Та самая хорошая половина

       В квартире горел свет. Он мягко оседал на мебели, даря ей странный уют. Шторки колыхал летний вечерний ветер, донося до владельца какие-то цветущие, еле слышимые запахи. Тайга полной грудью вбирает воздух и застывает, тупя взгляд в потолок. В квартире пусто, но Кагами почти физически ощущает присутствие Аомине. Кажется, каждая вещь в этом месте пропитана всем его безобразным нутром. Раздвоенные брови недовольно сползают на переносицу, когда на глаза попадаются журналы с очередными пышногрудыми красавицами. Кагами ведь всегда вбивал просил, чтобы тот их либо не покупал вообще, либо убирал куда подальше. Но Дайки как было до звёздочек, так и осталось. Они даже играли один-на-один из-за этого, но Тайга, очевидно, проиграл. Так ещё потом был зажат в подъезде перед самой дверью! Мол, победы ему мало, приз подавай. Парень вздохнул, вспоминая последствия той ночи и ноющую спину в последующие дни.       Недалеко от журналов со взрослым контентом лежали и другие. В основном баскетбольные, конечно. Их края были намного больше затёрты, чем у первых. Только Кагами знал, что в них. Диски с матчами. Игра Зимнего кубка также была записана. Её они просмотрели, наверное, больше десяти раз, и каждый из таких сеансов кончался либо дракой, либо баскетболом. Про третий вариант Тайга вспоминать не хочет, заливаясь краской. Диван слегка скрипнул под весом парня, когда тот принял другую позу. Пружины стали подводить лишь с появления Аомине. Каждый раз этот придурок перекидывал себя через спинку, приземляясь именно на эту сторону. А после того, как во время небольшого спора они упали всё в то же место, мебель не выдержала. Диван издал истошный скрип, который мгновенно охладил двух юнцов, заставляя их обратить на себя внимание. Тайга тогда долго винил Дайки в этом, но тот лишь отнекивался. Он вообще всегда от всего отнекивается и отрицает. Кагами бесится из-за этого неимоверно, но стоически терпит. А Аомине готов вечность творить всякие пакости, лишь бы посмотреть на рожу своего любовника, который уже зубами скрипит. Но по большей части Дайки просто лень. Если до этого и в первые дни переезда Аомине в квартиру Кагами было чисто и даже было место (!!!), то в последующие всё стало заставлено вещами новосёла. Тайга, видит бог, пытался бороться, но его волю сдуло, словно ураган пушинку. Однако под угрозами остаться без стоящего противника, Дайки смиренно и зло прибирался, хоть и нечасто. Но ещё больше Аомине раздражал Тайгу тем, что задирал нос выше небоскрёба. Кагами в такие моменты, особо не задумываясь, бил того в плечо или кидал в него что потяжелее. Из-за рефлексов и прирождённой прыткости он, конечно же, уворачивался и самодовольно смотрел прямо в рубиновый пожар, пылающий в глазах Тайги. Они всегда были как два кремня: стоит столкнуться — полетят искры, будут дрова — появится огонь.       Кагами, честно, всё ещё не знал, почему живёт с этим придурком.       Он повернул голову и взглянул на кресло, заваленное спортивными шмотками Дайки. И ответ сам как-то пришёл в голову. Тайга любит его, потому что он — это он. Ни больше, ни меньше. Кагами никогда не признается, но готов сделать всё, лишь бы увидеть счастливую улыбку Аомине во время матча. Он готов смотреть на него, играющего в баскетбол, чуть дольше вечности. Каждый раз вспоминая игру Сейрин и Тоуо, у Кагами дыхание прихватывает и волосы на загривке дыбом встают. Он толком не понял, как именно они играли, но в голове намертво впечатана картина сапфировых глаз и почти сумасшедшей улыбки. Никогда в жизни Тайга не был так сосредоточен на одном человеке. Никогда в жизни он не наслаждался, следя за человеком. Концентрация в потоке сводила весь мир только к мячу и смуглому телу. Грудная клетка взрывалась от сердцебиения и лёгких, вздымающихся слишком крупно, глаза как на поводу следили лишь за обманчиво расслабленной фигурой. Собственное тело словно было частью всей площадки, он не видел, он чувствовал ритм игры, противников и своих сокомандников. А мяч — сердце игры, так по-родному ложился в ладони. Вспоминая отрывки матча, Кагами вздохнул, так и не решаясь выдохнуть, мурашки пробежали от шеи до поясницы. Тайга любил за дикую грацию его баскетбола. За не безосновательную самоуверенность, за нескончаемый интерес. Ещё больше Дайки нравился своей усталостью и ленью в голосе после тяжёлого дня. Своей нескончаемой нахальностью и упёртостью, соперничающей только с Кагами. Упрямым взглядом, пожирающим тебя изнутри и обвораживающим одновременно. Но особенная галочка у Тайги была отмечена за этот хренов низкий голос, которым Аомине мог довести рыжего до белого каления. Дайки был по-своему груб, но от этого никому хуже не становилось, а Тайга лишь для приличия жаловался на него. Оба прекрасно знали, что им можно. Можно отдаваться без остатка и в игре, и в жизни. Поэтому зачем упускать такую возможность?       — Я дома.       Кагами приподнялся на локтях, всматриваясь в темноту. Разнёсшийся на всю квартиру тихий голос осел где-то в стенах. Дайки лениво протопал к дивану и упал рядом с ногами Тайги. Скрип противно раздался в ушах. Аомине блаженно потянулся, отчего с уст вылетел сиплый вздох. Кагами наблюдал за ним, карминовыми глазами скользя по растрёпанным волосам, спокойным чертам лица и ослабевшему телу. На плече оказалась смуглая рука, тянущая к себе. Тайга без особого сопротивления покорился. Дайки откинулся на диван, обхватывая рыжего за плечо и талию, утыкаясь головой в изгиб шеи. Кагами повозился, усаживаясь удобнее, и прекратил двигаться вообще. Оба молчали, разбавляя тишину собственным дыханием. Время текло, как мёд, долго. Разум был окутан полудрёмой.       — Ужин на кухне, скоро пора будет укладываться.       Ответа не последовало. Аомине покрепче схватил Кагами, заставляя того растерянно взглянуть на себя. Сапфировые глаза впились в самую душу, отчего форвард вдохнул и не выдохнул. Рука с талии поползла куда-то к краю майки, задирая его. Вторая жёстко ухватила предплечье Кагами. Пальцы добрались до грудной клетки и очертили на ней какие-то замысловатые узоры. Тайга навалился на Дайки, прижимая его своим весом. Собственное тело не хотело слушаться, ведясь на такие простые манипуляции. Кагами потянулся за поцелуем, пока не увидел насмешку в глазах. Он отпрянул так же резко, как и прильнул к Аомине. Щёк коснулся лёгкий румянец. Дайки немного разочарованно вздохнул, а потом снова усмехнулся.       — Чего ржёшь, придурок, — в голосе даже послышалась лёгкая обида.       — Да у тебя рожа такая была, будто ты меня сожрать собрался, актив недоделанный, — Аомине посмеялся на последних словах. Он встал, чтобы, наконец, пойти поесть.       — И это говоришь мне ты? — Кагами был готов то ли ему вмазать оплеуху, то ли доказать, какой из него актив. — Смеюсь до слёз…       Дайки наклонился к самому уху Тайги, но даже такого простого движения хватило, чтобы Кагами беззвучно охнул. Вибрирующий, хриплый, внушающий какой-то дикий страх, заставляющий инстинкты сходить с ума, голос прозвучал полушёпотом:       — Правда?