Так просто Ким не стал бы следить за кем-то — тем более слушать телефонный разговор. Но тут он просто не удержался. — Нет, да не идиот я… Честно, я всё сделал как ты сказал… Да, да, сработало… Не беси меня. Я тебе кто, сторожевой пес?.. Слежу… Нет… Так, иди учись, мелкотня… Не бубни… Ну шоколадное, так шоколадное…       Звучало всё это так странно, будто Чанбин разговаривал с кем-то очень важным для него. Хоть он и ворчал, он всё еще звучал достаточно мягко и нежно. А еще парень улыбнулся — не оскалился, не ухмыльнулся, а именно улыбнулся. Возможно, он говорил с младшим братом, если он у него есть, а может и с парнем вообще. Конечно, Сынмин сомневался, что кто-нибудь будет встречаться с самим прислужником сатаны, хоть улыбается он и правда красиво. На деле парень даже немного завидовал — ему просто хотелось так же звонить кому-нибудь во время перерыва и просить купить домой шоколадного молока. Еще лучше, если бы это было одно высокое произведение искусства.       Тяжело вздохнув, парень все-таки оторвался от стены, выкинул коробочку от закончившегося напитка и направился в сторону кабинета практик. Он размеренно усаживается за свой мольберт, прикрепляя эскиз, который делал всю ночь. Откинувшись на спинку стула, парень наклоняет голову набок, скрещивая руки на груди и пробегая глазами по столбику из трех картинок. После он довольно хмыкает и смотрит на большой белый лист бумаги, оценивая разницу масштаба. Задание простое: выбрать модель, а точнее найти фото человека, придумать ему оформление — и всё. Делов на неделю, максимум на полторы. Главное, чтобы преподаватель не заставил переделывать наброски. К мольберту у него были прикреплены две фотографии и один набросок. Фото были сделаны самим Сынмином: на одном разложенные цветы из магазина тети, а на — другой смотрящий в сторону парень, с маленькой родинкой под глазом. Он был красив. Даже больше, чем красив. Около двух недель назад Хенджин пришел в студию, где Сынмин занимался вокалом, Правда, тот взял больше часов танцев, но они все равно довольно часто пересекались. Для Кима этот парень был просто воплощением произведения искусства. Он не отрицал его красоты, но лишь любовался ей, отмечал особенности как художник и ценитель. В этом нет ничего большего, кроме рабочего интереса. — Симпатичный малый. Твой краш что ли? — слышится за спиной Сынмина, и тот моментально оборачивается, встречаясь взглядом с Чанбином, недовольно выгибая бровь. — Предпочитаю влюбляться в более реальных людей, — усмехаясь и отворачиваясь обратно к мольберту, отвечает Ким. — А он игрушечный что ли? — Картинка из интернета. — Сынмин и сам не знает почему врет, почему не скажет, что это его друг, знакомый, какой-нибудь брат. Для самого него это загадка — почему он начинает резко отрицать факт знакомства с парнем на фото. Парень тяжело вздыхает, а потом чувствует легкий удар по спине и оборачивается на Со. — И нафига тебе фотка этого уродца? — интересуется парень. Заметив вопросительно вздернутую бровь и недовольство в глазах собеседника, Со лишь сильнее ухмыляется. — Ты себя видел, чтобы кого-то уродцем называть? — Сынмин резко сбрасывает руку парня со своего плеча, которую тот уже успел удобно пристроить. Но Чанбин просто игнорирует его ответ. — Проект, Со Чанбин, у нас недельный проект. Портрет с оформлением в графике. Только ради бога, хватит стоять над душой, мне сложно дышать. — Потому что ты смущаешься? — Потому что, на меня давит твоя темная аура. — Ничего она не темная. — Она чернущая. Свали уже.       