Тьма в крови

Как только громадные двери отворились, подул неслабый сквозняк. Пахло из Морийской тьмы сыростью и какой-то затхлостью. Видимо, не часто сюда гости наведываются. Менеланна поёжилась. Нет, страха не было, ведь, по сути, ей бояться нечего. А было чистое нежелание идти под землю. Но вот Арагорн шагнул вперёд, за ним настороженно оглядываясь пошли хоббиты. Только всё братство перешагнуло порог ворот, озёрная вода зашипела и запузырилась. Не успели все среагировать, как Фродо за ногу ухватила шупальца и, сбив с ног, потащила в чёрный омут озера. Первым спасать друга бросился Сэм. Вообще, насколько поняла Менеланна, эта пара — самая крепкая пара друзей. Сэм ухватил за руки хозяина и тянул его, пытаясь вырвать из щупалец. Тут со всех спало оцепление. Леголас мгновенно натянул тетиву и пустил несколько стрел за раз, попадая точно в чудище. Боромир подбежал и порубил щупальце на несколько кусков скользкую плоть. Чудовище завизжало и отдёрнуло свои щупальца. Боромир, схватив в охапку Сэма и Фродо вбежал в Морию и очень вовремя: чудовище с рыком потянулось снова, но поняв, что жертвы уже за пределами досягаемости, с силой захлопнуло ворота, так, что грохот раскатился на мили от этого места. — Теперь путь только вперёд, в Морийскую тьму. — голос Гэндальфа теперь в полной тишине звучал отчётливо и громко. — И сколько нам здесь идти? — выдохнул Пип, сравнивая, что лучше, утопать в снегу или карабкаться в подземной тьме. — Три-четыре дня, если будем идти быстро и не шумя. — выдохнул маг Не сказать, что братство сильно обрадовалось, однако заметно повеселело: в царстве не так холодно и ветра нет. Сразу из входа вела длинная извилистая лестница. Пошли змейкой. Гэндальф с Арагорном первые, дальше хоббиты стройной вереницей, потом Леголас, за ним Менеланна, далее Гимли с Боромиром. Наша барышня всё это время старалась уследить за сыном наместника, как бы он чего не натворил под действием заклятия, из-за чего эльфийка часто оборачивалась назад, пару раз чуть было не навернувшись, но была спасена принцем лихолесья. — Стоит быть внимательнее — упрекнул Леголас, удерживаясь под руку Менеланну, когда та споткнулась в третий раз — Стоит, стоит… — было видно, что эльфийка волновалась — в крайнем случае, у меня есть ты — нервная улыбка появилась на лице эллет, Леголас же, тоже улыбаясь, покачал головой. Шли молча. Если и переговаривались, то только шёпотом. Никому не нравилось это место, только гном находил его привлекательным. Фродо постоянно озирался, будто видел или слышал кого-то. Возможно, и в правду кто-то был рядом. В такой тьме не разбирёшь. Попадалось пару развилок. Менеланна уж не считала повороты, ибо даже ангелу всего его ангельского терпения не хватит на эту затею. — Я не помню этого места — слова Гэндальфа разрезали тишину. «Прекрасно» — нет, наша барышня не винила мага, а уж, отдавая тому должное, даже начала всерьёз его уважать. Всё-таки знать почти все дороги и места в Средиземье — чего-то стоит. Решено было остановиться на ночь. Вещи быстро разложили. Каждый начал убивать время по-своему. Гендальф, куря трубку, сидел на камне и пытался выудить из памяти нужный ход. Гимли и Леголас увлечённо о чём-то беседовали. Арагорн как-то странно косился на Боромира. Да, сына наместника неслабо так бросало из жара в холод и обратно. И да, лихорадка тоже включается в эффект заклятия. Человека потрясывало. Дав Боромиру настойку, наследник Исильдура, списав странное состояние компаньона на усталость и лёгкое недомогание, удалился в раздумья. За всей картиной Менеланна заметила отсутсвие хоббитов. — А где