Улыбки

       Ацуши всегда улыбался. Он привык растягивать губы или просто их уголки. Это было естественно, обыденно. У Ацуши сломаны ребра, в его пятки забиты гвозди, а в лёгких вода, у него больные глаза и кровоточащее сердце. Но Ацуши улыбается. Его улыбки больные блеклые и не живые, но от этого он не перестает улыбаться. А еще он никогда не жалуется. По большей части из-за того, что просто некому, и он слишком гордый для этого. Ацуши живет в приюте, в котором его ненавидят буквально все (несмотря на это мальчик улыбается другим сиротам по-прежнему ярко). Директор приюта постоянно говорит какой он урод, и повторяет, что, когда (это всегда именно это слово, хотя в душе Ацуши слабовольно надеется на «если») ребенок умрет, все они станцуют на его могиле. Мальчик продолжает улыбаться директору даже тогда, когда он избивает его до беспамятства. Улыбаться больно, не кричать сложно, но Ацуши старается. У него получается на удивление легко. Прекратить было равносильно смерти, ведь от сломанных игрушек избавляются. Мысль эта пугает и оседает горьким дымом в желудке. А потом копошится там каждый раз как улыбка норовит сползти с лица, ведь кем будет Ацуши без улыбки, если не сломанной куклой. Он еще не понимает, что уже сломан. У мальчика никого нет, поэтому он одинок. Простая истина, которая уже не страшит, не грызет, но она почему-то гниет, и эта гниль кажется живее самого Ацуши. Одиночество живее Ацуши. И это тоже истина.        Ацуши десять, когда его забирают из приюта. Мужчина преклонного возраста, одетый с иголочки и имеющий сильно запоминающиеся усы. Говорил этот мужчина с заметным акцентом, далеко не каждое слово он был способен выговорить с первого раза. Тем не менее, выглядел этот человек благонадежно держался приветливо, и улыбался он далеко не так, как привык делать это Ацуши, а вполне искренне. Первым делом этот человек представился. Оказалось, что его зовут Герман Мелвилл, что родом он из далекой Америки, и что по какой-то причине, усыновить он пришел именно Ацуши. Сам мальчик в это время, привычно для себя улыбался, не надеясь при этом на чудо. Чудес не бывает, уж это ему повторяли с завидной частотой. В целом, мальчик не ошибается. Мистер Мелвилл, как попросил себя называть мужчина (почти уже старик) не являлся обычным обывателем. Так Ацуши узнает об эсперах, теневом мире и организации под названием Гильдия. Где его новый опекун оказывается не последней фигурой.        Когда Ацуши в первый раз видит Моби Дик, он впадает в астрал, потому что он совершенно не знает, как еще выразить обуявший его восторг. Находясь в прострации Ацуши знакомится с лидером Гильдии (фамилия которого оказывается такой длинной и сложной, что просто не укладывается в голове у ребенка). Френсис-сан оказывается эксцентричным, но не плохим человеком. Его жена, милейшая женщина, в первый раз видя Ацуши ставит перед собой цель откормить несчастное дитя. Тем же решает заняться кажется вся женская часть Гильдии. Так же Ацуши знакомится с Марком Твеном, который по неясным причинам кажется довольно раздражающим, и Натаниэлем Готорном которого, по все тем же причинам, раздражает уже сам Ацуши. Мальчик обзаводится своим первым и самым дорогим другом. Эдгар Аллан По хорош в писательстве, дедукции и усмирении диких енотов. Не оспоримым плюсом становится то, что рядом с По-куном можно не улыбаться. Эдгар говорит: «Если ты не хочешь улыбаться, не надо. Я буду только рад твоей искренности». Эти слова греют сердце. Ацуши не знал, что можно приносить радость не улыбками, а их отсутствием. Гниль наконец перегнивает и на ее месте образуется сад. Сад, в котором повсюду цветут ландыши, любимые цветы По-куна. Ацуши их тоже теперь любит. Еще совсем мальчик узнает, что он особенный. Такой же как По-кун и Френсис-сан и мистер Мелвилл. Теперь у Ацуши вместо воды в легких пузырится счастье, а излечивающемуся сердцу поют птички. Ребра больше не ноют, и Ацуши больше не улыбается. Твен-кун говорит, что это нормально, главное, чтобы сам Ацуши был рад. И Ацуши впервые верит, ощущая себя ребенком, ему больше не нужно улыбаться.        