Я чувствую энергию, Изменяющую мою структуру И пустоту вокруг, то, как я дышу.
Клинки пересеклись между собой с оглушительным звоном. То была не сталь, не железо, а что-то более твёрдое. Намного твёрже. Два основных металла в мире полукровок и Богов. Два смертоносных оружия, способных поразить монстров. А, может, и не только монстров. Перси даже почудилось, будто от них отлетели искры. Хотя, наверное, так оно и было. В этом мире всё случается всерьёз, и ничто не может казаться обыденным. Сын Посейдона отскочил назад, чувствуя легкое покалывание в руках, словно только что дотронулся до оголённого провода. Ну точно, ему это не померещилось. Однако плевать он хотел в данный момент на какие-то там мелкие искорки. У него тоже есть преимущество, и намного больше, надо отметить. Он перескочил в правую сторону, поудобнее перехватывая Анаклузмос, более крепко сжимая рукоять меча. В глазах его противника читалась злость вперемешку с азартом от недавно начавшейся драки. Но Перси видел, что силы у него уже почти на исходе. Сам он чувствовал себя, по правде говоря, просто паршиво. И дело тут было совсем не в том, что противник сильный. Нет, далеко не в этом. Перси увернулся от острия, парировал удар, направив свой клинок в сторону тела противника. Какой-то мимолётный дюйм отделял того от ранения, ещё совсем немножко и победа определённо была бы на стороне Перси. Но что-то внутри сына Посейдона рухнуло, то самое ощущение неправильности, которое не отпускало его всё это долгое время. Он просто не мог так поступить. Не мог этого сделать. Не мог нанести удар. Убить противника. Убить врага. Убить. Но придётся драться до того времени, пока он сам не упадёт от усталости, не свалится с ног. Клинки вновь пересеклись с оглушающим звоном.***
Моё запрограммированное действие - Закрыть глаза и погрузиться вглубь себя В ожидании, когда испарится безумие.
Перси всегда сравнивал глаза Аннабет с серым, пасмурным небом, которые затянули грозовые тучи. Теперь дело было совсем обратным. Он сравнивал небо с глазами Аннабет. Потому что оно было отнюдь не голубым и ярким, как это являлось обычно. А как часто такое происходило в Лагере Полукровок? Как часто погода изменялась в разные времена года? Здесь есть только один ответ – редко. Достаточно редко для того, чтобы полукровки и все обитатели начали сеять панику. Но в этом ли дело? Стоит ли вообще беспокоиться из-за того, что солнце лишний раз не появилось на небосводе? Только тогда, когда ты – полубог и привык включать в свою обычную жизнь выдуманных для всех греческих и римских богов. Боги. Разве не в них ли заключаются все основные проблемы, сваливающиеся когда-либо на голову Перси? Ответ достаточно очевиден, и его даже не нужно произносить вслух и оповещать о нём кого-либо. Все и так знают, что большая часть вины ложится на тех, кто бессмертен, не знает меры своим желаниям и прихотям и обладает самой могущественной силой. И с этим ничего нельзя поделать. Только смириться, что Перси и пытался делать с двенадцати лет. С неба упала крупная дождевая капля. Скатилась по крыше, упала на крыльцо Большого дома рядом с ладонью Перси. Если бы он сейчас вышел из-под навеса и встал под дождь, то без сомнения, вода бы начала испаряться на нём с таким звуком, как будто в шипящее на огне масло кидают что-то. Перси был слишком зол. Или, всё же, огорчён. Скорее всего, эти два чувства смешались в одном бокале. То был важный день для самой малой части полукровок этого Лагеря. Для тех, кто уже слишком много повидал. Также это был важный день для многих лесных духов. Должна была произойти свадьба. Или помолвка. Или какой-то обряд. Перси понятия не имел, как вообще можно было назвать церемонию, когда сатир брал в жёны дриаду. Но то почти произошло. Почти. Если бы с нахмуренного неба не упала первая капля дождя. Лица стали такими же хмурыми, как и небо. Все заспешили в помещения. Для того, чтобы обсохнуть, возмущаться и, в конце концов, обсудить неожиданно возникшую проблему. Обсуждать хотела Аннабет. А Перси не хотел и только потому, чтобы другие видели его мрачную физиономию. В этот момент он мог бы соревноваться в таком даже с Нико. Он видел через окно, как все собрались за столом. Кто-то размахивал руками, кто-то приносил горячее какао, несостоявшийся жених груз спинку дивана, обеспокоенно оглядываясь вокруг. Через несколько секунд Перси поймал на себе взволнованный взгляд серых глаз. Он кивнул и постарался улыбнуться, но, наверное, вышло довольно плохо. А затем он поймал взгляд других глаз. Мудрых по возрасту, видевших слишком много молодых смертей и не хотевших видеть больше. Хирон не принимал участия в дискуссии. Он сидел у окна в своём инвалидном кресле, полуоборотом ко всем, и не сводил глаз то ли с неба, то ли с капель, медленно стекающих по стеклу.***
Потеряв связь с внешним миром, Я проваливаюсь в собственную бездну. Запутавшись в мыслях, я открываю дверь, Делаю шаг от края, прямиком в бездну.
