Закрываю глаза отпускаю тормоза я любви не боюсь я боюсь любить тебя.
Она глубоко выдыхает, открывает свои глубокие сапфировые глаза. Мгновение и голубой Honda CBR1100XX слетает с места, нессясь по просёлочной дороге, и оставляя извивающицся в воздухе пыльный хвост. Надёжда, что в памяти не всплывут последние события, оправдывается, словно тот стеклянный стакан, когда-то стоящий на раковине. Этих несколько секунд разгона предательски мало чтобы забыться. Девушка на железном коне и пьянящая скорость - одно единое целое. Адреналин в крови остужает бурлящую ненависть, кипящую обиду, давая волю окутывающей тоске. «Убойный коктейль!» - скажите Вы. «Дело рук Хеддока!» - огрызнется она и ещё сильнее выкрутит ручку газа на мотоцикле. В глазах цвета разбушевавшегося моря, мелькнёт забитая в угол столовой - рыбья кость, облитый и обсыпанный остатками еды. Изумрудные глаза спрятались где-то под прядью длинных до ключиц тёмно каштановых волос. Кто-то сказал бы, что он сейчас заплачет, когда на самом деле тот устало закатывал свои очи, думая над тупостью современных подростков. Никто бы и не решил, что высокому тощему ученику выпускного класса с нелепыми скулами и кожей в пятнах сегодня исполняется двадцать один. Она бы и сама не поверила, что его объятия станут её сильнейшей зависимостью, его настоящий истинный низкий и тёплый голос без искажения различной техники будет пьянить сильнее любого крепкого алкоголя, а сладкие поцелуи будут убийственным наркотиком для неё - самой привлекательной девушки подобных учебных заведений. Обжигающий ветер терзает незащищеную кожу, опаляя разум. Нет, это не дежавю. Это чувство свободы подобной той, что она испытывала, прижимаясь к черному материалу ветрозащитной куртки со светящийся эмблемой Ночной Фурии - самого быстрого гонщика в этой стране. «Самого большого лгуна и обманщика, - прокричит в лицо Вам девушка, забыв о своем привычном холоднокровии, - многоликого и ненастоящего!» Ему буквально поклоняются девушки, завидуют парни, люди гордятся даже его случайным взглядом в их сторону. Сейчас она же желает вычеркнуть из своей жизни этот самый взгляд малохитовых глаз, что в полутьме квартиры были безумно тёмными и провинившиемся, когда она, сонно целуя вернувшегося откуда то по среди ночи молодого человека, ощущает знакомую рельефную эмблему под материалом повседневной ветровки. Он просил прощения и божился о желании рассказать ей всё чуть позже, что эти семь ночей пшеничноволосая гоняла за спиной изгоя школы и своего напарника по психологии, ловила приливы бешеного адреналина и надирала задницы правоохранительным органам, пока чинился её байк. Потупив свои бездонные глаза, в которых он суицидально тонул, она лишь попросила быть аккуратней и ближе прижалась к нему в том коридоре, в той квартире. По его же просьбе, девушка провела по его нелепой скуле ватным диском пропитанным средством для снятия макияжа и обнаружила там хороший слой косметики. Друг за другом летели в урну использованные ватные диски, лицо молодого человека принимала свое истинное обличие, а небесные глаза становились всё больше. С долью страха в изумрудном взгляде напротив юной особы сидел крупный бизнесмен и начальник её собственной матери. Тогда стало понятно, почему ей постоянно казалось, что она уже где-то видела Иккинга. Тот что-то лепетал про семейные обстоятельства, незаконченную школу и нежелание врать ей. Как она сейчас желеет, что проглотила небольшой шок и лёгкую обиду, не став капаться в его тайнах...Дым без огня, счастье без тебя Моря без воды, мы без любви Дома без дверей, игра без затей Я на луне брожу по стене