Вторым другом Ацуши становится Джон Стейнбек. Он мил с мальчиком, всегда говорит ему правду и знает много интересных фактов про разнообразную флору, хотя в основном говорит он про виноград. Это здорово отвлекает, ведь По-кун, обзаведшийся кумиром, заставляет чувствовать грусть и необъяснимую злость. Джон-кун (первый, кого Ацуши позволяет себя звать по имени без уважительного суффикса) сказал, что это чувство зовется ревностью, собственнический инстинкт заставляет ребенка всеми правдами вернуть то, что ему принадлежит. Нормальная реакция для десятилетки который продолжительный срок был вниманием обделен. Успокаивающие слова ложатся бальзамом на душу, благодарность распирает грудь. Джон-кун стал первой детской влюбленностью маленького тигра. Именно он в последствии занимается обучением мальчика. По-кун и Олкотт-сан занимаются с ним орфографией, чистописанием, арифметикой. Твен-кун учит Ацуши английскому, а Митчелл-сан этикету и манерам. Позже ко всему прибавляются остальные предметы школьной программы, и после настояния Митчелл-сан к общему списку прибавляется французский, латынь и почему-то русский. Ацуши не жалуется, он не привык жаловаться, ему даже нравится переполненный делами распорядок дня. Он все еще не улыбается.        Жизнь течет своим потоком, дни даже не бегут, они летят, как собственно и время. Мало, что изменяется в давно привычных вещах, они остаются монолитами обыденности, и странным образом привносят уют. Ацуши все больше тянуло к родным краям. Его интересовала литература и поэзия востока, его музыка и архитектура. Увлеченность Ацуши нельзя было не заметить, По-кун всеми правдами и неправдами эту увлеченность поддерживал. В преддверие шестнадцатилетия юного эспера были куплены билеты в далекую страну заходящего солнца. Данное решение повлекло за собой вереницу событий, приведших к неожиданному результату. В первую очередь было решено посетить родной город Ацуши. Йокогама была самым «европейским» городом Японии так как являлась портом, и так же этот город был идеальным вариантом акклиматизации классического европейца. Как бонус, именно в этом городе жил кумир По-куна, и Ацуши очень хотел сделать ему приятное. Перед тем как отправится, нужно было разведать обстановку. Оказалась, что законы Йокогамы диктует не местное правительство, а Портовая Мафия, полнящаяся эсперами на любой вкус и цвет. Вопреки всеобщей убежденности о якудзе в Японии, Портовая Мафия была именно мафией. Синдикат настолько плотно въелся в город, что его уже давно воспринимали как нечто само собой разумеющееся. Как-то менять устоявшиеся правила ни Ацуши, ни Гильдия не собиралась, но предупрежден значит вооружен. Волнение охватило все тело, в тот момент, когда они приближались к границам далекой восточной страны. Сознание затопило восторгом, не таким сильным как при виде Моби Дика, но достаточным чтобы ноги ощущались как ватные, а глаза маниакально блестели. Френсис-сан смеялся над По-куном и Ацуши которые без остановки говорили на перебой в какое место они пойдут первым, где остановятся, с кем познакомятся и чем займутся. Когда их мысли не совпадали ребята старались распределить все так чтобы успеть если не все, то половину точно. Джон-кун вступал в дискуссию с неизменным аргументом о том, что Ацуши именинник и его мнение в приоритете. По-кун был явно недоволен таким раскладом, но покорно соглашался. Иногда Ацуши уступал в пользу друга, ведь для него ничего не жалко. Эдгар в такие моменты смотрел с благодарность и следующие несколько часов старался не спорить, а потом все начиналось по новой. Единственный кто был от всего не в восторге это Люси Мод Монтгомери, одногодка Ацуши, присоединившаяся к ним относительно недавно. Она была милой, но довольно странной, те же Митчелл-сан и Олкотт-сан нравились Ацуши куда уж больше. Но других одногодок Ацуши в своем окружении не имеет, поэтому приходится довольствоваться тем, что есть.        По прибытии все члены гильдии разбредаются кто куда. Митчелл-сан берет (Люси) Мод-тян (Монтгомери) и отправляется по местным бутикам, Олкотт-сан вместе с Френсисом-саном и мистером Мелвиллом отправляются на поиски гостиницы, Готорном-сан решает уединится в одно из многочисленных храмов, Джон-кун буквально силком тащит Твен-куна на мониторинг местности, а Ацуши вместе с По-куном решают пойти по намеченному плану. Не проходит и часу как Ацуши отбивается от Эдгара и теряется в толпе. Спасает ситуацию подсознательные воспоминания о местности и не плохое умение ориентироваться по карте. Не смотря на полностью отклонившийся от намеченного плана маршрут, прогулка оказалась стоящей. Ведь проходя очередную парковую аллею Ацуши наткнулся на женщину в настоящей юкате. Она была невероятно красива, ее рыжие словно пламя волосы были собраны в строгую прическу, движения были размерены и грациозны как у гейши, и весь образ показывал истинную Ямадо Надесико*. Ацуши завороженный не мог отвести взгляд. Перед ним был пример женственности ни в чем не уступавший Митчелл-сан. Внезапно