<center>Ева Маи Эр (Нина Похомова)
</center><center>Спасение Рождества
</center> В дом быстро заскочил парень в распахнутой синей куртке с капюшоном. В прихожей скинул верхнюю одежду на паркет, обнажив худощавое тело в черной майке и ремни, укомплектованные ножами для метания. Улыбнулся трем парам женских замшевых сапог. Юный «спецназовец» с серьёзным лицом бросился шарить в шкафчиках с летними туфлями, тапочками и обувными кремами. Тапочки с мордочками котят улыбнулись из глубины обувного завала. Пятнадцатилетний Лэн с досадой хлопнул нижней дверцей, принялся искать подарок в карманах курток - и куда мог подеваться этот, как назло заранее припасенный, рождественский подарочек. Резкий свет электрической лампочки осветил белый волосы Лэна. Он, успевший привыкнуть к темноте, тут же зажмурился. – Ты дебил что ли?! Я только десять минут назад тут помыла пол! – провопила брюнетка в красном платье и коричневых туфлях, шпильки которых превышали всякую приличную высоту. – Ты у меня сейчас пол языков будешь драить Пойманный с поличным тупо улыбнулся, осмотрев паркет, истоптанный мокрыми следами. Девушка стояла в проходе-арке, над которым висела гирлянд и рождественский зелёный круг с красным носком. – Прости! Оперетта, ты случаем, когда убиралась, не находила розовую коробочку в стразах?! Оперетта отрицательно помотала головой, сдвинула брови и сложила руки на груди. Лэн приподнял левую ногу, распустил шнурки кроссовок и зафутболил их под серое кресло, и, увильнув от разгневанной «леди», плюхнулся на зелёный диван в холле. В темноте ярко пылал огонь камина. Оперетта продолжала оставаться в коридоре и материть на чем свет стоит незадачливого парня, наводя прежний, по её мнению, порядок в шкафчиках. На кухне тихо звякало… После раздался сильный грохот. И Лэн, так не успев толком расслабиться, сразу поспешил туда. Запах свежей выпечки и лимона ударил с нос. Нога парня поскользнулась на чем-то мокром. Доус плакала за круглым столом, слёзы стекали с подбородка на пол, усыпанный дольками лимона, подгоревшими булочками и засыхающим тестом. Зелёные и желтые пышные волосы скрывали опухший нос и красные от слез глаза. Ярко-малиновая шляпа лежала на стуле. Майка и джинсы Вдохновения были в муке и синем пищевом красителе. – Доус... тут произошла Третья Мировая? – мрачно пробурчал Лэн, пытаясь встать с мокрого пола. – Здесь произошел пемзец! Я эти булочки полтора часа готовила, тесто месила и все насмарку! – прохрюкала Доус забитым носом и в конце потянула букву "э". Цокая шпильками, на кухню зашла Оперетта. Вид развалившихся лимонов и нагло расползающегося по плите теста ей явно пришелся не по душе. И это не говоря про разбросанные, пахнувшие подгорелой сдобой, булочки. – Чтобы меня черти забрали... Что случилось?! Ментов вызывать?! - отчеканила Оперетта и зло остановила взгляд на подружке. - Доус, скотина крашенная! Тебя или одну не оставлять, или руки вырвать оттуда - откуда они у тебя растут, пока ты ими ничего не натворила! - добавила она и потихоньку пошла через воду на полу к холодильнику за шваброй и веником. Лэн смотался в холл - он не любил уборку и все, что её касается. Его взгляд мельком пробежался по высоким часам с боем - только восемнадцать тридцать шесть минут. Совсем скоро Рождество. Вся группа договорилась к девяти часам вечера сидеть за столом, после идти на улицу запускать фейерверки. – Ева? - неуверенно пробормотал Лэн, заходя в тесную комнатку. Все стихло. Парень насторожился. Вспомнился недавно просмотренный фильм «Оно», как безумный Пеннивайз – Танцующий Клоун, прыгает на свою жертву и сдирает лицо … Сжирает шею.... – Шо надо? - с украинским акцентом выкрикнула Ева из-за плазмы с треснувшим экраном. Сперва показалась красная голова с кудрями, затем серый свитер на тощем, не до конца сформировавшемся, женском теле. – Шоколада и море ножей. Ты всё или как? - парень сложил руки на груди и оперся на стенку. – Нет ещё. Тут три коробки раньше стояли, теперь куда-то делись. Найду и вылезу из этого пыльника... Что за грохот на кухне? – Ева нахмурилась. Лэн махнул рукой, мол, не обращай внимания, пустяки. – Оперетта кажись сегодня не с той ноги встала, орёт