Этот день не обещал быть хорошим с самого начала.
Проснувшись утром в цзинши, Лань Чжань равнодушно посмотрел через окно на солнце, которое еле просвечивало из-за густого тумана.
Облачные Глубины были его домом на протяжении шести лет, однако мальчик считал так только по той причине, что в этом месте жила его мама.
Хоть Лань Чжань и был еще ребенком, однако понимал многое, что происходило вокруг него: ему запрещали видеть матушку за то, что та совершила страшный проступок, и никто не хотел ему или же Лань Хуаню что-то объяснять. Отца он никогда не видел, хоть и знал, что тот находится в уединении недалеко от домика своей жены.
И если к отцу у него не было каких-либо глубоких чувств, то по матушке Лань Чжань скучал часто.
Им разрешалось видеться раз в месяц, и, хоть этого было недостаточно, мальчик был рад видеть яркую улыбку матери и смущенно отводить взгляд, когда та ласково дразнила его.
Однако ее не стало.
Лань Чжань первые дни не мог понять, почему матушка не открывает двери в свои цзинши. Он ведь пришел, чтобы навестить ее! Не до конца осознавая происходящее, мальчик сидел перед небольшим домиком и смиренно смотрел на дверь, ожидая, когда та откроется и он снова услышит ласковое «А-Чжань».
Но подошедший к нему Лань Цижэнь сел рядом и сказал, что он больше не сможет увидеть матушку, так как та отправилась на Небеса.
Это случилось год назад, и тогда Лань Чжань увидел свой первый снег. Увидел и возненавидел, так как он стал напоминанием о горькой потере.
Молодой Лань знал, что уже наступил сезон заморозков и скоро с неба должны будут падать белые хлопья, поэтому он с самого утра был не в духе.
Семилетний Лань Хуань знал, в чем причина такого настроения брата, и хотел его приободрить, так что он попросил дядю отвести их в Цайи. Тот поразмышлял, конечно, но согласился, сказав, чтобы те были осторожны. Старик был спокоен, когда его племянники были вместе, по этой причине, отправившись с ними, он со спокойной душой ушел решать дела ордена в городе, пока дети бегали по различным прилавкам.
Точнее, бегал один Лань Хуань, хватая какую-нибудь интересную вещицу и показывая ее стоящему рядом брату, а тому приходилось догонять старшего и с незаинтересованным видом смотреть на всякие побрякушки. Лань Хуань, конечно, расстраивался, видя состояние Лань Чжаня, однако надежд не терял и продолжал водить его по городу, надеясь, что хоть что-то да заинтересует мальчика.
К сожалению, этого не случается из-за выпавшего снега. Тот падал крупными хлопьями, оседая на твердой земле, не успевая таять, что молодые Лани спрятались под свои зонты, а нашедший их Лань Цижэнь повел обратно в орден.
Идя по белой улице, Лань Чжань рассматривал людей, суетящихся вокруг него, пока его взгляд не остановился на грязном комке с серебристыми глазами. Рассмотрев его, А-Чжань понял, что тот очень плох: волосы были в колтунах, грязная и порванная одежда не скрывала натянутой на ребра кожу, а голые ступни уже покраснели от холода, так же, как и пальцы ребенка. Однако тот будто не замечал этого, смотря на женщину, торгующую булочками на пару. Но его взгляд сразу же заметил мальчика в белоснежных одеждах, который шел в его сторону. Под этими серыми глазами Лань Чжаню стало неуютно: те будто проникали в самую душу, разворачивали ее.
— Так красиво…
Задумавшись, молодой господин Лань не заметил, как оказался уже рядом с этим мальчишкой, который с радостной улыбкой на лице смотрел на него. Находясь в состоянии удивления от слов мальчика, он еле услышал, как тот продолжал тараторить:
— Мама рассказывала мне о тебе! Ты, должно быть, ангел, верно?
