Улыбка

      Море. Необъятное, бескрайнее и таящее в себе миллионы загадок. Они жили у самого берега. Ветхий домик чудом выдерживал порывы ветра, которые нагонял на них, видно, сам Посейдон. Мать всегда приговаривала, что когда-нибудь море их погубит. Суеверная. Но уехать они не могли. Весь хлеб да соль — рыбачество отца. Мишку он иногда брал с собой, ремеслу обучить, да и просто за компанию. Увы, мальчишка совсем не видел мира дальше этого побережья, поэтому всегда невероятно радовался, когда отец звал его в очередное маленькое странствие.       И, знаете, сколько бы тайн не хранило море, из всех них Мишу волновала только одна. Та, что которую ночь мешала уснуть, заставляла сердце биться, словно пташку в тесной клетке. Глухо, медленно, но с невероятной силой. Кому, черт возьми, принадлежал тот мелодичный, манящий, заставляющий бездумно следовать за ним голос?! Кто этот человек… и человек ли? Впервые он услышал его, когда ему было восемь лет. Тогда они с отцом как обычно отправились рыбачить, и ни разу с тех пор Миша не покидал берега.       Погода стояла тихая, Мишка с интересом разглядывал небо, развалившись на краю старенькой лодки, пока отец разбирался с сетью и удочкой. Солнце светило ярко, мальчишка довольно жмурился и улыбался. Было тепло, уютно и как-то слишком хорошо. Вода едва колыхалась, это успокаивало. Мише даже показалось, что он слышит чей-то голос, вторящий морской мелодии. Конечно же, никто не подпевал, отец был занят своими делами и уж явно не растрачивал свое драгоценное время на какое-то там пение. Но, спустя некоторое время Мишка был готов поклясться Богом, кто-то пел. Да так, что мурашки по коже пробегали. Он огляделся по сторонам. Никого. Осторожно перегнулся через краешек, вглядываясь в синеву водной глади. Точно никого. Стало быть, показалось.       Но едва не успел он оторвать взгляд, как увидел в том месте лицо невероятно красивого юноши. Буйные, как волны, тёмные кудри, чуть припухлые губы, нежная, на вид, кожа. А взгляд… взгляд его раскосых глаз стоил отдельного внимания. Он манил, гипнотизировал, оторваться было невозможно. Миша и не мог. Губы на прекрасном лице дернулись в улыбке, и Мишка понял. Он снова готов был поклясться Богом, что знает, кто напевает эту прекрасную мелодию.       Мальчик наклонился к воде, не осознавая, что уже опасно переваливается за бортик. Рука все больше погружалась в воду, но никак не могла дотянуться. Внезапно лицо красивого юноши хмурится, искажаясь в злую гримасу. Мишка не сразу осознает, что все это время над ним кто-то был. Неужели он не заметил тень над собой, Господи. Но уже поздно. Тень толкает его в спину и последнее, что он успевает запомнить — крылья. Черт побери, у этого парня есть крылья.       Очнулся Миша с трудом. Мать с обеспокоенным видом сидела у кровати, осторожно сжимая его ладонь. Отец ходил по комнате, ругался, кричал. Мать тоже что-то кричала, пытаясь успокоить его, но сама была на взводе. Мальчик снова начал проваливаться в сон.       Прошло уже семь лет. Мише пятнадцать. Он все ещё ни разу не покидал сушу, даже просто поплавать. После того случая отец строго запретил ему приближаться к морю. Парень слушается, да и сам боится, но все ещё слышит голос того юноши всегда: ночью, когда спит, днем, когда помогает матери по дому и, особенно, вечером, когда втайне прогуливается у причала. Всегда. Правда, никогда не позволяет себе подойти ближе. Знает, что не вернётся. Чувствует.       Однажды он не выдерживает. Он проснулся среди ночи, ведомый лишь тем голосом, который не оставляет его в покое уже столько лет. Голос зовёт его. Миша знает куда, Миша знает зачем, Миша хочет побыстрее с этим покончить. Поэтому выбегает на улицу босиком. На нем лишь потрепанные штаны да старая отцовская рубаха. Щеки покрывает лихорадочный румянец, во взгляде сплошное безумие. Он добегает до края берега, толкает лодку и запрыгивает, хватая на лету весло.       Погода злится. Злится и море, потому что не хочет пускать его на верную погибель. Плевать. Ведь этот голос никогда не отпустит парня. Ведь сам он никогда не отпустит этот голос, глубокий, раскатистый, манящий. Голова плавится, но он плывёт. Плывёт, едва управляясь, практически разбиваясь об каждую наступающую волну. Плывёт.       И вот, до боли знакомый звук тепло разливается в его голове, сковывает руки и ноги, заставляя парня отпустить весло из рук. Его относит волной. Миша больше не может грести, нечем. Волна поднимается, отражая то самое лицо. Да, парень ещё тогда осознал, что вода лишь отражала виновника его трагедии, оборачивается и видит его.       Когти крепко впились в хлипкий бортик старой лодки, взгляд немигающих глаз прикован к Мише. Он такой успокаивающий, такой неуместный среди всего этого сумасшествия. Парень сдаётся, ведь этот пернатый дьявол продолжает смотреть, напевая ту самую мелодию, которую жертва слышала и до этого. Миша протягивает руку.       Утром мать с отцом находят уже мёртвое тело. Одежда нещадно изорвана, кожа покрыта глубокими ранами и ссадинами, но лицо… Лицо его озаряла улыбка, та, что опаляла собой всё вокруг. И жгла она в разы сильнее, чем самые яркие лучи солнца, восседавшего на самой верхушке небосвода. Та, из-за которой он погиб.