И Чанбин без лишних слов подчиняется и уходит за свободный мольберт. Он не торопясь усаживается, вытягивая ноги и оглядывая одногруппников, хотя стоило бы побеспокоиться и найти фото для рисунка. На удивление, на новенького профессор внимания почти не обращал. Очень редко он подходил к нему, как-то непонятно хмыкал и уходил дальше, а Сынмина это подбешивало — неужели он так хорошо рисует, что ему даже править нечего? У Кима настолько разыгрался интерес, что он даже не радовался комплиментам от преподавателя, продолжая украдкой поглядывать на мрачного парня, который с задумчивым видом размашисто водил карандашом по бумаге. Подходить к нему вообще не хотелось, но интересно было до жути. Да и надо было с ним хоть какими-то контактами обменяться, а то он так и продолжит терять драгоценное для подготовки время.       Под конец пары Сынмин, наконец, встает со своего места, складывает все свои вещи и направляется прямо в сторону Чанбина, который не замечает ничего вокруг, слишком увлеченный новым занятием. Парень то и дело посматривает в телефон — видимо, всё же он нашел какую-то фотографию. Время от времени он улыбается и вообще выглядит довольно счастливым. — Слушай, я тут спросить хотел… — Сынмин неловко подходит к нему, стараясь не встречаться с ним глазами, но в следующее мгновение замирает, начав странно хмуриться, будто увидев что-то не очень приятное. — Чего хотел? — спрашивает Со, но, не получая ответа, хлопает парня по животу, отчего Сынмин сразу немного сгибается и отходит. — И что это? — парень действительно находится в шоке. Еще раз взглянув на чужой рисунок, парень начинает смеяться. Это вообще ни на что не похоже… Точнее нет, похоже на рисунок восьмилетнего ребенка, который рисует так, как его душа пожелает. Неровный круг, обведенный несколько раз, раскосые глаза, треугольный нос, а о пропорциях и речи нет. По поводу первоначального наброска из базовых фигур Сынмин даже заикнуться боялся. — Рисунок. — Чанбин пожимает плечами, с довольной улыбкой рассматривая свое произведение искусства. — Прости конечно, но как ты вообще поступил на художественное? — Сынмин упирается ладонями о спинку чужого стула, продолжая рассматривать странные каракули. — Как все. — усмехнулся Со, будто пошутил у себя в голове. — Нет, серьезно, что это вообще? — Сынмин отталкивается от стула, делая пару шагов назад. — Чего тебе не нравится? Я художник, я так вижу. — Но это классический рисунок. Мы делаем не так как видим, а так как требуют. — Как видишь, от меня пока что ничего не требовали, — Чанбин обиженно надул губу и посмотрел на Сынмина так, будто тот задел его за живое. — Посмотрим через неделю, когда будет смотр работ. — Ровно через неделю? — от удивления у Со немного приподнимаются брови. — Уже да. Ровно через неделю. — Сынмин фыркнул и хотел уже уйти, но остановился и вновь обернулся на Чанбина. — Слушай, дай мне хоть какие-то контакты — надо будет обсудить проект по истории. — Я сам тебе вечером напишу. — Со небрежно помахал рукой, будто отгонял от себя каких-то назойливых мух-то, и принялся аккуратно складывать свой рисунок. Сынмин решил, что просто пропустил, как новенького добавили в общий чат и, вероятнее всего, через него Со и найдет его номер, поэтому спокойно выходит из аудитории, направляясь к лекционному залу.