«Ангел?.. Что он хочет сказать?» — Лань Чжань не знал, как реагировать на слова этого сероглазого. И пока он не шевелился, его собеседник, широко улыбнувшись, вскочил на ноги и схватил А-Чжаня за руку, радостно вскрикнув, тем самым напугав ребенка:
— Так что, наконец, я смогу быть с мамой и папой на Небесах! Вэй Ин был хорошим мальчиком, поэтому ты пришел ко мне, верно?
Наивность этого ребенка потрясла Лань Чжаня. На вид он того же возраста, что и молодой Лань, а думает так… так…
— Не. беса…
«А-Чжань! А-Чжань! Смотри, какое большо-о-ое небо! — протянула красивая женщина своим нежным и веселым голосом, указывая на огромный голубой купол. — Когда-нибудь твоя матушка отправится туда и будет очень счастлива. Так как буду спокойна за тебя и А-Хуаня».
— Нет!
От столько горького воспоминания Лань Чжань грубо оттолкнул руку мальчика. Все не так. Он не должен вспоминать эту боль снова. Не должен лгать и притворяться. Однако глядя в растерянные глаза Вэй Ина, Лань Чжань понял, что не может причинить ему боль:
— Я… я не могу… помочь тебе, потому что…
Перед глазами возникла закрытая дверь цзинши.
— Меня больше не пускают на Небеса.
«Мне больше не открывают дверь к матушке», — поправил себя ученик Гусу Лань. Стоя с закрытыми глазами, он ожидал истерики, слез, криков — чего угодно от этого оборванного мальчишки. Но, когда Лань Чжань ничего не услышал, то, открыв глаза, был несказанно удивлен: Вэй Ин улыбался печально, понимающе и… расслаблено. Как и его мать год назад.
— Ах… Ясно… Ты и я… мы не такие уж и разные!
— Лань Чжань! — где-то близко раздался голос дяди, который обеспокоенно звал его.
— Я… мне пора.
По какой-то причине молодой Лань не хотел уходить от этого улыбающегося мальчика: ему почему-то становилось спокойнее рядом с ним.
— П-постой! — Вэй Ин снова схватил его за руку, с серьезностью смотря в глаза. — Д-давай дружить! Тогда мы сможем уйти на Небеса вместе!
— Лань Чжань, вот ты где!
Остановившиеся рядом Цижэнь и Лань Хуань посмотрели на оборванца по-разному: один с неприязнью, другой — с сочувствием. Осмотрев подошедших, Вэй Ин понял, что он им не ровня: такие дорогие одежды явно принадлежат знаменитому Ордену. Значит, он не сможет дружить с этим красивым мальчиком?
Надув губы и опустив взгляд вниз, на белоснежный снег, А-Ин отпустил руку, похоже, совсем засмущавшись. Было видно, что его щеки горят, а руки он сжал в кулаки, поняв, что с таким не захотят иметь дело. Поклонившись, он убежал, не замечая, что в его спину продолжает смотреть Лань Чжань.
***
На следующий день Лань Чжань сидел напротив Лань Цижэня и играл на гуцине, однако мыслями он был в другом месте. Из головы никак не мог выйти тот мальчишка, что принял его за ангела. Лань Чжань хотел знать, что с ним все хорошо, однако это было невозможно: в порядке он может быть только рядом с ним.
От этой мысли мальчик пришел в ужас — порвалась струна. Лань Цижэнь, до этого внимательно читавший свитки, оторвался от своего дела и с недовольством посмотрел на племянника:
— А-Чжань, твои мысли совершенно не здесь. О чем ты думаешь во время игры?
— Дядя, — сидящий рядом с ними Лань Хуань вежливо улыбнулся, — не ругайте его. Уверен, его поведению есть объяснение.
— Кхм! — возмущенно кашлянул старик, после чего сказал. — Сходите в Цайи и передайте эти бумаги. Один из старейшин вас проводит.
— Хорошо, дядя.
Поклонившись, мальчики отправились собираться в город. Пока они шли в цзинши, Лань Хуань остановил брата:
— А-Чжань, рассказывай.
