Забытая тишина.

– ...В смысле не можете послать самолет? Наймите другого пилота! Погода нелетная? Купите новый борт! То есть как не зависит ни от машины, ни от пилота? Решите проблему! На другом конце провода послышались многочисленные шебуршания и похрапывания; то ли оператор окончательно устал от надоедливого клиента, то ли буря, разыгравшаяся между США и Альпами в Тихом океане, и вправду стала весомым препятствием на пути сетевых волн. – Алло!.. Да, я вас слышу... Что-что? Почему не можете?.. В Нью-Йорке отменены все рейсы?.. Мне все равно на других, вы работаете на меня! Фицджеральд раздраженно повесил трубку, так что телефон опасно завибрировал. Этот старый болотно-зеленый аппарат был единственным средством, которое еще хоть как-то поддерживало связь с западным континентом. – Отказали? Миссис Фицджеральд сидела напротив, пуская дым из длинной папиросы. – Сколько раз мы обсуждали, что курение в одной комнате с ребенком вредно? Зельда лишь усмехнулась и стряхнула пепел в фарфоровую чашу, чем вызвала укоризненный взгляд мужа. – Распущу всех сотрудников, как вернемся. – устало выдохнул он. – Получается, вместо грандиозной вечеринки по случаю моего дня рождения, мы застряли в этом отсталом местечке ещё на один день? Под "отсталом местечком" миссис Фицджеральд подразумевала курорт "Розмари" – зимой горнолыжный пункт, летом санаторий. В здравом уме Зельда никогда бы не согласилась жить в нем, однако, муж настоял. После рождения дочери её здоровье пошатнулось, врач рекомендовал горный воздух, здоровый режим дня и отказ от курения. Отучить жену от папирос Фрэнсис так и не смог, а вот на этот "прогнивший курорт", где она могла отдыхать от напряженного графика богемной жизни, вытащил. Теперь они стабильно проводили здесь два раза в год. – Если хочешь перенесем празднование сюда, я распоряжусь. Позовём наших знакомых из политического мира Европы, закажем шампанское и грандиозный фейерверк. – Шутишь? Ни в коем случае! Если они узнают в какой дыре мы "отдыхаем", то я просто сгорю со стыда! Тут даже бассейна нет! – Я специально выбрал без бассейна, чтобы ты не переохлаждалась. Как-никак, мы в горах и врач не рекомендовал... – Да плевать я хотела! Вечеринка без бассейна, а лучше двух – не вечеринка вовсе. – Зельда поднесла к губам папиросу и сделала ещё одну затяжку. Фрэнсис ничего не ответил, он знал, что порой лучше просто промолчать. Зельда сидела задумавшись несколько долгих минут, закинув ногу на ногу и периодически выпуская изящную струйку дыма. Но вот, ее корпус выпрямился, она повела ступней, по направлению к шкафу. Одеяло смялось, а она уже грациозно, словно лебедь рассекала комнату. – Я решила. – звучит без права на какое-либо возражение, – Собирайся, прогуляемся по окрестностям. Зельда поправила чуть съехавшую шляпку. Фрэнсис прекрасно знал, что сейчас на нее нашел порыв вдохновения, и желание уже не изменить, поэтому лишь улыбнулся, своим воспоминаниям о тех временах, когда они только познакомились. Эта черта была и оставалась любима. Они словно играли в какую-то детскую игру, пытаясь обойти друг друга – навязать волю – но почти всегда приходили к удивительному соглашению. При том как-то неожиданно, даже для них самих. – Хочешь, устроим пикник? Помнится, мы часто так проводили свидания до замужества. Зельда ничего не ответила, лишь кивнула. Она стояла у трюмо и припудривала носик, хотя, казалось – кого они могут встретить в Альпах? Уж точно не то "высшее общество", для которого она всегда одевалась. Муж же предпочитал видеть ее обнаженной. Но сегодня Зельда подошла к выбору образа с особой трепетностью. Она облачилась в фирменное платье, абсолютно игнорируя тот факт, что в подобной одежде на пологих склонах и извилистых тропинках скорее всего будет неудобно. На губах заиграла алая вишневая помада, так подходившая к аромату сигарет, а глаза, казалось, приобрели более вытянутую форму благодаря обводке. Мистер Фицджеральд никак не