A Heartbeat's Enough

Квентин, конечно, не то, чтобы очень хорошо знает, чего в принципе можно ожидать от смерти, но уж точно не этого. Всё, что он видит вокруг, — ослепляющий белый свет. Это как-то слишком банально. Он чувствует, что позади него кто-то есть, и кажется, стоит с ним спиной к спине. Он не совсем осознаёт, что происходит — так, как бывает, когда ещё не до конца проснёшься, — но, вопреки ожиданиям, даже через некоторое время ощущение тесноты и тревоги никуда не девается. — Пенни? — Нет, — Квентин её не видит, не узнает голоса, но почему-то знает, что она улыбается. Он ждёт, что она продолжит говорить, но нет. — Кто ты? — Можешь звать меня Айрис, — её голос мягкий, приятный, а речь льётся, словно музыка. — Айрис, — при обычных обстоятельствах он бы растерялся от её нежелания говорить, но сейчас вдруг чувствует себя как дома. — Ты напоминаешь мне кого-то. Старого друга, — говорит она, легко касаясь его запястья. Квентин смотрит вниз и замечает, как под их ногами распускаются цветы, заполняя всё белое пространство вокруг. — Он был смелым, как и ты. — Что я здесь делаю? — Ты здесь, потому что ты смелый, но отправишься дальше, когда поймешь, куда тебе нужно, — Айрис говорит это так, словно ей что-то известно, словно она в чем-то очень и очень уверена. Квентин почти открывает рот, чтобы спросить, что это всё должно значить, но понимание догоняет его, как какой-то чёртов товарный поезд. — Я думаю, что совершил ошибку, — надломленным, звучащим словно сквозь толщу воды голосом у него наконец получается облечь свою мысль в слова. Он закусывает губу и единственное, что стоит перед глазами, — лицо Элиота у костра. Квентин никогда не видел его настолько разбитым. Яркие жёлтые, синие, красные цветы распускаются, когда он плачет. Айрис берет его за руку. — Это требует храбрости — признать, что ты ошибся, Квентин, — ласково говорит она. — Я, я не хотел, чтобы все случилось так, как оно закончилось для меня… — Оно и не должно. Внутри него всё обрывается, и он каменеет, когда загадочная спутница поворачивается, вставая рядом с ним. Прежде чем он успевает что-то сказать, она изящно поднимает свою левую руку, и после короткого элегантного взмаха что-то оказывается прямо перед ними. — Теперь ты знаешь, куда тебе нужно идти. Квентин узнаёт дверь, ведущую в их домик в Филлори, в то же мгновение. Пятьдесят лет — он узнает ее где угодно. Часть его не может избавиться от чувства, что это какой-то розыгрыш, что это, на самом деле, дверь в ад, и он колеблется. Айрис, самое нежное создание, которое он когда-либо встречал, кладёт теплую ладонь ему на плечо. — Он ждёт тебя, когда ты будешь готов. Что-то внутри него просто знает, что она говорит об Элиоте, а не о демоне, не об отце, — о живом, настоящем Элиоте. — Не думаю, что я этого заслуживаю, — мягко говорит он. — Кто сказал? — они оба знают ответ. — Ты заслужил счастливый конец, Квентин. И он тоже, ты так не думаешь? Он, практически дрожа, лишь коротко кивает в ответ. — Храбрый юноша, — Айрис снова улыбается, а потом попросту растворяется в воздухе, и остается один лишь Квентин, проходящий сквозь до боли знакомую дверь. Та ведёт в гостиную. Там, на диване, Элиот, выглядящий так, словно он только перестал плакать. Его большие глаза наполняются слезами, как только он замечает Квентина. — У меня галлюцинации? Квентин же просто улыбается и идёт к дивану, чтобы взять руку Элиота, приложить к своей груди, где снова бьётся живое сердце. — А если и так, чем тебе поможет мой ответ?