A Little Bit Like Fate

Даже во время маленького акта протеста, Луи носит вансы. Конечно, Луи почти всегда носит вансы, но сегодня у него назначена встреча в 10:30, чтобы посетить место проведения свадьбы в отеле Дорчестер. Это шикарное и экстраординарное место, так что это очень серьезно. Дорчестер имеет хорошую репутацию как место, расположенное в центре Лондона между Гайд-парком и Бонд-стрит. Это также самое дорогое место в списке, составленном мамой и отчимом Луи. Луи любит свою маму, правда любит. Очевидно, он хочет, чтобы у нее была свадьба, о которой она всегда мечтала. И если это означает, что он должен проводить пятницы, посещая свадебные места, пусть будет так. Но ему это не должно нравиться. Следовательно, вансы. Маленький акт протеста. Он тащит своего соседа по квартире Лиама, в обмен на приглашение на свадьбу. Лиам знает, как уговаривать. Луи не может отказать; ему действительно нужно мнение кого-то, кто находится в долгосрочных отношениях, как Лиам. Луи… Что ж. Его бесконечная череда свиданий, кажется, никуда не ведет. Никой химии, или столкновение политических взглядов, или разные уровни увлеченности, или просто парень, являющийся огромным мудаком, всегда, кажется, крахом его отношений. Поэтому, когда сотрудник отеля спрашивает его и Лиама, кто из них женится (потому что, как Луи узнал, гей-вариант никогда не предлагался, проклятая гетеронормативность), Томлинсон просто смеется и отмахивается от вопроса. Лиам, как всегда, всё объясняет. Место проведения в Дорчестере хорошее. Оно, конечно, достаточно большое для всего списка гостей, что у них есть, и это блестяще. У них есть хорошая звуковая система, и тонны преимуществ для свадьбы, как спа-день для невесты за неделю до важного дня. В течение часа они проходят через все комнаты и дополнительные службы, в то время как Лиам бесконечно болтает с их гидом о скучных вещах, таких как деревянные полы и традиционное количество тарелок на репетиционном ужине. Луи так рад, что взял с собой Лиама, честно. Ему бы не хотелось вести такую светскую беседу, а Лиам, похоже, даже не притворяется. Может, и нет, а? В конце концов, он встречается с Софией уже три года. Когда их гид извиняется в конце встречи, он позволяет им остаться еще немного. Лиам хочет еще раз осмотреться, поэтому Луи потакает ему. Лиам выглядит серьезным; он, вероятно, прямо сейчас думает, как сделать предложение Софии. Луи делает несколько снимков, чтобы отправить их маме позже, и как только Лиам заканчивает любоваться пятью люстрами (Пятью! Зачем им пять люстр?!) — они уходят. — Ну что? — спрашивает Лиам, когда они спускаются на лифте в холл. — Это… мило, — Луи колеблется. — Но этому месту не хватает обаяния, не так ли? — Ну, мне понравилось, но я тебя понимаю. Это просто похоже на типичное место богатых людей? — Да, точно, — говорит Луи. Они оба оглядываются вокруг самого дорогого лифта, который они когда-либо видели в своей жизни. Друзья обмениваются быстрыми взглядами и тихо посмеиваются. Лифт со звоном опускается на первый этаж, и внезапно они оказываются в холле. Когда они пришли, там было пусто, но сейчас там около шести человек, мужчины в костюмах и женщины в платьях на высоких каблуках, загромождают стойку администратора. Все они что-то бормочут, жалуются бедному администратору, двадцатилетней девушке, которая выглядит абсолютно испуганной. Луи бросает на нее извиняющийся взгляд, но не останавливается. Ему не нужно, чтобы полдюжины богатых людей кричали ему в лицо, и он действительно хочет выбраться отсюда. Облегченно вздохнув, Лиам и Луи наконец проходят мимо охраны и выходят. Тем не менее, облегчение недолговечно, потому что они мгновенно встречаются с причиной всех жалоб гостей отеля. Там, прямо перед дверью, стоит группа… протестующих? Во всяком случае, человек пятнадцать, и они несут картонные таблички. Однако они не выглядят агрессивными, просто стоят, разговаривают, ходят. Луи хмурится; они не выглядят агрессивными, конечно, но он уже был на протестах и знает, как быстро они могут измениться. Особенно перед шикарными заведениями вроде отеля Дорчестер. Полиции, похоже, нигде нет, и когда Луи оглядывается, он замечает два радужных флага и пару других цветов ЛГБТ. Он немедленно расслабляется, это просто как автоматический ответ. Это его люди. Он не знает, против чего они протестуют, но, скорее всего, они настроены дружелюбно. Когда они делают еще несколько шагов, перед ними появляется молодая чернокожая женщина. Она улыбается и держит стопку листовок. — Привет! — говорит она с энтузиазмом. Луи догадывается, что какова бы ни была причина, они, вероятно, больше похожи на потенциальных сторонников, чем те, кто вышли из отеля до них. — Эм, привет, — нерешительно говорит Лиам. — Привет? — Луи заканчивает фразу через мгновение, потому что они оба смотрят на него. -Я Ли-Энн, — говорит она с дружелюбной улыбкой. Они оба представляются, и она вежливо кивает. — Хорошо.