Герой обложки

На скамейке под сенью старого дуба в саду варийского замка сидели двое. Стратегический командир Варии капитан Супербиа Скуало, высокий стройный красавец с густой гривой ярко отливающих на весеннем солнце пепельных волос потягивал колу из пластикового стаканчика, устало вытянув длинные ноги в форменных брюках. Рядом с ним примостился интеллигентной наружности мужчина лет пятидесяти, в мятом коричневом джемпере и стильных очках в тонкой стальной оправе – Борис Карлтон, заместитель редактора журнала “Vongola Times”. - Так, сеньор Карлтон, объясните ещё раз, чего вы от меня от хотите, а то я по телефону не очень понял, - Скуало был настроен на удивление добродушно. – Вам нужна модель? У нас тут не модельное агентство, знаете ли. - Так и у нас не глянцевый журнал, - Карлтон с достоинством поправил очки. – Мы ищем героя обложки. Ключевое слово «герой», понимаете? Мы планировали посвятить обложку Варии сразу же после битвы с Бьякураном, но ваш босс высказался категорически против. Отчаявшись добиться его согласия, я решил обратиться к вам. - Прям высказался? – мечник хохотнул. – И что же он сказал? - Простите, моя внутренняя цензура не пропускает такие выражения. - Ясно, - Скуало смерил журналиста оценивающим взглядом. – У вас есть какие-то конкретные идеи? - Мне нужен совет, - мужчина раскрыл папку, которую держал в руках. – Сотрудники нашей редакции недавно провели среди ваших бойцов опрос, чтобы составить рейтинг личной популярности рядовых и офицеров. Героем обложки должен был стать победитель. Нам нужен настоящий мужчина, понимаете? Воплощение мужественности. - И в чём проблема? - Абсолютным победителем стал сеньор Занзас, но он… - Он вас убьёт, - Супербиа от души расхохотался. – А кто на втором месте? - Вы, поэтому… - Я вас убью, - настроение мечника заметно улучшилось. – Есть ещё предложения? - Похоже, нам придётся выбирать из тех, кто занял места с третьего по десятое. На третьем месте рядовой Марко Пирелли по кличке Покрышка. Я не нашёл его страницы в социальных сетях и, к сожалению, ничего о нём не знаю. - Это потому что Пирелли не выделывается, а молча делает свою работу, как и положено настоящему герою. Да, он бы идеально вам подошёл: ветеран спецназа, меткий стрелок, отличный разведчик и надёжный товарищ. Языком попусту не мелет, хлопот начальству не доставляет. Один воспитал двоих сыновей, оба у нас в отряде. Только опоздали вы. Лицо Скуало приняло траурное выражение. Он достал из-за пазухи флягу с виски и плеснул из неё в свой стаканчик. - В реанимации Пирелли. Состояние тяжёлое. Поймал пулю на миссии, прикрывая товарищей, хотя был в бронежилете. Крайняя степень самоотверженности. - И что, никакой надежды? – журналист робко заглянул в глаза мечника. - Надежда есть, пока человек ласты не склеил, - Супербиа шумно хлебнул из стакана. – Напишите о Покрышке, когда он встанет на ноги. Он заслужил. - Обещаю, - Карлтон тоже почувствовал острое желание выпить. – Тогда… На пятом месте сержант Марк Гриффит. Его я в социальной сети Вонголы видел и весьма впечатлён. Такая фактурная внешность. И очень интересные размышления о роли мужчины в семье и в обществе. Правда, довольно коряво изложенные, но их же можно литературно отредактировать. - Не, - Скуало махнул рукой. – Гриффит – отличный мужик, но он стесняшка. Историю для обложки он не осилит, нет. Давайте дальше по списку. - Дальше… сержант Миямото, заведующий складом. Он проводил для нас экскурсию по вашему прекрасному саду в прошлом году, я его отлично запомнил. Сказочной красоты человек, он несомненно украсил