Джейсона тошнило от своего собственного сна. Вообще, сны полукровок не являются, честно говоря, чем-то нормальным, что можно было бы свалить на разыгравшееся воображение или слишком глубокие думы перед сном. Это были чёртовы видения, не дающие забыть тебе, что ты никто иной, как отпрыск одного из олимпийских богов. Помни об этом даже во сне и наслаждайся тем, как перед твоими глазами придумывают очередные козни для того, чтобы либо убить тебя, либо согнать с трона твоего божественного родителя. В большинстве случаев, конечно, бывает первое. Но в этот раз всё было совсем не так. Впрочем, уже всю неделю всё было совсем не так. Джейсон всегда прекрасно запоминал свои сны — то были какие-то воспоминания из его жизни, опять те самые видения, предостерегающие его о будущем. Но это совсем не значит, что он не запомнил сегодняшнего сна. За целую неделю он выучил его наизусть. Каждое слово, каждое движение. Он знал, что и когда должно произойти. И от этого было омерзительно на душе. И от этого ложиться спать совсем не хотелось. Однако, словно назло самому себе, Джейсон засыпал, едва его голова касалась подушки. Тогда-то он и окунался в свой самый ужасный кошмар. Это было не видением, не воспоминанием. Джейсон не мог сказать, чем было то, что он видел. Но он продолжал это видеть. Он вновь стоял в застилающем глаза тумане. В таком густом, что не мог увидеть собственных босых ног, которыми ступал по холодному камню. Джейсон приготовился к тому, что уши должен прорезать чей-то предсмертный вопль, от которого по спине пробегали мурашки, а волосы на затылке вставали дыбом. Секунда — и он действительно прозвучал. Джейсон вздрогнул, за неделю не привыкнув к этому ощущению. Ему начинало казаться, что он путал сон с реальностью. Разве могут сновидения настолько сильно влиять на чувства и эмоции человека? Тем не менее, Джейсон прошёл вперёд по холодному камню. Так, как делал это всегда. Сколько раз он твердил себе, что нужно стоять на месте, не двигаться, но его словно ветер толкал в другую сторону. Ага, сына Юпитера толкает ветер. Обхохотаться можно, что тут ещё сказать. Джейсон не старался прислушиваться — он и так знал, что произойдёт дальше после этого получеловеческого вопля. Словно читая его мысли, недалеко от него раздались шаркающие шаги. Слишком громкие для такой тишины, как если бы их обладателями был столетний старик, кое-как прошедший несколько миль. Джейсон поневоле обернулся на звук шагов. Он был всё ближе и ближе. И хуже всего, что Джейсон знал, кому именно они принадлежат. Джейсон кричал. Его крик будто эхом отразился от стен и разнёсся по пространству. Туман начал постепенно рассеиваться. Это значило только одно — он даёт обладателю шаркающих шагов пройти прямо к Джейсону, указывает путь. Сын Юпитера отошёл на шаг назад, что было, конечно, бесполезно. Это был сон, который он видел десятки раз. Он ничего не мог с ним поделать, не мог его изменить, однако и смириться с ним, и принять его, как