– Она немного подождала, а потом… — вы когда-нибудь слышали о Брунее? Что касается вводных вопросов, это довольно неожиданно. — Гм, — очень красноречиво произносит Лиам. — Что, например, страна? — Да! Это крошечная страна на острове Борнео. Ну, султан Брунея вводит законы Шариата с 2014 года, как бы, поэтапно. Последний этап, о котором он объявил — это закон против гомосексуального секса: гомосексуалистов могут закидать камнями, если их поймают за сексом. Или, ну, это немного сложнее, так как это на самом деле закон против любой непристойности, поэтому он применяется и к натуралам. Но, в любом случае, положение ЛГБТ в Брунее довольно напряженное, и принятие законов, которые делают их более уязвимыми, не является правильным направлением. — Это ужасно! — вскрикивает Пейн. — Да, — тихо соглашается Луи. Он очень разделяет негодование Лиама, но его сердце также болит за таких людей как он, в Брунее. Это мог быть он, это мог быть он, и это чертовски страшно. Он не уверен, что Лиам, несмотря на всю свою праведную ярость, понимает это. — Так и есть. Ли-Энн смотрит на него несколько секунд, и по ее лицу пробегает тень. Похоже, она понимает. — Но разве введение этого закона не отложено? — Луи говорит. — Да, отчасти из-за международного давления. Но после Рамадана все может вернуться на круги своя. И, ну, я не собираюсь лгать, мы организовали это до того, как они объявили о задержке, и мы не собирались отменять все. Лиам и Луи кивнули. — Такие знаменитости, как Джордж Клуни, Элтон Джон или Эллен Дедженерес призвали к протесту все отели в мире, которые принадлежат султану. И Дорчестер — один из них, поэтому мы здесь, повышаем осведомленность и информируем людей, которые останавливаются в отеле, так что, надеюсь, вы поможете нам. И мы организуем поцелуи прямо здесь, в час дня. Люди одного пола будут целоваться на этой площади, поэтому, надеюсь, мы сможем получить отличные фотографии и сообщение для султана. Но, хм — я имею в виду, если вы хотите, я не прошу вас присоединиться. Тем не менее, я надеялась, что вы, ребята, могли бы подать официальную жалобу отелю? Как гости, остановившиеся там? Луи и Лиам недоуменно переглядываются и смотрят на нее широко раскрытыми глазами. Ли-Энн выглядит смущенной и немного раздраженной. Это, должно быть, реакция, которую она видела не раз. О да, я абсолютно поддерживаю ваше дело, но я не собираюсь ничего делать ради него, даже если бы мог. Типичное поведение богатых людей. Лиам первым взял себя в руки. — Нет, нет, нет, мы не постояльцы отеля! — О боже, — добавляет Луи, притворяясь оскорбленным, — мы действительно похожи на тех шикарных людей внутри? — Ну, не совсем, — Ли-Энн поднимает руки, защищаясь. — Я не была уверена, но вы только что вышли оттуда! Это справедливое замечание. Луи говорит ей об этом, виновато пожимая плечами, и она, кажется, немного расслабляется. По крайней мере, милая улыбка вернулась на ее лицо. — Так если вы не остановились в отеле, то что вы здесь делаете? Вы там работаете? — Нет, вообще-то, — говорит Лиам и смотрит на Луи. — У нас была назначена встреча, чтобы осмотреть место проведения свадьбы. — О боже, вы вступаете в брак? Поздравляю! Вы должны принять участие в поцелуе! — она выглядит искренне счастливой за них и очень взволнованной перспективой еще двух человек в ее протесте. Это, наверное, немного подло смеяться сейчас, но Луи ничего не может с собой поделать. Он чувствует себя немного виноватым, только когда ее лицо вытянулось. - Нет, нет, — поправляет он между смешками. — Мы не… мы просто друзья, хм, соседи по квартире. Но да. Друзья. — А я натурал, — говорит Лиам слишком решительно. — И это тоже, — соглашается Луи. Он прикусывает губу, пытаясь решить, стоит ли вызвать Лиама на откровенную гомофобию. Он знает, что Лиам не это имел в виду, но — У него не так много времени, чтобы обдумать это; Ли-Энн делает это за него, легким тоном: — Когда тебя называют геем, это не оскорбление, ты знаешь? Лиам выглядит озадаченным. — А я не… Я не — я имею в виду…- он заикается и смотрит на Луи в поисках помощи, но, к сожалению, Луи соглашается. — Она права, Пейно. Я знаю, что ты не это имел в виду, — добавляет он, когда видит, что Лиам хмурится и, скорее всего, собирается спорить. — Просто такое чувство, что ты обижаешься, когда кто-то принимает тебя за гея, и это имеет гомофобный оттенок. — О, — говорит Лиам. Понимание ясно читается на его лице. — Простите. Я просто хотел внести ясность… я натурал, — Ли-Энн фыркает. — Но я вижу, как это проявляется… усвоенные предрассудки, я полагаю. Простите. Ли-Энн снова хихикает, и Лиам смотрит на нее с нерешительной улыбкой на лице. Луи не волнуется; у Лиама лучшее щенячье лицо из всех, кого он знает, и в конце концов, он хороший парень и изо всех сил старается быть хорошим союзником. И так оно и есть, несмотря на случайные внутренние промахи. — Вообще-то, это моя мама выходит замуж, — объясняет Луи. — Она не живет в Лондоне, поэтому попросила меня посмотреть местечко, где бы она могла провести свой праздник. Лиам — мой лучший друг, который согласился пойти со мной, потому что я вежливо попросил. — Хочешь верь, хочешь нет, — смеется Ли-Энн, — но на самом деле я здесь потому, что меня потащила с собой соседка. — Луи поднимает бровь. — Джейд, она вон там, — добавляет она и указывает на невысокую молодую женщину в темно-зеленом платье, оживленно беседующую с несколькими парнями. Она, кажется, ругает их, на самом деле, несмотря на то, что, по крайней мере, на голову ниже их. Мужчина слева, красивый смуглый парень, бормочет что-то, чего Луи не слышит, на что самый высокий из них, какой-то парень с челкой, отвечает рвотным жестом. Все смеются. Тот, что справа, чьи волосы падают на плечи, на самом деле нагибается от того, как сильно он смеется. Очевидно, Лиам и Ли-Энн тоже смотрели, потому что девушка хихикает. С того места, где она стоит рядом с Луи, это звучит