Осмий

Иногда Эрик снимает шлем, надеясь не услышать в потоке мыслей обвиняющий голос Чарльза, заискивающий и такой далёкий голос телепата. Он кладёт револьвер рядом со шлемом, на случай, если не сможет противостоять Ксавьеру — он лишит профессора доступа к мозгу и сознанию. Леншерр уже отвык засыпать в холодной и пустой постели, обнимая лишь подушку или ком из одеяла. Закрывая глаза, Эрик видит яркое голубое небо, испещренное металлической крошкой боеголовок, бездонное море с белой мыльно образной пеной, подходящей к самым ногам. Ветки пальмы наклонившиеся над раненным Чарльзом, юношеский крик, раздавшийся громче раската грома, васильковые испуганные глаза, смотрящие куда-то поверх головы Эрика, словно умоляя небеса сжалиться над ним. Его ли это мысли или телепат мучает его чувством вины? Эрик закусывает губу, заставляя думать себя о чем-то другом — ненависть, которую он испытывает к людям, отступникам-мутантам, предавшим его и идеалы братьев. Погрузившись в дремоту, перед тем как окончательно заснуть, Магнето слышит тихое и усталое: "я не виню тебя". Каждый день становится для Эрика похожим — тренировки, обсуждение планов, поиск мутантов, но шлем все также покоится на его тумбе, заманчиво сверкая и предлагая закрыться от Чарльза навсегда. Леншерр чувствует эти невесомые касания до его сознания, периодически слышит тихое шуршание чужих мыслей и эмоций, хотя с каждым разом их все сложнее почувствовать. Он знает, что Ксавьер не сердится на него, по крайней мере хочет так верить, надеется, что учёный принимает его убеждения и не собирается препятствовать. Иногда Эрик позволяет погладить себя по щеке — он знает, что Чарльз почувствует это нежное прикосновение, возможно покраснеет и прервет связь. Эрик не знает, слышит Чарли или нет - он начинает разговаривать с ним, имитируя разговор с самим собой. Он рассуждает о сапфировых глазах и прекрасных алых губах, которые однажды увидел. Но его размышления прерывает щемящая пустота, не дающая свободно вздохнуть. Он не чувствует никакого присутствия, шевеления или намёка на душевную связь. Эрик слегка морщится, жмуря глаза, и тихо шепчет, словно обращаясь к чему то сакральному и недостижимому: "Чарльз? Ты здесь?". Он готов отдать все что угодно, чтобы еле уловимый шелест в его синопсисах ответил ему. Однако в ответ все также трещит тишина комнаты и теней, лежащих на полу и стенах. Он остался один. А что, если все это время он медленно сходил с ума и все намеки на Чарльза были галлюцинациями раскаявшегося разума? Магнито не может спать, разглядывая тёмными от тоски глазами бежевый потолок. Система развела их по разным сторонам, разрушив их дружбу и любовь, сделав двух самых близких людей противниками. Вздохнув, повелитель металла поворачивается на бок и смыкает глаза, позволяя себе проронить пару искрящихся слез на подушку.

***

Дни идут своим безмятежным чередом, оставляя Эрика в душащем ожидании чуда: знакомого мимолетного тепла, убаюкивающего шепота Чарльза. Магнито теряет счет дней, проведённого в одиночестве, выискивая пятый угол в особняке, отдаляясь от собратьев, не вслушиваясь в темы разговоров, только пристально сосредоточившись на тонких, едва уловимых звуках. Развалившись на кожаном бардовом диване, он перекатывает в пальцах тяжёлые титановые шарики, вырисовывая цепочку ДНК в свободном пространстве над ладонью. На подлокотнике покоится заряженный револьвер и матовый алый шлем, ожидающие своей очереди в этой безумной театральной постановке. Леншерр откашливается после долгого молчания, кажется, что он не говорил целую вечность, голосовые связки отяжелели и не поддавались нервным импульсам, после чего мужчина твёрдо и с хрипотцой произносит: "Чарльз, я знаю, что ты слышишь меня, даже если не хочешь. Ты мне нужен", - шарики начинают слегка смещаться и трястись от нервного возбуждения хозяина металла, - " у меня тут лежит шлем и пистолет, если ты не появишься в течении минуты - я надену шлем и прострелю себе гортань, ты же знаешь меня, Чарли, ". Голос предательски дрогнул на имени профессора и мужчина нахмурился, сосредоточиваясь на мечущихся электромагнитных волнах, разбивающихся о камни тягучего страха. В смертельно тоскливых вольфрамовых глазах стояли слезы ненависти к себе и миру, он не верил, что его собственная гордость и мстительность станет причиной погибели. "Я не буду с таким шутить" ,- продолжил Эрик, смотря на наручные металлические часы, обрамленные латунью по краю циферблата, отсчитывая секунды. На мгновение ему показалось, что мозг атаковали сотни маленьких иголок,пытаясь сломить и обезоружить Эрика от тяжёлых мыслей,но ощущения вмиг исчезли и немец жаждал услышать беспокойный голос Ксавьера вслед за молниеносной атакой. Но этого не произошло, ни единая струна пространства не дрогнула, оставляя Магнито в том же одиночестве, что и раньше. Было по-прежнему безмолвно, только стрелки, ритмично тикая создавали шум, резонирующий в барабанных перепонках, передавая мембране тихий стрекот. Магнито взял гладкий револьвер в руку и прокрутил безжизненный барабан о подрагивающую ладонь, уголки трепещущих губ исказила гримаса отчаяния. Он потянулся за шлемом, прижав его к себе как самую большую ценность. "10 секунд, Чарльз". Леншерр хотел звучать убедительно, но не верил до конца в происходящее, его бледно-синие щеки выдавали липкий страх и испуг от патовой ситуации. Почему Магнито должен разыгрывать кровавый и беспощадный спектакль, чтобы телепат обратил на него драгоценное внимание? Сероглазый знает - Ксавьеру будет больно от пули внутри его головы. Интересно, насколько громко он будет орать от раздирающей алгии? Медленно поднимая стальной шлем над головой, Магнито прикрывает пронизывающие молибденовые глаза, надеясь увидеть в последний момент самоуверенного и бешеного Чарли, который точно бы пришёл в ярость от затеи Эрика. Тяжело вздохнул и криво улыбнувшись, он надевает металлический шлем и открывает наконец бесцветные глаза. Упираясь холодным цилиндром дула в узкий подбородок, Эрик смотрит в серебристый потолок, отражающий солнечный свет, распространяя его по всей огромной комнате. Положив дрожащий указательный палец на курок, Леншерр делает обреченный всхлип и снимает пистолет с предохранителя. Из бледно- голубых затуманенных глаз начинают катиться алмазные слезы, оставляя на впалых щеках мокрые серебряные дорожки. Они стекают вниз по подбородку, капая на чёрную водолазку, становясь иссиня-черными пятнами. Леншерр злобно скалит белоснежные ровные зубы и решительно нажимает на спусковой спасительный крючок, который поможет вытащить его из этой призрачной жизни.