полурослики?.. — ненавязчиво, но с долей паники спросила эльфийка. И как в ответ на вопрос из-за странной двери раздалось пришлушённое «Ой!» и спустя некоторое время всех оглушил громкий звук. — Тук! Болван! В следущий раз прыгни туда сам и избавь нас от твоего легкомыслия! — зло прошипел Гендальф, смотря в помещение с колодцем, где была вся четвёрка. ---- Яд ядом поливаю Зло ото зла избавляю Весь отряд спал. Караульная в данный момент Менеланна, что сейчас склонилась над уже бьющимя в лихорадке Боромиром. Эльфийка, сидя на коленях, расколдовывала человека Чёрные нити расплетутся Оковы сами собой распадутся Тёмная магия плавно выходила из груди сына наместника и оборачивалась клубком вокруг рук дочери Мелькора. Как словам дано случиться Так заклятие моё не свершиться Вспыхнув, чёрные клубы распались и исчезли Дочь Мелькора оглядела братство. Все дружно сопели. Хоббиты свернулись калачиком. Фродо постоянно дёргался во сне. Кольцо сильно беспокоило полурослика. Менеланна подошла к хоббиту и села рядом. Бэггинс задёргался ещё больше. Кольцо почуяло родную душу, так и просясь в руки эллет. Эльфийка молодила руку на лоб Фродо. Полурослик немного успокоился, а девушка с сожалением вздохнула. Ну не может она помочь! Арагорн шумно перевернулся на другой бок. Девушка подошла к наследнику Исильдура. Сколько раз она могла его убить? И обеспечить победу себе и отцу. Но отчего-то эльфийка не спешила марать руки второй попыткой убийства. Человек так по-доброму к ней относился… Интересно, а если б он знал, что ел из одной миски с дочерью Мелькора, как отреагировал? Тут же срубил ей голову мечом? Менеланна усмехнулась. Нет, наверное, нет… А тогда что? Мысль не успела закончиться, как внимание эллет переключилось на водопад золотистых волос. Только завидев знакомую фигуру, в сердце приятно разлилось что-то. Менеланна подошла к Леголасу. Эльф спал, накрытый пледом. Девушка, не удержавшись, провела рукой по белокурым прядям, изучая каждую черту лихолесца: красиво изогнутую бровь, длинные чёрные ресницы и тонкую линию губ. Странное чувство овладело эльфийкой. Ещё незнакомое, но уже такое приятное чувство. —— Менеланна сидела в углу. Подземелье ей чем-то напомнило дом. И отца. Мимо пролетела птица. Маленькая, беленькая, блеснула крылом. Откуда здесь взяться такой нежной прелести? Эльфийка поймала птичку, когда та пролетала слишком близко. Вглядываясь в белое, такое мягкое оперение, Менеланна аккуратно провела пальцем от головки с хохолком до крыла птицы. Одно из лучших творений Йаваны. Дочь Мелькора знала цель отца. Ею было не только захват Средиземья и власть над этим миром, но и равенство. Равенство Мелькора и других Валар. Отчего Владыка Тьмы не может, к примеру, создать такую же красивую птичку? Отчего Моргот должен мириться с использованием чужого ради создания своего? Отчего эти создания не такие красивые? Почему, в конце концов, Эру не дал или отнял эту возможность? Сам Мелькор никогда не говорил об этом дочери. А когда непослушное чадо вновь заводило разговор о том, почему получилось, что она хотела вылечить животное, а оно лишь превратилось в чудовище, Владыка Тьмы хмурился, гладил дочку по голове и говорил, что когда их королевство подчинит себе всё, то тогда им вернётся такой дар. Повзрослев, Менеланна начала догадывается, что не всё здесь чисто и, быть может, её отец причастен к такой несправедливости. Черноволосая эллет пыталась допрашивать Саурона. Молчал, как языка лишённый. А на угрозы лишь устало прикрывал глаза. Хотел ведь правду рассказать, а не мог. Мелькор запретил. Менеланна, встряхнув головой, сосредоточилась на