до смешного громко. Но это не имеет значения, потому что при звуке смеха Ли-Энн Джейд возбужденно поворачивается к своей соседке по комнате. Джейд быстро пересекает расстояние между ними, оставляя своих друзей, и начинает говорить милю в минуту с сильным акцентом Ньюкасла. — О боже, Ли, ты должна это увидеть, ты знаешь официальный твиттер, который мы сделали для Opal? Ну, Ник… — она поворачивается к своим друзьям, которые не двигаются с места, чтобы посмотреть на них. Высокий парень с челкой, Луи решает, что это Ник, машет в ответ с ухмылкой. — решил, что это будет блестящей идеей, чтобы получить пароль, верно, и как, вы можете поверить, что он написал в Твиттере из нашей учетной записи? — В самом деле, — говорит Ли-Энн без особого восторга. — И что он написал в Твиттере? — В том-то и дело; они с Гарри написали твит гребаному Иэну МакКеллену! — Сэр Иэн МакКеллен, я полагаю, — щебечет голос. Луи оборачивается. Это Ник и ухмылка на его лице. Парень с длинными волосами неловко топчется у него за спиной. — Честно говоря, — добавляет Ник, — это была идея Гарри. — Нет, такого не было! — длинноволосый парень, должно быть, Гарри, говорит. Он протискивается в круг людей, выглядит очень обиженным. Похоже, они уже говорили об этом, возможно, несколько минут назад. Луи, наконец, смотрит на его лицо, и — черт возьми. Этот человек, Гарри, великолепен. Он выглядит молодым, примерно ровесником Луи или, может быть, моложе, и он безумно привлекателен. Острые уголки его лица смягчаются волосами, которые вьющимися прядями падают на лицо и останавливаются прямо над плечами. Луи хочет протянуть руку и заправить локон за ухо. Ему приходится сжимать и разжимать кулаки, чтобы остановить себя. — Так, может, это не Гарри придумал, — поправляется Ник. — Но он написал твит! Гарри, похоже, хочет поспорить, поэтому Джейд раздраженно поворачивается к Ли-Энн. — На самом, Гарри написал твит, чтобы напомнить людям о поцелуе. Вы знаете, как нормальный волонтер Opal, а Ник забрал свой телефон, чтобы добавить " @IanMcKellen, дайте нам шуму m8?» — буквально, с «восьмеркой», и отправил твит. — И он не вернул мне свой телефон, чтобы отредактировать твит, — мрачно говорит Гарри, — так что теперь мы выглядим как новорожденная ЛГБТ-группа, отчаянно нуждающаяся во внимании. — наступает пауза, во время которой все оборачиваются и смотрят на него. — Ах, да, я забыл, — добавляет он в жалкой демонстрации своего актерского мастерства. — Так и есть. Даже если шутке не хватает оригинальности, Луи находит ее забавной и смеется. Довольно громко. Очевидно, он единственный, кто очарован чувством юмора Гарри, потому что все остальные либо закатывают глаза, либо стонут. Луи медленно перестает хихикать. Может быть, это не было шуткой, и он воспринял это так, потому что он не знает Гарри? Но, с другой стороны, если это не шутка, то довольно злая, а мальчик не казался злым. Луи рискует взглянуть на Гарри, чтобы понять, как действовать. Его сердце подпрыгивает, когда он видит, что Гарри смотрит на него. Парни смотрят друг другу в глаза. У Гарри они светлые, голубые, серые или зеленые, он не может точно сказать, но в его взгляде есть какая-то странная сила, от которой сердцебиение Луи неуклонно растет. Внезапно он может сосредоточиться только на Гарри. Легкая улыбка, которая медленно появляется в уголках его рта. Пухлые и розовые губы. Его широкие плечи поднимались и опускались в такт дыханию. Чернила на его коже, выглядывающие из-под узорчатой рубашки. Луи даже не замечает, что отключился от остальной части разговора, пока его не вытряхивает из задумчивости громкий крик. — Гарри! Ник! Тащите сюда свои задницы! — с ирландским акцентом. Ли-Энн и Ник отходят друг от друга, уступая место блондину, несущему стопку картона, связку белой ткани, которая кажется простыней, и ящик с инструментами. Он покраснел и тяжело дышит. — Вы, высокие люди, знаете, что я не могу дотянуться до крыши! — новый парень обвиняюще указывает пальцем на Ника и Гарри. — Да, да, — смеется Ник. — Мы поможем. Хоран, что тебе нужно? Пока Ник и Гарри собираются вокруг ирландца, чтобы выслушать его объяснения, Луи смотрит на Лиама. Он надеется, что его друг не захочет уйти прямо сейчас: Луи на самом деле весело. И он бы солгал, если бы сказал, что не хочет болтаться рядом, чтобы поговорить с Гарри. Но на самом деле, похоже, что Лиам сделал шаг навстречу Джейд и Ли-Энн. — Ну что?.. Например, что такое Opal? — спрашивает его сосед. Голос Лиама неуверенный, как будто он думает, что девочки обидятся, если он предположит, что не знает группу. Луи тоже, но из комментария Гарри о том, что они только начинают, может быть, этого и следовало ожидать. Однако ему интересно, поэтому он подходит ближе к Лиаму, чтобы услышать ответ. Джейд буквально загорается, услышав вопрос Лиама. — О! Мы недавно созданная группа ЛГБТ, выступающая за наши права и против гомофобии. Opal вроде бы означает «организация протеста против ЛГБТ-фобий», но это, типа, неофициально, потому что у нас были некоторые проблемы с использованием L в аббревиатуре, чтобы обозначить ЛГБТ, потому что L уже обозначает лесбиянок, и мы не просто лесбийская организация, так что. — По правде говоря, — говорит Ли-Энн с улыбкой, — она действительно хотела, чтобы это был опал, потому что это радужный драгоценный камень, поэтому он был очень подходящим. — Точно, — говорит Джейд, и тогда Луи видит тот самый