***
Безнадёжность. Одно только слово убивало страны, народы, империи. Понятие безнадёжности, как и надежды, действует на разум словно наркотик. Подчиняет себе. Сопротивляться нет ни сил, ни желания. Ты веришь, что ничего уже не исправить. И вскоре умираешь. Безнадёжность убивает. Причём жестоко. А что, если к этому прибавить простое слова… Семья? Четыре брата и отец. Вместе они ни раз спасали Нью-Йорк: то от Шреддера, то от Кренга. А в тот день от неё. Карай. Она добилась своего. И теперь Рафаэль понял смысл тех слов. У каждого, даже самого сильного воина, есть слабое место. И Карай нашла его у всех четверых. Хотя Рафаэль сдался не так давно. Он впустил наркотик в своё тело. Позволил ему овладеть разумом. Но натура Рафа не так проста как кажется. Он никогда и никому не подчинялся. Не выполнял чужих приказов. Даже Лео не слушал. А всё — это упрямство. И теперь, именно оно его держит в реальном мире. Из принципа не дает опустить руки до конца. Но скоро и оно пропадёт. Тогда разум полностью будет в её власти. Во власти безнадёжности. В тот день всё шло не так, как надо. Утром, уже ставшая традицией, ссора с Леонардо. Поводом послужил подкол Микеланджело. Четверо братьев собрались за завтраком. Ели пиццу и обсуждали планы на день. Впервые за долгое время они никуда не спешили. Слух не резали пищащие звуки сирен. Можно просто отдохнуть. Спокойно поесть в кругу близких и дорогих тебе существ. Без посторонних дружков. Только ты и твои братья. Те, кто готовы протянуть руку помощи, заслонить тебя грудью. Выслушать. Дать совет. Да и просто принимают таким, какой ты есть. Неважно, легкомысленный оптимист, жестокий и упрямый пессимист, хладнокровный реалист или занудный гений техники. Они всё равно любят и пытаются понять. Но как же им становится больно, когда их помощь и попытки разобраться, отвергают. Если они хотят поговорить и открыться, а в ответ слышат лишь: «Это не ваше дело. Я сам разберусь», это порождает проблемы и конфликты. Но главное — это чертово упрямство. Доев свой кусок пиццы, Микеланджело расстроился, что лакомство так быстро закончилось. Но мириться с тем, что желудок набить больше не удастся, он тоже не собирался. Своими орлиными глазами хитрец заметил, что у Рафаэля есть ещё целый кусок желанной вкуснятины. Быстро сообразив, что добровольно Раф его не отдаст, мозг Майки начал проецировать различные планы и пути отступления в случае неудачи. Оценив все приоритеты, Майки решил, что лучше брать быка за рога. Тем более, в данный момент темперамент не замечает его, а лишь «внимательно» слушает то, что так усердно пытается объяснить ему Донателло. Собрав всю волю в кулак, Майк молниеносно схватил кусок пиццы и быстренько запихнул его себе в рот. Но всё же просчитался на доли секунды и был пойман на месте преступления. — Эй, а ну верни! — сказать, что Раф был возмущен, ничего не сказать. В один миг в нем проснулся инстинкт животного, готового выдрать свой кусок из глотки любого. Но весельчак не растерялся и ответил фразой, которую так любит употреблять бунтарь. Вот только никто не ожидал, что этот невинный подкол братишки станет началом всех проблем. — Я не обязан тебя слушать, ведь у меня нет и не может быть хозяина, как у какой-нибудь шавки, — Майк быстро проглотил еду и с довольной мордой пялится на пылающего гневом брата. — Ах, да, меня тут никто может не слушать. Есть же Лео, наш прекрасный лидер! — уже будучи на пределе, Рафаэль решил съязвить. — Раф, успокойся. Майки просто шутит, — Леонардо очень хотелось избежать очередного конфликта. Но