Мотоцикл тресёт по просёлочной дороге, пшеничная коса хлестает по спине, а взгляд голубых глаз за шлемом устремлён вдаль. Невероятная одинокая свобода, от которой мурашки по коже каждую шумную ночь, прапахнувшую скоростью, бензином, закисью озота, весельем и опасностью. Сейчас же этот аромат провоцирует на гнев, и тоску, на ещё больший разгон, но пора останавливаться блондинка уже подъезжает к дому. - Бабушка, я вернулась, - произносит на весь частный дом блондинка, вешает ключи на ключницу и проходит в дом. - Вот как ты и просила. Всё по списку. Голубоглазая поставила продуктовый пакет на стол, рядом с пожилой женщиной, что мирно котала тугое тесто на подмученой поверхности. Её седые волосы чуть выбились из под платка, а потускневшие от возраста серые глаза с любовью взглянули на внучку. - Как-то ты быстро, - покачивает аккуратной головой бабушка, понимая, что девушка возможно лихачила на дороге. Та же эти слова будто не слышала. - Давай я тебе помогу, бабуль, - чмокнув дряхлую в щёчку, голубоглазая вытерла мытые руки и принялась залеплять сладкие ягоды в измученном тесте... Она безумно истосковалась по этому дому. По маленькому и уютному, где на каждом углу вязаное покрывало и кружево, где пахнет выпечкой и мазью от боли в ногах, где в погребе банки со сладким вареньем и сушёные яблоки из сада за окном. Состоятельные дети давно уговаривают мать переехать из этой забытой деревушки из далёкого штата поближе к ним, в удобную просторную квартиру со всеми удобствами. В эту минуту Астрид поняла почему бабушка отнекивается от такого предложения, что иногда доводит едва ли не до скандала. Тут безумно тепло, уютно и все такое родное... Хофферсон не выдержала гнета просторной полупустой квартиры, в которой отец появляется раз в пару дней, а мать под вечер или ночью. Там тихо и холодно. Там тошно. Там действительно лучшее место, чтобы глотать горькие слезы обиды... А здесь глубоко в лёгкие впитывается запах бабушкиных коронных пирожков с ягодами, которые остывают под тонким платочком на плетёной корзинке, что так облегчают душу, отгоняя тревоги. - Ешь-ешь, - довольно говорит Бабушка, обеспокоено вглядываясь в голубые бриллианты. - Дочка что-то ты больно задумчивая приехала. Не случилось ли чего? - Всё хорошо, бабуль, - запивая воздушное тесто, что таяло во рту, глоточком чая с травами, отвечает блондинка. - Ой врёшь ты мне, - проницательно качает седой головой старушка, отправляя в суп зелень. - Просто.... - девушка покусывает пухленькую губу в сладком соке печёных ягод, не желая своими словами обидеть родного человека. - Это не так уж и важно, чтобы ещё и тебя загружать своими мелкими неприятностями. - она ловит обеспокоенный взгляд серых глаз и спешит сменить тему. - Чай безумно вкусный! Травы сама собирала? - Сама.... Ненависть и тоска сливались где-то глубоко внутри, обволакивая собой нежную и трепётную любовь. Она вновь окунается в воспоминания давностью двух суток назад. А перед глазами снова фото: двенадцатилетняя девочка с озорством подмигивала в фронтальную камеру, губы были растянуты в широкой улыбке, а в щёчку ее целовал парнишка чуть старше неё с голубыми глазами не тонкими губами, рассечённой светлой бровью и лицом усыпанном рубцами от старых ран. Не узнать себя Астрид не могла, как и пепельноволосого мальчишку - своего первого пятнадцатилетнего ухажёра, что в один прекрасный момент просто исчез, отставив одинокую жёлтую герберу с запиской, где прощался и просил прощения. Тогда девушка водила пальцами по самодельной фоторамке из бесконечных тонких веточек. Пшеничноволосая случайно уронила ее, когда в комнату вошол виснусчатый шатен и застыл на месте. После секундного шока молодые люди бросились собирать осколки, девушка в растерянности, а парень в задумчивости. Не выдержав она все же спросила слегка заикаясь от нервозности: - И- и- Иккинг, откуда у тебя это? Но зеленоглазый казалось пропустил вопрос сквозь уши, тупя взгляд зелёных глаз в осколки. Девушка вновь более требовательно переспросила, сдерживая солёную влагу на глазах. -Ас, ты сама мне её отдала... - части фоторамки нашли себе место на ячейках шкафчика, а широкая ладонь потянулась к затылку взъерошить волосы. - П-понимаешь, Астрид, мы с тобой.... Уже...