момент, когда ее осенила идея. — Вы, ребята, хотите присоединиться? Мы находимся в Лондоне, и на данный момент мы в основном следуем линии действий Stonewall, так как они являются крупнейшей благотворительной организацией ЛГБТ, и мы только начинаем, но — — Тогда зачем создавать другую организацию? — Луи говорит. — Почему бы вместо этого не присоединиться к Стоунволлу? — О, мы с Ником работали там волонтерами, но хотели действовать более прямолинейно. Я имею в виду, Stonewall — это здорово, но они на национальном уровне, и там просто много бюрократии, верно? Поэтому мы подумали, что с небольшой группой, основанной на сообществе, мы могли бы сделать больше, понимаете? Она звучит очень страстно. Луи оставил свою долю активности в Uni, но с тех пор, несмотря на то, что всегда с любовью думал о своей общине, он никогда не хотел активно что-то делать. Сегодня, однако, между очевидным стремлением Джейд и очевидным энтузиазмом и энергией остальной группы, Луи думает, что он мог бы процветать здесь, если бы решил присоединиться. — К тому же, — продолжает Джейд, — мы пытаемся справиться с ненавистью на базовом уровне, понимаешь? Не через законодательство, а через образование людей на местах. — Грязные дела, если хотите, — вмешивается чей-то голос. Это Гарри, и он ярко улыбается Луи. Ирландский парень, стоя за его спиной, что-то бормочет и Луи не может разобрать. Гарри поворачивается к нему: — Да, хм, ты иди без меня, я на минутку.— более жалобнее. — Пожалуйста, Найл? Я буду готовить сегодня вечером? — ирландец на секунду задумывается, но в конце концов кивает. Он поворачивается и уходит с Ником. Гарри остался стоять в одиночестве, уставившись на Луи на расстоянии вытянутой руки. Луи едва замечает, что Лиам спрашивает девочек о чем-то еще, ему все равно. Перед ним крепкий парень, который, кажется, так же влюблен в него, если судить по его оценивающему взгляду. Луи мысленно добавляет существование Гарри к списку причин, по которым его можно убедить присоединиться к Opal. Они действительно начинают накапливаться. Однако главная, самая важная причина присоединиться, решает Луи — это определенно золотые искорки в поразительных зеленых глазах Гарри. — Итак, — начинает Гарри. Его тембр глубже, чем Луи замечал первые несколько раз. Похоже на бархат, прочный мягкий бархат. Это не имеет никакого смысла, но почему-то сравнение вполне уместно. Его голос также медленный, и Луи хочет слышать его вечно. — С тех пор, как я услышал, что вы с другом не собираетесь пожениться… Будет ли уместно попросить тебя остаться для поцелуя? Он дополняет это яркой улыбкой. Луи понимает, что у него ямочки на щеках. Он уже был очарован, но теперь, когда он знает, что у него есть ямочки, отлично… Если Луи уйдет оттуда без его номера, он уже знает, что пожалеет об этом. Хотя он отказывается играть краснеющую девственницу. Мальчик, может, и играет, но Луи тоже. Гарри не знает, что его ждет. — Неужели? — Луи говорит, легко и игриво. — А кого я буду целовать? — он поднимает глаза и мило улыбается, совершенно невинно. — О, я не знаю, — Гарри подыгрывает, стараясь говорить непринужденно, но делает шаг вперед и ухмыляется. — С такими скулами, я думаю, ты можешь целовать кого хочешь. — Кого-нибудь, а? — Луи поднимает бровь. Он медленно оглядывается, делая вид, что ищет потенциального партнера для поцелуя. Он определенно не прочь поцеловать парня перед ним, но он не собирается облегчать ему задачу. Он замечает Найла и Ника, пытающихся провести лестницу против навеса отеля. С ними охранник, и Луи не может понять, пытается ли парень помочь или кричит на них. Немного дальше он видит другую группу, устанавливающую знаки. На стороне две девушки целуются. Это просто смешно, думает Луи, целоваться сейчас, когда поцелуй — в знак протеста — произойдет меньше, чем… он проверяет телефон… через полтора часа. Конечно, он знает, что просто ревнует. Если бы ему было с кем целоваться, он бы целовал его в любое время дня и ночи. Хотя, впервые за долгое время, поцеловать кого-то не кажется надуманным сном. Как по команде, Гарри медленно наклоняется, чтобы дотянуться до уха Луи. — Видишь кого-нибудь, кто тебе нравится? — спрашивает он низким, хриплым голосом. И, о, хорошо, это голос для спальни. Все в порядке. У Луи перехватывает дыхание. Он почти уверен, что его сердце обычно бьется не так быстро, но у него есть игра, черт возьми, он не позволит этому (по общему признанию, потрясающему) мальчику превзойти его во флирте. Он делает маленький шаг назад, и на долю секунды, он видит сомнение на лице Гарри, но затем Луи смотрит на него сверху вниз, медленно, очень очевидно проверяя его. Гарри поднимает бровь в немом вопросе. Луи поднимает глаза из-под ресниц и закусывает нижнюю губу. Решив отбросить осторожность и пойти ва-банк, он разжимает губы и вызывающе поднимает подбородок. — Может быть, — говорит он голосом, полным дыхания. Глаза Гарри расширяются, и в одну долю секунды, он теряет всю свою храбрость. Луи подмигивает ему. Гарри сильно кашляет, пряча лицо в ладонях. Это достаточно очаровательно, чтобы видеть его таким взволнованным. — Я Луи, — говорит он теплым, более дружелюбным тоном. — Гарри. — Я слышал об этом. Их застенчивые глаза снова встречаются. Это удивительное чувство после очень кокетливого обмена флиртом, но Луи не беспокоится. Он действительно хочет увидеть, куда это идет, надеясь, что дальше, чем просто поцелуй. Робкая