удержать разбушевавшегося зверя ему не под силу. — Ну что ж, а вот я совсем не шучу! — Раф, остынь. Не нужно заводить свою старую песенку «Ой, я никому не нужен, никто меня не любит, особенно Сплинтер, ведь он выбрал лидером не меня — талантливого, сильного, смелого, а Лео — непонятно чем отличившегося», — Донателло решил вмешаться, дабы остудить пыл брата, но лишь подлил масла в огонь. Темперамент со всего маху треснул кулаком по столу. У Донни даже очки с носа слетели. — Всё. Хватит с меня вас и ваших нравоучений! Вы все у меня уже в печёнке сидите! И вообще, вы мне не нужны! — Раф., — Лео не дали договорить. Казалось, что еще чуть-чуть и из ноздрей Рафаэля пойдет пар. — Я всех вас ненав- — Рафаэль! — сзади раздался голос полный некой злобы, но в тоже время пропитанный непониманием, заботой и… болью. Конечно, ни один родитель не сможет спокойно смотреть, как его дети враждуют. Больно сердцу. Ведь ты растишь их дружными, верными друг другу. А потом наблюдаешь раскол? То, как твои труды оказываются напрасными? Да, это ни то, о чём так усердно мечтают все родители. Злость кипела в жилах Рафаэля, но он не может выплескивать её на сенсея. На ком угодно, только ни на нем. И даже не из-за хаши, в которое его отправят часов так на десять, а то и больше. Дело совсем в другом. Может в чести, а может и в чувстве долга. Но главное — это уважение. Как бы Раф не злился, он никогда и ни за что не повысит голос на отца. И уж тем более не посмеет поднять руку. Иначе, самолично её себе оторвёт. Темперамент сжал руки в кулаки с такой силой, что костяшки уже вот-вот должны были разорвать зеленую кожу и заменить её белоснежными хрящами. Голос дрожал от агрессии, но всё же произнёс: — Да, сенсей? Помещение вдруг окутала тишина. И единственное, что её нарушало — это беспредельно быстро колотящееся сердце, качавшее всё больше адреналина. Вздох. Такой протяжный и полный… безнадёжности. Сплинтер уже давно в её власти. — Сын мой, нам нужно поговорить. — Простите, сенсей. Но, если вы не заметили, сейчас не лучшее время для лекций о хорошем поведении, — смешок и злобная ухмылка. Если нельзя избить, почему бы не съязвить? Но… если хочешь съязвить, то будь готов в любой момент остаться без языка. И этот момент наступит, только позже. — Пойдем со мной, Рафаэль, — холодный, совершенно спокойный, не терпящий возражений голос. Сплинтер повернулся спиной к сыновьям и отправился в додзё. Раф опешил. Злость перешла в некую растерянность. Причин на то, чтобы стоять тут, как вбитый в землю осиновый кол, темперамент не видел. Всё равно же не отстанут. Нехотя, бунтарь поплелся за учителем, предчувствуя длинную лекцию. Но… её не последовало. Зайдя в додзё, Раф, как всегда, поёжился. По каким-то непонятным причинам, это — самое холодное помещение во всём логове. Даже после долгого и жаркого спарринга тут гуляет прохлада. Правда, в эти моменты эта самая прохлада является слишком желанной. Но не сейчас. Стоя здесь, Раф чувствует некую угрозу. Словно этот промозглый холод сулит беду… смерть. — Сядь, сын мой, — Сплинтер опустился на бамбуковый коврик для медитаций и сложил ноги в позе лотоса. Рафаэль начал судорожно соображать. По каким-то непонятным причинам он почувствовал себя прижатым. Загнанным в угол котенком. Отступать больше некуда. Ещё и это ощущение беды. Но всё же, Раф сел на колени напротив сенсея. Вздох… крысе тяжело. Но она пытается спасти сына, потерявшего нужную дорожку. — Рафаэль, мне надоели твои выходки. Ты убиваешь своих братьев. — Что за бред, сенсей? Пара