Не вели помиловать

Наги холодные, сырые, но голос у них - заслушаешься. Наги шипят, неторопливо складывая свои слова в песнь, говорят тихо, но чётко, а когда надо - жёстко, коркой льда обрастая за мгновения. Ирина слушает. Ирина за изменениями не следит - и так знает, когда они произойдут. Голос у неё жёсткий, командный, но и тот - тает, медленно и скупо, стоило ей осознать, что наги видят в ней свою. Кацуи не говорит - поёт. Голос её журчит, переливается, изящно и нежно, и успокаиваешься тут же. Ирина уже давно не так зла. Больше не носится, ощетиневшись, не проклинает, не подумав. Ненависть её - горит. Шаласса не дремлет. Никогда. Ирина - под её защитой, и волны её благословений все ближе и ближе подступают к уродливому пожару, нещадно пожирающему все то, что осталось от её детской невинности. Вода лижет её раны, внушая надежду робкую, хрупкую, что, возможно, она ещё не потеряна окончательно. Ирина ни в чем не виновата. Ни в чем, что с ней произошло, ни в каком зле, что с ней случилось, она не виновата. Кацуи это знает, Кацуи это знала - по взгляду одному, первому, будто бы знала её всю подчистую. Ирина сперва отмахивалась, вяло, в её сторону - почти робко. Теперь - слушает. Прислушивается. Слышит. Шипение постепенно начало складываться в мелодию, идущую в такт с плеском игристых ручьев. Волны плещутся, и тот момент, когда впервые в них послышался утробный, далёкий смех Шалассы, тихий и загадочный, как и все ее естество, Ирина не забудет никогда. Благоговение перед божественным захлестнуло ее, пламя в ней потухло, а сама Ирина теперь холодная и сырая. Она не захлебнется - жабры отрастит, хвост, плавники, - хоть бы и переродится. Грифон - не феникс, и с огнём ладить не должен. Грифон - не рыба. Не Гри- Фон Больше - нет. Проданная, преданная - не забудет этого, не простит. Принятая, обласканная - отпускает. Голос Ирины твёрд. Рука - под сталь. Слова её - не яд, но благодать, и клинок её - не месть, но справедливость. А Кацуи - её совесть. Она молчала, когда лезвие прошло насквозь чрез шею волка, разрезая кости, словно капли водяную гладь. Погиб не волк - тиран. Убит не жертвою - судьёй. У Ирины в душе мир. Ирина - благословена и жрицей, и богиней; Шаласса улыбается ей в устах Кацуи. Кацуи улыбается ей. Холод рук более не обжигает ее сырые пальцы.