POV Чонин.
Я уже смирился со своей участью и иногда думаю, что на самом деле моя жизнь могла сложиться гораздо трагичнее. Мы живём вместе почти год, и за это время многое поменялось. Чонгук уже совсем не проявляет ко мне агрессии, и по удивительной случайности я не забеременел во время своей первой течки; как выяснится позже, в моей крови всё же содержались противозачаточные препараты, причём в немалых количествах. Я уже не помню, как это произошло: то ли банда издевавшихся надо мной одноклассников напичкала меня ими ради развлечения, то ли мои чересчур заботливые и дальновидные родители-омеги давали мне таблетки под видом витаминов. Это уже не важно, ведь Чонгук не шутил в тот день, когда сказал, что сделает всё возможное, чтобы оплодотворить меня. И к следующей моей течке он основательно готовился. Он ухаживал за мной как за ребёнком, хорошо кормил и давал мне специальные витамины, чтобы мой организм был готов к зачатию. Несмотря на такую красивую обёртку, на деле всё было не так радужно. Мне было очень страшно: страх перед ответственностью, и самое главное — страх перед ним. Картина той ночи до сих пор всплывает у меня перед глазами в самых страшных кошмарах. Первое время я просыпался посреди ночи в слезах, истерично умоляя его отпустить меня, на что, конечно, получал отрицательный ответ. Поначалу он аккуратно гладил меня по плечу, протягивая успокоительное и воду, и мягким полушёпотом останавливал мою истерику, клянясь в любви, в отдельных случаях пуская слезу и умоляя простить его за ту боль, что он мне причинил. Вскоре ему начали надоедать мои выходки, и он молча игнорировал истерики. И в один день, когда ужасающие воспоминания вновь нахлынули, и я, судорожно дёргая ручку двери и срывая голос, звал на помощь, он разозлился. Чонгук сильно оттолкнул меня от двери так, что я врезался плечом в противоположную стену.Конец POV.
— Ты, кажется, не понимаешь, — он потёр переносицу, сделав пару шагов в сторону лежащего на полу мальчика. — Я всё понимаю. Только скажи мне, я всё сделаю. Я никому никогда ничего не расскажу. Только отпусти меня, — дрожащими руками Чонин пытался обхватить чужую ногу, прижимаясь к ней и вытирая слёзы о штанину. — Заткнись! — выкрикнул он, отдёргивая ногу и коленом ударяя Айэна по лицу; капля крови незамедлительно выступила из разбитой скулы. — Заткнись! — повторил он ещё громче и на этот раз ударил мальчика по спине. — Я заставлю тебя полюбить меня! Заставлю каждую клеточку твоего тела желать меня. — Пожалуйста, — только и смог прохрипеть Ян, после чего последовал очередной удар. Чонгук сорвал нижнее бельё с омеги и толкнул хрупкое тело на паркет спиной вперёд так, что Чонин проехал лопатками по шершавым доскам. Образовавшиеся ссадины горели и кровоточили, заставляли Яна выгнуться в спине. Чон, схватив мальчика за горло, был готов войти в его узкое сжимающееся от страха анальное отверстие. Сдавливая руки на шее, он мельком заглянул в пустые, красные от слёз и недосыпа, полубезжизненные глаза, и, после ослабив хватку и опустив руки, отодвинулся от омеги, поднялся и вышел из комнаты.POV Чонин.
Этот взгляд. Свирепый, при этом такой болезненный. Влажные от слёз, но при этом горящие глаза, полные боли и любви, искренней и такой сильной, граничащей с зависимостью, от которой страдает не только он, но и Я — предмет его обожания. Взгляд, полный ненависти. Ненависти к себе за то, что не смог сдержаться, за то, что сделал больно Ему. Чонгук не появлялся в доме уже несколько дней, оставив дверь открытой, после чего мне наконец удалось уйти. Объяснившись с родителями, закрыв все пропуски в школе, я до сих пор не мог выбросить его из головы. И уже через месяц я вернулся. Я не смог забыть, не смог оставить его в прошлом, он уже является частью меня. Моё тело, моя душа, как он и хотел, — каждая частица моего тела — жаждут его.***
Уже во время следующей моей течки он действовал так же, как и в первый раз, но сейчас я не жалел о происходящем, ведь своё будущее с этим человеком я выбрал сам. Я всё ещё немного сомневался, но Чонгук успокаивал и подбадривал меня. Да, иногда он мог перегибать палку и порой его «заботу» скорее можно было назвать одержимостью, но со временем я смог привыкнуть ко всем его причудами и даже полюбить их в какой-то степени. Он все ещё хотел, чтобы я забеременел, и я просто не мог ему противостоять ни физически, ни морально. Даже если бы я сказал ему «нет», очередное изнасилование сломало бы меня, но и согласиться было слишком страшно. Я много читал о беременности омег-мужчин от них самих, истории о том, как тяжело проходила беременность, о боли во время родов, о токсикозе и случаях, когда альфы просто вышвыривали их на улицу. «Мне было страшно, и я правда много думал об этом, но ради тебя я готов на всё», — сказал я про себя и, развязав шёлковую ленту на своём халате, вошёл в спальню к Чону. — Ты можешь кончить в меня.Конец POV.
