Радуюсь я, что живу

      — Мне только два дня.       Нет у меня       Пока еще имени.       — Как же тебя назову?       — Радуюсь я, что живу.       Радостью — так и зови меня!       Радость моя —       Двух только дней, —       Радость дана мне судьбою.       Глядя на радость мою,       Я пою:       Радость да будет с тобою!       («Дитя-радость», Уильям Блейк)       Одно имя изменило все. Стоило знаменитому охотнику на демонов его услышать, как усмешка исчезла с лица, а тело тут же напряглось, готовое ринуться в бой. Ви наблюдал за этой переменой с немалым удивлением. Ему сейчас показалось, или… Нет, какое там «показалось»! Человеческая сущность слаба, это правда, зато гнев и гордыня не застилают глаза. Реакция Данте на имя брата была слишком очевидна, чтобы остаться незамеченной. Если ты не напыщенный самодовольный осел, конечно. То есть каким-то чудом не на все сто процентов Вергилий.       Ви продолжал рассказывать об Уризене, внимательно следя за лицом Данте и чувствуя, как собственная улыбка становится все несноснее. Боже, какие же дураки они оба и лично он сам. Ну как вообще можно было злиться на такого очаровательного младшего братишку? Он же сейчас на полном серьезе готов бежать за тридевять земель и драться с не пойми чем, лишь бы еще хоть раз увидеть своего близнеца. Казалось бы, подрос, возмужал, а эти безбашенность, чуть ли не звенящее желание делать все вместе остались такими же, что и в детстве. Даже морщинка на лбу, как когда Вергилий отказывался играть, предпочитая тренировочному мечу книгу, и та совершенно не изменилась…       Ви говорил и говорил, периодически щедро сыпя цитатами Блейка, синие глаза внимательно следили за юношей, но мысли Данте, кажется, успели уйти очень далеко. Это одновременно и умиляло, и злило. Речь вообще-то о возможном конце света, а горе-спасителя кроме очередной стычки с Вергилием ничего не интересует. В голову Ви, не без наслаждения наблюдавшего за этими метаниями, закралась дикая, почти безумная идея, вполне подходившая для последних дней мироздания. В паре шагов от него сидел один очень милый и испуганный младший братишка, которому явно не хватало любви и нежности. В конце концов, чем Ви рискует? Жизнью? Ха, и так обречен. Миром? Да гори огнем вселенная, в которой один из братьев должен убить другого. Но если все получится, у него будет стимул сражаться до последнего.       Ви смолк, захлопнул книгу и вызывающе облокотился на стол, глазами раздевая Данте. Владелец агентства наконец очнулся от своих мыслей, почесал щеку и кивнул:       — Я в деле. Что ты предлагаешь?       — Для начала — познакомиться поближе.       Данте выгнул бровь.       — Извини, но по твоим же словам там полчища демонов прорвались на землю. Совместный ужин придется отложить.       — Согласен. Поэтому предлагаю сразу перейти к главному блюду.       — Это к какому же? — не без замешательства проговорил младший из сыновей Спарды, явно завороженный фигурой Ви.       — Ну, к примеру, ты, я, сейчас, на этом столе, — с милой улыбочкой ответил тот, похлопав обивку.       В комнате повисло гнетущее молчание.       — Это очень странная шутка.       — В таком случае замечательно, что я не шутил.       Данте застыл, явно с некоторым трудом переваривая услышанное. Неужели никогда не смешивал работу и отношения? Ну, тогда есть приятный шанс хоть в чем-то стать для него первым. Ви оттолкнулся от стола и кошачьей походкой приблизился к охотнику на демонов.       — Ты, конечно, вправе отказаться, и это никак не повлияет на миссию. Впрочем, «тот, кто желает, но не действует, плодит чуму», — и, перехватив недоуменный взгляд, отбросил книгу, которую держал все это время в руках. — Тоже цитата. Их будет много, привыкай.       Юноша обвил руками шею Данте и томно поцеловал. Щетина немного царапалась. Интересно, уж не для того ли он её старательно отращивает, чтобы казаться взрослее и серьезней? Охотник на демонов наконец отмер и ответил, вполне охотно, пусть и удивленно. Глупыш. Любишь же, пусть и не узнаешь. Куда ты денешься…       Ви продолжил поцелуй, прильнув всем телом, жадно ловя губы брата и не отпуская того от себя ни на секунду. Данте завелся. Крепко обнял незваного гостя, поднял и в несколько шагов пересек комнату, усадив Ви обратно на стол. Сдернул с юноши жилетку, наконец-то оторвался от губ и жадно припал к шее. Заскользил ниже и был остановлен властным вопросом:       — А с себя ничего снимать не планируешь? Я не против такого стиля, но стирать вещи можно было бы и почаще.       — И что мне за это будет? — ехидно поинтересовался Данте, стягивая рубашку через голову.       — Мммм, даже не знаю… — улыбка Ви стала уж больно многообещающей. — Горячая ночь, когда осуществятся любые желания?       — С тобой приятно иметь дело.       Данте скинул оставшуюся одежду и вновь припал к Ви. Тот облокотился на стол, из-под пушистых ресниц наслаждаясь открывшимся зрелищем, и в очередной раз диву давался, каким надо быть идиотом, чтобы раз за разом упускать такой шанс. Ничего, больше он не сглупит. Они выиграют, обязательно выиграют, потому что иначе быть не может — в кои-то веки оба брата заодно. И когда это случится и он вновь станет самим собой, сохранит в памяти все чувства, испытанные Ви. И, несмотря на любимую и столь тщательно выпестованную агонию, отмахнуться от них Вергилий уже не сможет.       В конце концов, надежда — лучшее обезболивающее.       На Данте словно затмение нашло. Таинственный юноша пробуждал очень противоречивые эмоции, до боли напоминая роскошную черную орхидею с дурманящим запахом. Одно его присутствие в комнате уже притягивало к себе взгляд. Поза, голос, улыбка — все зачаровывало и манило, словно огонь мотылька. При этом Ви не вызывал ощущения опасности, только сводящее с ума, концентрированное желание впиться, насытиться до предела. Учитывая, что возникло оно под рассказ о Вергилии, происходящее казалось еще безумнее. Словно вся страсть, адресованная брату и давно искавшая выход, нашла его в тонком, гибком, испещренном татуировками теле. Данте почти физически был нужен этот юноша. Пусть он и не понимал причин, зато внутренне ликовал: отпустило. В кои-то веки что-то смогло заглушить страсть к Вергу, и в это ощущение хотелось нырнуть с головой. Словно лев на косулю смотрел он на Ви, и внезапно добыча не просто решила не бежать от хищника, но еще и сама себя предложила, в истоме подставив поцелуям шею и зарывшись пальцами в волосы. Желание буквально жгло изнутри. Данте гладил нежную, покрытую странными татуировками кожу, ласкал аккуратные, моментально затвердевшие соски и, не отпуская ни на секунду такое податливое тело, расстегнул штаны Ви. Хмыкнул.       — Я смотрю, ты подготовился.       — Мммм? — томно простонало его наваждение, чуть приоткрыв глаза.       — Даже белье не надел.       — О. Это было бы негигиенично.       Несмотря на ситуацию продолжает говорить загадками. Ничего, скоро не сможет. Скоро станет послушным, очень послушным и страстным.       Ви постепенно таял в его руках, сменив ехидную улыбку победителя на робкую и зовущую — желания. Хоть щетина и царапала нежную белую кожу, но юноша все равно старательно выгибался навстречу губам Данте, словно прося о большем. Оба они уже были обнажены, напряжение, казалось, достигло пика, и Ви, взяв руку Данте в свою, принялся эротично облизывать пальцы возлюбленного. Младший сын Спарды застыл. Юноша делал это столь виртуозно и красиво, что повалить его, вцепиться рукой в волосы и заставить кричать от удовольствия захотелось с удвоенной силой. Но так нельзя. Он же такой хрупкий и нежный, как дикий цветок…       Наигравшись с пальцами и подведя Данте вплотную к точке кипения, Ви отпустил его руку и повернулся спиной:       — Боюсь, для перехода к главному блюду понадобится твоя помощь. Мое тело еще не очень-то понимает, насколько ему повезло. Покажешь?       — С радостью.       Пальцы Данте, обильно смазанные слюной Ви, принялись медленно играть с ним, ласково ныряя внутрь по одному и каждый раз расширяя чуть больше. После очередного осторожного движения судорожное дыхание Ви внезапно сменилось на громкий и полный счастья стон. Второй. И еще один. Следить за юношей было сплошным наслаждением: и то, как беспомощно он упирался руками в стол, стараясь не упасть, и как выгибался, и как глубоко со всхлипом дышал, и как двигал бедрами навстречу, — все завораживало, словно откровение свыше. Охотник на демонов увлекся, залюбовавшись, а потому не сразу заметил, что Ви с трудом оперся на одну руку, вторая скользнула назад и медленно, с чувством обхватила член Данте. Тот напрягся еще больше, хотя всего минуту назад это полагалось невозможным. Томным, зовущим голосом юноша прошептал:       — Прости, но я, видимо, не из терпеливых.       — Чудесно, я тоже.       Ви хмыкнул, лег животом на стол, свел руки за спиной и полностью открылся любовнику. Очень красивая, покорная поза. Данте обхватил запястья юноши, словно связав, и начал осторожно входить. Ви оказался вызывающе узким, и это было безумно приятно.       Юноша застонал, чуть дернулся и ласковым, бархатным голосом произнес, закусив губу:       — Нежнее, прошу. Я все же не такой здоровяк, как ты. Даа, вот так… Хороший мальчик. Продолжай.       Данте начал очень медленно двигаться, приобняв Ви за талию и прижав к себе. Их положение значительно облегчало ему работу и давало полный контроль над ситуацией, совершенно лишая оного Ви. Подобные покорность и принятие удивляли: юноша словно пытался впитать все, что только мог дать ему младший сын Спарды. Когда двигаться стало немного проще, Ви повернулся к нему:       — Хочу видеть твое лицо.       Данте остановился. Медленно покрыл царапающими поцелуями шею и спину юноши, осторожно приподнял его бедра и со стоном вышел. Помог развернуться и лечь на стол. Поймал красивые ноги, закинул себе на плечи, несколько раз словно невзначай поцеловал и ухмыльнулся. Снова вошел, но уже в разы осторожнее. Нельзя сломать этот дурманящий цветок.       Ви поспешно его обнял, буквально вцепился ногтями в спину, оставляя глубокие следы. Данте, перенеся вес на руки, постепенно разгонялся все сильнее, припав к губам таинственного красавца и все больше и больше погружаясь в смесь странного чувства, словно они оба таяли и горели одновременно. Выпалил, уже практически не контролируя себя:       — Как же с тобой хорошо…       Громко застонав и сильнее впившись ногтями в плечи Данте, Ви прошептал в ответ:       — Осторожно. Сейчас вылетит птичка.       Охотник на демонов остановился и в немом изумлении наблюдал, как из татуировок его странного знакомого и вправду вырвался огромный коршун и, громко прокричав что-то о бессердечных придурках, улетел в окно. Данте несколько раз хлопнул глазами, но его уже взяли за подбородок, развернули к себе и страстно поцеловали:       — Не обращай внимание. Он просто не из тех ребят, что любят компанию. Продолжим?       Показалось, или узоров на коже стало меньше? Но обдумывать произошедшее Данте не сподобился: юное тело манило, звало продолжить, извивалось под ним, и охотник на демонов покорно вернулся обратно к своему таинственному гостю. Пожалуй, странная птица даже сыграла на руку: Данте определенно подрастерял пыл и сейчас заново проходил весь путь до рая, даря Ви больше удовольствия, чем смог бы при ином раскладе. Да уж, интересный способ отсрочить оргазм. Толчки усиливались, покорная плоть принимала его, сжимаясь все больше, тонкие руки царапали спину, алые губы жадно охотились за его собственными, наслаждаясь каждым поцелуем, глаза следили неотрывно… Совершенно потеряв голову, Данте прошептал в упоении:       — Черт, не верю… я люблю тебя. Люблю тебя всего.       Ви замер.       — Что-то не так? — забеспокоился охотник на демонов.       Юноша под ним расплылся в самой сладкой из своих улыбок и прижался к его груди, мечтательно прошептав:       — Скажи так еще раз.       Данте ухмыльнулся:       — Я люблю тебя!       Ви обнял его и жарко простонал в ухо:       — А теперь пригнись.       Понимая все меньше и меньше, Данте послушался. На этот раз из татуировок выскочила и пулей покинула комнату огромная пантера. Охотник на демонов перевел недоуменный взгляд на своего возлюбленного.       — Все хорошо, — улыбнулся Ви, возобновляя движения. — Она просто стесняшка, от подобных слов буквально тает.       — Я, конечно, открыт для всяких новых практик, но хотелось бы надеяться, что зоопарк на этом закончился, — с некоторой оторопью заметил Данте.       — К сожалению, нет, — с тенью грусти улыбнулся юноша и тут же продолжил: — Но не бойся, больше никто не появится. Над смертью не властен даже ты.       — Я ничего не понимаю.       — А тебе и не надо. Целуй…       Данте совершенно потерял счет времени, полностью растворившись в ощущениях и чувствах. Ви словно предугадывал каждое его движение, абсолютно непостижимым образом переплавляя животную страсть в удивительную нежность, принимая таким, какой есть, и давая все, чего Данте не хватало. В какие-то моменты ему даже казалось, что юноша читает мысли, но эту гипотезу он отбросил практически сразу: слишком мало их было сейчас в голове. Только сплошное обожание. Господи, он идеальный. К чертям собачьим, лучший. Словно и вправду держишь в руках вторую половину себя самого и оттого становишься цельным…       Наконец Ви устал и милостиво разрешил Данте прерваться. Сын Спарды поспешил натянуть обратно хотя бы штаны, старательно делая вид, что подобное для него не в новинку, бывало и поинтереснее. Незваный гость, однако же, с приличиями явно не спешил и, довольно потянувшись, как был побрел через всю комнату к кувшину. Напившись и щедро оросив себя водой, тем самым вновь пустив мысли Данте не в ту сторону, облизнул губы и подмигнул. Охотник на демонов решил намекнуть:       — Как насчет одеться?       — У тебя какой-то особый фетиш на одетых парней? — с легкой улыбкой уточнил юноша.       — Что? О боже, нет, конечно.       — Тогда не вижу в этом смысла, — пожал плечами Ви и словно кошак растянулся на диване. Свесив руку вниз, внезапно наткнулся на коробку с пиццей. Достал кусочек. Откусил. — Мммм, совершенно не сбалансированное питание. Всегда мечтал попробовать.       У Данте начинало складываться смутное ощущение, что он наблюдает за ребенком, дорвавшимся до Диснейленда. Младший сын Спарды сел рядом, и Ви, все так же держа в руках пиццу, развалился теперь уже на его коленях. Крайне соблазнительно развалился. Данте тяжело вздохнул.       — Что дальше?       — Дальше? — задумчиво протянул Ви, откусывая еще кусочек. — Поза наездника. Стоя. Шестьдесят девять. И если у тебя есть хоть одно приличное зеркало, предлагаю перед ним тоже. Вид должен быть шикарный.       — То есть спасать мир мы не пойдем? — выгнув бровь, прямо спросил Данте.       — Ну почему же, пойдем, — спокойно ответил Ви, облизав пальцы и бросив хитрый взгляд. — Сразу, как только закончим все самое важное здесь.       — По-моему, у тебя проблемы с расстановкой приоритетов.       — Напротив, — проворковал Ви, садясь лицом к Данте и жадно его целуя. — Как раз сейчас я начисто лишен глупых предрассудков. Пару часов мир потерпит, не маленький. Кстати…       — Что «кстати»? — насторожился Данте, заметив, что ухмылка Ви стала еще подозрительней.       — Эта поза тоже чертовски хороша.       — Да что ты вообще такое?.. — начал было охотник на демонов, но его прервали очередным поцелуем.       — Не хочу портить сюрприз. А теперь, будь добр, сделай так, чтобы я на какое-то время вообще позабыл человеческую речь.       Игривая улыбка не дрогнула под испытующим взглядом, и в конце концов Данте сдался.       — Давненько у меня не было таких требовательных заказчиков. Зеркало, говоришь?       — О да. Перед зеркалом будет просто замечательно.       Легко подняв обхватившего его ногами Ви, охотник на демонов направился к лестнице, но, глянув в окно, остановился.       — Слушай, там твои зверушки изображают потерявшихся под дождем котят.       — Давят на жалость, — отмахнулся юноша, эротично целуя ухо любимого. — Пусть погуляют, им полезно.       — Уверен?       — Вполне. Все равно они тебя терпеть не могут, да и лишние комментарии нам не нужны. Давай не будем отвлекаться. Зеркало ждет.       Данте хмыкнул и покорно понес Ви наверх.       Коршун с грустью наблюдал в окно за удаляющимся хозяином, громко высказывая Тени свое возмущение:       — Нет, ну каков наглец! Никто ему не указ, ничего не хочу, спасаем мир и точка, а стоило только брата найти — здрасте-приехали, принцесса желает с принцем миловаться, пойдите все прочь. Тоже мне, эгоист.       Пантера и ухом не повела, задумчиво провожая пару взглядом: далеко не каждый Страх готов лицом к лицу столкнуться с собственным ужасом, и лично ей снаружи было в разы уютнее, чем в теле, которому в любой момент могут признаться в любви. Грифон же продолжал показательно сокрушаться, тем не менее явно не планируя возвращаться к хозяину в ближайшее время:       — Ладно мы — да, выгнал нас мерзкой лаской и любовью, но это хотя бы терпимо. А представь, каково Кошмару! Бедняга же остался там, в теле Ви, и всю эту срамоту наблюдает буквально изнутри! — и, покачав клювом, продолжил: — Боюсь даже предположить, что теперь ему будет сниться…