на всех, как истеричка, блин. – Пусть побеситься, потом, когда успокоится, валерьянкой напоим, может, замурчит! – Ну и договорились! Я лично ей второй пузырёк в стакан с шампанским долью! – Лэн подмигнул Еве, хлопнул дверью и направился в свою комнату. Вот они, родные плакаты – группы «Skillet», «ЛСП», «Сметана band», Тони Раут, Билл Миллиган, Честный Рей. Лэн разогнался, сиганул на кровать и растянулся, подложив руки под голову. – Да где эта коробочка? – Лэн начал беседу с самим собой. - Кровать, холодильник, верхняя полка, нижняя, средняя, дальняя комнаты, ближние... Комната Доус... Под кроватью? Ага. Оперетта своей шваброй давно бы нашла, замучила бы вопросами. Юноша вскочил и сел на комп, включил его и забил в Гугле: «Как понять, что я нравлюсь девочке?». Первым делом вылетело Сибирского – молодого видео блогера, который рассказывал, что если вы нравитесь девушке, то в первую очередь она непременно заставить вас ревновать. Попытается проводить с вами больше времени, взять вашу ладонь, обнять или сесть на колени... Ева много раз сидела на коленях у Лэна, часто брала его за ладонь, даже обнимала – парня это не смущало, но он все равно не знал точного ответа. Можно было бы спросить у Оперетты, но велик риск – экстравагантная брюнетка могла бы с радостью растрепать все Маи Эр… А вот Доус поняла и промолчала бы, в ответ поведала бы о своих тайнах чувствах к очередному подлецу. Ева всегда слушала музыку вместе с Лэном и он мог подпевать любимым строкам, а Маи Эр лишь смотреть на него, как на ангелка без крылышек. Мельком взглянув на правый нижний угол компа - девятнадцать семнадцать, Лэн встал и пошел к шкафу-купе, раскрыл его и стал искать…. Кажется он придумал другой подарок... <i>Ещё когда ему исполнилось пятнадцать, а Маи Эр только-только она пригласила его в группу «Цунами», как своеобразный боевой персонаж для блогов на YouTube. Она нравилась ему темно-русая в очках, и когда Ева покрасилась в красный и надела контактные линзы, он стал ее считать выросшей из детского возраста. Ева за месяц похорошела не только физически, но и… Пропала глупая трусость, появилось уверенность в своих силах. Незадачливая девочка-заучка преобразилась в уверенную девушку-подростка, которая стала браться без страха за любые, требующее навыков и ответственности, дела. Лэн любил, когда Ева просила помочь с настройками Windows на ноутбуке, с прибиванием её рисунков к стене и прочим.... Лэн хотел подарить Еве нечто такое, что могло её удивить, и он это придумал...</i> – Девчонки! - по комнатам пронесся радостный вопль Лэна и троица поспешила на голос. Доус, зайдя в холл, захохотала и упала, едва успев схватиться за ручку кресла и плавно осесть на пол. Оперетта возмущенно посмотрела на светловолосого, который улыбался, держа в зубах розу и трясся от подавляемого смеха. Брюнетка села на диван, закинув ногу на ногу и начальственно продолжила глядеть на всё это издевательство. Последняя в холл завильнула Ева в сером платье и шерстяной белой кофтой. – Ты что орал? – поинтересовалась Оперетта, ухмыляясь, творческий порыв парня – нелепые перуэты в черной рубашке с розой в зубах, явно ее не вдохновил. Хохот Доус стих и послышались лишь короткие смешки. – Лёха? – добавила она и присвистнула, но внимание на неё не обратили. Лэн кратко кинул на неё взгляд и отвернулся. Его покрытое потом лицо покраснело, и он бодро выдохнул, хрустя пальцами и шеей. Ева удивленно осмотрела его и уселась на край дивана. Лэн провел взглядом собравшихся друзей и сжал кулаки. Отступать было уже некуда. – <i>У-ти моя маленькая!</i> –<i>Какая же ты сладенькая! У-ти Боже мой, Боже мой! Хочу я обниматься с тобой!