***
Его мучения продолжались уже восьмой месяц. Казалось, ребёнок выжимал из него все соки. Первая беременность, да и в столь раннем возрасте — организм Чонина был просто не готов к зачатию. Он постоянно чувствовал слабость, раздражало абсолютно всё, нередко он падал в обмороки, тошнота, выделения в виде слизи, и вишенкой на этом торте страданий стал непрекращающийся зуд в заднице. Бедный мальчик готов был на стену лезть, лишь бы его мучения закончились. Врачи говорили, что это нормальная реакция тела на плод. Несформировавшийся, ещё не окрепший организм не понимал, что происходит, и пытался таким способом вывести «вредные вещества» из себя. При этом ещё не родившемуся ребёнку ничего не угрожало, развитие протекало стабильно, без отклонений от норм. Поэтому мальчику всего лишь выписали витамины для повышения тонуса и укрепления иммунитета. Возвращаясь с очередного обследования в сопровождении своего альфы, на пороге дома мальчик почувствовал неожиданно приливающий жар, как в ту дождливую ночь. Эти ощущения он не спутает ни с чем другим — течка. Врач предупреждал, что в некоторых случаях возможны проявления симптомов течки на поздних сроках, всё зависит от особенностей организма омег, и в этом случае не нужно предпринимать мер по её остановке. Стимуляция ануса во время псевдотечек пойдёт только на пользу беременному. Только ступив за порог, Ян, почувствовав сильное головокружение и резкую слабость в ногах, рухнул на колени. Чонгук сразу же подхватил раскрасневшегося и дрожащего омегу, не давая последнему повредить что-нибудь себе или причинить вред их чаду. — Что, что случилось? Схватки? Нам нужно вернуться в больницу?! — глаза Чона бегали, судорожно осматривая подрагивающее тело. — Я сейчас же вызову скорую. — Нет! — надрывисто крикнул Ян, хватая старшего за ворот рубашки и с небывалой силой притягивая его к себе. Чонгук, не ожидая такой мощи от хрупкого и худощавого подростка, упал на спину, находясь всего в нескольких сантиметрах от Чонина. — Возьми меня, — агрессивно прошептал Ян, ещё сильнее притянув к себя альфу, впиваясь в шею поцелуем и прикусывая на ней кожу до крови. Лишь шикнув от боли, смешанной с неким наслаждением от столь необычного для Чонина поведения, Гук подхватил его на руки и понёс в комнату. — Быстрее! — выкрикивал со злостью возбуждённый мальчик и попутно расстёгивал рубашку, отрывая пуговицы, старался поскорее избавиться от всей мешающей одежды, продолжая покрывать поцелуями все открытые участки кожи. Чонгук осторожно положил хрупкое тело на застеленную кровать и принялся снимать с себя джинсы. — Я сказал быстро, — Чонин, который ещё пару мгновений назад полностью был одет, лежал на кровати в одних трусах, которые давно не скрывали его возбуждения. — Быстро, блять! Разденься и помоги мне! Чонин извивался на кровати, пальцами разминая пульсирующую и доставляющую множество неудобств дырочку, истекающую соком. Зуд, казалось, доходил аж до внутренних органов, и, понятное дело, одними пальцами удовлетворить себя было невозможно. Он скулил и плакал, живот на восьмом месяце беременности не давал дотянуться до заветного места и проникнуть пальцами глубже, а при малейшем резком движении боль отзывалась в пояснице. Встав на колени и подняв зад высоко, насколько это было возможно, Айэн уткнулся лицом в подушку, истерично всхлипывая и просовывая уже четыре пальца в отверстие. — Мало! Этого мало! Ублюдок! Я же сказал тебе поторопиться! — полукриком-полустоном выдал Чонин. — Пожалуйста, умоляю, войди в меня! Дай мне насладиться твоим огромным членом. Дай мне ощутить, как он разрывает меня изнутри снова, — заплаканными глазами смотря на Чонгука, молил омега, трясь задом о закруглённый наконечник отделки кровати. — Любовь моя, как я могу отказать тебе, когда ты так умоляешь. Ляг на спинку, пожалуйста, и я сделаю всё, о чём ты меня просишь. Омега, послушно выполнив просьбу и перевернувшись, невольно прогнулся в спине, стискивая зубы и комкая во влажных ладонях простынь, мгновенно оставляя на ней складки. Соски Чонина набухли, истекая лактозой, и уже давно тоже требовали к себе внимания. Чонгук аккуратно пристроился между ног