мы

в сотый раз просматривать свою жизнь ни капли не интересно – но больно. гамильтон смотрит на свои ошибки раз за разом и думает, как он мог сто раз сделать все правильно, и как сто раз провалился. перед тем, как он должен был получить очередное письмо с известием о смерти лоуренса, его всегда отбрасывало к самому лоуренсу, умирающему. гамильтону стал отвратителен красный – он чувствовал себя быком, который разъяряется от ярких цветов. со временем гамильтону кажется, что в крови вообще все – пальцы джона, кудри, ботинки, трава вокруг; даже на лице будто бы не веснушки, а пятна крови. гамильтону казалось, что он видит все идеально-правильным, но на этой сцене каждый раз сходил с ума. гамильтон смотрел, как элайза неловко берет письмо в свои красивые руки и идет к нему, сидящему за рабочим столом. гамильтон хочет, чтобы она остановилась и дала ему еще немного времени побыть в том идеальном мире, где у него все хорошо, а джон лоуренс жив. элайза, конечно, никогда не останавливается, потому что на нее не может повлиять какая то жалкая душа, не похожая даже на призрака – элайза читает, лицо у нее даже более грустное, чем нужно бы, но голос не дрожит. мягкий голос прекрасной элайзы читает письмо, и мир гамильтона рассыпается; его секундное довольство тем, что пришло будто бы новое письмо от джона кружится осенними листьями на ветру, уносясь все дальше. время будто бы идет медленнее и разбито на кадры. первый – гамильтон в неверии моргает, а его лицо все еще будто бы безмятежно-спокойно. второй – его зрачки сужаются и слегка приподнимаются в удивлении брови. третий – все реально. джон лоуренс по-настоящему мертв, а гамильтон уже стоит на ногах; мир перед глазами поплыл. четвертый – «у меня еще много работы». гамильтон с отвращением слышит свой голос в этом кадре, и думает, будь он живым – он бы расплакался. пятый – гамильтон выходит из комнаты, элайза не в меру грустно смотрит вслед. в ее руках все еще находится письмо. жизнь опять перестает болеть, и дальше гамильтон наблюдает сквозь пальцы, потому что мучительно видеть то, что ты мог предотвратить, но не стал. он смотрит на красные губы марии опять, в сотый раз – и бесится. он смотрит, как сам же целовал ее красные, испачканные кровью губы. на самом деле, конечно, они не не в крови, ему все это кажется, но гамильтон уже сто жизней захлебывается омерзением и многого больше не видит. гамильтон смотрит, как умирает его сын – все остановилось и разбилось на кадры. первый – филип считает вслух, и голос у него отвратительно-слабый. умирающий филип выглядит как умирающий джон, и, чего таить, филип в целом похож на джона. так вышло. гамильтон как будто наблюдает за его смертью второй раз. второй – филип опять считает, элайза не сдерживает слез, и гамильтон понимает, что, будь он человеком, он бы уже несколько минут как плавал в собственных слезах и рвоте. определенно, он изменился, умерев – тяжело не измениться, когда смотришь на себя в сотый раз. третий – у филипа стеклянные глаза, элайза совсем зашлась в рыданиях, опустив голову на туловище сына. рядом с ними сидел гамильтон, который тоже хотел рыдать. другой гамильтон считал, что не стоило сдерживаться, потому что никто не увидел; и другой гамильтон бесился, смотря на красный цвет. гамильтон смотрит это представление дальше, уже совсем безучастный – ему не хотелось смотреть, как все то малое, что у него оставалось, исчезает. гамильтон предпочитает досиживать года у могилы лоуренса и «говорить» с надгробием. в сотый раз он спрашивал себя, как бы все было, если бы лоуренс был жив? и он в сотый раз отвечал себе сам – было бы лучше. гамильтон возвращается только к дуэли с берром – для него она уже превратилась в какой то цирк; любимый момент всего представления, ради которого он покупает билет. труп падает на землю и гамильтон больше не смотрит. гамильтон ждет, когда это представление начнется по новой, чтобы посмотреть на элайзу и лоуренса, молодых и полных энергии, еще разок. гамильтон вновь смотрит на себя и лоуренса и начинает свою мысль с «мы», а потом одергивает себя. хватит врать себе, думает он. нет никаких «мы» уже давно. есть «они».