***

      В аудитории стоял шум, а полная мыслей и переживаний голова Феликса и так нереально болела, что раздражало парня всё больше и больше с каждой секундой. Его все никак не отпускал инцидент с камерами. Просто так всё это случиться не могло, это явно кому-то было нужно. Осталось только понять, для чего. Тот парень из коридора, вроде, ничего не держал в руках, хотя было темно, да и при беге сложно рассмотреть какие-то детали. Но если бы он что-то украл, то, наверное, давно бы уже нашли продажу. Но даже если подумать, то смысл тогда ему было тереться у той стены? После первой пары Ли не удержался и пошел к тому месту, где и заметил того парня прошлой ночью. Он тщательно осмотрел всю стену, правда, издалека. Иначе бы его приняли за идиота. Но сколько бы он туда не смотрел, он не видел ничего такого, что могло бы дать хоть какую-то подсказку. Совершенно обычная гладкая стена. От всего этого хотелось сбежать, выкинуть все дурные мысли из головы, перестать переживать по этому поводу, но ничего не выходило. Холодок предчувствия будто пробирался под самую кожу, пытаясь добраться до органов. И когда Феликс делал хоть какой-то вывод в своих рассуждениях, его легкие сковывало этим холодом, заставляя переживать лишь еще сильнее.       Парень будто находился в совершенно другом месте — даже ничего не достал на парту, не услышал звонка и не заметил, как в кабинет зашел преподаватель. И только когда знакомый из другой группы толкнул его в плечо, парень очнулся и осознал, что сидит на последнем ряду. А на этом месте он сидел только лишь на одной паре — на самой ненужной для него, по его же личному и очень скромному мнению, паре. Шел английский. Ему потребовалось около минуты, чтобы понять, что в аудитории стоит непривычная тишина. Ли моментально поднимает глаза на учительский стол, моментально открывая рот от удивления: молодой человек, ненамного старше самих студентов — ему было наверняка около двадцати трех, может, двадцати четырех лет. Он подошел к доске, взял в руку мел и развернулся к аудитории. Стоит отметить, что ему невероятно шли черные обтягивающие джинсы, массивные ботинки и шелковая темно-зеленая рубашка, низ которой был немного заправлен за ремень брюк, а пара верхних пуговиц была расстегнута, открывая прекрасный вид. Мужчина тряхнул головой, убирая прядку немного вьющихся осветленных волос со лба, и улыбнулся, пробегая глазами по лицам студентов. — Доброго дня, — теплый голос говорил на английском, притягивая Феликса еще больше. — Меня зовут Кристофер Бан, для вас я профессор Бан, и я ваш временный преподаватель английского.       После этих слов Ли чуть ли не подавился, пытаясь прикрыть свой рот. Стоящий перед ним человек абсолютно комфортно чувствовал себя, разговаривая на английском, у него было иностранное имя, а австралийский акцент приятно грел душу. В этот момент Феликс сразу же вспоминает Чонина, который шутил об австралийце, который придет к ним преподавать английский. Только сейчас шутки кончились, а парню все равно от этого смешно. Он опускает голову, пряча лицо в ладонях и пытаясь не выдать свое состояние. Но в следующий момент все тот же знакомый вновь бьет его по плечу, кивая в сторону преподавателя, который опирался бедрами на парту и смотрел на Ли с поднятой бровью, явно чего-то ожидая. — Извините, — быстро собирается Ли, переходя на английский. — Я немного прослушал вас. — Я заметил. Вы были слишком заняты своими шутками, рассказанными самому себе. Знаете, вас могут принять за сумасшедшего. — спокойно ответил новый преподаватель, замечая, что мало кто в аудитории понял его достаточно беглую речь. — Я просил представиться — имя, группа, причина поступления, твои особенности. — А да, хорошо. Меня зовут Феликс Ли, первая группа хореографического направления, поступил сюда, очевидно, из-за любви к танцам. Ну, и у меня нет каких-либо особенностей. — Мне кажется, или у тебя австралийский акцент? — Вам не кажется. И да, надеюсь вы не будете снижать мне оценки из-за него, утверждая, что мы изучаем британский английский. — Феликс почему-то почувствовал себя достаточно спокойно, глядя в глаза профессору. Ему казалось, что он разговаривает со своим другом, и он даже не чувствовал себя неловко, разговаривая на английском. — Тогда я и себе должен был бы снижать оценки, — усмехнулся Бан. — Хорошо. Спасибо, Феликс. Следующий.       