молодого парня и, притянув его ближе за бёдра, вошёл, не продолжая дальнейших движений. Громкий удовлетворённый стон пронёсся эхом по просторной комнате. — Ты в порядке? Может стоит ост... — его заботливый монолог был прерван пощёчиной. — Я сказал тебе быстро! Почему я вынужден повторять в таком положении? — Ну ты сам напросился, малыш. Я за себя не ручаюсь, — животный оскал и горящие раздражённые глаза смотрели в душу Чонина, а сильная рука сдавливала горло, не давая кислороду поступать в лёгкие. Выпустив синеющего от нехватки воздуха Яна, альфа мгновенно начал двигаться. Грубые и быстрые толчки доводили до дрожи. Стоны, больше похожие на крики, разносились по комнате, отражаясь от стен. — Да! Да! Ещё! — выкрикивал ненасытный мальчишка и спустя несколько минут обильно кончил на свой круглый живот. Чон вышел и аккуратно перевернул подростка на бок. — И это всё? — обижено, даже немного оскорблённо произнёс Ян. — Не волнуйся. Сейчас тебе немного полегчало, отдохни пару минут перед следующим раундом.***
— Чонин… — Гук вошёл в комнату, держа в руках большой бумажный пакет розового цвета с какой-то надписью. — Это, конечно, не тот зонтик, но надеюсь тебе понравится.***
Игрушки для взрослых сменялись его членом, и снова эякуляция. Дилдо с каждым разом увеличивались в размерах, а темп, с которым Чонгук вдалбливался в измученного беременного мальчика, только нарастал. — Нет! Стой, мне плохо! Ты можешь навредить ребёнку! — выкрикнул истерически надрывисто Чонин. Чонгук тут же сбавил темп, и Ян уж было хотел вздохнуть с облегчением, но… Чон вошёл до основания и приник к уху Айэна. — Ты думал, что так сможешь остановить меня? Думаешь эти слова или существо внутри тебя помогут тебе сейчас? Маленький мой, если бы всё было так просто, ты бы сейчас не находился здесь в таком положении. Если бы ты был чуточку умнее, ты бы не просил меня отодрать тебя и не просил бы прекратить это сейчас. В конце концов ты бы не вернулся, не будь таким идиотом. Если бы в этом мире всё происходило по одной лишь просьбе, думаешь ты бы находился сейчас здесь?POV Чонин.
Перед глазами снова предстают события той ночи, но теперь они не вызывают у меня страх. Отвращение. Я чувствую лишь отвращение к самому себе за то, что в тот момент думал, что мне приятно ощущать тепло. В тот холодный вечер я лишь хотел, чтобы тепло внутри меня заполняло тело всё больше, чтобы я перестал чувствовать падение ледяных капель воды, чтобы с каждым дуновением ветра тело не бросало в дрожь. Хотел, чтобы кожа перестала покрываться мурашками от морозных прикосновений, а горела, словно та сперма, растекающаяся по внутренностям и обжигающая их. От этих мыслей становилось лишь противнее, и к горлу невольно подступил ком. Сожаление, отвращение, презрение, и с какой-то стороны жалость смешались в этом коме, и каждое из чувств пыталось доминировать, перемещая его вверх по глотке. Я больше не мог сдерживать себя, и этот сгусток невысказанных чувств и не показанных эмоций покинул мой пищевод. Я почувствовал облегчение. Ком вышел, оставляя пятно грязно жёлто-зелёного, скорее болотного цвета с коричневыми вкраплениями на идеально белой наволочке. Рвотные массы также стекали по моей груди к руке, на которую я опирался, попадая на такую же белоснежную простынь, тут же начиная впитываться в неё. От неприятного привкуса во рту и лёгкого жжения в горле к глазам подступили слёзы. Чонгук всё ещё вбивался в меня, почти всё время попадая точно по простате. Я снова кончил. Струя белой жидкости выстрелила мне на живот, остатки спермы капали всё на ту же простынь. Пелена как будто бы сошла с разума Чона. Снова этот тревожный и заботливый взгляд. Снова те же слова. — Нет, что же я наделал. Пожалуйста, прости меня, это гормоны. Я никогда не смогу искупить вину перед тобой. Мой милый, мой бедный Ян Чонин. Не переживай, не бойся, я вымою тебя, и мы отведём тебя к врачу. Мой несчастный котёнок, — Чонгук приподнял возлюбленного, аккуратно усаживая его и прислоняясь к спинке кровати. Он нежно поцеловал меня, сжимая ладонь и не обращая внимания на каплю, стекающую из уголка моего рта. Гук наклонился и поцеловал мой живот сначала