alone.

В Аду не с кем разговаривать. Нет существ, котором можно выложить все проблемы, как на затертое, потемневшее от времени серебряное блюдце золотые яблоки. Не вылить всю боль, всю мерзкую ложь, как старое вино в богатый на украшения бокал. Все разговоры здесь заранее заготовленны, ответы на одни и те же вопросы давно выжженны в сознании. Здесь все боятся совершения ошибок и такой непостоянной и ненадёжной вещи как доверие. Преисподняя — это загнивающая пустыня, забитая ненужными миру призраками ангелов. Здесь каждый знает цену истинно прекрасной жизни и цену коварного обмана. Каждый, чёрт возьми, сам за себя. Везельвул задумчиво смотрит в грязно-черную стену её княжеских покоев. Железная кровать с тонким матрасом отдает холодом, в комнате душно и пыльно, но пусто и аскетично. Вельз не любила горы хлама в своем доме. Её мухам нужно место для полета. Её мечтам тоже нужно было где-то жить помимо уставшего разума. Она долго и внимательно смотрела в место на стене, где у людей, должно быть, расположено окно. За окном — другие дома, другие люди в них или блестят жизнью красивые сады, в которых растут цветы. У Везельвул не было окна. У нее было огромное, шумное и опасное демоническое войско, сатанинская стая в управлении. В ее руках были жизни, если их так можно назвать, судьбы тысяч демонов. В ее голове было много вопросов. Которые она, как княгиня Ада, не должна была никому задавать. И столько же секретов, узнав которые, любое существо ужаснулось бы. Везельвул боялась закрывать глаза. Она не любила спать, хотя ей иногда хотелось бы сбежать из суетного и пустого демонического мира в какое-то другое место. В другое время. В прошлое. Она не стала выключать лампу с холодным, как в морге, светом. В темноте засыпать было сложнее. Смирившись со своей участью, Вельз опустила тяжёлую голову на кровать. Она бы помолилась на то, чтобы не видеть ничего, но бога в ее жизни не было. Она ненавидела сны. Ведь в них всегда был он. Тот, кто тревожил ее потрепанную душу, тот, кто заставлял ее сердце рваться на части. Это всегда был один и тот же сон. Везельвул с улыбкой шла навстречу свету, а свет обретал очертания перед ней. Свет заключался в нём. А он забирал ее в теплые и нежные объятия. Везельвул хотела бы остаться в них на всю свою жизнь. Ей казалось, что она видит его лицо и его добрую улыбку. Но когда она начинала забываться, он исчезал, рассеиваясь печальным туманом в памяти. А Везельвул чувствовала, как земля уходит из-под ее ног и крылья, безобразные и голые, горят от боли. Свое падение она помнила. Но не знала, кто поступил так жестоко с ней. Демон проснулась. Казалось, прошло только пару мгновений, но на деле — несколько часов. Дагон принесла ей завтрак. Черный невкусный кофе остыл и Вельз пила его с отвращением. Свет лампы, изредка мигающий, заставил ее подняться с кровати. Люди считают, что в Аду всегда жарко. Что адское пламя сжигает все живое, но не даёт умереть до конца. Везельвул знала, что в Аду нечем дышать, и огонь здесь никого не греет. Она направилась в ванную. Ей хотелось смыть с себя все воспоминания об этом сне. Оттереть жёсткой щеткой отпечаток чувств, таких неправильных для демона. Недопустимых для руководителя Ада. Когда она вспоминала про это, ей хотелось заплакать. Но подобное было тоже недопустимо. Душ с сильным напором прохладной воды будоражил человеческое тело и очищал мысли. Везельвул подставила лицо под воду. Да, так было легче. Она провела руками по своим черным патлам и с грустью вспомнила, что когда-то на ее голове были светлые, золотистые волосы. Вельз выключила воду и посмотрела на себя в зеркало. Лицо ее тоже было когда-то не таким серым и измученным. А глаза — не просто дешёвыми голубыми стекляшками. День был такой же, как и все дни из вереницы неприятных демонских столетий. Везельвул сидела в зале, то есть, самом большом помещении в Преисподней, на троне и смотрела, как медленно и без интереса работают её подчинённые. Из-за пыльного стекла, отделяющего ее от остальных, ей было всё прекрасно видно. Никто не работал здесь с большой отдачей и гордостью за свой