Почти всю пару Кристофер разговаривал на английском, просто оценивая возможности учеников. Да, Феликс никак не мог называть преподавателя у себя в голове по-другому, кроме как Кристофер. Хоть это и было не очень вежливо, но это же только в голове. У парня был довольно приятный голос и красивая улыбка. Никто не смел отвлекаться от темы разговора, залезать в телефоны или еще что-нибудь — он следил сразу за всем. Как только ты вздумаешь заняться чем-то другим, так сразу наткнёшься на его грозный взгляд. А он был достаточно грозным, чтобы все сидели смирно. Правда у него была одна особенность — он ни разу не менял выражения лица. Только взгляд был такой, словно он уже видит, как достает твой язык, обхватывает указательным и большим пальцами, придерживая остальными, а затем выдергивает, любуясь хлестающей кровью. На секунду Феликса передернуло. В принципе, если учитывать, что такой взгляд он на себе не ловил, то это была чуть ли не лучшая пара английского в этом универе. Хотя лучшими всегда были пары, которых просто не было. Феликс даже поймал себя на мысли, что Кристофер был довольно симпатичным. Настолько симпатичным, что за все полтора часа пары, он не единожды думал о том, что тело у преподавателя неплохое. Выходя из аудитории, Ли попрощался, привычно улыбаясь. Но, заметив ответную улыбку, моментально отвернулся и поспешил удалиться, чувствуя подступающую к щекам краску.       Лишь у самого выхода из здания Феликс почувствовал, что неожиданное смущение прошло, а щеки перестали неприятно покалывать и гореть. Он остановился на крыльце, неловко перебирая волосы и вдыхая прохладный воздух. Легкий ветерок пробирался под тонкую ткань джинсовки, пробегаясь по коже и заставляя Феликса ежиться и подергивать плечами. Парень всматривается в толпу, выискивая знакомую макушку. — Кого ищешь? — раздается звонко над ухом, отчего Ли шарахается и хватается за грудь. Чонин стоит почти на самых носочках, светя своей фирменной улыбкой. — Ты дурной что ли? — Феликс с силой бьет младшего по плечу, а тот сразу хватается за него, тихонько взвизгивая. — Ну Феееликс… — Чонин тянет того за рукав, уговаривая посмотреть на него, но Ли лишь уходит вперед, делая вид, что не замечает друга. — Для тебя — хён, — бубнит Феликс, и через секунду прямо перед его носом возникает младший, мило улыбаясь, отчего у старшего просто нет сил сопротивляться. — Пошли в кафе, булка.       Парни шли знакомой тропинкой, но оба молчали и чувствовали себя в этой тишине вполне комфортно. Они думали каждый о чем-то своем, и это молчание их вполне устраивало. Но Феликсу было о чем спросить, из-за чего пришлось разрушить эту идиллию. — Слушай, мелкий, а насколько сложно взломать нашу универскую систему? — Да как два пальца об асфальт. Делов минут на пять, если не меньше. — Чонин начинает так оживленно говорить, будто ребенка спросили о его любимом супергерое. От удивления у Ли аж глаза на лоб полезли, что заставило мелкого замяться, делая максимально милый и непринужденный вид. — Чонин, ты взламывал систему универа? — Феликс останавливается, прожигая младшего своим прищуром так, что тот начинает перебирать пальцы и прикусывать щеку изнутри. — Нет… — Ян улыбнулся и двинулся с места, явно пытаясь избежать бури. — Ян Чонин! — Феликс так и не двигается с места, а его голос кажется еще ниже, поэтому мелкому ничего не остается. — А ты думаешь, почему у меня нет ни одного пропуска? — Чонин лишь успел нагло ухмыльнуться в лицо другу, прежде чем сорваться с места и побежать от него прочь, чтобы не словить пару ударов. А рука у австралийца хоть и маленькая, но тяжелая зараза…       Парни пересекают всю парковую зону перед зданием, выбегая на маленькую оживленную улицу. И только после того, как они замечают достаточно большую толпу людей, ребята останавливаются. Ли хватает младшего за шею, притягивая к себе и ероша его по волосы, наслаждаясь его звонким смехом. — А к чему ты спрашивал