Декламация

      Сакуре потребовалось четыре месяца чтобы пережить горе в душе, и еще три месяца, на то, чтобы она смогла заснуть без каких-либо лекарств. Когда она вернулась со своей миссии, их встречали Хокаге и столь же потрясенный Наруто. Очевидно, Какаши сказал бы об этом Наруто. В конце концов, он беспокоился о ней и хотел, чтобы блондин позаботился о ней. Они сообщили об этом семье Кибы, которая восприняла эту новость так хорошо, как только могла. Сакура была рада, что не она одна это сделала. Она не думала, что сможет встретиться с матерью Кибы наедине или посмотреть ей в глаза. Она чувствовала себя ответственной за его смерть и испытывала отвращение от того, что он уже не проживет ту жизнь о которой мечтал вместе с ней. После похорон Сакура перешла в агрессивный режим трудоголика. Она не хотела, чтобы ее беспокоили или вели с ней светские беседы. Она просто хотела остаться наедине со своим горем. Медику казалось, что она сильно постарела за последние несколько дней, как будто была не самой собой, а только переживала внетелесный опыт. Наруто и Хината часто заходили проведать ее, что, по ее мнению, было приятным, но довольно раздражающим моментом. Медик чувствовала, что их постоянное присутствие было вызвано жалостью и страхом, что она может сделать что-то безумное с собой. Сакура переживала приступы раздражения и гнева, главным образом направленные на Наруто и Какаши за то, что они были властными и беспечными. в Она обвинила его в том, что он вообще послал Кибу на то задание. Но больше всего она винила свою некомпетентность в том, что вовремя не избавила Кибу от яда. Она не могла должным образом направить свой гнев в нужное русло, поэтому просто проводила свои дни, раздавая приказы новым медикам в больнице или ничего не подозревающему Наруто. Ей также удалось уйти со своего поста в оперативной группе Анбу. Сакура довольствовалась тем, что была джонином и докладывала Хокаге о медицинском сценарии деревни.       Потребовались месяцы слез, разглагольствований и ссор с Наруто и Ино, прежде чем Сакура почувствовала, что достигла какой-то новой нормальности. — Лобастая, тебе действительно нужно отдохнуть, — сочувственно сказала однажды Ино. Однажды вечером, в редкий выходной день, куноичи пришла к ней и, как обычно, рассказала последние сплетни. — Я в полном порядке. У меня есть пациенты, которые полагаются на меня, — Харуно пожала плечами. — Если ты будешь продолжать в том же духе, то тебе не на кого будет положиться. Серьезно, ты давно видела себя в зеркале? Сакура отвела взгляд. Харуно не нуждалась в том, чтобы Ино говорила ей, что она выглядит усталой и измученной. Ученица Тсунаде сильно похудела, у нее появились багровые мешки под глазами, а теперь в горле застрял постоянный узел, который, как она знала, никогда не разожмется. Но она слишком устала, чтобы спорить и произносить те же фразы, которые выучила наизусть. Поэтому она просто кивнула и выпила чай, который приготовила для себя и Ино. Она не могла сказать подруге, что не хочет видеть ее или говорить о своих чувствах. Насколько она знала, Ино не могла понять, что она чувствует. Ино явно была в успешных и любящих отношениях с Саем и не знала, каково это-отдать свое сердце еще раз, только для того, чтобы оно снова было раздавлено. Но Сакура держала все это при себе и просто слегка улыбнулась подруге, чтобы скрыть страдание, которое она чувствовала. Ино, казалось, купилась на это, когда нежно сжала руку Сакуры и направилась к выходу. — Мне пора идти, Сай ждет меня. Сакура кивнула, и они попрощались. Позже той же ночью Сакура задумалась о том, как сложилась бы ее жизнь, если бы она приняла для себя другие решения. Она плакала до тех пор, пока не заснула, но слез не было видно. Казалось, они у нее кончились. Теперь в ней ничего не осталось. Харуно проснулась в тот день с планом игры. Она не могла сказать, что вернулась к своему обычному состоянию, но чувствовала, что обретает некоторую ясность. Она все еще чувствовала клаустрофобию и удушье в Конохе, но знала, что ее навыки шиноби только заржавеют, если она ничего не предпримет. Поэтому в то утро она пошла по знакомой тропинке к башне Хокаге и стала искать встречи с Какаши. — А ты в этом уверена? — спросил он, когда она озвучила свое решение. Сакура кивнула. — Я не хочу, чтобы ты была одна, Сакура. У тебя здесь есть друзья, люди, которые заботятся о тебе и хотят видеть твои успехи.       — Какаши, я пыталась. Но куда бы я ни посмотрела, все только напоминает мне о нем. Моя квартира, друзья, места, которые я посещаю. Это никогда не кончается, и я уже устала. Я действительно чувствую, что должна быть там, помогать малым деревням и их медикам с основными медицинскими методами. Это поможет снизить смертность. Вместо того чтобы быть посланником мира, я могу быть полезной, помогая их медикам. — Это хорошая идея-укреплять двусторонние отношения с помощью медицинского образования. Хорошо, я позволю тебе это. Таким образом, тебе поручается долгосрочная миссия по распространению твоих медицинских знаний в многих деревнях. Однако ты должна разработать маршрут деревень, которые будешь посещать, и сообщать мне о своем прогрессе. Кроме того, ты обязана отчитываться перед Конохой раз в полгода, чтобы мы знали, что ты живая, — добавил он с улыбкой. Сакура недоверчиво посмотрела на сенсея. — Значит, Наруто не упрекнет меня за то, что я так легко тебя отпустил. Она слегка усмехнулась. Впервые за много месяцев Сакура рассмеялась. Это уже была хорошая идея для нее. — Договорились. Что-нибудь еще? — Постарайся не попадать ни в какие неприятности и оставаться в безопасности. Какаши встал из-за стола и подошел, чтобы обнять Сакуру. — Я действительно сожалею обо всем, что случилось. Жаль, что я не могу сделать что-то лучше для тебя. Она мягко похлопала его по плечу и улыбнулась. — Ты уже делаешь это, отпуская меня. Он хмыкнул в ответ. Сакура ушла через две недели, к большому огорчению Наруто. Она чувствовала, что поступила правильно. Куноичи уже была взволнована перспективой знакомства с новыми людьми и открытием новых противоядий от болезней. Впервые за шесть месяцев она почувствовала, что может дышать свободно. Выйти из деревни, зная, что там для нее есть еще что-то, — вот и вся уверенность, необходимая для того чтобы начать новую главу в своей жизни. Подумать только, все началось с декламации Кибы о понимании, которое способствовало росту Сакуры как личности. Она больше не была той девушкой, которая тосковала по кому-то, кто не хотел ее, и не была той девушкой, которая отдала свое сердце любящему, но боящемуся обязательств человеку. Совершая свое путешествие, она вдруг осознала, что ее ждет удивительная жизнь.