труд. Каждый или стремился занять должность поближе к княгине или побыстрее сдохнуть где-нибудь раз и навсегда. Конечно, были и сумасшедшие и кровожадные фанатики, точящие ножы и вилы к апокалипсису. Были и те, кто пытались завоевать популярность, совершив какой-нибудь особенно непонятный другим демонам поступок. И они-то были ближе всех к тому, чтобы исчезнуть раз и навсегда. Везельвул заскучала и задумалась. Она разжала кулак и из него вылетела маленькая мушка. Это милое создание приземлилось на кончик пальца Вельз и смотрело на свою создательницу и покровительницу глазками. Та отправила ее в полет. Какой чудесный мушиный мир — лети, куда захочешь, пока судьба не решит, что ты уже слишком надоела миру и пора бы тебя прихлопнуть. Дагон тихо подошла к Везельвул. — Княгиня, вам послание. Оно было передано… с другой стороны, — демон многозначительно посмотрела на белоснежный конверт, перевязанный тонкой золотой лентой. — От кого? — Вельз была удивлена таким событием. — Не знаю, но написано, что это для вас, — Дагон поторопилась уйти, чтобы не пришлось отвечать на другие вопросы. Везельвул встала и подошла к своему столу. Она не понимала, зачем передавать ей какое-то письмо. До Армагеддона ещё много времени, а значит, здесь было что-то другое. Она раскрыла конверт и прочитала: «Княгине Ада, Везельвул от Архангела Гавриила. Здравствуйте, уважаемая Везельвул. Возникли некоторые обстоятельства, в ходе которых появились вопросы, касающиеся обеих сторон и требующие взаимного обсуждения. Прошу вас выполнить мою просьбу — нам необходимо встретиться лично. Время и место встречи уточним позже. С уважением, Архангел Гавриил.» Везельвул поперхнулась воздухом. Раз ей пишет сам архангел, значит, случиться могло что-то важное. — Что вообще могло произойти? А если это относится к Дьяволу или ещё к кому? Ох черт, как это все внезапно. Везельвул все обдумала, взяла себя в руки и отправила ответное письмо с уточнением времени и места. Если она ничего не предпримет, то всё станет в разы хуже. На крыше старинного готического замка стояла почти гробовая тишина. Лишь ветви обглоданных осенью деревьев шумели где-то там, внизу. Над головой Везельвул неожиданно для нее холодная ночь разбросала сияющие звезды. Она не хотела, чтобы ее заметили с самим архангелом, а поэтому назначила встречу с ним в полночь, на крыше заброшенного европейского замка. Поэтому она пришла несколько раньше. Княгиня Ада подняла глаза наверх. Она давно не была на Земле, хотя в тайне ото всех ей нравились такие тихие, чистые ночи. Она хранила в сердце те обломки воспоминаний, которые связывали ее с прошлым. Она помнила о звёздах. О том, как помогала их создавать, но какие из них принадлежали ее руке? И его руке. Везельвул быстро опустила взгляд на землю. Сейчас думать о таком было совершено нельзя. Сейчас она демон Везельвул, княгиня Ада. А не глупая мечтательница, которая забывается в запутанных мыслях о нем. Ровно в назначенное время крыша замка озарилась ослепляющим белым светом. Сердце Вельз дернулось, но она не подала виду. Приняв официальный вид и соответствующее выражение лица она поприветствовала архангела. — Доброй ночи, княгиня Ада. Могу я называть вас Везельвул? — запахивая идеальное пальто, с ходу спросил Гавриил. — Если так вам будет удобнее, — демон небрежно посмотрела ему в глаза и тут же отвела взгляд. Что-то до боли знакомое промелькнуло в них. — Вас, кажется, интересовало обсуждение каких-то вопросов, как вы выразились в послании? — Да. И они, как бы сказать, личного характера, — он подошёл ближе к ней, но дистанцию в метр решил соблюдать. — Простите, я вас не понимаю, — Везельвул была поражена таким поведением врага. Порыв ветра прошёлся по крыше, и Везельвул поежилась. Было непривычно чувствовать свежий воздух и прохладу на своем теле. И пронизывающий насквозь взгляд фиолетовых глаз архангела, который был слишком близко. — Везельвул, ты ведь помнишь меня? — Гавриил тихо выдохнул. — Кажется, это не то, что я должна слышать… — она с вызовом взглянула в его глаза и узнала. Она узнала его. Она поняла, кто являлся к ней