бы нашу обложку и привлёк молодых читательниц, но… - Но? - Он показался мне не слишком нормальным. Да и какой героизм в заведовании складом? Я знаю, что раньше Миямото служил сержантом в отряде Дождя и отличился в битве с Венками смерти, но это в прошлом… - Пфф, - Супербиа помрачнел. – «Ненормальный». Он эксцентричный, как все иллюзионисты. Плюс ранение наложило свой отпечаток. Попробуй вести себя как все, если ежеминутно можешь отправиться к праотцам. Миямото принимает свой недуг как настоящий герой. Жалости не просит. Хищения казённого имущества со склада при нём прекратились, а с таким народом как у нас это настоящий подвиг. Ещё один беспочвенный наезд в его адрес, и я вас пинками отсюда выгоню. Журналист машинально отодвинулся подальше, однако страх провалить задание оказался сильнее страха перед матёрым киллером. - Давайте обойдёмся без насилия. Может быть… может быть, вы мне сами кого-нибудь предложите? Скуало на минуту задумался. - Палленберг в этом вашем рейтинге есть? Карлтон заглянул в папку. - Да, номер девятый. Долго изучал его страничку в соцсети, но мало что могу о нём сказать. Много авторских рисунков и любопытных замечаний на отвлечённые темы, но никакой личной информации и ни одного фото. На аватарке – кусок сыра и яблоко. Что он за человек? - Идеальный вариант для этой вашей долбаной обложки, - мечник загадочно ухмыльнулся. – Сейчас я его позову, сами увидите… Капитан достал из кармана служебную рацию и защёлкал кнопками. - Алло! Вилладжио! Найди мне Палленберга! Начни обход с карцера. И поторапливайся, это срочно. - Карцер? – Карлтон чуть не подпрыгнул на месте. – Он что, настолько неуправляемый? - Вообще. Я – единственный, кого он тут слушается беспрекословно. Да вы не нервничайте. Не факт, что Палленберг там. Он может быть и в больничном корпусе, в палате для буйных. - Он что, настолько неадекватный?!! - На подвиги, совершённые им, способны только абсолютно неадекватные люди. Скуало снова приложился к своему стакану. Журналист затих. Он лихорадочно продумывал способы пойти на попятный и тут же ругал себя за это. Вспомнил недавнее интервью с Рёхеем Сасагавой, который, увлёкшись рассказами о своих победах на ринге, нечаянно нокаутировал его ударом в челюсть. Вспомнил репортаж из мастерской вонгольских механиков, который закончился побегом от самозапустившегося экспериментального робота. Первую попытку взять интервью у варийского хранителя Дождя не хотелось даже вспоминать: разъярённого мечника от него оттаскивал лично Десятый Вонгола. Минут через двадцать на дорожке, ведущей к беседке, показались две фигуры. Когда они приблизились, журналист машинально ущипнул себя за руку. Более странной парочки он в жизни не видел. Высокий, тонкий длинноволосый юноша в синем платье с плиссированной юбкой и ослепительно красных гольфах, и парень постарше, низкий, коренастый, с крупными чертами насмешливого лица и внушительных размеров фонарём под глазом. - Вооои! Вы что, попали во временную петлю по дороге? – рявкнул Скуало. - Да не ори ты, - низкорослый выразительно приложил ладонь к уху. – Надо же было раскопать его, достать из гроба и расчесать на дорожку. Ты сам на последнем инструктаже сунул ему в карман свою расчёску и при всём отряде категорически приказал нечёсаным пред твои светлые очи не являться. - Точно, приказал. Что насчёт тебя? С кем успел подраться по дороге? - Не по дороге, а вчера. Пошёл в рукопашную с Занзасом, когда он попытался вышвырнуть в окно антикварный комод. Он, конечно, гений и больно мизинчиком ударился, но зачем мебель-то ломать? Ладно, пошёл