Всех настигнет

      Цзян Яньли всегда была тихой и милой. Даже сейчас, когда на ее месте большинство вдов громко убивались бы, она, стоя на коленях, еле слышно вздыхает и утирает слезы широким рукавом. Ее муж, ее любимый, отец их славного малыша… мертв. Подло убит ее не менее любимым А-Сянем. Яньли не верит тому, что говорят люди. Ее младший брат не мог поступить так, не пошел бы на убийство. Она уверена, что на Старейшину Илина клевещут.       Цзян Чэн стоит совсем рядом с безутешной женщиной. Он кутается в ее горе как в свое, но, к сожалению, не находит ни одного достойного слова поддержки. Его буйная натура жаждет мести. Сейчас все время в его голове всплывают слова матери, которая предупреждала, которая говорила о том, что Вэй Усянь приведет их семью к краху. Он не верил никогда. Но пристань Лотоса в его воспоминаниях еще горит, а теперь и эти похороны. Он знает, что стоит увидеть того, кого он когда-то называл братом, так он лично выпотрошит его, разорвет на части! Гнев в его груди не унять, как и треск кольца на пальце.       Как оказалось, судьба преподносит ему возможность убийства Вей Усяня слишком скоро.

***

— Сестра! — Шицзе!       Они снова рядом. Они снова чувствуют себя жалкими никчемными мальчишками, когда любимая сестра падает в руки Цзян Чэна. Она слабеет на глазах, но рана, кажется, не смертельная. — Останови это, останови, Вей Усянь! — он беспомощно рычит, пытаясь задержать кровь на чужой спине. — Я не могу! Я не контролирую! — мужчина в тяжелых черных одеждах напротив него истерично вопит, стоя на коленях перед раненной Яньли, пытаясь помочь ему. — Она должна выжить, мы унесем ее отс... — Вей!       Цзян Чэн реагирует слишком поздно. Чужой клинок вспарывает спину Вей Ина, разрезает его сердце и выходит через грудь. Алая кровь стекает с лезвия, с открытой раны, пачкая черные грубые одежды. — А-Сянь! — шепчет слабая женщина, протягивая к нему руки, будто надеясь еще спасти и поймать.       Старейшина Илина выглядит очень удивленным, скашивая глаза на грудь. Он едва шевелит руками, думая, что может вытащить клинок, но вскоре падает лицом вниз. Лезвие хлестким движением покидает его тело, вызывая еще большее кровотечение. Больше мужчина не шевельнется. — Нет! Нет! — еще недавно он собирался убить его сам, но сейчас… Сейчас его брат мертв, и Цзян Чэн в неверии машет головой, почти надеясь на чудо. Ему хватает несколько мгновений на осознание, что Вей Усяню уже ничем не помочь, но сестра…       Яньли оседает на его руках мертвым грузом. Золотисто-карие глаза с застывшим зрачком не отводят взгляда от мертвеца под их ногами.       Он захлебывается. Слишком! Слишком! Не так! Все должно быть не так!       Он склоняется в три погибели, как раненное животное, подтаскивая к себе Вей Ина за туловище. Голова того откидывается назад через плечо Цзян Чэна отвратительно неестественно. После глава Цзян нежно обнимает сестру, прислоняя к своей груди.       Он крепко-крепко обнимает их, прижимает к себе, будто пытаясь утешить. Чувствовать их остывающие тела — самое отвратительное ощущение из всех в его жизни. Кровь Старейшины все еще заливает его левое плечо, кровь сестры давно окрасила и отяжелила всю правую сторону его одежд. Когда он чувствует сухую режущую боль в горле, он осознает, что вопит. Кричит во всю глотку, несмотря на сражение, разворачивающееся вокруг них. Цзян Чэн качается в истерике, глотает безудержные слезы, не желая ни на миг отпускать от себя дорогих людей.       Почему ни один из мертвецов еще не добрался до них? Цзян Чэн уже готов умереть. Разве не видно? — Я убил его! Убил Старейшину Илина! — в нескольких шагах от него вопит молодой юноша. Он надежно защищен от смерти окружающими его воинами, которые, чувствуя скорую победу, воодушевленно кричат, подгоняя остальных. — Он мертв! И мертвецов добить осталось немногих! Вперед!       Цзян Чэн поднимает взгляд на беснующуюся толпу и чувствует лишь черную ненависть и опустошенность, его отчаяние настолько велико, что он желает им всем смерти, здесь и сейчас! Цзыдянь почти вырывается из-под контроля, но его меткость идеальна — Цзян Чэн убивает сразу троих, а убийца его брата разорван пополам молнией. — Глава Цзян! — осуждающе кричат вокруг него, но ему все равно. — Заткнись! Заткнись! Как ты можешь радоваться его смерти? — мужчина брызжет слюной и крепче прижимает к себе ставшее таким неповоротливым чужое тело.       Внезапно в его поле зрения попадают белые рукава, и он резко дергается в сторону на рефлексах. — Отстань! Отстань!       Чужие руки тянутся к его брату, пытаясь разжать его кулаки, но он не позволит. Как следовало бы поступить раньше. — Вей Ин! Он… — Пошел прочь! — вопит Цзян Ваньинь, откидывая приставшего Цзыдянем. — Не трогай моего брата!       Однако тело Вей Ина сдвинулось из-за тряски, и краем глаза безутешный мужчина замечает выпавшую металлическую вещь из его рукавов. Он отлично знает что это. Глава Ордена Цзян все еще стоит на коленях, залитый кровью родных людей, когда соединяет две половинки печати прямо у своей груди.       Пусть все сдохнут!       Мир омывается кровью.