давно знакомы... Весь этот цирк с волосами, со шрамами, с линзами для моей безопасности был. И оставил я тебя тогда только потому, что был вынужден срочно менять местонахождение. - Он берет ее за руки, всматриваясь в неверящие глаза, и тараторит, чтобы успеть рассказать всё. - Астрид, я люблю тебя и всегда любил. Знаю ты можешь мне не верить, но на все это была лишь одна причина. Моей семье давно угрожает Драго и для собственной безопасности я с двух годовалого возраста веду можно сказать качующий образ жизни. Вечно переезжаю из страны в страну из города в город и каждый раз с новым лицом, именем и паспортом. Джексон Фрост одно из мои полюбившихся имён, ведь с ним связана ты .. - Иккинг, прекрати! Ты врёшь! - ошарашенно кричит Хофферсон, вырывая ладони из рук Хедока. - Ты постоянно врешь, Иккинг! Или Джек?! Или как там тебя зовут?! И вот она уже сутки в тихой деревушки в затерявшемся штате на окраине страны. Пьет чай с травами, все думает и думает. Проклинает психологию, учителя ведущего данный предмет, треклятое парное задание на каникулы... Самая востребованная ученица старших классов, принцеска начальника личной охраны крупнейшего бизнесмена мирового уровня, лапочка-дочка предприимчивой бизнес леди стоящей во главе ресторанной сети по всему Земному шару, бойкая девушка и одна из лучших стритрейсеров прячется от неизвестности и любви. - Астри, милая, прибавька звук на телевизоре, - из мыслей вновь вывел голос бабушки; девушка все так же в оцепление размышлений буравив взглядом чай, нащупала подле себя пульты, прибавляя громкость. - Что же то у вас в городе-то стряслось?... Астрид поначалу решила, что там очередная пустая ерунда, но в миг после слова «стритрейсеры» она вся обратилась в слух и, повервшись на TV, ужаснулась... Голубые глаза становились с каждой секундой все шире, милый ротик открывался в беззвучно страхе, все эмоции холодком тянулись куда-то внутрь девичьего существа заставляя тряститьсь непослушные руки. - «...» Ночные гонщики разделились на два лагеря и, когда одни ориентировали своих ребят сидя в штабе на колесах вместе с правоохранительными органами во главе Оливера Хофферсон, другие под предводительством Ночной Фурии проникли в мерию. Каким образом им это удалось журналистом не объясняют, но подчёркивают, что без ночных нарушителей закона число жертв могло оказаться намного больше. - Милая дама с микрофоном в руках медленно шагала перед оцепленной местностью, где раньше когда-то целехонько стояла местная мерия, а сейчас частично разрушенное здание без верхних этажей... - Драго Блудвист - так же известный в приступом мире как Красная Смерть - Достиг своей долгожданной цели: добраться до мера города и международного бизнесмена Стоика Обширного. Известно, что маньяк забрал жизнь уже у пяти членов великого и знатного рода Хеддоков и что сын убитого Стоика всю свою жизнь скрывался от смертельной угрозы. Однако, как выяснилось, двадцать лет мучений не оправдали ожидаемых результатов. Под шлемом спасителя нашего города и его жителей, самого быстрого стритрейсера нашей страны, неуловимой Ночной Фурии выпускника старшей школы скрывался Иккинг Кроважадный Карасик ||| - последний представитель древнейшего рода Хеддок. Молодой человек не без помощи своей команды в лице организаторов незаконных гонок, смог оборвать связь между взрывчаткой, которую преступники спрятали по окрестностям всего города. Вследствие этого взорвалась лишь одна бомба нанесшая, по сравнению с ожидаемым, небольшой урон. Ночная Фурия можно сказать ценой собственной жизни въехала на крышу мерии и разогнавшись совершила кажется самый необдуманный поступок - отправилась в свободный полет между зданиями, где на пике высоты ухитрилась подкинуть, взорвавшуюся спустя мгновение бомбу, как можно выше. Благодаря этому последствия теракта в разы уменьшились.Земля без людей, голова без идей На яву сон, любимый не влюблён Гитара без струн, звёзды без лун Птица без крыла, я без тебя
