Протянутая ладонь

Они познакомились на первом году обучения в старшей школе — будущий тогда капитан привел её как возможного менеджера клуба. Она зашла: тонкая хрупкая фигурка, два хвостика, линзы очков, спрятавшие глаза из самого чистого льда, равнодушное выражение красивого личика. Поклонилась коротко и кротко семпаям, кивнула им, первогодкам, представилась: «Шимизу Киёко, класс 1-3, буду рада работать с вами». Выбившаяся из прически прядь упала ей на глаза, и Сугавара надолго запомнил резко изменившееся выражение лица: на секунду из абсолютно равнодушного оно стало очаровательно растерянным — и эта детскость почему-то заставила его подумать, что она гораздо человечнее и добрее, чем может показаться на первый взгляд. Шимизу была малоразговорчивой, здоровалась с тренером едва слышно, затягивала хвостики, кивала малочисленной волейбольной команде и растерянно оглядывала зал, силясь понять, что ей именно нужно делать. Объяснения Савамуры были достаточно пространственными, никакой конкретики, громкие крики команды и тренера заставляли девушку вздрагивать, а большое количество парней — нервировало и пугало. И резкие слова капитана-третьегодки, разорвавшие внезапно притихший спортзал, было злыми и жестокими: «Зачем ты приходишь сюда, если от тебя нет никакого толку?» Плечи холодной робкой девочки тогда мелко задрожали, и, опустив голову, она, выдавив «извините», быстрым шагом покинула спортзал. Дайчи слишком уважал возраст и школьную иерархию, чтобы в открытую заступиться — третьегодка, которому и так не нравились лидерские способности кохая и его стремление к победе, очевидно, ожидал от Савамуры чего-то подобного. Поэтому он остался стоять на месте плечом плечу с Азумане, ладони которого тут же сжались в кулаки от грубого поведения семпая и несправедливости к старающейся помочь им девушки. Но не остался Сугавара. Выскользнувший вслед за Шимизу незамеченным Коуши нашёл её прячущейся за автоматом с напитками. Первый порыв успокоить сменился робостью, и несшийся вихрем Сугавара замедлился до обычного шага, нашаривая мелочь в кармане спортивных шорт. Погруженная в переживания Шимизу заметила парня только тогда, когда перед глазами оказалась протянутая им баночка зелёного чая. Испуганная тем, что её обнаружили, она сначала попыталась отвести взгляд, но предупредительный Коуши настойчиво вложил ей напиток в руки и опустился рядом, опираясь спиной о стену.  — Паршивый из семпая капитан, честно говоря, — протянул Сугавара, кладя подбородок на скрещенные руки. — Да и семпай тоже так себе. Шимизу шмыгнула носом и хмыкнула едва слышно.  — Разве можно так о семпае, Сугавара-кун?  — Просто Сугавара, — улыбнулся он, скашивая взгляд на девушку. Послышался щелчок открываемой банки, Сугавара скорее угадал чужую улыбку, чем увидел, и Шимизу, сделав глоток, послушно исправилась:  — Сугавара.  — Увы, такова правда, — он показательно развел руками, сетуя на жизненную несправедливость. Они смотрели на темнеющее небо в уютной тишине, когда Сугавара вздохнул и поднялся.  — Что ж, мне пора. Шимизу, сжимающая баночку двумя руками, вдруг нахмурилась, до образовавшейся складочки на лбу.  — Не уходи из клуба, Шимизу. — Она посмотрела на него, Сугавара улыбнулся мягко и понимающе. — Уверен, у тебя всё получится, нужно немного больше времени. — Замявшись на секунду, он добавил, — И третьегодкам недалеко до выпуска, а уж мы тебя никому в обиду не дадим. Уже успевший махнуть ей рукой на прощание и отойти на добрый десяток шагов — он услышал её голос и обернулся:  — Сугавара! Спасибо, — она застенчиво улыбнулась и отсалютовала ему полупустой баночкой. Возвращаясь обратно в спортзал, Сугавара не мог избавиться от так и наползающей на губы улыбкой. А Шимизу действительно не ушла. Держалась спокойно, холодные льдистые глаза сверкали из-за стекол очков. Она подавала бутылки с водой, прибралась в клубной комнате, следила за счётом по просьбе тренера. И выдерживала взгляд капитана — ужаснейший взгляд, если честно, Сугаваре хотелось скривиться или передернуть плечами. Но он — как и Дайчи с Асахи — были чертовски рады тому, что она не ушла.  — Отличная работа, — остановился рядом с ней Сугавара, расшнуровывая кроссовки. — Так держать. Приподнятые уголки губ и сияющий взгляд были ему ответом. * То, что теплое чувство внутри, разливающееся каждый раз, было чем-то большим, чем обычной симпатией, Сугавара понял уже на втором году обучения благодаря, смешно сказать, Танаке, которого покорила немногословная красавица-менеджер. Иррациональное чувство, похожее на ревность, поднимающееся каждый раз, когда впечатлительный первогодка обращал на неё внимание, которое Сугавара отчаянно игнорировал, захлестывало всё сильнее. И Коуши не выдержал, подошел как-то в перерыве к Шимизу, задумчиво грызущей колпачок ручки над записями об их прогрессе — или его отсутствии.  — Шимизу, — она подняла на Сугавару взгляд, и он как-то весь стушевался. — Слушай, тебя не смущает поведение Танаки? Она подняла на него самые льдистые глаза с искорками смеха где-то в глубине и покачала головой:  — Он уже после первого раза подошел и спросил, не перегнул ли этим палку. Я сказала, что всё в порядке. Это даже забавно, — Шимизу спрятала половину лица за планшетом с записями и пожала плечами. Сугавара засмотрелся на мгновение на изящный изгиб чужих плеч.  — Я справлюсь, — в чужом взгляде мелькнула сила и сталь. Сугавара кивнул, готовый развернуться и уйти, как она поймала его за запястье — тонкие пальчики держали крепко — и подалась вперед:  — Спасибо за заботу. Окутавший его цветочный аромат также быстро исчез, и парень замер, оглушенный чужими действиями. Запястье нещадно жгло. Сугавара не был глупым. Ему нравились самые разные девчонки, он нравился самым разным девчонкам — а иногда и не только им — добрый нрав, смеющиеся серебристые глаза и очаровательная родинка на щеке делали свое дело. Ему было приятно внимание, было интересно иногда развеяться и провести время в компании, но того самого чувства он не испытывал ни разу — наверное, поэтому так долго осознавал то, что чувствовал. Да, возможно, Сугавара не так хорошо знал Шимизу — они пересекались только в клубе, и он понятия не имел о том, что ей нравится, чем она увлекается, отчего заходится бешено её сердце. Но некоторые вещи, начинаясь с малого, постепенно перерастают в нечто большее, так почему это не его случай? Шимизу похорошела — подстригла волосы, отпустив шелковистые пряди струиться по плечам, укоротила немного юбку, в целом стала держаться увереннее и смелее. Сугавара уже знал — с самого первого дня знал — что она гораздо добрее, чем может показаться, гораздо теплее, чем обещают глаза цвета самого синего льда. Надо было сделать просто шаг навстречу, протянуть руку, быть может, и если она откликнется, не оттолкнет хотя бы — куда уж там примет его ладонь — то у него будет шанс. Только страшно было до жути. На всех оставшихся до конца недели тренировках Коуши только чудом не лажал — внимательный взгляд Шимизу, наблюдающей за командой и ведущей записи — невыносимо жег спину. Сугавара ещё не успел ничего сделать — струсил, не решился, не смог себя заставить — как тонкие пальцы вновь сомкнулись, но теперь уже на его предплечье. Отставшие от спешащей к магазинчику за угощением от капитана остальной команды, они сначала замедлили шаг, потом полностью остановились. Шимизу заглянула ему в лицо, всё ещё цепляясь за предплечье — Сугавара ощутил уже знакомое жжение, никак несвязанное с физическим дискомфортом.  — Ты в порядке, Сугавара? Какой-то не такой ходишь последние дни. Плескавшееся в льдистой синеве беспокойство остро кольнуло в сердце. Стараясь скрыть нервозность за беспечностью, Сугавара рассмеялся и взъерошил волосы на затылке.  — Я в порядке, Шимизу. Твое беспокойство невероятно трогательно,. — не успел он закончить, заметив, как сама девушка резко отвернулась. — Эй, — он легонько подергал за край пиджака, — ты как? Выхваченное вспышкой внезапно загоревшегося и тут же потухшего фонаря лицо Шимизу, алеющее от смущения, заставило и Сугавару залиться краской. — Нечестно, — теперь уже отвернулся парень и присел, прикрывая руками горящие уши. Да уж, пошел навстречу, протянул руку, ничего не скажешь. Шимизу вопросительно смотрела на Сугавару сверху вниз с очаровательно недоуменным выражением лица.  — Ты уверен, что в порядке? — она протянула руку и прохладная ладошка легла на горящий, как и все остальное лицо, лоб Сугавары.  — Горячо, — одернула Шимизу руку. Сугавара уткнулся в скрещенные руки и снова рассмеялся.  — Ты просто невероятна, Киёко, — сорвалось с губ раньше, чем он успел осознать. Шимизу вспыхнула оттого, что он назвал её по имени.  — Что с тобой, Сугавара? — девушка присела рядом, с трудом удерживая равновесие в таком положении. Выдохнувший секундой ранее Сугавара вновь напрягся. Что ж, сейчас или никогда.  — Ты мне нравишься, Шимизу, — на то, чтобы не отвести глаза, у него ушли все силы.  — Что?  — Тымненравишься. Ещё раз повторить не смогу, прости, — Сугавара попытался улыбнуться, но вышло не очень. Вдали раздались голоса членов команды, потерявших их двоих и разрушивших хрупкую атмосферу откровенности и неловкости. Сугавара поднялся, подал Шимизу руку, за которую та, всё ещё пребывавшая в прострации, ухватилась.  — Конец света не наступил, эй, — парень помахал перед её лицом рукой и легонько потянул в сторону магазина. Сердце билось в висках как сумасшедшее. Как оправдывался перед командой и добирался домой, Сугавара совершенно не помнил. * С трудом заснувший за полночь Сугавара проснулся неожиданно рано и на утреннюю тренировку пришел одним из первых. Углядевший хрупкую фигурку драгоценного менеджера их клуба ещё до того, как успел переодеться, он с гулко стучащим сердцем и деревянными конечностями пересекал порог спортзала. Шимизу обернулась на шум — уже переодевшаяся в спортивную форму, с собранными в высокий хвост волосами — она зарделась на пару мгновений, или это солнце сыграло с глазами Сугавары злую шутку? Заправила невидимую прядь за ухо — внимательный Коуши уже знал, что это жест смущения — и улыбнулась ему. Точно также как и сотни раз до этого — совершенно по-другому:  — Доброе утро. Кажется — или ему просто отчаянно хотелось на это надеяться? — Шимизу не оттолкнула протянутую им ладонь.