улыбка появляется на его губах, и он собирается заговорить снова, может быть, спросить, что заставило Гарри присоединиться к Opal, когда — — ХАЗЗ, чувак, когда захочешь. Гарри и Луи одновременно вздрогнули. Человек, который только что говорил, довольно красив, думает Луи. Объективно, он более привлекателен, чем Гарри, но в отличие от милой симпатичности Гарри, этот парень более темный и задумчивый тип. Его смуглая кожа выделяется из-под белой футболки, и! Это третий парень, который разговаривал с Джейд вместе с Ником и Гарри, прежде чем она пришла поприветствовать Луи и Лиама как потенциальных будущих членов. — Э-э, Зи, я… — — Да, нет, мы ждем, пока ты повесишь таблички, так что ты идешь. — он смотрит туда, где Джейд, Ли-Энн и Лиам все еще болтают, и добавляет довольно громко: — Джейд, никто не хочет, чтобы ты закатила истерику, когда все закончится, так что будь добра, заканчивай это и иди посмотри. Джейд оборачивается и поднимает бровь. — Всемогущий Зейн Малик нуждается в моей помощи? Это впервые, не так ли? — Ну, — говорит Ли-Энн, — в прошлый раз ты подняла шум, потому что знаки не соответствовали твоим стандартам, так что он не ошибся. — Сегодня день объединения против Джейд, а я не знала? — Это всегда дни против Джейд, любовь моя, — затем, с довольно приличной имитацией акцента Ньюкасла, она добавляет: — Когда я поднялась на Килиманджаро — — Тьфу, хорошо, хорошо, Хорошо, спасибо. Я приду убедиться, что ты не облажаешься, Малик, — она закатывает глаза и делает шаг в сторону загорелого парня — Зейна. — Хм, — в то же время говорит Лиам. — Луи, я думаю, это сигнал для нас? Разочарование разливается в груди Луи. Он уже знает, что ему весело и он не хочет уходить. Сказать Лиаму? Мгновение он наблюдает, как Гарри смеется над шутками Зейна, Ли-Энн и Джейд. Он пытается принять решение. Лиам ждет, что он скажет что-нибудь, в конце концов, и он действительно должен идти. И все же он сомневается. Он не хочет идти, и это было весело, но это не может продолжаться, не так ли? Гарри поднимает глаза, и они обмениваются напряженными взглядами. Наполненными тоской и безмолвными мольбами, надеждой, надеждой и надеждой. Это страшно. Луи смотрит. Это страшно, но в хорошем смысле. Эта, эта особая связь, которую он чувствует с Гарри —это ново, захватывающе; конечно, это будет страшно. Гарри смотрит на него, и сомнение растворяется в воздухе. — Вообще-то, — говорит он, не сводя глаз с Гарри, — я, пожалуй, останусь ненадолго. — Хорошо, — говорит Лиам. Он не видит его, но слышит его тон. — Конечно, ты останешься. Что ж. Повеселись. Луи отрывает взгляд от Гарри и улыбается своему соседу по квартире. — Поверь мне, непременно. В несколько шагов Лиам сокращает расстояние между ними и заключает его в объятия. — Прости, что бросил тебя, — тихо говорит Луи. Лиам смеется и отстраняется с опасным блеском в глазах. — Нет, все в порядке. Увидимся позже, и ты мне все расскажешь. Оставайтесь в безопасности! И прежде чем Луи успевает среагировать, он уходит. Гарри, который следил за всем разговором, смотрит на Луи серьезнее, чем ожидал. — Хм, я думаю, что мне нужно быть там, чтобы все закончить, — протягивает он, — или Зейн на самом деле накричит на меня, и, хм, я бы предпочел не нарываться. Луи кивает. Он не может не чувствовать себя немного разочарованным. Было ощущение, что они неплохо ладят, и теперь — — Поможешь нам? — Гарри говорит. Луи снова смотрит на него. Он широко улыбается. Действительно, невозможно не улыбнуться в ответ. — С удовольствием. По приказу Джейд они установили полдюжины плакатов на крыше отеля. Знаки прекрасны, сделаны с большой осторожностью — Зейн смотрит с любовью, как только они поднимаются, поэтому Луи довольно быстро понимает, что он тот, кто их сделал. Поцелуй должен начаться в час дня. Они всё сделали к полудню. Найл и Зейн бегут к ближайшему Теско и возвращаются с бутербродами для всех, включая Луи. Они покупают две упаковки «Стеллы», но Джейд бросает взгляд на пиво и хватает их, чтобы положить в машину, потому что «мы здесь, чтобы изменить мнение людей, мы должны выглядеть образцово» или что-то в этом роде. Охранник приходит три раза чтобы попросить их уйти. Ли-Энн успешно отвлекает его разговором, сначала о законодательстве Брунея — о проблеме, о которой идет речь, а затем буквально обо всем, что приходит ей на ум. В конце концов, она каким-то образом выясняет, что парень является поклонником Грега Джеймса, радиоведущего. Ник, у которого, кажется, есть какие-то странные связи, разговаривает с Грегом по телефону, чтобы попросить охранника отступить. Два менеджера выходят один за другим, чтобы накричать на них, но первый — гей, поэтому он быстро поднимает большой палец и позволяет им остаться. Второй приносит больше хлопот, но Гарри говорит, что у них есть поддержка Иэна МакКеллена и угрожает позвонить ему. Это очень очевидная ложь, и Гарри ужасный лжец, но, по-видимому, история про Грега Джеймса быстро распространилась, потому что менеджер выглядит немного встревоженным и возвращается внутрь. После этого они больше не беспокоят их. Ну, по крайней мере, персонал. С клиентами — совсем другая история. Луи быстро выясняет, что среднестатистический гость Дорчестера не просто богат, а до неприличия богат. Богат как еще-один-ланч-с-Кендалл-Дженнер, или у-меня-есть-пять-часов-от-Ролекс. Что делает их, по большей части, ну, не очень открытыми. И очень вероятно, чтобы быть