Я люблю тебя...

…Странный какой-то сегодня день. Никак не могу сосредоточиться на отдельных деталях, лишь разрозненные кадры происходящего приносятся мимо меня. И фоном ко всему этому безобразию в моей голове, звучит лишь одна-единственная фраза: «Я люблю тебя…» Я люблю тебя… Всё так странно… Я помню, как впервые увидел тебя. Ты тогда показался мне таким ярким, таким золотистым, словно облитым солнечным светом. А твои глаза, цвета неразбавленного виски, задумчиво глядели на меня из-под чуть выгоревших пушистых ресниц. Наверное, мне уже тогда нужно было понять, что именно в тот момент всё в моей устоявшейся жизни перевернётся с ног на голову. Но что уж там, теперь уже ничего нельзя повернуть назад. Да и не хочу я этого. Пусть всё будет так, как уже есть. Я люблю тебя… Господи, как же ты красив! В твои выгоревшие до цвета молочного шоколада волосы так и хочется зарыться пальцами и гладить их, ощущая их жёсткость и непослушность. Почему-то все всегда утверждают, что волосы должны быть шелковистыми и мягкими, а мне вот нравятся именно такие, как у тебя. А ещё я люблю тебя целовать. И именно этим самым я сейчас и занимаюсь, лихорадочно пытаясь открыть дверь в гостиничный номер, который мы с тобой сняли пять минут назад. Дурман в голове от твоих поцелуев не даёт сосредоточиться на попытках вставить ключ в скважину, но в конце-концов это мне удаётся и мы, переплетаясь конечностями и будто пытаясь врасти друг в друга, вваливаемся в номер, попутно захлопывая дверь. Я даже не замечаю, как оказываюсь под тобой на кровати. Ты целуешь моё лицо, а я обвиваю тебя руками и ногами в отчаянной попытке быть ещё ближе к тебе. - Да что с тобой сегодня? – ты немного отстраняешься и вопросительно заглядываешь мне в глаза. Я долго смотрю на тебя, а потом снова сильно прижимаю к себе и лихорадочно шепчу тебе в самое ухо: - Я люблю тебя… Я люблю тебя… Я люблю тебя… - перемежая свои слова поцелуями туда, докуда могу дотянуться из такого неудобного положения. – Люблю тебя… Люблю… Люблю… Люблю… Люблю… Люблю… Ты, видимо поняв, что ответа на свой вопрос от меня ты сейчас так и не получишь, продолжаешь целовать меня в ответ, попутно раздевая меня и раздеваясь сам. И вот мы оба уже обнажены, и ты снова накрываешь меня своим сильным телом. На самом деле, я не слабее тебя, но сегодня я хочу, чтобы ты был сверху. Сверху, во всех смыслах этого слова. И именно поэтому я развожу свои ноги, отдавая тебе власть над собой. Ты всё понимаешь без слов, начиная ласкать моё тело, пытаясь спуститься поцелуями вниз по животу к моему уже давно и прочно восставшему члену. Но я не позволяю тебе этого сделать, вцепившись в пряди твоих волос и потянув их вверх. Ты вопросительно поднимаешь на меня взгляд своих невозможных глаз, а я лишь молча мотаю головой, беззвучно прося тебя сделать так, как я хочу. И лишь через некоторое время голос возвращается ко мне. Тогда я хрипло шепчу: - Так… Я сегодня хочу так… - Но… - пытаешься возразить ты. - Пожалуйста… Ты внимательно вглядываешься в мои глаза и, видимо что-то такое обнаружив в их глубине, киваешь, снова накрывая меня собой и утягивая в сумасшедший поцелуй. Я люблю тебя! Это - то единственное, что бьётся у меня в голове, когда я смотрю в твои глаза, а ты в это время входишь в меня. Без подготовки. Ты тоже внимательно вглядываешься мне в глаза, пытаясь уловить отголосок боли в моём взгляде. Но её там нет. Просто быть не может. Там только любовь к тебе. Ты