должное, он тоже не мог. Среди светло-серого тумана возникло чёрное пятно, медленно приближающееся к Джейсону. Он никогда не мог сдвинуться с места, когда это пятно появлялось на горизонте. Ни единого разу. Его ноги словно приклеили к ледяному камню. Он прекрасно осознавал, что в данный момент всего лишь лежит на постели в своей кровати, но если это его сон, то почему он не может делать всё, что ему нужно? А если это видение, то почему он так явственно всё ощущает, как будто это происходит с ним наяву? Слишком много вопросов для одного короткого ничтожного сна. Пятно становилось всё больше и больше, пока, наконец, не превратилось в тёмную низкую фигуру, укутанную в чёрный плащ в капюшоне. Сейчас Джейсон не мог увидеть лицо того, кто скрывался под капюшоном. Но он и так прекрасно знал, кем был этот человек. Или дух. Или воспоминание. Фигура в плаще подходила к Джейсону ближе и продолжала также громко шаркать. Возможно, Джейсону показалось. Показалось целых семь раз, что от этой фигуры определённо пахнет гнилью, сыростью. Насколько он мог знать, этот запах можно было почувствовать под землёй. А затем наступил зверский холод, окутывающий с ног до головы, пробирающий до костей. Джейсон снова подумал о том, что он не может отделить сон он реальности. Он боялся запутаться в конец. Руки Джейсона мгновенно посинели от холода. Дыхание превращалось в пар. Но он всё равно не мог сдвинуться с места, словно что-то удерживало его там. Фигура была всё ближе. Джейсон слышал, как она бормотала что-то себе под нос, но разобрать слов он не мог. Он знал, что она скажет ему. Человек выставил руки перед собой, прямо на Джейсона. Он затаил дыхание, как делал это несколько дней подряд. Человек махнул рукой и все внутренности Джейсона словно сжались. Он стал рывками глотать воздух, чувствуя, что сейчас задохнётся. «Это сон, — твердил он себе. — Это всего лишь сон. Я жив. Мне не угрожает никакая опасность». Он повторял эти слова сотню раз, но они всё равно не помогали. Туман вокруг рассеялся, однако его место заняло не менее хмурое небо. Серое, угнетающее, с некоторым тёмно-синим оттенком. Предвещавшие грозу. Теперь Джейсон отчётливо мог видеть человека в плаще — тот протягивал к нему свои руки. Джейсон упал на колени. — Выбирай,— шелестел голос. — Выбирай, иначе погода скоро изменится. Выбирай. Джейсон пронзительно закричал. Женщина подняла руки вверх, и вместе с ней поднялся и Джейсон. Он не мог управлять собственным телом. Только и делал, что кричал и оглядывался по сторонам. Вокруг было только пепельное небо и камень. Джейсон знал, что будет дальше. Женщина опустила руки, и резкий поток воздуха подтолкнул Джейсона к краю каменистого обрыва, на котором он стоял. Внизу была лишь одна темнота. — Выбирай. Женщина вскинула руки, и Джейсон сорвался с края, падая в глубокую темную бездну.***
Ничего не знаю, и я не слышу тебя. Неужели я уже мёртв? В эту бездну Я гляжу помутнёнными глазами, Словно в зеркало, которое не узнаю.