то? — интересуется Чонин, поправляя свои волосы. — Тут такое дело… — Феликс немного колеблется, опускает голову вниз, находя под ногами камушек и начиная его попинывать. — Я сегодня обнаружил, что у нас изменены записи камер наблюдения. — А если подробнее? — младший равняется с Ли и легонько толкает его плечом, показывая, что все в порядке и он может с ним поделиться. — Вчера вечером, когда я выходил из танцевального класса, то заметил странного парня. Но, как только он увидел меня, то сразу рванул с места. Я гнался за ним, что мы почти до другого крыла добежали, но я догнать его все равно не смог. Вот. А я еще и уставший, сонный был, ну короче, плюнул и пошел домой. Утром подхожу к охраннику, говорю типо, так и так — спросил, ничего ли такого не заметили. Я еще извинился, что класс за собой не закрыл, а он сказал, что все закрыто было. Посмотрел камеры, а там пусто. Точнее, все спокойно. — Феликс наконец двинулся с места, медленно продвигаясь в сторону кафе и наблюдая, как младший начинает становиться серьезным и хмуриться. — Ты уверен, что это все тебе не приснилось? — Ты издеваешься? — но, заметив хитрую улыбку, Феликс понял, что ответ да, поэтому продолжил рассказ. — Не смешно вообще- то. Я правда не запирал кабинет, потому что погнался за тем типом, а потом про это вообще забыл. Но, знаешь, на камерах не то, чтобы погони не видно… там четко можно увидеть, как я выхожу из класса, запираю его, а потом ухожу. — Если так подумать, то это не так то и сложно. В коридорах можно просто взять несколько предыдущих секунд, а потом поставить их на повтор, вырезав нужное время. А вот с твоим выходом все сложнее, — младший был явно заинтересован. Он смотрел в одну точку перед собой, то и дело облизывая губы. — Возможно, был взят старый кусок. Только знаешь, это сложно провернуть без прямого доступа к записям. Это тебе даже не база универа, не его сайт, а скорее внутренняя система охранной организации. — К чему ты это? — Ли и правда не совсем понимал, о чем идет речь и почему младший так напряжен. — Хакер этот, значит, не так уж и плох, если смог это провернуть. Интересно даже стало… — на лице Яна появилась немного хищная улыбка. — Даже не думай попытаться взломать эту чертову систему. — Ли стукнул друга по затылку, отчего тот только заразительно рассмеялся. — Как у тебя вообще день то прошел, мелкий? — Тихо-мирно. Всю первую пару я спал, второй было окно, поэтому я тоже спал, а на третей написал прогу минут за двадцать, потом еще одну, а потом обсуждал с профессором пути обхождения одного интересного блока. — парень пожал плечами, будто ничего такого не произошло и он каждый день на равных с преподавателями общается. А хотя стоп, именно так он и делает. Ну, если ему действительно интересно… — А ты как, кроме всей этой фигни? — Ну вообще, мои шутки про то, что ты ванга в пятом колене, перестали быть шутками. — Чонин выглядел очень заинтригованным — младший явно был заинтересован. — Помнишь, ты шутил о замене англичанки в виде австралийца? Так вот, сегодня была пара английского, и вел ее парень из Австралии, чтобы ты понимал. — Ты че, серьезно? — младший не сдержался и громко рассмеялся, хлопая в ладоши. — И че, как оно? — Начнем с того, что он адекватный. Кажется довольно строгим, но как бы не суть. Главное то, как он выглядит. Поверь мне, он ничего такой. Ему лет двадцать пять от силы, скорее, даже меньше. Но он и правда очень даже… Улыбка у него ослепительная, ничего не скажешь… А еще на нем была шелковая рубашка, верхние пуговицы которой были расстегнуты. Как думаешь, кто не пустил на него слюни? Правильно, никто. На такое грешно не засмотреться. А у него еще и тело шикарное… Лицом красавчик, и голос приятный. Краш всех крашей, отвечаю.       Феликс рассказывал все это очень сумбурно, держа образ преподавателя перед собой. Он так увлекся своим рассказом, что даже не заметил, как младший резко перестал улыбаться, почти не реагировал на его слова, а потом внезапно сорвался на быстрый и жесткий шаг, уходя вперед и не реагируя на крики Феликса. Ли даже и представить себе не мог, что заставило младшего так измениться в считанные минуты.