Маринетт хочет кричать, бить кулаками стены. Почему Адриан так хватается за то, чего давно нет? Она хочет кататься, чувствовать холод свободы. Но лишь с одним человеком, который слишком боится прошлого.
Девушка глупо взывает к нему, уговаривает и умоляет. Она готова на все, но он лишь смотрит беспомощно и виновато отводит взгляд.
— Ты должен отпустить это, Адриан, — шепчет девушка со слезами в глазах, — я же отпустила.
— Но это не ты чуть не сделала инвалидом самого дорогого для тебя человека, — так же беспомощно шепчет Агрест, и Маринетт хочется влепить ему затрещину.
Это было три года назад. Они как раз начали набирать известность, улучшать свое мастерство и еще больше восхищать зрителей. На очередном выступлении Адриан не удержал Мари, та упала и не вставала год. Самый тяжелый для обоих год, где девушка пыталась не сломаться, шла вперед, к своей цели, рыдая ночами, а парень… Тонул в собственном омуте с чертями, нашептывающими ему, что после такого он должен лишь умереть, чтобы искупить свою вину перед самым прекрасным человеком на свете.
Еще год ушел у девушки, чтобы восстановиться полностью. А затем вернуться в катание, ведь кто тут сдается? Не Маринетт, увольте.
Вот только если она справилась с собственными страхами и проблемами, Агрест так и не смог избавиться от омерзительного чувства собственной никчемности.
Он не достоин ее прощения.
Маринетт предлагали сотрудничать другие фигуристы, ей пророчили хорошую карьеру и в одиночном катании.
Но ей нужен лишь он.
Адриан не понимает, как Маринетт может даже смотреть на него, не то, что просить о чем-то большем. Он испуганно отшатывается, когда она предлагает снова кататься вместе.
Оба все свободное время проводят на катке, глупо же не танцевать вместе!
Но так думает лишь она. Та, чей разум не затуманен животным страхом навредить.
Маринетт смотрит, как Адриан катается в одиночку, не зная, что она тоже присутствует на катке. Он при ней никогда не катается. Маринетт думает, что если бы он не болел фигурным катанием так сильно, то ни в жизнь не вернулся бы обратно.
И Мари понимает, ведь тоже не смогла не вернуться.
Дюпэн-Чэн не понимает, почему он не возвращается к ней.
У них даже была запланирована свадьба. Но после этого случая Адриан настолько сильно чувствует свою вину, что даже прикасаться к Маринетт не может, не то, что поцеловать или обнять.
Он катается в одиночку, она приближается и хватает его за руку, не давая уйти. Адриан вздрагивает, как от удара током. В его глазах тоска, мучения, вина. Душа в плену собственных демонов.
— Я не могу кататься ни с кем, кроме тебя, — шепчет Мари, приближаясь вплотную, — и я знаю, что с тобой то же самое. Пожалуйста, живи настоящим, не оставайся в прошлом. Ты нужен мне здесь.
Вырывает руку и смотрит побитой собакой.
— Я слишком слаб и ничтожен для этого.
— Не верю.
Он не слаб, а труслив, думает Маринетт и сжимает кулаки так, что на ладонях остаются следы от ногтей.
Адриан по-прежнему думает, что недостоин ее прощения. И он знает, что ей придется поверить. Ведь это все правда.
Маринетт плачет по ночам, уткнувшись лицом в подушку. Ей слишком плохо и одиноко без человека, ставшем всем.
Адриан сутками не спит, а затем просто отключается от истощения.
Без неё только так — больно.
***
— Ты чертов эгоист, — рычит Алья, сжимая воротник его рубашки.
И Адриан не сопротивляется, потому что да. Он эгоист, он ничтожен, он слаб.
Недостоин.
— Да перестань ты хотя бы на секунду быть таким отвратительным и унылым, — встряхивает его подруга Мари, — ты нужен ей. Здесь. Сейчас. Именно ты. Никто, черт побери, кроме тебя, ей. Не. Нужен! Так почему ты убиваешь себя и ее вместо того, чтобы спасать?!
— Потому что я могу лишь разрушать.
— Неправда, — отталкивает его от себя Сезер, — самая наглая ложь, которую я когда-либо слышала. Но ты все делаешь, чтобы эта ложь действительно стала правдой.
Алья уходит. Адриан просто садится на асфальт рядом с катком, где она его
подловила.
Агрест думает, что он самый ужасный человек на свете. Он не хочет причинять Мари еще больше боли, но что делать, если любое его действие именно к этому и ведет?
Он не знает.
И врет.
— Я слишком боюсь снова сделать ей больно, — шепчет, сжимаясь, парень.
И именно из-за этого она страдает.
***
Адриан болезненно и восхищенно улыбается, когда тайно смотрит, как катается Маринетт. Он задыхается, когда она выполняет сложную фигуру, и облегченно выдыхает, видя ее спокойное завершение.
Он видит, как она вдруг падает и начинает рыдать. Адриан снова задыхается, ведь она не должна плакать.
Кто угодно, но не она. Маринетт создана для улыбок, а слезы, пожалуйста, оставьте Агресту.
Он бежит в кроссовках прямо по льду и падает рядом с ней. Секунду мнется, а затем прижимает к себе, руками стирает слезы и так сильно прижимается своими холодными губами к ее — горячим, что при других обстоятельствах обязательно застыдился бы этого.
Адриан нежно гладит ее по голове и, отрываясь от губ, шепчет слова любви, извинений и еще непонятно чего, но нежного и, определенно, чувственного.
Целует ее в мокрые щеки и смотрит в полные надежды голубые глаза.
— Если любишь, вернись, — прижимается своим лбом к его плечу Маринетт.
Шепот беспомощный, почти сломанный. Адриан молчит, но обнимает сильней. Он согласен, но только ради неё.
Потому что она согласна только с ним.
