Между нами

       Девушка готовилась ко сну. Ведь завтра у них много работы, впрочем, как и всегда. Несмотря на усталость, бывшей разбойнице нравиться работать на полях вместе с другими крестьянами. Это тяжело, непривычно для Дороро, но честный труд оказался не таким уж плохим занятием.        — Дороро, — Хяккимару зовет ее и девушка поворачивает голову в его сторону, вопросительно глядя на него. Он внимательно смотрит в её глаза, Дороро замечает его напряженность. Братец чем-то взволнован и хочет узнать, спросить, но вместо ожидаемого вопроса он говорит другое:        — Спокойной ночи, Дороро.        Та искорка потухает, он приглушает и подавляет свою тревогу легко скрывая за спокойным взглядом. Хяккимару не нужно учиться прятать свои эмоции, он это делал на протяжении всей жизни только неосознанно. Просто маски поменялись, сейчас она выглядит намного человечнее. Дороро подходит к нему и садится напротив него, ловя его взгляд.        — Что случилось братец?        Хяккимару качает головой.        — Ты устала. Поговорим потом, Дороро.        Такие слова можно трактовать как «Оставь меня в покое». Завуалированная просьба оставить человека наедине с собой, но в этом случае идет несостыковка. Во-первых, братец не был столь тонок в таких фигурах речи, а во-вторых Хяккимару отвечает всегда прямо, поэтому иногда не отвечает на её вопросы ибо просто не умеет врать.        — Не замарачивайся, я ведь обещал, что помогу. Так что спрашивай, братец. Я объясню.        На его лице промелькнула тень растерянности быстро сменившейся задумчивостью. Девушка видела его колебание, которые вскоре растворились в ярко-красных глазах. В них горела решимость подобно металлу меча. Ограненной, твердой и уверенной.        — Тогда Дороро завтра не работает.        То умиротворение, что заполняло душу Дороро выжигается, мягкость пропадает из ее взгляда. Она вспыхивает, гнев струится по венам раскаленным железом, распирая грудную клетку и это чувство отражается в радужке карих глаз, которая темнеет становясь почти черной. Дороро поджимает губы, сдерживая первые всплески, чтобы оно немного утихло. Девушка ненавидит, когда к ней обращаются как к ребенку.        Злость Дороро сильно обжигает юношу, плетью бьет по рукам говоря ему о том, что он ошибся. Так нельзя. Он отступает. Хяккимару берет девушку за плечи и немного сжимает их.        — Дороро, отдохни, пожалуйста.        Хяккимару говорит это мягче. Он уговаривает, просит. Это остужает ее, но сомнение все еще угольками отдают слабым теплом.        — Братец, но как же ты...        Хяккимару перебивает ее.        — Я смогу работать сам. Ты научила. Я не один. Мы справимся.        Ошеломление лишает девушку дара речи и все слова просто застревают в горле от того, что Хяккимару взял на себя ответственность за нее. Но больше всего ее поразило то, что он сказал «мы». Братец признал остальных людей. Да, он работал с ними, да, делил еду, но все равно не признавал. Держался обособленно, ближе к ней.        — Хорошо, спасибо, братец, — тихо произнесла девушка. Капельки слез выступили на глаза и девушка поспешно вытерла их рукавом. Что-то совсем она расклеилась. Ей действительно стоит отдохнуть и просто нормально поспать. Может же она сделать себе послабление? Всего один разок, тогда через день она подменяет Хяккимару и все будет по-честному.        — Так что ты хочешь узнать, братец?        — Дороро, что значит муж и жена?        Дороро вздрагивает, а внутри все резко холодеет.        — А ты что это братец надумал женится?        Кажется, Хяккимару не замечает ее нервного смеха, Дороро реагирует быстро по-привычке. Она отвлекает юношу, чтобы дать себе немного времени прийти в себя.        Юноша отвечает коротким:        — Да        Ее брови взлетают вверх от удивления. Девушка на какое-то время цепенеет, а потом резко вздрагивает, пораженная догадкой. Она быстро подходит к сидящему в позе лотоса Хяккимару и тихо спрашивает.        — Братец, ты можешь показать где тот монстр, что путает? Я его быстро камешком вырублю.        Хяккимару напряженно оглядывается, а затем несколько растерянно смотрит на девушку.        — Монстров нет, Дороро.        Девушка хмурится сильнее. Если бы братец действительно заметил бы что-нибудь странное, то он бы не выглядел таким расслабленным и спокойным. Несмотря на то, что Хяккимару способен теперь видеть как обычные люди он не потерял способности чувствовать мир. Хяккимару ощущает его намного острее чем остальные. Дороро с тяжелым вздохом снова садиться рядом с юношей.        — Дороро в порядке?        — Да, братец. Эй, не так близко!        Девушка поспешно отодвигается от Хяккимару, который наклонился к ее лицу. Ронин пристально смотрит на нее еще немного, не меняя положение, а затем снова выпрямляет спину.        — Хорошо, — спокойно соглашается юноша, — Дороро, скажи что такое муж и жена?        Хяккимару сам по себе достаточно упрямый малый, но с его образом жизни понятно почему братец такой замкнутый. Он редко спрашивает, поэтому для неё любые его вопросы всегда неожиданны. Особенно сейчас. В деревне Хяккимару случайно столкнулся с этим, но он только едва коснулся этого понятия словно бы зачерпнул в свои ладони воду тем самым заставив её поверхность всколыхнуться.        Дороро была совсем маленькой и хорошо помнила как родители дорожили друг другом. Как они уединялись, чтобы побыть вдвоем. Отец всегда защищал маму, не позволяя другим мужчинам обидеть ее. Сам никогда не повышал на неё голоса, не притеснял ее. Мама раскрывалась рядом с ним, а суровость отца таяла и Дороро грелась в объятьях матери, слушая истории отца. Девушка не сомневалась в том, что родители любили друг друга, но как объяснить такое человеку чьи родители скормили собсвенного ребенка демонам? О какой любви может идти речь? Но и уходить от этой темы нельзя тем более если братец спросил сам поэтому нужно объяснить.        — Это сложно, братец. Муж и жена это двое людей, желающие быть вместе. Это семья, в которой заботятся и понимают друг друга, но что надоумело тебя на это?        — Окова        В груди зашевелилось неприятное, скользкое волнение. Он думал об этом ещё с того времени. Но возможно это желание узнать об этом не связано с конкретным человеком просто Хяккимару интересно. Он хочет понять поскольку незнакомые люди относились к нему положительно следовательно жених, свадьба, муж и жена неплохое, а набороот. Для братца это ново. По крайней мере бывшая разбойница рассчитывает на это иначе ей придется хорошо потолковать с предполагаемой невестой.        В груди Хяккимару уже достаточно времени живет что-то непонятное и странное. Оно то тесно сжимается внутри так, что становится трудно дышать, то разрастается и тогда Хяккимару ощущает тепло. Юноша не знает, что это, но Хяккимару нравится это чувство, потому что оно связано с Дороро. Из-за этого ронин путался, он не знал кем же является для него Дороро. Не мог найти нужного слова. Теперь знает. Теперь понимает.        Воришка погруженный в свои мысли не замечает того, что Хяккимару подвигается к ней ближе и Дороро не убегает. Он осторожно касается ладонями, ощущая нежную кожу щек Дороро, прислоняется лбом к ее и нежно трется.        Хяккимару приблизился к лицу Дороро настолько, что девушка ощущала его дыхание на своих губах. Она могла разглядеть его глаза, эмоции. Эта была совершенно другая близость. Юноша смотрел молча спрашивая этого разрешения и девушка согласно моргает. Пускай выразит свои чувства как умеет.        Хяккимару не трется о ее лоб вместо этого юноша осторожно касается губами губ Дороро. Снова то самое чувство настигает его, как и тогда. Он держит губы сомкнутыми и девушка не чувствует страха перед ним. Она доверяет Хяккимару, но и слишком спешить не стоит. Когда они отрываются друг от друга Дороро видит, как со светло-красного глаза темнеют становясь вишневыми. Дороро видит его желание и не пугается потому что это естественно и оно не рвущееся и не горящее, оно больше похоже на очень теплый костер. Дороро чувствует себя удовлетворенной, потому что именно она вызвала в нем эти угольки чувств.        — Я хочу быть с тобой так, Дороро. Постоянно рядом. Вместе. Хочу быть мужем, Дороро. Хочу стать семьей.        Девушка прикасается ладонью к его щеке.        — Да, Хяккимару, я тоже.