</i> пропел Лэн, мило улыбаясь и смотря только на Маи Эр. – - светловолосый понизил голос и мельком услышал тихий смешок. –<i> Для меня ты стала девушка номер оди... </i>– голос Лэна дрогнул, когда его пение заглушил ядовитый хохот Оперетты и Доус. – Что вы ржете?! – провопил он, Ева вздрогнула от его пронзительного крика. Ответом ему стал тот же смех. – Что вы ржете? Причина этих ваших смешков? – Ты, – с ухмылкой произнесла Ева, убрав улыбку с лица и облокотившись на диван. Лэн нахмурился, взглянул на двух хохочущих подружек и устремился прочь. В наскоро обутых кроссовках, парень выскочил из дома, надел куртку и накинул на голову капюшон. Вслед ему доносился стихающий смех и голосистые невнятные слова. Лэн шел по хрустящему под ногами снегу, стыдясь самого себя, своего идиотского, придуманного на скорую руку, подарка. Дойдя до сельского магазина, Лэн сел на один из столиков в углу и сгорбился. Рядом с ним стояла маленькая искусственная ёлочка, на маленьком столике лежали листовки об акциях и скидках. Над потолками витали криво вырезанные из картонки ангелочки с арфами. Кривая и пестрая вывеска с надписью: «С Рождеством!» качалась от ветра, залетающего в дверь, когда та открывалась. На Лэна постоянно кидали непонимающие взгляды покупатели. Он сидел на краю, никому не мешал, так что, даже охранник ушлепал в свое логово, не понимая, зачем ему приказали следить за «хулиганом». Пока мальчишка сидел, к нему примостился на угол мужчина, прилично одетый, в шапке-ушанке и свежей щетиной. – Ну, что пацан, сидишь? Разве дома тебя никто не ждет? Семья уже Рождество отмечает наверно, - мужчина посмотрел на него. Лэн выпрямился и в спину тут же вступило – не стоило сидеть вопросительным знаком. – Да никто меня не ждет, - быстро ответил Лэн. – Я из забытой семьи, с друзьями чуть больше полугода тусуюсь, мать не видел точно года два. – А что так? - изумился мужчина. – После смерти бабушки, моя мама запила, про меня забыла, а тут меня позвали в музыкальную группу, и я ушел в неё, - объяснил Лэн… – С концами, – добавил он и тяжко выдохнул. – Вон как. А что не с друзьями? – Мне одна девочка нравится, решил ей признаться в любви перед всеми, а эти «все» засмеяли, – Лэн обидчиво скосил взгляд на пол. – Тебя хоть как звать? – Леха, но называют Лэном. – А меня Петром Иванычем, хотя называй просто дядей Петей. Ты, знаешь, малой, ты жизни не знаешь. Раньше, ну, в мое время, все мальчики пытались при народе признаться девкам в своих, этих, чувствах. Вспомни, смеялась ли она над тобой, как твои друзья или нет? – Петр Иванович осуждающе покачал головой. – Лех, ты не сдавайся, молодой ещё, а вот любовь первую терять нельзя, послушай умного совета - не пожалеешь. – Хорошо, спасибо, – пробурчал Лэн. – Ну, я пойду, а то моя любовь меня скалкой встретит... – мужчина встал и скрылся за дверями магазина. Лэн подумал, а вдруг она все равно его любит! Не прошло и минуты, как Лэн, увильнув от двух старушек, одна из которых чем-то сильно напоминала постаревшую Оперетту, Лэн уже бежал по шершавому льду. Падение не заставило себя долго ждать. Окладисто выругавшись, Лэн поднялся с обледенелого асфальта и спокойно направился домой, выбирая заснеженную тропу. Он остановился, увидев красные кудрявые волосы, черную куртку… И знакомое взволнованное лицо… Ева! Она, перепрыгивая через маленькие сугробы, спешила навстречу. – Ты зачем убежал? – процедила через зубы Ева, сложив руки на груди. – Потому что, – пробубнил Лэн, виновато опуская голову. – Ты их что ли постыдился? Нашел тоже мне…. Мне понравилось, – Маи Эр томно выдохнула. – Это ты мне приготовил? – она достала из кармана розовую коробочку в стразах. – Где ты его нашла? – удивился Лэн, округлив зелёные глаза. – Под старой плазмой, его туда кот мой Льюис запихал, – мягко улыбнувшись, Ева сделала шаг к парню. – Леша, пойдем домой. – Я помню, как ты сходила с ума по этим духам, – точно в бреду пробормотал Лэн, радостно поглядывая на самодельную обвертку из ярко-розовой бумаги. – Хватит витать в небесах! – выпалила Ева, доставая из второго кармана длинную узкую коробочку черного цвета. Лэн взял коробку, открыл – миниатюрный хопеш с серебряной ручкой и золотым округленным и зазубренным лезвием выпал на его ладонь. – Спасибо... – протянул Лэн, держа дрожащими руками острую игрушку. Ева стеснительно отвела взгляд. Из вспотевших ладоней парня выскользнул на снег золото-серебрянный подарок. –Как всегда, – сказала Маи Эр, добавив с улыбкой, – Растяпа. Девушка подобрала маленький хопеш, протерла его об рукав куртки от снега, и, смущенно улыбнувшись, вернула Лэну. Он, как никогда, серьезно поглядел на нее… Помада на краях ее губ была чуть размазана.