не сочувствующим судьбе ЛГБТ людей в Бруней. Гарри и ему удается убедить некоторых. Они не бывают такими успешными, как когда Луи сочиняет какую-то фальшивую историю о своих несуществующих отношениях с Гарри — «да, в Бруней был наш первый отпуск в качестве пары, поэтому это довольно душераздирающе слышать, и мы хотим повлиять, вы знаете». Это тоже умно, потому что это подразумевает под собой, что Гарри и Луи а)геи и Б)богатые. Не то чтобы первая была неправильной, но… Грязные богачи, остановившиеся в Дорчестере, не осмеливаются делать гомофобные комментарии. Никто не думает что это на ходу придуманная история. Луи воспринимает это как комплимент своим актерским способностям, но, по правде говоря, ему не нужно слишком стараться, чтобы притвориться влюбленным в Гарри. Слыша любящее хихиканье Гарри каждый раз, когда он добавляет глупую деталь — «мы чуть не подожгли пальму, когда пытались устроить ужин при свечах, ах, хорошие времена» — он подозревает, что это чувство может быть взаимным. К половине первого начинают прибывать новые добровольцы Opal, так что Луи и Гарри делают перерыв. Они сидят рядом с фонтаном, окруженные розовыми кустами, и разговаривают. Луи узнает, что Гарри работал в пекарне, у него есть сестра, а Найл — его сосед по квартире, который не готовит, но все убирает. Луи также узнает, что Гарри был первым официальным членом Opal (не включая Джейд и Ника), и что он очень заботится о многих вещах. Он гордится этим, это видно, и Луи смотрит как загипнотизированный, когда он выпрямляется, а его глаза загораются, когда он говорит о походе в NHS, свободном университете, равной оплате, абортах в Ирландии. Гарри спрашивает о работе Луи, очарованный тем, что он учитель. Он спрашивает о учебе, друзьях и семье, почему он переехал в Лондон. Они делятся рассказами о каминг-аутах, смыслах тату, университетскими воспоминаниями, мнениями о знаменитостях и музыке, о жизни и политике, размышляют о брексите Великобритании и нынешнем состояние мира. Они узнают, что посетили тот же самый концерт Script в 2009. Луи хочет назвать это судьбой. Разговор легкий и он протекает естественно. Не бывает неловких пауз или кратковременного молчания. Это прекрасно, правда. Они ладят. Они ладят так, как Луи ни с кем не ладил годами. Он хочет всё больше и больше узнавать о Гарри. Это бесконечная петля, которую он не хочет разрывать, слишком счастливый, чтобы поглощать все, что мальчик говорит ему. И флиртуют они тоже довольно часто. Не секрет, что они оба находят друг друга привлекательными, и что они, скорее всего, будут целоваться, когда придет время для того самого поцелуя. Это головокружительно, знать, что Луи скоро будет целовать этого блестящего мальчика, с его яркими глазами и очаровательными кудрями. Когда пробивает час, Джейд зовет всех собраться. Она стоит на капоте машины; Луи быстро учится не удивляться ничему, что делает Джейд, поэтому он не сомневается в ней. Он также не спрашивает о мегафоне, который она держит. Вместо этого он оглядывается, с удивлением обнаружив, что по меньшей мере пятьдесят человек ждут начала протеста. Он был так погружен в свой маленький мир с Гарри, что даже не замечал постоянного потока прибывающих. Джейд наклоняется, чтобы что-то сказать Нику, и быстро возвращается. Она благодарно смотрит на толпу. — Хорошо, спасибо, что пришли. Если кто-то из вас не знает, я Джейд Фёруолл, а это Ник Гримшоу. При имени Ника в толпе раздаются одинокие возгласы. — Мы организовали сегодняшнюю акцию протеста в Международный день борьбы с гомофобией и трансфобией. Когда я подам сигнал, вы можете начинать целовать своих партнеров — или не ждите сигнала, это тоже хорошо. Точного времени нет, но мы планировали начать уборку к трем, если вы не против. — Если кто-то из вас… Сэм, пожалуйста, ты специально просил об этом, так что послушай меня. Если вы, ребята, не хотите быть на фотографиях, которые наш мальчик Найл собирается сделать — все говорят спасибо Найл — я попрошу вас двигаться к отелю, так что вы сможете быть в задней части группы. Джеси, ты в порядке? Ты на самом деле делае… хорошо, хорошо. Ладно! — она слегка хихикает, и ее глаза нервно останавливаются на чем-то позади группы, или, может быть, внутри отеля. Луи вытягивает шею: часть персонала отеля стоит под навесом, спокойно наблюдая. Некоторые посетители тоже смотрят изнутри. Некоторые из них выглядят шокированными, но другие улыбаются. Все не так плохо. Ник говорит что-то, что Луи не слышит, и Джейд снова говорит. — Ну. Ну вот, я думаю. Будьте естественными, веселитесь — да, Найл, я знаю. Я просто… в любом случае, не смотрите в камеру, это будет выглядеть ужасно или что-то в этом роде. И не целовать людей без их согласия, даже если это поцелуй в знак протеста, и — Луи наклоняется к Гарри, рука на его плече, горячее дыхание щекочет шею мальчика. — А ты как думаешь, Гарольд? У меня есть твое согласие, чтобы поцеловать тебя? — Мое восторженное согласие, — улыбается Гарри. Их близость и недавно установленный факт, что они будут целоваться, так как один из них, наконец, упомянул об этом вслух, должно быть, влияет на него, потому что его голос звучит глубоким, хриплым. Луи трепещет в предвкушении. Гарри поворачивает голову и встречается взглядом с Луи. Они неуклюже поворачиваются, сталкиваясь лицом к лицу. Луи все еще держится за его плечо, прижимаясь к человеку перед ним. Джейд что-то говорит, и после