Толпа

О люди! Жалкий род, достойный слез и смеха!   Жрецы минутного, поклонники успеха!   Как часто мимо вас проходит человек,   Над кем ругается слепой и буйный век,   Но чей высокий лик в грядущем поколенье   Поэта приведет в восторг и в умиленье!  (С) А. С. Пушкин

      Мужчина вошёл в большой зал. Все собравшиеся не обращали на полководца никакого внимания, лишь некоторые бросали на него косые взгляды. И сие неудивительно. Про Барклая-де-Толли давно распускают нелестные слухи. Предатель, изменник, трус… Казалось, просто слова, но ранили они сильнее любой пули. Полководец мужественно сносил все испытания судьбы, но сейчас уже просто не мог терпеть. Когда-нибудь из жерла вулкана должна извергнуться лава. А ведь император признал правильность военных действий Барклая, значит, он доверяет ему.       Зимний дворец предстал перед полководцем во всей своей красе. Сам по себе дворец был красивым, но сегодня он блистал по-особенному. И повод понятен. Петербург праздновал день рождение своего любимого императора. Михаил Богданович даже немного оробел при виде такого великолепия, ведь он давно здесь не был. Проходя мимо гостей, Михаил ожидал появления Александра. Но его нигде не было. Где же тот мог затеряться? В конце концов Барклай не выдержал и поинтересовался у одного важного графа: — Извините, а когда прибудет Его Величество? — Императора Александра сегодня не будет, — холодно ответил граф. — Как не будет? — изумился полковолец. — Он отбыл в Вильно по важным делам, — пояснил граф.       Барклая накрыло отчаяние. Он проделал этот путь в Петербург, и для чего, спрашивается? Чтобы узнать, что Александр уехал по каким-то срочным императорским делам, которые, скорее всего, не терпят отлагательств. В этот момент Барклаю захотелось просто разорвать свой мундир, выбросить двууголку, уничтожить всё, что связано с армией! Но внешне полководец оставался спокойным. Сохраняя присущее ему хладнокровие, Барклай поправил свой головной убор, развернулся и уже собирался уходить, как громкий голос объявил: — Её Величество Императрица Елизавета Алексеевна!       В зале тут же смолкли все разговоры. Взоры собравшихся были обращены к самой красивой женщине Российской Империи. Елизавету по праву избирали дамой сердца и вполне себе справедливо завидовали Александру. Елизавета, точно маленькая форфоровая кукла, появилась во всей своей красе. На ней было белое платье, молочного оттенка, волосы собраны в аккуратную, но в то же время красивую причёску.       Окинув всех своим мимолётным взглядом, Елизавета заметила в ряду присутствуюших Барклая. Да, муж перед отъездом говорил ей об этом полководце, Смоленске, Москве, но императрица была слишком далека от военных дел. Единственное, что она запомнила, так это отношения Барклая-де-Толли с армией и обществом. И поскольку муж уехал, императрица считала своим долгом утешить этого незаслуженно осужденного военачальника.       Елизавета подошла к Барклаю и, улыбнувшись, вежливо поприветствовала шотландца. — Здравствуйте, Михаил Богданович. Очень рада, что вы почтили нас своим присутствием.       Барклай подумал, что это очередная насмешка. Однако, в глазах царицы не было ничего злобного. Наоборот, выражения её лица показывало полную доброжелательность и расположенность. — Я тоже рад вас видеть, Ваше Величество, — учтиво ответил полководец. — Я знаю о вашей ситуации. Но мой дорогой муж, к сожалению, уехал, как вам, наверное, уже известно. Барклай тяжело вздохнул. Елизавета меж тем продолжала: — Знайте, Михаил Богданович, я не считаю вас изменником. Вы очень хороший полководец. Просто некоторые не видят этого. Военачальник усмехнулся про себя. «Некоторые» — это чуть ли не вся империя, за исключением двух-трёх человек? — Я хотела сказать, что вы очень сильный человек. Я поражаюсь вашему спокойствию и хладнокровию. Не сдавайтесь, Михаил Богданович. Рано или поздно люди поймут, что вы были правы, — Елизавета улыбнулась. — Я очень надеюсь на это, Ваше Величество. — Понимаете, народ, порой, не видит истины, люди бывают слепы, но когда-нибудь все прозреют. Ваше имя будет покрыто бессмертной славой. Я уверена в этом.       Императрица внимательно разглядывала Барклая. Его вид поразил Елизавету. Помнится, ей уже приходилось видеть полководца ещё до войны с Наполеоном. Это был уверенный и полный сил генерал. Теперь вместо прежней решимости на его лице были лишь бледность и полное изнеможение. Внезапно императрица почувствовала, как к горлу подступил ком слез, глаза предательски защипали. Но сейчас нельзя плакать. Ни в коем случае. Ни одной слезинки не должно быть пролито, ведь Михаил Богданович, как и любой военный человек, не любил, когда его жалеют. Поэтому императрица с прежней весёлой улыбкой бодро продолжала: — Как вам пришла в голову «тактика выженной земли»? — Я анализировал действия Наполеона. Количество наших войск было намного меньше войск французского императора. Давать Наполеону генеральное сражение было бы подобно самоуничтожению армии. — Поражаюсь Вашей дальновидности. Если бы не ваша тактика, Наполеон бы уже пировал в Петербурге. — Наполеон «пировал» в Москве, но недолго. Михаил Илларионович знает, что делает.       Они поговорили ещё некотрое время, а потом Елизавета поспешила удалиться. Барклай собирался уйти. Все равно императора нет, а желания остаться на празднике совершенно не было. Но вдруг все гости стали приглядываться к Михаилу Богдановичу. В их глазах уже не было того прежнего презрения и насмешки. Наоборот, все люди стали проявлять к полководцу интерес. Люди, которые час назад бросали косые взгляды, уже с наигранным любопытством начали на перебой распрашивать Барклая о военных действиях, заискивающе улыбаясь. — Простите, господа, но мне нужно идти, — с этими словами полководец вышел из дворца, оставив всех в полном недоумении.       Михаил Богданович шёл по хрустящему снегу, погруженный в свои мысли. «Что с ними случилось? Люди, которые открыто презирали меня, теперь высказывают свою симпатию. Почему? Только потому что на меня обратила внимание императрица? Неужели настолько сильно стадное чувство? Неужели люди, словно бараны, готовы идти за своим вожаком?»       Поднималась метель. Барклай-де-Толли сел в свой экипаж и продолжил свой путь уже на колёсах. Нет, ему не нужна такая слава. Полководец хочет, чтоб его уважали за его военные заслуги, а не из-за того, что с ним говорила императрица. Когда же они смогут понять его? Его душу, его замысли, его стратегию? Видимо, ещё не скоро…