подзатыльников им не повредит. — Я не об этом, сын мой. А о том, что ты делаешь с их сердцами, каждый раз говоря «ненавижу». Ты же помнишь, чему я вас учил? Вы — команда. Вы — одно целое. Вы —… — Мы семья. Да-да, отец, я помню. Но они специально измываются надо мной! — Рафаэль., — снова вздох. Слишком часто из этой ветхой, старой и порядком уставшей от всего на свете груди, вырываются вздохи отчаяния. — Ты слеп. Ты не видишь того, что пытаются показать тебе твои братья. Микеладжело — свою наивность. Донателло — неуклюжесть и забывчивость. Леонардо — неосторожность. Как их брат, ты должен знать слабости каждого, чтобы уметь скрывать их от других. Но, как и ваши враги, ты видишь в них лишь бойцов, у которых нужно найти эти самые слабости. Хотя тебе не нужно искать. Ты должен знать. — Сенсей, я не понимаю вашу философию. — Это не философия, сын мой. Это правда жизни. Каждый из нас видит лишь то, что хочет видеть. Смотря на Сакуру, кто-то видит дерево, а кто-то — цветы. Поэтому., — столь надоевшую Рафу дискуссию прервали звуки, означавшие одно: приборы Донни засекли активность клана Фут. Вылетев из додзё, словно молния, темперамент направился к главному компьютеру, возле которого уже стояли остальные. Гений команды быстро нажимал на многочисленные разноцветные кнопки, о предназначении которых Раф мог только догадываться. Взволновано и, как всегда, немного подрагивающим голосом Донателло изрёк: — Ребят, у нас проблема. Карай и клан замечены в доках. А сейчас туда прибудет контейнер с оружием. — И сколько у нас времени? — ох уж этот Лео. Опять начнет всё просчитывать, вместо того, чтобы «быстрее всех отколошматить». — Сейчас-сейчас, — машинально поправив очки, Донателло вновь уткнулся в экран. — где-то минут пятнадцать. — Да… не густо. — Раф прав, Лео. Что прикажешь делать? Помещение окутало оглушительное молчание. Три пары глаз уставились на старшего брата. Было видно, как вздрагивает каждая мышца на его теле. Он сосредоточен. Даже слишком, чтобы заметить столь упертые взгляды. Не выдержав и десяти секунд, Рафаэль хотел было выдвинуть свой прекрасный план, но был остановлен жестом старшего, который как раз что-то придумал. — Итак, вот как мы поступим. Донателло! Ищи самый короткий канализационный путь до доков. — Сей момент. — Рафаэль, заводи фургон. Микеланджело, дуй за ним. Майки кивнул и был готов рвануть к гаражу, но был остановлен мощной хваткой своего темпераментного братишки, который, в свою очередь, буравил взглядом лидера. — А что будешь ты? — Раф ткнул пальцем в пластрон оппонента. Обстановка снова накаляется. Но времени на разборки нет. — Раф, ты не находишь, что сейчас немного не подходящий момент для споров? Я дождусь Донателло, и мы придем к вам. Такой расклад тебя устроит? В этот момент мозг команды встал со стула, повернулся к братьям, поправил очки и совершенно спокойно посмотрел сначала на одного затем на другого мутанта. Но уже через секунду всё логово порядком тряхнуло от довольно громкого голоса черепахи в фиолетовой бандане. — Ребята, у нас осталось десять минут! Я предлагаю пошевелиться! — и уже после этого, Донни бегом направился к фургону. Кое-как выбравшись из захвата темперамента, Майки последовал за братом, на ходу крича: — Да, парни. Бегом-бегом! Что вы как черепахи какие-то? — Сегодня не твой день, Раф, — лидер направился к фургону, не сильно толкнув бунтаря плечом.***