Благодарю тебя, Кетрин Хилс, за такой репортаж с места событий, — на экране появляется телеведущица, а кадры с журналисткой стремительно уменьшаются в размерах и замирают в уголке техники. — И спешу выйти на связь с Робертом Грейдом. Надеясь узнать новости о прославившемся ночном гонщике и вечно спрятанном от мира сына бизнесмена мировой величины в одном лице прямо из больничной палаты. Кажется сердце Астрид систематично забывало о своем предназначении, пропуская гулкие удары через раз напоминая о своём существовании. Слова долго пробирались в заторможенный мозг, тяжело поддаваясь осознаванию. — Здравствуйте, дорогие телезрители. Серийный убийца и маньяк удивительным образом сбежавший из-под тюремного заключения Драго Блудвист почти достиг своей цели — покончить с родом Хедок. Однако качественная экипировка и находчивая натура спасли своего обладателя, а также сотни ни в чем не повинных жизней от верной гибели. — Двадцать лет над его личностью витали всевозможные слухи и мифы. Двадцать лет этот парень прятался от всего мира по всем уголкам планеты спасая свою жизнь. Сейчас же этот молодой человек лежит на больничной койке, а любой житель нашей страны скажет, что он никто иной как герой. Никто из учителей его школы где он оканчивал выпускной год не мог даже подумать, что стеснительный мальчик, изгой школы, окажется успешным бизнесом и самым быстрым уличным гонщиком. Волей судьбы Иккингу видимо приходилось не раз оставаться на второй год в одном и том же классе из-за угрозы его собственной жизни и заканчивает учебное заведение в добрых двадцать один. Сейчас Иккинг Хэддок Кровожадный Карасик ||| вторые сутки находится в частной больнице отца, куда журналистов не пропускают ни под каким предлогом. Буквально пару минут назад к нам выходил Оливер Хофферсон — начальник личной безопасности Стоика Обширного — и дал понять, что после многочасовой операции жизни Ночной Фурии ни чего не угрожает. После все больничные двери вновь закрылись. — Нашим дронам удалось на секунды заглянуть в палату героя, перед тем как известная модель, гонщица под ником Роза Ветров — Хедер Вареск закрыла жалюзи. — зеленоглазый блондин исчез с экранов TV уступая месту пятисекундной вставки. Из побелевших тонких пальчиков выскользнула пастельно голубая керамическая кружка. Поддаваясь природным законам она приземлилась на такой жёсткий пол, разлетаясь крупными осколками по помещению и растягивая мокрые щупальца чая с целебными травами. Астрид отказывалась верить своим ушам и глазам. Кровь давно отдалилась от лица, а на быстро тускнеющих сапфировых глазах просачивалась ядовитая влага. «Вы лжете! Это монтаж! Все выдумка!» — крик застрял колючим комом в горле. Она узнает эту каштановую шевелюру из сотни тысяч таких же, скажет какое количество обесцвеченных веснушек врач спрядал под пластырем на его правильном лице с самыми и милыми щёчками. Хофферсон-младшая нелепо пыталась отрицать поступившую информацию, в ужасе протягивая ладони к губам, заглушая немой крик страха. — Астрид-дочка, ты чего? — ошарашенная видом внучки поинтересовалась бабушка. Астрид обернулась за диван. С бледно розовых губ тихо слетает лишь имя любимого человека «Иккинг…». Не шепотом, не криком, а тихо ровно и как-то безжизненно негромко бьётся о стены помещения. — Астрид, ты куда?! Что стряслось?! Что за Иккинг? — в след удаляющейся в дверях фигуре задаёт вопросы сероглазая старушка, недовольно и обеспокоенно покачивая седой головой… — Он пришел в себя только вчера, — перед дверью палаты Хедер Вереск остановилась, нервно перебирая кончики иссиня-черной косы на бок. — Астрид, он… У него… — Хей, Хедер, — лёгкая ладонь мягко сжала хрупкие ключицы под черной тканью толстовки. — Он живой… Очнулся. От собственных слов в горле становилось предательски сухо, океанические глаза застилала стекло готовых вырваться наружу слез, а в носу противно-противно щипало. — Астрид, ему оторвало ногу… — рвано выдыхает зеленоглазая подруга, с вызовом поднимая взгляд, где отчётливо виднелись смешанные чувства. Она переживает за брата. Пшеничноволосая девушка