я, мне вытяжную трубу на кухне проинспектировать надо. Чао-чао. Собеседник Скуало неожиданно мягкой, деликатной походкой отправился восвояси. Карлтон ущипнул себя за руку ещё раз. - Это… ваш комендант? - Ага, Вилладжио. А это Палленберг, - мечник указал пальцем на юношу, - Палленберг, глаза разуй, когда я с тобой разговариваю! Парень честно попытался приоткрыть плотно сомкнутые веки, но у него не вышло. Тогда он приподнял их пальцами правой руки. - Простите, капитан. Я не спал три дня. Повернувшись к журналисту, он вежливо поклонился и добавил: - Добрый день, сэр. - Тааак, - Супербиа смерил сержанта изучающим взглядом. – Опять от начальства на складе прятался? Что тебя туда так тянет? - Там мобильная связь плохо ловит. Только лейтенанту Бельфегору не говорите, у меня от него шестнадцать пропущенных в мессенджере. - Я тебе, что, подружка, чтобы ты со мной секретничал? - Вы мне отец родной. Как я могу от вас хоть что-нибудь скрыть? Карлтон не уловил и тени издёвки в его ровном голосе. Все попытки справиться с когнитивным диссонансом оказались провалены. Он наклонился к уху мечника и нерешительно прошептал: - Почему он в юбке? Предосторожность оказалась излишней: Палленберг его услышал. - Исторически юбки носили и мужчины, и женщины. Я против дискриминации по половому признаку…сэр. - То есть, то, что он спит в гробу, вас шокирует меньше? – хохотнул Скуало. - Пока меня шокирует всё, но я стараюсь справиться с волнением. Значит, это ваш герой? - Герой двух с половиной отрядов Варии и всего хозподразделения в полном составе, любимый талисман складских и икона стиля нашего пекаря. В ЦеДеЭф и головной конторе у него тоже полно фанатов. Глас народа, знаете ли. Сержант, приди в себя на пять минут! Иначе велю Маммону за пиар из твоей зарплаты вычесть! - Есть, капита-ан… Рука Стивена взметнулась вверх, чтобы отдать честь и тут же повисла плетью. Весь он сразу как-то обмяк, превратившись в тень марионетки, повешенной на гвоздь. Секунда – и парень тяжело рухнул на бок. Без единого звука – ни крика боли, ни возгласа удивления. Карлтон растерянно уставился взглядом на детский розовый пластырь со смайликами на колене цвета морской раковины. Скуало прикрыл глаза ладонью и устало покачал головой. - Простите, капитан, - еле слышно прошептал Палленберг, с трудом разжав веки, - Я не ел три дня. Мечник молча поставил стакан на скамейку, подошёл к свернувшемуся калачиком на земле сержанту и, взяв его тонкую полупрозрачную руку, пощупал пульс. - Вооои, - произнёс он на удивление тихо, - Говоришь, что я твой отец, а ведёшь себя так, будто я – твоя мамка. Никакой субординации. Сержант не ответил. Он спал. Словно боясь его потревожить, умолкли птицы. Стихли голоса бродивших по саду людей. На Карлтона мешком навалилась тишина. Глухое раздражение, пробив все барьеры, пробкой вырвалось наружу. - Послушайте! Вы! Прекратите надо мной издеваться! Этот ваш трансвестит мертвецки пьян! Что за представление вы тут устроили? Я не желаю в нём участвовать! Лучше бы вы меня сразу лесом послали, чем так! Страшный удар под дых сбил его с ног. Супербиа склонился над ним – мрачный, взъерошенный, но отчего-то совсем не страшный. - Лесом, говорите? Нет, господин журналист, ткнуть вас носом в ваши гребаные стереотипы, чтобы вам плохо стало, куда интереснее. Вот у сержанта нет никаких стереотипов, ему похрен, что о нём думают, поэтому он творит всё, что хочет. Всё, что ему позволяют совесть и собственная, хронически воспалённая фантазия. Трансвестит, говорите? Нет, вать машу, он гребаная фея! Как вбил себе в голову в