аплодисментов толпа вокруг них начинает двигаться волнами, вяло сокращая расстояние. Они не замечают, слишком увлечены друг другом. Гарри кладет руки на талию Луи, вызывая дрожь, которая пробегает по всему его телу. Его ладони теплые, надежные. Руки на его талии притягивают его ближе, пока они не прижимаются друг к другу. Луи поднимает глаза. Он находит Гарри, который глядит на него сверху вниз. Он ждет. Легкая улыбка играет на его губах. Его пухлые, розовые, манящие губы. Грешен, на самом деле. Луи вскакивает и целует его. Рука, которая не сжимает плечо Гарри, поднимается, чтобы схватить его за шею и опустить вниз. Гарри наклоняется, не сопротивляясь, чтобы встретить давление губ Луи на свои. Это мило, экспериментально. Губы Гарри мягкие и чуть влажные. Он целует с самозабвением, его руки сжимают рубашку Луи на талии. Его кудри касаются щек Луи, и они кажутся невероятно привлекательными, поэтому Луи скользит вверх по руке, которая лежала на плече Гарри, чтобы зарыться в его волосы, пальцы по пути задевают его шею. Гарри кладет ладони на спину Луи, притягивает его еще ближе, но недостаточно близко. Он целует сильнее, с чуть большим давлением, чуть более настойчиво. Луи слегка дергает за локоны, которые держит в руках, и… Гарри это нравится. Он скулит, сладкий тихий звук в задней части его горла, и, ну. Луи может умереть, если он не услышит его снова, поэтому он делает это снова, малейшая сила против головы Гарри — Гарри отстраняется от поцелуя, отстраняется всего на секунду, всего на дюйм. Луи разочарованно надувает губы. Он не хотел, чтобы это прекращалось. Он открывает глаза — он даже не знает, когда закрыл их. Взгляд Гарри потемнел, щеки покраснели. Они одновременно делают глубокий вдох, тяжело дыша, сердца стучат в такт, и они ныряют обратно, вместе. Глубже, грязнее, отчаяннее. Затаив дыхание, Луи дергает зубами нижнюю губу Гарри. Он награжден мурашками, которые вспыхивают на руках Гарри, а его руки, углубляются ниже, чем раньше, на спине. Этого недостаточно, поэтому Луи открывает рот, осмеливается вдохнуть воздух Гарри, попробовать его, наконец. Он жаждал этого весь день. Или так кажется. Гарри отвечает тем же, их языки гладят друг друга, мягко, удивительно нежно, хотя в то же время его руки падают на задницу Луи. Он сжимает её на мгновение, прежде чем скользнуть руками вверх, блуждая по спине. Гарри на вкус, как сладость и комфорт. Что-то особенное, новое, что Луи хочет пробовать снова и снова, пока не сможет точно определить вкус. Он положил бы его в маленькую стеклянную бутылочку и держал при себе. Он назовет это Гарри, он назовет это любовью, и, может быть, когда-нибудь, он назовет это домом. Поцелуй становится томным. Медленнее, слаще. Их языки плавно скользят друг по другу. Одна рука Гарри касается щеки Луи. Его рука теплая, и вес ее уже знаком, хотя это не должно быть. Они целуются так, будто целовали свою жизнь. Они целуются так, будто хотят делать это всю свою жизнь. Может быть, Луи знает. Они отстраняются, тяжело дыша. Сердце Луи колотится в груди, и жар, скапливающийся в животе, кажется, вполне естественен рядом с Гарри. Покрасневшие щеки Гарри и расширенные зрачки подтверждают, что он чувствует то же самое. Они стоят так несколько секунд, вдыхая запах друг друга. — Твои волосы в беспорядке, — говорит Луи с усмешкой. Это восхитительно. Он хочет запустить в них пальцы. Гарри надувает губы. Они красные и еще более пухлые, и это так мило, что Луи просто должен поцеловать его снова. Поэтому, прежде чем он начнет слишком много думать, он это делает. Просто наклоняется и клюет его в губы. Когда он отстраняется, Гарри смотрит на него с довольным недоверием. Его лицо расплывается в слабой улыбке, и Луи улыбается в ответ, широко и искренне, его глаза морщатся. Луи поднимает руку, чтобы положить ее на щеку Гарри, и он собирается снова наклониться, не в силах сопротивляться взгляду темных глаз Гарри, когда — — БОЖЕ МОЙ! — кто-то кричит. Луи и Гарри разрываются на части, испуганные и немного обеспокоенные. Все пары отстраняются, в различных состояниях беспорядка. Все смотрят друг на друга в недоумении. Что, черт возьми, происходит? Луи кладет свою руку в руку Гарри, который слегка сжимает ее, чтобы успокоиться. Он знает, что протест может пойти не так, если появится полиция. Он действительно мог бы обойтись без ареста прямо сейчас, думает Луи, глядя на мальчика с кудрями рядом с ним. Им не нужно долго ждать, прежде чем красный в лице, растрепанный Ник — честно говоря, кого он целовал? Спотыкается перед толпой и забирается на капот машины Джейд. Он размахивает телефоном, как восьмым чудом света. — Ребята. Ребята, слушайте. Ранее в этот же день мы отправили твит с аккаунта Opal, чтобы напомнить вам о протесте, и я в шутку адресовал его Иэну МакКеллену — — Что, он ответил? — Зейн говорит с того места, где он стоит рядом с машиной. — Он это сделал! Он ответил! — кричит Ник. Он спускается на землю и начинает кружиться. — Гарри! Гарри, где ты?! Луи неохотно отпускает руку Гарри, но Гарри сжимает ее крепче, эффективно удерживая ладонь Луи в своей. Он тащит его вперед, когда он идет к передней части толпы. Луи следует за ним, и сердце его воспаряет даже после такого маленького жеста. Зейн ухмыляется, и Ник поднимает бровь, когда их глаза падают на сцепленные руки Луи и Гарри, но они не комментируют. — Я ненавижу тебя, ты знаешь? — Гарри говорит Нику, очень небрежно, как