На языке чувствовался отвратительный вкус пепла, словно он только что выполз из обломков обрушенного и подожжённого здания. Перси опустил взгляд, смотря только в пол. Кулаки непроизвольно сжались, ногти впились в кожу так сильно, что ему показалось, будто на пол упала капля крови. На самом деле он остался лежать под этими обломками, раздавленный, не в силах поднять с себя эту тяжёлую ношу, не в силах справиться с этим. Но ещё сильнее на плечи давила гнетущая, будто мёртвая, тишина. Капли дождя барабанили по крыше, плавно скатывались по стеклу. Небольшая компания полукровок не произносила ни единого звука до тех пор, пока Лео, как-то странно и необычно для самого себя хмыкнув, выдал. - Серьёзно? Я же говорил, что с юмором у этих римлян так себе. Вы действительно… Думаете, что это правда? Перси поднял голову, сразу посмотрев на сына Гефеста. В его глазах можно было прочитать только одно – он не хотел в это верить. Ни на секунду. Как будто Перси хотел? Он желал, чтобы кто-нибудь сейчас с громким звуком распахнул позади них дверь и выскочил, объявляя, что это действительно глупая шутка. Но дверь была закрыта. И никто в такой дождь не мог прийти. Персу почувствовал, как Аннабет мягко опустила руку на его плечо. Она прекрасно знала, что легче ему от этого действия не станет, но это было что-то вроде знака, говорящего о том, что все вокруг него - реальность. Потому что реальна она. - Я не поверю, пока сам этого не увижу собственными глазами, - Перси кажется, что он впервые слышит в голосе Лео такую злость и непоколебимую решительность. Аннабет кивает, соглашается с ним, говорит, что сперва нужно со всем разобраться, еще раз выйти с Рейной на связь. Перси это слышит, словно находясь под водой. Он бросил взгляд в другую сторону. Туда, где рядом с окном расположился в своем инвалидном кресле Хирон. Он не оборачивался. Перси не мог говорить, что хорошо разбирался в чувствах других людей. Порой, ему сложно было понять по поведению, что с ними происходит, но, возможно, всё также зависело и от того, о каком человеке идёт речь, насколько хорошо он его знает. Но то, что Хирон, их наставник, учитель, да, чёрт возьми, тот, кто заботится о них больше, чем собственные божественные родители, сидел вот так, явно не говорило о его хорошем расположении духа. - Это правда? – Перси показалось, что его голос прозвучал слишком тихо для того, чтобы Хирон сумел его услышать. В ответ – ничего. Ни кивка головой, ни взгляда в сторону. А потом – только тяжёлый вздох, как будто означавший, что тут совсем нечего объяснять. И так всё ясно. - Этого не может быть, - настаивал Перси, понимая, что крепко, до боли сжимает Анаклузмос в кармане. Хирон не отводил взгляд от окна. Каждый полукровка, находящийся в этом помещении, замолк. Гроувер даже не пытался вгрызаться зубами в обивку дивана – видимо, понял, что весь стресс, перенесённый за сегодняшний день, не снять таким образом. Даже Лео, который не переставал возмущаться, заткнулся. Повисла тягучая, как болотная грязь, тишина. И только были слышны капли дождя, барабанящие по крыше в свой определённый такт. Спокойный голос Хирона нарушил её спустя несколько мгновений. - Погода переменчива, - сказал он. – И люди, как оказалось, тоже.***
Нет выхода, никаких указателей выхода. Пытаюсь заставить себя поверить, Что я в осознанном сновидении, Будто существует другой мир. Я хочу вернуться в бездну.