Иногда так хочется провалиться сквозь землю. Чтобы никто не видел того позора, что ты только что испытал. Как жаль, но это невозможно. Мир бывает так жесток. И, порой, безнадежность — единственное обезболивающие. Как героин, методом, субутекс, убивает чувства, затуманивает разум и… уничтожает изнутри. Три месяца довольно долгий срок. Но поиски безуспешны. Похоже, самое время подсесть на иглу… Или еще есть шанс?***
Когда темперамент залез в фургон, Дон уже во всю объяснял сложности пути к докам. — И самое главное уложиться в оставшихся шесть минут. — Тогда чего же мы ждем? Заводи мотор, Донателло. Мы не должны допустить передачу оружия! В доках всё спокойно. Луна освещает волны Атлантического океана. Бурлящая пена с грохотом покрывает борта кораблей и лодок разными устрицами, мидиями и остальной «жемчужной» живностью. Крики чаек и плеск волн — всё, что нарушает ночную тишину. Неподалеку от огромных грузовых контейнеров припарковался фургон. Четверо братьев совершенно бесшумно, как и полагается настоящим ниндзя, выбрались из машины и скрылись в ночном полумраке.«Перед бурей всегда стоит тишина»
Буквально через пару минут к докам подъехали ещё несколько фургонов, и из одного из них вышла она, Карай. Величественная, совершенная и пропитаная злобой от мозга до костей. Глава клана Фут. Преемница самого Шреддера. На её счету убийств больше, чем денег у самого богатого, толстого, сморщенного, как изюм, миллиардера. О жестокости этой дамочки знает каждый в Нью-Йорке. Даже при Шреддере клан не процветал так, как при ней. Преступление за преступлением, акт за актом, ограбление за ограблением. А вскоре… район за районом стали принадлежать ей. Каждый день, каждую ночь, каждый житель Нью-Йорка запирает свои двери, окна и… себя. Где-то совсем близко раздался гудок. Водная пена безжалостно захлестала борта судна. Ещё немного и начнется хаос и неизбежная потребность в наркотике, в безнадежности. — Шевелимся, ребятки, у нас мало времени, — подгоняя свою шайку, Карай побежала к одному из контейнеров. Один из футовцев нажал на зеленую кнопку двери и ввёл код. Железная махина отворилась. Корабль причалил, и целый отряд двинулся за столь ценным грузом. Остался лишь вопрос: Почему Лео медлит? — Пс, Леонардо! — оставаясь в тени контейнеров, бунтарь не мог ответить на этот вопрос. — Может уже пора осуществить твой гениальный план? — сколько пафоса и иронии всего в одной реплике. Ненависть ожидания и безупречное чувство провала. В этом весь Рафаэль. — Ещё рано, — бурящий пустоту взгляд лидера. Он просчитывает момент. Но почему так долго? Слишком медленно. Черт, это… это невозможно! Ощущение, будто уши пропихивают ветку терновника, причем с таким упорством, что боль сконцентрировалась во всем теле и заставляет мозг сжать мышцы, дабы заглушить саму себя. — Но они же сейчас уйдут! — Рано. — Но… — Рано! — Чёрт побери, лидер, ты меня достал! Запоздалая реакция на безысходность, как инстинкт самосохранения. Тебя связали по рукам и ногам, и ты начинаешь попытки выбраться. Если получилось — побег. Если нет — смерть. Так и тут. Бездействие — футовцы сделают то, что хотели. Следовательно, действие — победа. Но необдуманное действие… а, впрочем, его это не волнует. Смерть была слишком быстрой, поэтому трое темных солдат не успели понять, что же проткнуло их сонные артерии. Вернув владельцу, то есть самому себе, сюрикены, Рафаэль достал саи и с окружающим рёвом кинулся на врагов. — Ой, идиот. Ой, идиот, — а ведь Лео знал, что так будет. Отвратительный характер братишки. Пора бы уже привыкнуть. — Рафаэль, стой! Слишком поздно, бунтаря занесло. Ярость укрыла глаза мутной пеленой. Окровавленные тела футовцев летели в разные стороны. Уши резали