он, вероятно, говорил ему сотни раз. — И что же он ответил? — Он ретвитнул нас! Блять, Иэн МакКеллен, ХАЗЗ! Он помог нам, как мы просили — — Как ты просил, Ник, черт возьми. Луи сдерживает смех, уткнувшись в плечо Гарри. — Детали, детали. Во всяком случае, я получил около пятидесяти сообщений от добровольцев Стоунволла с просьбой встретиться с нами здесь, и если они это сделают, есть шанс, что некоторые СМИ сообщат об этом, так что, похоже, наш протест складывается хорошо! — Ник закуривает. — О, и я должен найти Джейд! — Она пошла целоваться с Перри, — предлагает Зейн. Он машет рукой в сторону толпы. — Хм. Окей, — Ник забирается обратно на капот машины и кричит: — Джейд! У меня двести человек из Стоунволла, которые хотят приехать сюда! Где бы вы ни были, приходите на помощь, этот протест будет процветать! — большая часть толпы одобрительно кричит, и пары снова начинают целоваться в честь праздника. Даже Ник прыгает в объятия загорелого парня, и они не теряют времени, пожирая друг друга. С хитрой усмешкой, Луи поворачивается к Гарри. — Так рад быть частью такого процветающего протеста, — говорит он, — Не так ли, Гарольд? Гарри смотрит на него сверху вниз. Его глаза сверкают, несправедливо красивые в солнечном свете. Луи поднимает глаза и медленно облизывает губы. Гарри зачарованно следит за этим движением. Ни один из них не знает, кто инициирует поцелуй, но через секунду их губы сталкиваются вместе. Но, по правде говоря, неважно, кто его инициировал. Их поцелуи — это самое бесспорное, что случилось с Луи за долгое время. Это так же естественно, как приливы, так же нежно, как ветер. Так же захватывающе, как звезды в летнем небе, волшебно на первый взгляд, полный чудес, если один достаточно терпелив, чтобы позволить ему раскрыть свои секреты. Они тают друг против друга, пробуя дыхание друг друга, приоткрыв губы, исследуя скрытые узоры. Одна рука Гарри лежит на затылке Луи, другая на его щеке. Они теплые, и Луи чувствует себя в безопасности. Поцелуй ошеломляет, балансируя на грани между слишком большим и правильным. Они берут перерыв только потому, что должны, потому что, к сожалению, им нужно больше воздуха, чем они могут получить, пожирая друг друга. Они сидят, прижавшись лбами друг к другу. Мир вокруг них быстро развивается, готовясь принять множество дополнительных протестующих. Некоторые волонтеры передвигают свои машины, другие убирают припасы. — Ты хочешь выбраться отсюда? — говорит Гарри, все еще задыхаясь. Луи поднимает бровь. Он не против каких-то действий, но он не ожидал этого от Гарри, особенно в такой прямолинейной манере. Гарри видит выражение его лица, и его глаза почти комично расширяются. — Нет, нет, нет, я не это имел в виду! Я имею в виду, не то, чтобы я не… но я не собирался предполагать… Я просто… я имею в виду, — говорит он, явно не находя слов. — Эй, ладно, Кудряш. Я просто удивился, — Луи начинает успокаивающе поглаживать бедро Гарри. Гарри делает глубокий вдох и хихикает. — Извини, — говорит он. — Просто через двадцать минут здесь будет полно народу, так что не думаю, что нам стоит беспокоиться о протесте, и я знаю, где можно купить лучшее мороженое в Гайд-парке, поэтому я подумал, что мог бы отвести тебя туда. Это звучит как вопрос, и Луи безнадежно влюблен в кудрявого мальчика, смотрящего на него сверху вниз большими, яркими, полными надежды зелеными глазами. Он лучезарно улыбается Гарри, и они смотрят друг на друга несколько секунд, потерянные для окружающего мира, который все еще занят празднованием и уборкой этого места. — Как свидание? — спрашивает Луи, поддразнивая. — Как свидание. — Хорошо, — говорит он тихо, все еще улыбаясь, — если у них есть мятная шоколадная стружка, можешь взять мой номер. — Хорошо, — Гарри наклоняется, чтобы оставить поцелуй на его губах, сладкий, целомудренный и полный обещаний. — Поскольку я точно знаю, что это так, не слишком ли рано начинать планировать наше второе свидание? Как выясняется, сэр Иэн Маккеллен тоже нанес визит протестующим Opal. И что они с Гарри пропустили это. С соответствующими новыми номерами в каждом из телефонов и обещанием второго свидания в воскресенье, они вряд ли могут заставить себя заботиться об упущенной встрече с актером. Через несколько недель есть Гарри, которого Луи тащит с собой, чтобы посетить места для свадьбы его мамы. Это Гарри стоит рядом с ним, когда гид легкомысленно спрашивает, их ли свадьба — в первый раз, когда Луи услышал предложенный вариант геев. Он смотрит на Гарри с отчаянной любовью. — Нет, — говорит он и думает: еще нет. В конце концов, мама Луи выходит замуж на небольшом открытом месте в сельской местности Йоркшира. Это прекрасный день, солнечный и сладкий, и все, что Джей хотела для своей свадьбы. Луи одет в синий смокинг-тройку, а Гарри в своей нелепой черной рубашке, расстегнутой до середины, говорит, что они никогда не будут больше похожи на гостей Дорчестера. Четыре года спустя он надевает сшитый на заказ костюм от Гуччи на собственную свадьбу и признается, что был неправ. Луи нежно закатывает глаза, целует его в щеку и возвращается к разговору с Иэном МакКелленом, который был приглашен в шутку (и с любовью перезвонил) и который действительно появился, ко всеобщему удивлению. Ник документирует все в различных социальных сетях Opal, «для будущих поколений». В Twitter знаменательный день. Луи никогда не был счастливее. Это немного похоже на судьбу.