У Джейсона голова раскалывалась на несколько частей. Он не понимал, что хочет делать, чего хотят от него, и зачем вообще всё это происходит вокруг него. Рейна зачем-то смотрела не него с нескрываемым ужасом в глазах. Что её могло так сильно напугать? Её, Рейну? Джейсон было подумал, что он вдруг превратился в призрака – её главный страх, но понял, что с ним, она, наверное, давно справилась. Он чувствовал на губах металлический привкус крови. Почему-то позади него стояли полукровки в лиловых футболках. Несколько знакомых подростков из Лагеря Полукровок стояли рядом с Рейной, держа наготове оружие и смотря на него с такой откровенной злобой, что он не посмел сдвинуться с места. Что, черт возьми, происходило? Он не понимал абсолютно ничего, из того, что сейчас творится. Джейсон на секунду опустил взгляд и чуть не закричал от мгновенно поселившемся в нём ужаса. Пальцы рук были омыты кровью, которая стекала медленными каплями на землю. И он не знал, кому принадлежит эта кровь. Чья она. Джейсон поднял взгляд, почувствовав острую боль в голове, словно кто-то со всей силы давит ему на виски. Он мельком увидел, как рука Рейны, крепко сжимавшая меч, дёрнулась. А затем его глаза застлала серая пелена, стремительно переходящая в темноту. И ничего. Он словно провалился во тьму, в глубокую пропасть. Где-то там позади слышались чьи-то крики, знакомые голоса окликали его по имени, звали его. Джейсон отчаянно пытался выбраться из тёмного омута на зов этих голосов, но его остановил другой голос. Он, кажется, повернулся, потому что голос был знакомым. И он сделал ошибку, повернувшись. Знакомое лицо, глаза, улыбка в тот же миг рассеялись, превращаясь в пелену чёрного тумана. А потом этот туман сгустился и начал соединяться. Джейсон дёрнулся назад, когда две огромные чёрные руки двинулись к нему навстречу. Но сам он не мог сойти с места. Это была реальность или сон? Что это было? Он не мог понять. Он кричал, но не слышал своего голоса, пытался отогнать от себя эти цепкие клешни, тянущиеся к нему, но бесполезно. Руки оказались ещё ближе. Джейсон издал последний боевой клич, который растворился в пустоте, а затем не увидел и не услышал ничего. Чёрные руки добрались до него. Это была сон в реальности.***
Запутавшись в мыслях, я открываю дверь, Делаю шаг от края, прямиком в бездну. Ничего не знаю, и я не слышу тебя. Неужели я уже мёртв, в этой бездне?
Перси в очередной раз соврал, когда Аннабет спросила о том, как он себя чувствует. В порядке ли он? Разумеется, она прекрасно знала, что слово «в порядке» редко когда можно произносить рядом со словом «полукровка». На данный момент у них отнюдь всё не было в порядке. По новому механизму, сконструированному гениальным сыном Гефеста, они кое-как смогли связаться с Рейной. Почта Ириды, ясное дело, не работала без солнечного света. Разговор, длящийся с Рейной не больше двух минут, постоянно прерывался, словно они смотрели телевизионную передачу, подключённую к плохо работающей антенне. А затем связь и вовсе оборвалась, завершившись чьими-то криками позади Рейны. Признаком чего-то хорошо это не было абсолютно. Тем более, что они знали, кому принадлежали те крики и восклицания. Леограф захрипел, мигая кнопками, и потух. Его создатель выругался на испанском и пнул своё творение ногой. - Я в это не верю! – прорычал сын Гефеста. Перси даже на секунду показалось, что у него в глазах вспыхнул огонь – так сильно он не хотел верить в то, что очевидно. Очевидно? На самом деле, Перси отлично его понимал, как и все его близкие. Но все остальные… Они не могли знать, кем он является, какой он. Они увидели то, что им показали, и ни к чему хорошему это не приведёт. Перси видел, как напряглись их взгляды, как сжались кулаки. Он слышал позади себя, будто за тысячи километров ожесточённые споры, слетавшие с языка ругательства. И всё это перебивалось шумом дождя, каплями, барабанящими в окна и по крыше. Перси удивлялся тому, почему ещё ни разу не слышались раскаты грома и свет молнии. Если бы они могли, они бы это сделали. Но ничего этого сейчас не было. Только дождь и затянувшееся серыми, мрачными тучами небо. Никакого яркого всплеска. Можно было подумать, что это обычный дождь, под который нормальные люди сидят на балконе или крытой террасе и наслаждаются минутами спокойствия. Вот только никого из, кто сейчас находился рядом с Перси, отнюдь нельзя было назвать нормальными. Он и сам им не был. И обстановка была абсолютно противоположная слову «спокойствие». Он чувствовал – ещё немного, и они накинуться друг на друга, как разъярённые Фурии, готовые впиться своими когтями в обидчика. Он понял, что что-то предпринимать было поздно, когда столкнулся со холодным и яростным взглядом Клариссы. Кто, как не ребёнок бога войны точно знает, когда очередная битва должна наступить.***
Запутавшись в мыслях, в трещинах в полу, Я делаю шаг от края... Прямо в бездну!