напротив лишь чуть поднимает уголки искусанных губ в грустной улыбке. Ладонь ложится на холодную ручку больничной двери. Сейчас придет конец этому долгому мучительному пути сюда. Неравной поездке в плацкарте, долгим разглядывания совместного тату в виде знака бесконечности, что она с любимым человеком, тогда ещё призирая этого не в силах постоять за себя дохляка, в пьяном угаре против всех правил набила после празднования дня рождения Вареск. Тогда казалось погода словно понимала ее, и холодные капли частого дождя тоскливо облизывали стекла вагона, не давая гордым самолётам взмыть в высокое небо. Сейчас распуститься тот клубок накопленных эмоций. Сейчас она откроет эту дверь. Лишь секундная задержка в страхе и пластмассовая ручка двери тихо опустилась вниз — шаг внутрь укутанной тенями палаты. В помещении были включен свет и закрыты окна. На стене висел телевизор, показывающий очередные кадры летящей в воздухе Фурии и последующим взрывом снятые на любительскую камеру. На верхушке пустой капельницы сидел большой черный ворон — громко закаркал, размахивая широкими крыльями в приветствие. Голубой взгляд наткнулся на малахитовый, что быстро исчез, когда каштановая голова отвернулась. — — Тебе не стоит быть здесь, — едва доносится голос с хрипотцой, обдавая волной непонимания. — Уходи… Все внутри болезненно сжалось в комок и в тоже мгновение искрами невозмутимости разлетелась по девичьему существу. — И не подумаю! — привычным движением руки смахнув отросшую пшеничную челку, девушка уверенными шагами преодолела расстояние между ними. — Ты совсем ошалел?! — девичий голос мирно разноситься по палате, из рук молодого человека исчезает рабочий планшет, но и это не помогает привлечь внимание изумрудных глаз. — - Ты обещал, что с тобой ничего не случиться! — голос предательски дрожал. — Прошу тебя, Астрид, уходи. — цедит парень, сжимая покрывало. — Иккинг… — порывисто выдыхает она со злостью и тоской, а он от этого как-то оседает. Мирно пищит больничная техника, следившая за жизнедеятельностью шатена. Злость бурлит в потемневших глазах, а в руках сжимается планшет до побеления костяшек. Она медленно садится на край кровати, глубоко вбирая в воздух лёгкие и тупя взгляд в пол. Астрид — бойкая особа, не пожалеете едкого словечка и ловко уложит на лопатки в бою. Но сейчас весь нрав отступил, выпуская нежную слабую девушку требующую защиты. Словно в страхе, голубоглазая медленно пропускает свои тонкие пальцы между его. Не выдержав парень судорожно переплетает их в замок. — Ас, я… — изумрудные глаза обеспокоенно впиваются такие нежные и расстроенные голубые. — Я безумно люблю тебя и не могу жить без тебя. Эти пять лет после нашей встречи я жил лишь одной тобой. Вновь и вновь залипая на твоей страничке в социальной сети и вспоминая твой голос. Шел в этот грёбанный класс лишь с мыслями, что снова смогу увидеть как ты смахиваешь с глаз свою вечно отросшую челку и мечтая вновь обнять. — Голос дрожал, а сердце казалось рвалось на куски, такие огромные живые куски. — Пойми, Астрид, я в вечной опасности… Я успел перейти дорогу не тем людям ещё не родившись! А в свои двадцать один успел запутаться в собственных бесчисленных именах. Моя близость с тобой, может навредить тебе. Я не желаю подвергать тебя опасности… Я боюсь любить тебя. — — Ты мой, — тихо слетает с покусанных девичьих губ. Хофферсон приближает их руки к своему лицу и, расцепляя замок, прижимает его теплую приятно шершавую ладонь к своей нежной щеке, именно так чувствуя его трепетную любовь и находят в полном блаженстве, — Мой любимый человек. И чтобы ты не сказал я буду любить тебя. Ты мой и больше не сбежишь от меня. Кем бы ты не был, Иккинг Кровожадный Карасик третий. Он тихо смеётся этим словам, нежно поглаживая ее плавную скулу, не имея возможности крепко прижать его хрупкую Астрид Хофферсон к себе, готовясь защищать ее так от всех опасностей и невзгод…Закрываю глаза отпускаю тормоза Я любви не боюсь, я боюсь любить тебя