один раз, затем, огладив его рукой, размазывая тем самым сперму, провёл дорожку из поцелуев, направляясь к груди. — Знаешь, как птицы кормят своих птенцов? Они срыгивают часть пищи в клюв своим детям, — произнёс он, облизывая губы, на которых остались частицы переваренной еды. — А кошки, — продолжил он, сдавливая мои соски, отчего из тех полилась жидкость. — Новорождённые котята питаются только молоком матери. Я хочу, чтобы ты накормил меня. — Это грязно! Остановись! — только и успел выкрикнуть я. Его язык двигался так умело, он словно младенец высасывал молоко, слизывал уже смешавшуюся со спермой, потом и молоком рвоту. Он буквально вылизывал меня, а затем снова возвращался к губам и вводил язык мне в рот. Сладковатый вкус его губ с горько-кислым привкусом и молочным запахом будоражил сознание, я хотел, чтобы он принял каждую частичку меня, чтобы мы слились с ним воедино. Я снова возбудился, а запах моего альфы вновь заставил анальное отверстие зудеть. Чонгук остановился, заметив моё возбуждение. — Ты хочешь, чтобы я вошёл? — Пожалуйста, сделай это, — он без усилий вошёл в меня и начал размеренно двигаться. — Нет! Я что-то сделал не так? — настороженно спросил альфа. — Не… Пожалуйста, не останавливайся, — смущённо произнёс Айэн. — Но это ты… — Я говорил о другом… — Чонин чувствовал, как пылают его уши и щёки. Без слов Гук положил омегу на спину и вновь стал блуждать языком по моей груди. — Хочешь попробовать? — это был риторический вопрос перед тем, как Чон провёл языком от чужого пупка к ключицам, попутно впиваясь в разбухший сосок, и резко приник к губам Чонина, заливая получившуюся смесь ему в рот. Грязный, скользкий поцелуй с неприятным запахом и послевкусием, но такой горячий и страстный, что Чонин был готов повторять этот момент снова и снова. — Понравилось? — разорвав поцелуй, спросил альфа, начиная наращивать темп, вгоняя член в анус Чонина до самого основания. — Твоя сперма на вкус такая сладкая, а в смеси с молоком и рвотой она становится такой незабываемой, что я готов съесть тебя полностью. — Да-да-да, — только и мог стонать мальчик, готовый кончить в тот же момент. Ещё несколько резких и быстрых движений приводят к кульминации, и Чон как и в ту ночь прокусывает кожу на шее подростка. Боль, смешанная с наслаждением, заставляет тело омеги содрогнуться в оргазменных судорогах. Чонгук кончает вслед. Оба без сил падают на запачканную кровать, перед глазами Яна темнеет, и он отключается…POV Чонин.
Дни шли, а точнее медленно тянулись, и за этот год изменилось многое. Схватки начались уже через пару дней после того случая, и я не буду полностью описывать процесс родов, когда ты ощущаешь, будто сейчас твои внутренние органы выйдут наружу, и в момент, когда головка уже приблизилась к анусу, боль начинала смешиваться с каким-то странным возбуждением, которое усиливалось с каждой секундой. Меня трясло, я хотел, чтобы это поскорее закончилось и одновременно длилось дольше. Роды напомнили мне первую встречу с Ним. Грязные, болезненные, немного пугающие, но почему-то будоражащие и оканчивающиеся самым сильным оргазмом, что я испытывал за свою жизнь. Я был безумно рад появлению ребёнка на свет в первые секунды его рождения, но в тот же момент настроение резко сменилось. Не знаю, смогу ли я принять его и любить, зная, какую боль мне пришлось испытать, чтобы подарить ему жизнь. Я ни в чём не уверен и ничего не чувствую. Я опустошён, конечности двигаются по отработанному сценарию. Пытаюсь сохранять спокойствие и в очередной раз натягиваю фальшивую улыбку. Завтрашний день, каким он будет? Таким же как и сегодня, без намёка на рассвет? Очень хотелось бы надеяться, что я смогу стать для сына прекрасным родителем. И я стараюсь, но как долго я смогу притворяться, что всё хорошо? Мы с Чонгуком по прежнему живём вместе и в целом мало что поменялось в наших с ним отношениях. Я не знаю, как долго всё это будет продолжаться и какие испытания ждут меня впереди. Но лишь в одном я уверен, как и тогда: я использованный, помеченный и неоднократно изнасилованный омега, который уже не сможет вернуться к нормальной жизни. Ни сегодня, ни завтра, уже никогда.