Боги могли бы прекратить всё это. Перси крепко сжимал зубы, почти сдавливал, будто надеясь, что они могут вот-вот треснуть. Точно с такой же силой он держал в руке Анаклузмос. Но он впервые не чувствовал себя уверенно с ним. Перси не хотел драться, но понимал, что, если не он, то кто это сделает? Ему показалось, что они увидели бы его взгляд даже за несколько миль, потому что он стал холоднее, но когда Джейсон подошёл ближе, стало ясно, что нет. В этих глазах не было ничего. Белесая пустота, каким-то образом породившая ненависть и лютое желание убивать. У Перси защемило в горле. Ему дали самое важное задание – отвлечь Джейсона. Перси ведь умел заговаривать врагов так, чтобы снизить их внимание. Но проблема была в том, что перед ним стоял тот, кого он до сих пор не хотел считать врагом. - Это ведь не ты, - выдаёт он наконец. – Ты никогда бы такого не сделал, Джейсон. Он его, как оказалось, даже не слышал. Перси уяснил это сразу после того, как сын Юпитера бросился на него, сверкая мечом из имперского золота. Перси отскочил на несколько метров, уклоняясь от удара и целясь в ноги. Сейчас ненавистный за последнюю неделю дождь был ему только на руку. Нет для сына Посейдона ничего лучше, чем вода, капающая с неба. Но её он тоже не хотел использовать. Он ударил другой стороной меча Джейсону в живот – тот отлетел назад, но сумел удержаться на ногах, вероятно, используя потоки ветра. Что-то изменилось в его взгляде. Что-то, что Перси совсем не понравилось. Он увидел холодную улыбку на его губах, а затем сын Юпитера набросился на него, нанося рубящий удар прямо в шею. Эфесы мечей столкнулись. Перси сосредоточился на воде под ногами, и через секунду многочисленные брызги ослепили Джейсона. Но он не упал. - Тебе не выиграть в это раз, - раздался голос. Этот голос принадлежал отнюдь не Джейсону. Перси замер ровно на несколько секунд, но их хватило для того, чтобы Джейсон едва не проткнул его плечо. Сын Посейдона отскочил, успевая отразить удар, а затем сам нанёс удар рукоятью меча. Он не мог его убить. Перси почувствовал запах озона. В воздухе блеснула монета. Сын Юпитера держал в руках копьё, устремляя его в небо. Впервые за неделю в небе раздались раскаты грома. Потом появилось первое яркое сияние – белая искривлённая полоса на сером небе. Перси понял, что произойдёт гораздо раньше, чем это случилось. Ощущая, как адреналин проникает по его сосудам, он дёрнулся вперёд, зовя за собой все капли, что окружали его, собирая их в одну единую волну. До того, чтобы быть поражённым молнией ему не хватило буквально несколько миллиметров. Водоворот закружил вокруг сына Юпитера, превращаясь в подобие смерча. Но он развивался – ветер отталкивал от себя капли. Молния прошла по земле, оставляя после себя трещину, разделяющую площадь на части. Перси со всей силы воткнул Анаклузмос в сырую землю, поднимая позади себя и вокруг капли. Ещё больше воды. - Мы же друзья. Трещина стала намного больше. Боги могли бы прекратить всё это. Если бы хотели.***
Я ничего не знаю, и я не слышу тебя. Неужели я уже мёртв, в этой бездне?
Копьё с треском разрывается на две части и, кажется, со слишком громким звуком падает на землю. Сын Юпитера едва не скатывается в край образовавшейся пропасти. Анаклузмос ударяет в нескольких дюймах от его шеи. Перси увидел, как глаза стали приобретать прежний голубой оттенок. Капли начали падать медленнее. Перси поднял глаза к небу. Пепельные тучи покидали своё привычное место. Ещё какое-то малое расстояние и можно будет увидеть яркое пятно и луч света. Небо над бездной посветлело.