детстве, что должен нести людям радость, так и несёт! Да так упорно, что его отец родной возненавидел, но он остался феей! Его тринадцать раз переводили из школы в школу, и везде его лупили, а он отбивался, как мог, но продолжал, вать машу, быть феей для тех, кому нужна была фея! Родиться мужчиной – раз плюнуть! Выглядеть как мужчина – большого ума не надо! Вести себя как мужчина – невеликий подвиг! Быть мужчиной – вот это реально подвиг! Быть мужчиной и при этом остаться феей – подвиг вдвойне! Вы знаете, где Палленберг был эти три дня? В госпитале, с Пирелли. Он три дня просидел под дверью его палаты! Он не спал и не ел, пока не узнал, что Покрышка пришёл в себя и будет жить! И только после этого потерял сознание и его, в отключке, унёс боец. Даже у нас в отряде так не каждый может, а он смог. На голом энтузиазме продержался и на вере в то, что он – фея. И если вы хоть раз посмеете вякнуть в моём присутствии, что сержант – не герой, я вас укокошу. Мечник очень убедительно кивнул головой, чтобы поставить точку в разговоре, и мгновенно забыл о Карлтоне. Он достал рацию и назвал смутно знакомую журналисту фамилию. Сколько времени прошло, Карлтон потом не смог оценить даже приблизительно. С оглушительным треском перемахнув через кусты, к беседке прорвался молодой боец с лучистыми карими глазами и задорно торчащим на затылке хвостиком. Увидев лежащее на земле тело, подхватил его на руки, как невесту. Заметив журналиста, вопросительно взглянул на Скуало. - Капитан, а этот господин, разрешите спросить, тут по собственной воле отдыхает или вы его наказали? - Мы с господином слегка не сошлись во взглядах и теперь он думает над своим поведением. Накорми Палленберга, а то он на ногах не стоит. У тебя пожрать что-нибудь есть? - У меня, разрешите напомнить, всегда есть! Я сегодня такой супчик из морепродуктов сварил, таких шницелей по старинному австрийскому рецепту нажарил, что командир Луссурия прибежал на запах и пожелал снять пробу лично! Вам супчика налить? Вы любите… - Воооои! Кавальканти! Перестань вести себя, как моя мамка! Боец вытянулся в струнку, едва не выронив спящего товарища. Карлтон наконец-то вспомнил, где раньше слышал об этом парне. Он славился трогательной заботой о будущем детей и прицельно истреблял педофилов и наркоторговцев по всей Италии. - Номер пятнадцатый в общеварийском рейтинге популярности…, - прохрипел он. - Слыхал? – Супербиа бросил грозный взгляд на подчинённого, - Пятнадцатый! Чтобы в следующем опросе вошёл в пятёрку! - Есть, капитан! – Кавальканти развернулся было, чтобы уйти, но задержался у лежащего на земле журналиста, - Господин наказанный супчика не хочет? - Не хочет! – сердито рыкнул Скуало. - Как скажете, - боец побрёл к замку, бережно неся на руках дремлющего Палленберга. Прежде, чем скрыться за высокой зелёной изгородью, он обернулся и с надеждой взглянул на мечника, явно ожидая каких-то дополнительных указаний с его стороны – с искренней привязанностью, никак не с верноподданическим рвением. - Вот так вот, сеньор Карлтон, - Супербиа нахмурился и прицельно метнул скомканный в гневе пластиковый стакан в ближайшую урну. – Ищите своего героя в другом месте. В бойцовском клубе, в армейском пабе, у чёрта лысого на рогах. А я пойду кому-нибудь морду набью. Разозлили вы меня. - Подождите, - совершив над собой немыслимое усилие, журналист наконец-то смог сесть, - Я всё придумал. На обложке будет групповое фото всех бойцов вашего отряда. Построим их буквой “V”. “V” – значит “Varia”. Скуало нахмурился, затем решительно ответил: - Нет, “V” – значит “Vongola”.