крики братьев, но он слишком занят. Ещё чуть-чуть и враг повержен! Ещё чуть-чуть и… темнота? Нет, это не по плану. А разве план вообще был? И вот что еще странно, братьев не слышно. Вокруг лишь тупик, тьма и тишина. Как он оказался в этом лабиринте из грузовых контейнеров? Где Лео, Донни, Майки? И где… — Рафаэль! А вот и она. Карай. Бледная, злобная. При свете луны эта мерзавка кажется еще отвратительнее. — Карай, какая встреча! Милый выдался вечерок, не правда ли? — Ты как всегда, кишишь иронией и сарказмом. Это меня забавляет. — Охо-хо. Возьму на заметку. Но не слишком ли самоотверженно ты поступаешь? Ведь твой клан развалится без вожака. — Ты так уверен в своей победе, Рафаэль, — железное лезвие прямой катаны зловеще отражает бледный лунный свет. Легкими движениями рук девушка словно играет с попавшим в железный плен лучиком. — Но в то же время, ты так глуп. Как тебе нравится эта тишина? Режет острее, чем моя катана, не так ли? Ни единого звука. Лишь тяжелое дыхание того, кто несколько минут назад убивал без разбору, не заметив пропажи братьев! — Где они? — Неужели только заметил? Какой-то ты никудышный братик. — Где они?! — горло разрывает на части. Болезненная краснота расползается, как змея, по всей плоти. Но если бы только это. Резкий приступ ярости ушёл. Осталось осознание того, что Карай права. Как можно было не заметить пропажу братьев? Как можно было не услышать их крики о помощи? Как можно было самому загнать себя в ловушку? Он чувствует себя жалкой крысой, да простит его Сплинтер! Как?! — Знаешь, в чём твоя проблема, Рафаэль? Ты не видишь очевидных вещей. Ярость не даёт. Твои братья попались, как мыши в мышеловку. Я изначально знала, что ты снова не послушаешь Леонардо и кинешься всё крушить. Люди, которых ты убил, простые горожане. — Ты лжёшь! Каждый из них имел оружие с эмблемой клана! — А что мне мешало, под угрозой расстрела заставить людишек поработать куклами? Муляжом. Они были лишь живыми копиями. И каждый из них сегодня не вернется домой. К своей семье. Хотя тебе чуждо это понятие. — Я прикончу тебя! — молниеносный выпад и резкий вылет сюрикена. Но ярость не дает попасть. — Ты слеп, как глупый старик. Видимо, крыса плохо тебя обучала. — Ты заплатишь за свои слова, мерзавка! — оглушая своим криком, который эхом ударил обратно в уши, пространство, темперамент понесся на противника. Она ничего им не сделала. Это лишь проверка. Блев. Ведь так? Неожиданный странный звук, словно что-то сзади упало и разбилось на тысячи, а, может, и миллионы кусочков, заставил остановиться и обернуться. Мелкие осколки, кажется, стекла поблёскивали на лунном свете. — До скорой встречи, Рафаэль! — раздалось откуда-то сверху. — Желаю удачи! Она тебе понадобится для поисков братьев. — Я прикончу тебя Карай! Рано или поздно, но я это сделаю!***
Глупо он тогда попался. Пожалуй, осмелюсь обратиться к Вам, читатель. Вы в недоумении? Вам не понятно, как такое произошло? Как можно было… Одно слово: Ярость. Возможно, Вы, будучи философом или психологом, всё поняли. Ответ очевиден. Но найти его так сложно. Порой, самые простые решения прячутся в густых зарослях терновника. Ярость… ответ на все вышепоставленные вопросы.***
Безнадежность. Уже три месяца безуспешных поисков. Пора бы прекращать, но не забываем про упрямство. Хотя оно уже не помогает. Сенсей захворал. Ещё и эта чёртова осень. Пейзаж всегда имеет большое значение в самой великой книге — душе. Ну стаж, Рафаэль, похоже, писатель твоей книги уже заканчивает свою работу. Хотя…«И у конца есть начало»