красавица посмотрела прямо в глаза Ацуши, и парень (уже парень, а не мальчик) продолжал смотреть, не испытывая при этом стыда, за то, что он практически в открытую пялится. «Любуюсь», мысленно поправляет себя Ацуши, а что плохого в том, чтобы любоваться картинами в музее или галерее. Ничего. И пока Ацуши размышлял женщина успела уйти. Расстраиваться не имело смысла, а потому Ацуши решил поискать По-куна по окрестностям в надежде натолкнутся на еще что-нибудь удивительное. К сожалению, ничего подобного за оставшийся день тигру так и не встречается, но хорошее настроение после прогулки не проходит и радует членов Гильдии милым румянцем и теплым взглядом двухцветных глаз. По-кун дуется на друга во время ужина, за то, что тот его оставил, быстро прощает Мелвилла младшего** смотря на его милое радостное лицо. Впереди у них большой запас времени, за который можно успеть все и даже больше. Так они думают.       На начало конфликта с Портовой Мафией и Вооруженным детективным Агентством Ацуши говорит, что участвовать во всем этом не собирается, что По-куну и Джон-куну тоже не позволит. Из Гильдии его выгоняют с фанфарами, Эдгар уходит вслед за ним, а Стейнбек обещает докладывать о происходящем внутри организации. Проходит больше двух недель, за которые Ацуши успевает спасти из взрывающегося поезда Изуми Кеку, познакомится с кумиром По-куна – Эдогавой Рампо, и узнать, что прекрасную «Ямадо Надесико» зовут Озаки Кое являющаяся членом мафии, как собственно и Кека-тян. А потом Ацуши видит, как тонет Моби Дик и впервые за последние пять лет он улыбается. Он не плачет, потому что не привык. Он не знает, что такое боль душевная, ведь всегда обращал внимание лишь на боль физическую. Именно сейчас Ацуши не отказался бы от битого стекла под своими ногами, лишь бы не было так отвратительно тяжело внутри. Ацуши улыбается, а внутри него зияет дыра, которую он даже не видит, он всегда думал, что у него нет души, только тело. Он бы не отказался эту душу вырвать с корнем, лишь бы не хотелось так болезненно растягивать губы в давно позабытой улыбке. Эдгар смотрит на такого Ацуши и не в силах удержать слезы, он хочет попросить его больше не улыбаться, но это слишком эгоистично. Глаза у тигра холодные, в них нет намека на слезы, но его приподнятые уголки губ плачут кровавыми слезами. Это видит и Кека-тян, и Кое-сан, и даже Рампо-кун, и им тоже от этого больно. Потому что Мелвилл (уже единственный в своем роде)*** настоящее солнце, и улыбка у него должна быть солнечная. Только вот Ацуши все равно, о чем другие думают, он сломан. Он снова боится стать куклой, разбитой, сломленной оболочкой, которой по сути и является. Сад из ландышей сгорает и на его месте остается только гниль, это уже не больно, это уже истина. Истина – единственное чего Ацуши не боится.        Рампо-кун считавший, что полезные люди везде пригодятся зовет По-куна вместе с Ацуши на вечеринку ВДА. Эдгар загорается идеей, и Ацуши не видит смысла упираться, ему уже все равно. Уже на самой вечеринке По-куна никто не замечает, а от улыбающегося Ацуши все отшатываются как от прокаженного. Все кроме Дазая Осаму. Потому что у того в глазах такая же не проходимая бездна. Это их сближает. Когда спустя неделю Ацуши видит в кафе, находящимся в одном здании с ВДА, Мод-тян в сопровождении Джон-куна, он наконец перестает улыбаться, а глаза загораются внутренним светом и переливаются как перламутр. Больше всех этому явлению радуются По-кун, что является естественным, и к всеобщему удивлению Рампо-кун. Последний притаскивает гору сладостей и предлагает отпраздновать становление тигра человеком. Все смеются, но праздновать соглашаются. Счастливый Ацуши становится поводом для ежедневного праздника, когда оказывается, что он чудесно управляется с документацией и имеет не слабенькую способность. После вызволенния Кеки-тян из мафии, Мелвилл становится одним из агентов ВДА, так же, как и По-кун, которого Ацуши тянет вслед за собой. Дазай примеряет на себя роль наставника, Есано-сан имеет нездоровый интерес к тигриной регенерации, в то время как остальное агентство готово затискать Ацуши с тигриными ушами, ну а Куникида следит чтобы в процессе никто не пострадал. Жизнь нашла новое русло и потекла не менее размерено чем раньше.        