Черно-белое

– Ликс… Никакого ответа, ноль реакции, как и в прошлые три часа. Раздраженно вкручиваю сигарету в пепельницу, борясь с желанием погасить окурок о свою ладонь и хоть таким образом выплеснуть глухое раздражение. Несносный мальчишка! Ведь прекрасно же знает, что я ненавижу докрикиваться до него, а ходить сейчас, когда за окном дожди и снова разнылась недавно лишь сросшаяся после сложного перелома нога, мне трудно. Ну и пусть. Молчит – и пусть себе молчит. Надоест играться в молчанку, придет сам. Настроение сегодня что-то с самого утра ни к черту. Наверное, это все из-за вчерашней нашей ссоры. И ведь повод был глупейший. Я предложил завести кошку, а Ликс, по своей извечной привычке, высмеял мое желание, упомянул про кучу шерсти, крики по ночам. Я огрызнулся, что от него и того и другого не меньше, а кошка слив ванной своими лохмами точно забивать не будет. Ну вот так и, слово за слово, дошло до того, что он вскочил и вылетел из дома пулей. Бежать за ним я, понятное дело, не мог никак. Оставалось только сидеть на кухне и курить. И надеяться, что он остынет, погода не самая благоприятная нынче, зато мозги сырость и холод отлично прочищают. Если, конечно, эти мозги вообще имеются. Я вообще люблю нашу кухню. Уютно тут, специями пахнет, иногда еще и свежесваренным кофе. И так хорошо сидеть, особенно когда зажигается ночник на стене и становится вокруг так тепло и золотисто-домашне. И когда напротив сидит, накручивая на палец прядку светлых волос, Ликс. Сегодня, правда, компанию мне составляет только пепельница. И мои невеселые мысли о том, что мне уже тридцать четыре, а я, как подросток, психую из-за выкрутасов своего возлюбленного, который на тринадцать лет меня моложе. Вроде до кризиса среднего возраста пока что еще стареть и стареть. Наверное. Это все осень. Ну и мое терпение оказалось не таким уж бесконечным. – Ликс? – предпринимаю я еще одну попытку, надеясь, что он уже набегался и остыл. В том, что это белобрысое чудо дома, я не сомневаюсь ни капли – слышал, как хлопнула дверь и он взбежал наверх, в спальню. И даже на кухню не заглянул, спросить, как я себя чувствую. Прекрасно. Высокие отношения, любовь до гроба, куда Ликс меня целеустремленно загоняет. – Марис, иди сюда. Ага, мое любимое создание соизволило подать свой ангельский голос? – Иду. Ладно, мы не станем ссориться снова. И я взберусь наверх, хоть мне, с моей покалеченной ногой и нелегко это сделать. Интересно, можно ли это расценивать как попытку примирения с его стороны? Я ведь вниз уже не спущусь без его помощи, а наверху только спальня и пара гостевых комнат. Ну, мне неважно, останемся мы в постели или он меня на руках носить станет. Главное, что больше нет этого каменного молчания. – Марис, я здесь. Странно, но голос доносится не из нашей спальни, а из той самой гостевой комнаты. Я ковыляю туда, распахиваю дверь. И застываю. Ликс валяется на полу, заложив руки за голову, смотрит на меня с хитринкой во взгляде. А вокруг него и на нем уютными черными клубочками расположились аж пять котят. – Понимаешь, я подумал, что, если каждый раз, как мой ненаглядный кошатник решит завести нового питомца, мы будем ругаться, то никаких нервов не хватит… Поэтому решил принести сразу стайку, ну или чем там котята измеряются, пучками, кучками, ведрами? Кстати, вы все шестеро в масть. – А? – Ну, черненькие и зеленоглазые. Я только развожу руками: – Ликс, у меня нет слов. – Можешь меня поцеловать, мне будет достаточно, – разрешает он, поднимаясь. Ну и что с ним делать? Остается только воспользоваться разрешением.