замираешь во мне, наклоняешься и целуешь сначала мои глаза, потом щёки, и я только сейчас замечаю, что моё лицо мокрое. Мокрое от влаги, стекающей из моих глаз. Но мне сейчас не нужна лишняя нежность, мне нужен ты, и только ты. И поэтому я снова шепчу: - Пожалуйста… И ты начинаешь двигаться во мне, заполняя меня собой. А я обхватываю тебя руками и ногами, стараясь врасти, вплавиться в тебя. Наверное то, что мы сейчас делаем, должно приносить мне боль, но вместо этого я чувствую лишь всеобъемлющее счастье от того, что ты сейчас со мной, что ты сейчас во мне, внутри меня. Всё что я сейчас чувствую – это ты. В какой-то момент твои движения становятся резче, судорожнее, и я понимаю, что ты уже на пределе. И тогда я отпускаю себя, срываясь в убийственный по своей силе оргазм, и чувствую, что ты уже следуешь за мной. - Люблю тебя! – срывается с моих губ на самом пике. В ответ ты рычишь, вцепляясь зубами мне в плечо. Мы долго лежим, не в силах пошевелиться. Твоё уже успокоившееся дыхание лёгким ветерком овевает кожу на моей шее, а твои губы нежно касаются моего плеча. И даже чуть саднящая боль от твоего укуса не способна разрушить магию этого момента. Зато способны люди… В один момент дверь в наш номер буквально слетает с петель и в комнату вваливаются люди в полицейской форме с оружием, направленным на нас… на меня. Ты ничего не успеваешь сделать или сказать, как тебя буквально скидывают с моего тела, и ты лишь растерянно смотришь на всё происходящее вокруг тебя. Меня же грубо вытаскивают из постели, сваливают на пол, выкручивая руки за спину и, хотя я и даже и не думаю сопротивляться, одевают наручники. Это унизительно, больно и неприятно. Но сейчас меня волнует совсем другое. Меня волнует то, что все эти чужие люди видят тебя обнажённым. Они не имеют на это никакого права. Но именно сейчас я ничего не могу с этим поделать. Прости. Я люблю тебя. И всё это время я, по мере возможности пытаюсь смотреть тебе в глаза. Пытаюсь увидеть то, что скрывается в самой их глубине, прочитать твои мысли. А в твоих глазах лишь вопрос, недоумение, растерянность, решительность и… любовь. Я облегчённо вздыхаю, уловив именно это в твоих невозможных янтарных омутах и легко улыбаюсь. Значит всё не напрасно. - Кайл Джордан Грэйстон, - слышу голос одного из полицейских, но даже не поворачиваю головы в его сторону, продолжая смотреть тебе в глаза. – Вы обвиняетесь в убийстве Азалио Сент-Джеймса. У Вас есть право… Дальше я не слушаю, пытаясь уловить в твоём взгляде эмоции и страшась увидеть в твоих глазах ненависть. Всё же этот ублюдок был твоим родным дядей. Единственным твоим родственником. Родственником, пытавшимся лишить тебя всего: родительского бизнеса, дома, денег, жизни, наконец! А на дне твоих глаз вспыхивают и тут же гаснут, переходя одна в другую твои эмоции. Но я успеваю их прочесть. Недоумение, испуг, осознание, сожаление и… благодарность. И через всё это – любовь. Твоя любовь ко мне. Этого для меня так много, что я задыхаюсь от осознания твоей любви, направленной на меня. Ведь я никогда и ничего у тебя не просил, не требовал, не умолял. Да и ты никогда не говорил мне о своих чувствах… - Я люблю тебя, Эрик, - успеваю сказать я, прежде, чем меня голым выводят в коридор гостиницы. - Я люблю тебя, - эхом мне в ответ раздаётся твой голос. И я понимаю, что, что бы дальше не случилось, всё, что я сделал, было не зря. И что я совершенно бессовестным образом счастлив…