прокомментировал метаморфоз жены. Он распорядился, чтобы к ним в номер доставили корзину с малыми закусками, фруктами, сырами и бутылкой самого элитного шампанского. К сожалению, шампанское в погребах кончилось, и хозяйка предложила им свой домашний пунш. Фрэнсис решил не отказаться. Корзину доставили в номер через пятнадцать минут. В этот момент супруги Фицджеральд уже были готовы. Фрэнсис подхватил в одну руку корзину, а на другую усадил Скотти. Она обвила своими ручонками плечо отца и от чего-то засмеялась. День выдался жаркий, но совсем не душный за счет горного воздуха. Супруги прошли по песчаной тропе вниз по склону, а затем свернули в небольшой светлый лесок с низкими деревьями. Воздух в нем был какого-то золотистого оттенка. Солнечные зайчики скакали по почти не примятой траве. Было тихо и пустынно, только листья лежали, словно какая-то кружевная плетеная скатерть. Младшая Фицджеральд заёрзала на руках, Фрэнсис аккуратно опустил малышку на землю. Скотти прошла пару шагов и села в растерянности, не зная погнаться за солнечным зайчиком или грызуном, мелькнувшем в кустах. Зельда смотрела на дочь с теплотой. Несмотря на свой эгоизм и беспечность, она любила Скотти, как никого на свете. Фрэнсис мог только с улыбкой наблюдать, как женщина наклоняется, чтобы поддержать дочь за еще не окрепшую руку и ведет её, склонив корпус. К лёгкому разочарованию лесок кончился довольно быстро. Место ему уступила обширная поляна, покрытая сочной, но не очень высокой, травой. Супруги разложили клетчатый плед, а на нем различные вкусности: канапе, овощи, ветчину, мед, несколько видов сыров. В самый центр поставили домашний пунш. Скотти устраивается на коленях Фрэнсиса. Фицджеральд смотрит на жену несколько затуманенным взглядом. Давно ему не было так спокойно. Он чуть наклоняет голову и теперь наблюдает за ее изящными движениями и тонкими запястьями через полузакрытые веки. – А помнишь, как тогда... – В день нашего знакомства? У Зельды обворожительная улыбка на лице. Все и правда совсем как тогда – её жесты, мимика, погода и голубое, как лепестки незабудок, небо. От Зельды все так же пахнет духами Le Rosе. Кулон Pandora – первый подарок Фицджеральда, только теперь не поддельный – звенит на шее. Все точно так же, только на руках играет маленькое солнце по имени Скотти, а внутренний карман отвисает от пачки денег. Все, как и раньше, только Зельда больше не курит дешевые сигареты, заменяя их первоклассными папиросами с вишневым привкусом. Разговор затянулся, прерываемый непринужденным молчанием и звоном бокалов. Губы Зельды двигались размеренно и игриво, и Фрэнсису приходило в голову, что он хочет их поцеловать, но не может. В их первую встречу он жутко стеснялся касаться этой светлой идеальной коже, а Зельда слегка приспустила рубашку с плеча, ссылаясь на жару, тем самым дразня и еще больше смущая. Фрэнсису захотелось вернуть это чувство детского восторга и юношеского ропота. Он не испытывал ничего подобного уже десять лет, после того, как заключил брак с Зельдой. Домашний пунш был превосходен и Фрэнсис невольно вспомнил, что в первую их встречу они пили нечто подобное. Вроде, тогда он выпросил бутылку из модного итальянского ресторана. Этот алкоголь чуть приоткрывал душу, но вовсе не туманил разум. Тонкая грань блаженства, которой так сложно достичь. Когда голоса супругов сходили на нет, становилось слышно тишину. На поляне она была совершенно удивительная, наполненная чуть скрипящими звуками сверчков и подрагивающеми голосами птиц. Чета Фицджеральдов, казалось, забыли, что так вообще бывает, что мир возможен без звуков джаза и монотонного гогота толпы, и вспомнили только сегодня, по нелепой случайности, разбушевавшейся бури. Солнце уже перешло зенит и постепенно опускалось за горизонт. Можно было протянуть руку и уместить огненный шар в колечке из пальцев, но даже так его лучи пробивались, лаская взгляд. Тут солнце однозначно казалось больше, чем в Нью-Йорке.