Посмотрев на по-доброму улыбающегося А-Хуаня и осознавая, что старший брат его всегда поймет, Второй Нефрит сделал обреченный вздох: тот все равно поймет по его лицу, что творится у него в душе. Вздохнув поглубже, Лань Чжань секунду помолчал, формулируя мысль, а после тихо проговорил:
— Брат, я… хочу забрать одного человека в Облачные Глубины.
Глаза Лань Хуаня удивленно расширились: «Забрать?..» Лань Чжань потупил взгляд и сжал кулаки, чтобы не закрыть покрасневшие кончики ушей:
— Забрать… и спрятать.
***
Вечером того же дня состоялась немая и надолго запомнившаяся для Лань Цижэня встреча.
Конечно, он был обеспокоен состоянием племянника, однако свалившаяся на него ответственность за Орден была настолько тяжка, что тот решил — пусть все идет своим чередом. Или же он сам себе боялся признаться в том, что не знал, как помочь А-Чжаню.
Сейчас же он сожалел об этом сильнее обычного, ибо от вида такого грязного и потрепанного мальчишки, которого привел Лань Чжань, старик не мог не прийти в ужас. Еще сильнее раздражало то, что Лань Хуань, стоявший рядом, сдерживал смех от всех этой ситуации, а неизвестный мальчик был сосредоточен на игрушке в своих руках и не собирался, судя по всему, отпускать руку Второго Нефрита.
Немного придя в себя от увиденного, Цижэнь хриплым от напряжения голосом спросил:
— А-Чжань.
— Да, дядя.
Услышав рассудительный голос племянника, старик немного все же успокоился, однако еще не закончил расспрос:
— Что дядя тебе сказал?
Лань Чжань будто бы немного нахмурился, но это могло только показаться:
— Что А-Чжань может взять с собой то, что ему понравилось.
— Правильно, — медленно кивнул взрослый, готовый наказать Лань Хуаня, стоящего сзади, за смех. — А ты
что принес?
Минуту Лань Чжань не знал, что ответить: он переводил взгляд то на радостное лицо нового друга, то на покрасневшего от смеха старшего брата, то на напряженного дядю, пока наконец не сказал:
— Невесту.
В тот день на Стену Послушания Облачных Глубин добавилось несколько десятков правил, а адепты и старейшины любезно сделали вид, что не слышали криков Лань Цижэня.
***
Вэй Ин знал, что его родители умерли — об этом шептались люди вокруг. Однако он не расстроился — мальчик знал, что за ним придут.
Однако прошел год, второй, а никто его так и не забрал. Но даже тогда Вэй Ин не грустил — он верил, что за ним придет кто-то особенный.
Поэтому, встретив того красивого мальчика, он не сразу понял, что тот такой же, как и он, только одет по-другому. Наверное, именно тогда А-Ин расстроился больше всего и вообще впервые за долгое время: когда понял, насколько они разные. Поэтому он и убежал.
Сейчас же он сидел на снегу и делал куклы из соломы: уже прошло много времени с тех пор, как его родители покинули этот мир, и теперь он плохо помнил их лица, однако воспоминания живы.
— Отец, матушка…
Кладя на снег две соломенные куклы, Вэй Ин вспоминал, как смеялась его матушка и был молчалив и серьезен его отец. На глаза навернулись слезы.
— И еще… А-Сянь…
Смахнув нахлынувшие слезы, мальчик смотрел с нежностью на соломенные куклы, пока на них не легла тень. Подняв голову, Вэй Ин увидел мальчика в белом, который протягивал ему игрушку. Тот смотрел на потрепанного ребенка своими золотыми глазами, однако в глубине их глаз А-Ин заметил какое-то знакомое чувство, которое дарили ему только отец с матушкой.
Пошел снег.
Лань Чжань не мог объяснить волнения, которое испытывал при взгляде на Вэй Ина, не знал, отчего так сильно билось сердце, но он был рад, что мальчик, увидев его, искренне улыбнулся. Держа в протянутой руке игрушку, Лань Чжань произнес:
— Идем со мной. Я заберу тебя на Небеса.