во снах. Её лицо было полно удивления. — Везельвул, — он сделал шаг к ней, — Это я, Гавриил. Где-то в лесу дико прокричала ночная птица. Княгиня Ада была готова умолять Сатану вернуть ее обратно в Преисподнюю. Ведь настоящий Ад творился в ее душе. — Ты помнишь себя до… падения? — осторожно спросил ангел. — Я? Ты, черт возьми, ты! Я помню, я помню тебя… — Вельз всеми силами сдерживала слезы. Только не сейчас, не перед ним! — Что ты помнишь, Везельвул? — архангел заглянул в самую глубину ее голубых стекляшек, освещаемых только светом звёзд и, кажется, увидел там то, что искал. Испуганного павшего ангела. Разбитую душу, которую придется собирать много лет по маленьким острым осколкам. — Я помню свет. Свет, должно быть, это Небеса. И то, как я падала в бездну. Без собственных крыльев. Эти слова давались ей очень тяжело. Она украдкой посмотрела в светлые, как цветы сирени, глаза Гавриила и почувствовала, как ее начинает трясти. От боли, от злости на себя. От отвращения к своим эмоциям. Она сжала кулаки и с отчаянием смотрела на него. — Зачем ты хотел встретиться? — ей вдруг так захотелось ощутить тепло тех объятий из сна. Теперь она знала, кто так мимолётно прижимал ее к своему сердцу. А потом… Потом всегда было больно. Какая же глупая, глупая и наивная дура! Как можно было так влюбиться? Как демон вообще может любить? — Я долго о тебе думал. Я знаю, что ты забыла почти всё, что с тобой сделали. Но я считаю, ты должна знать ещё кое-что. Гавриил сложил руки в замок и положил их на шею. Он должен ей это сказать. Зачем богиня стёрла почти всю ее память? — Что я должна знать, Гавриил? — в лёгких Везельвул стало слишком мало места. В голове молотом било: «Это он. Это он». — Я лишил тебя крыльев. Это сделал я, — с дрожью в голосе, произнес Гавриил. Она крепче сжала кулаки. Внутри вдруг стало пусто и эта пустота каждую секунду медленно убивала ее душу. — За что? Всё, на что ее хватило. Гавриил ненадолго задумался. — Ты хотела уйти. Ты рвалась покинуть Небеса. И однажды ты совершила большую ошибку. Звёзды потускнели в эту минуту. И весь мир ждал ее ответных слов. Она не могла ничего говорить. Почему она? Никто не знал. — Зачем? — сквозь зубы спросила Вельз. — Я не хотел, чтобы ты погибла там, внизу. Я... любил тебя. Она расстерянно посмотрела на него. — Не погибла, как видишь. — Я рад этому, как никто другой. Гавриил подошёл ещё ближе, желая заключить ее в объятия, чтобы она хотя бы ненадолго почувствовала себя в безопасности. Чтобы почувствовала себя дома, на Небесах. Но он забыл, что Небо для нее больше ничего не значило. Он сильно любил её. Чересчур сильно. Даже для ангела. — Ненавижу. Первая слеза потекла по ее щеке. Она раздражённо стёрла ее. — Уйди прочь! — крикнула она в лицо Гавриилу. — Подожди, Вельз, я лишь хочу… Архангел не знал, что ещё сделать. Сказанного уже не вернёшь. — Не смей называть меня так! Уйди! Исчезни! Она отвернулась от него и понимала, что водопад слез теперь не остановишь. Почему жизнь так несправедлива ко всем. И цена за ошибки так велика. — Ты правда хочешь, чтобы я ушел? Гавриил словно застыл на месте. Рой бабочек внутри попадал холодными мотыльками на землю, столкнувшись с реальностью. — Уйди. — обессиленно прошептала она. — Хорошо. И он испарился вслед за белым светом в одно мгновение. Он вознёсся к Небесам. Осталась только одна Везельвул. И холодная, мрачная, тяжёлая ночь. Когда он исчез, она не стала себя сдерживать. Везельвул плакала, долго плакала, упав на колени, она пыталась даже молиться, она надрывно кричала Богине, чтобы та сама когда-нибудь провалилась под землю, чтобы исчезала, чтобы поняла, каково ей, бедной и никчёмной мухе. Захлебываясь слезами, она смотрела на звёзды, которые будто смеялись над ней. Они знали, знали, что чувствовала Вельз, и смеялись своим мерцающим светом. Она ненавидела каждую клетку своего существа, она ненавидела архангела. Она проклинала и ангелов, и демонов. Ей хотелось просто раз и навсегда уйти самой из этого мира. И ничего не чувствовать. Никогда не видеть снов. Забыть о существовании Гавриила. И никого никогда не любить.