птичке, что и не думала улетать, скованая чужим превосходством. Выдохнув, эльфийка зашептала заклинания. Тёмные, дымчатые клубы магии окружили руки эллет вместе с птицей. Свечение становилось всё отчётливее и ярче. Уже чёрные волны полностью покрывали руки Менеланны. Произнеся последние слова, девушка зажмурилась, а после распахнула глаза. На руках смирно сидело оно. Уже не беленькая птичка, а мутант. Крылья стали в два раза больше, покрывшись чёрной сеткой, клюв обрамляли острые клыки, когти значительно увеличились, став красными, а глаза светились чёрными искрами. Менеланна, ругнувшись под нос, с силой толкнула существо вверх. Оно взмыло и скрылось во мраке. Ну, вот, ещё на одну тварь в мире больше. По щеке эльфийки скатилась одинокая слеза, наполненная презрением к себе. Думая, что никто не видел этого эксперимента, девушка ошиблась. Склонив голову набок и прикусив губу, за эллет наблюдал лихолеский принц… Леголас устало закрыл лицо руками. Проснулся он недавно, ведь его очередь была дежурить, но решил не мешать эльфийке. С ним что-то было не так. Или с Менеланной. Но скорее, с обоими. Принца влекла чёрная магия и это его пугало. Точнее, не в магии было дело, а в её обладательнице. С самого начала Леголаса поразил тот факт, что эльфийка, заклеймённая тьмой, на стороне света. Это ломало всяческие устои о противостоянии добра и зла, белого и чёрного, которые напрочь засели в сознании. Отчего-то лихолесец верил ей. Ну, не могут эти прекрасные голубые глаза врать. Эльфы всегда чутки к чужим душам и эмоциям и здесь, смотря на Менеланну, общаясь с ней, слыша звонкий безудержный смех и чувствуя глубину её мыслей, Леголас не понимал, как такому чистому существу далась тёмная магия. Принц поначалу боялся быть околдованным. Ещё отец его предупреждал, что все маги подобны листьям на ветке. Куда дунет им нужный ветер — туда и повернутся. В голове прочно засел тот случай, когда Фродо буквально озверел и бросился на эльфийку с воплями. Да, Менеланна вызвала немало подозрений, но даже здесь Леголас верил ей. Её душа чиста. Это любой эльф почувствует. А вот насчёт помыслов… Счастлив и проклят тот, кто отгадает мысль девы. Возможно, думая так, лихолесец был уже околдован. Но не в магии тут дело… —— — Я вспомнил, куда нам надо. — под эти слова Гэндальфа все быстро вскочили и начали собираться. Тихие шаги отдавались гулким эхом. Становилось всё светлее и светлее. Видимо, близилось выход или хотя бы окно. Вскоре показались большие двери. Казалось, оттуда лился свет. Гендальф смело толкнул дверь, и всё братство вошло в помещение. Зал был большой. И светлый. Действительно, откуда-то сверху веяло прохладой. Оглядев всё помещение, Менеланна увидела надгробие. Маг подошёл к нему и прочёл: Балин, Сын Фундина, Государь Мории. Услышав эти слова, Гимли подбежал к могиле. Пару раз глубоко и хрипло вздохнул. А потом упал на голый камень и завыл, будто зверь раненый. От этого у Менеланны защемило в сердце. Сильно-сильно закололо. Она ведь понимала. Точно также, потеряв всё, она рыдала над каменными остатками своего замка, глотая горе от потери, что осколками царапало всё изнутри. И сейчас, видя гнома в таком состоянии, Менеланна искренне сочувствовала ему и будто сама ощущала эту боль. Она почувствовала небывалое родство с родственником Балина. Родство, связываемое судьбоносной потерей. Эльфийка подошла к Гимли и положила руку на плечо гному. «Я тебя понимаю» — шепнула эллет. Гном потихоньку успокоился. Все внимали скорби под мёртвую тишину когда-то великого, а теперь мрачного и угнетающего разум и дух, подземного королевства гномов...