В дальнейших событиях виноват был исключительно Дазай и его странное желание похвастаться перед одним коротышкой своим новым кохаем. Вылилось все в перемирие Портовой Мафии и Агентства, и создание нового двойного черного. Который по каким-то неясным причинам состоял из Акутогавы Рюноске, а также непосредственно из Ацуши. Чем руководствовалось начальство ставя в дуэт незнакомых людей было не ясно, хотя выбора по сути не было, значит размышлять о стечении обстоятельств так же ни к чему. К удивлению, если не всех, то многих, характерами ребята сошлись за счет общей молчаливости дуэта. В тот раз тотализатор, открытый Осаму, проиграло бесчисленное количество людей. Свой выигрыш получили только сам Дазай, Мори-сан (что повергло всех в шок) и По-кун. Впервые Ацуши узнает, что значит заботится о ком-то, когда знакомится с Кюсаку Юмэно или просто Кью. Мальчик так поразительно похож на самого Мелвилла, что пройти мимо кажется, почти-что кощунством. Тогда в тотализаторе выигрывает исключительно Мори-сан. Ведь Кью не просто подпустил к себе Ацуши, мальчик отнесся к нему как к родителю (мамочка Ацуши), слушался его, стыдился, когда ругали или отчитывали, радовался любому поощрению. Идиллия.        Ацуши исполнилось девятнадцать, когда он принимал первые в своей жизни ухаживания. Федор Достоевский был пугающим, но в то же время интригующим человеком, который почему-то ненавидел Дазая и боролся против эсперов. Тем не менее Ацуши умудрился чем-то привлечь такую незаурядную личность своей скромной персоной. По тому похищение не становится чем-то удивительным. Дазай даже сетует на банальность оппонента. Это не отменяет того, что это было самое романтичное похищение за всю жизнь Ацуши. Даже несмотря на то, что похищение было в его жизни первым. Дос-кун, как попросил его называть мужчина, имел тонкую душевную организацию, лишний раз подтверждающую русские корни нового(первого) ухажера Ацуши. Достоевский был галантен, умен, красноречив и не простительно красив. Оказалось, он чудесно играет на виолончели, любит поэзию различных стран. Еще никогда Ацуши не был так благодарен урокам Митчелл-сан, как в тот момент, когда Дос-кун начал зачитывать русские стихи в оригинале. В свои двадцать Ацуши получает свой первый поцелуй. Поцелуй был почти невинным, во всяком случае Федор не пытался запихнуть язык ему в рот. В итоге из плена его вызволили, Дос-куна поймали и начался новый виток неприятностей под названием Каннибализм. Горькое осознание Достоевского как своего врага принесло Ацуши новые оттенки улыбок. Теперь они были обреченными и сухими как пожухлая осенняя листва. Они трещали под ногами у Гончарова, когда тот впечатывал его в стену своей способностью, трещали также громко, как и кости, а может и того хуже. Еще не ясно было кому от этого хуже. У По-куна были свои проблемы, помощи ждать не приходилась. Впервые истина(одиночество) действительно начала пугать. А улыбки были ломкими и зыбучими, обманчиво ласковыми. Ацуши был сломан, все это время был, никто никогда его ни чинил. Гниль где-то внутри начинает разлагаться и кажется, что это душа Ацуши отдана на съедение червям за ненадобностью. Он повторяет для самого себя как мантру: «Зачем куклам душа? Она им не к чему. Значит и мне не к чему». Ацуши уже не боится стать куклой, ведь он и есть кукла, разбитая, с песком в шестеренках. Жизнь Ацуши взяла за правило менять свой исток, этот раз не исключение.        Преступники пойманы, а Достоевский и не планировал отчаливать. Единственным кто попадает в тюрьму это Тацухико Шибусава. Ацуши даже не хочет знать кто это. А еще у него случается второе в жизни свидание. «Первое» - мягко поправляет его Дос-кун, не желая вспоминать о похищении и уж тем более причислять его к разряду свиданий. А Ацуши и не против, ему вообще все равно, он все еще улыбается, теперь безразлично, отстраненно, как будто его здесь и вовсе нет. В двадцать один Ацуши отдает свой второй поцелуй, который оказывается далеко не таким же невинным как первый. Достоевский выглядит довольным и все таким же красивым. Улыбка, наконец, трещит по швам и мальчик (на тот момент действительно мальчик) в первый раз в жизни плачет, переходя в истерику, и сердце его уже не так кровоточит, как прежде. В двадцать три Ацуши впервые искренне и радостно улыбается. Его улыбка действительно похожа на солнце и даже ярче. По-кун увидя ее начинает реветь, но слезы эти счастья, а Ацуши только смеется. Смех его как перезвон колокольчиков, его еще никто не слышал, и Эдгар становится первым его свидетелем. В двадцать девять Ацуши становится самым счастливым человеком на свете, теперь он улыбается, когда рад, смеется, когда ему весело, а сад в его душе наполняется новыми красками. Потому что мальчик больше не сломан, он никогда не станет куклой. А истина(одиночество) ему больше не грозит.