***
Пока команда расправлялась с пивом, капитан стоял неподалёку и смотрел на далёкие руины города. Фримпф представлял себе, как вернувшись на Марс, он станет рассказывать жене о городе, как сидя за обеденным столом будет описывать синеватые башни, блестящие шпили и покинутые здания. Невольно он представил себе и жену, как она сидит напротив, слушает и ест, больше ест, чем слушает. И теперь она стала ещё толще, чем до его отлёта. В тысячный раз он удивлялся дурацкой женской моде толстеть. Толстеть до такой степени, что некоторым мужьям приходилось возить своих жён в специальных тележках. Почему они совершенно не хотят двигаться? Нет, им обязательно надо превратиться в свиней, и всё только потому, что изготавливается всё больше приспособлений, облегчающих домашний труд. Почему они всё время что-то жуют, жуют без передышки? Лицо капитана невольно побледнело, когда он представил себе, какой он получит счёт из магазинов. Невеселые мысли перетекли на налоги, налоги на всё: на торговлю, дорожный налог, налог на траву, на деревья, на газ, на воздух, военные налоги при первой мировой войне, второй мировой войне, третьей мировой войне, четвёртой мировой войне… Капитан тяжело вздохнул. Платить за войны, в которых сражались твой отец, твой дед, твой прадед и так далее — ну как тут не запить? Он поглядел на свою команду с завистью. Плевать им было на налоги, им на всё было плевать. Как три дикаря они плясали вокруг пустого ящика ящика из-под пива и пели сочинённую тут же на месте похабную песенку о голубых песках Земли. Когда капитан прислушался к их словам, он почувствовал, что у него начинают гореть уши. — Порезвились, и хватит! — прикрикнул он на свой экипаж, — Закопайте бутылки, сожгите ящик и отправляйтесь спать. Завтра нам предстоит тяжёлый день. Бирп, Пемпф и Фарел послушно вырыли ямки в четыре ряда, как на кладбище, и уложили в них, как павших солдат, пустые бутылки. Потом они пожелали капитану добрых снов и пошли на корабль. Капитан задержался. Поднималась луна. Её волшебный свет преобразил равнину, превратив её в синеватую скатерть, а сверкающий город смотрелся на ней как серебряный причудливый канделябр. Тайна этих далёких пустых зданий и молчаливых покинутых городов завладела его сознанием. «Что случилось с жителями?» — подумал он. Что случилось с жителями и других покинутых и пустых городов, превратившихся в руины, которые он видел, когда вёл звездолёт по орбите? Капитан покачал головой. Он не знал этого и, наверное, никогда не узнает. Неведение расстраивало его и злило, ему вдруг стало не по себе от одиночества и мёртвой тишины чужого мира. Он вошёл в корабль и закрыл за собой люк. Долго лежал без сна в темноте в своей каюте и думал о людях Земли, о благородной цивилизации, которая возникла, прошла свой путь и угасла, не оставив после себя ничего, кроме горстки стеклянных зданий-памятников. Наконец ближе к утру он уснул.***
Наутро, выйдя из корабля, Фримпф увидел двадцать пивных деревьев, стоящих рядами. Это название пришло в голову капитану невольно, так как он никогда не видел пивных деревьев и даже никогда не слышал о них. Но какое ещё можно придумать название для высоких растений с бутылками, свисающими с ветвей, как спелые плоды? Несколько плодов было уже сорвано, и в молодом саду гуляла весёлая компания. Даже более того, судя по ряду маленьких холмиков по краю «сада» там уже посадили много новых семян. Капитан потерял дар речи. Разве могут за одну ночь вырасти пивные деревья из пустых бутылок на какой бы то ни было, пусть даже земной, почве? Он начал смутно догадываться о том, что случилось с жителями Земли. Пемпф подошёл к капитану, держа в обеих руках по бутылке. — Вот, попробуйте, сэр, — радостно сообщил он. — Такого вы никогда не пили. Уничтожающий взгляд капитана поставил его на место. — Я офицер, Пемпф, а офицеры пива не пьют! — Хм, я… я забыл, сэр. Виноват, сэр. — Да, виноваты. Вы и те двое. Кто разрешил вам есть… то есть пить… эм… земные фрукты? В знак раскаяния Пемпф склонил голову, но было видно, что раскаивается он ровно настолько, насколько того требовало положение подчинённого. — Никто, сэр. Я… мы кажется немного увлеклись. — И вам даже не было интересно, почему выросли эти деревья? Вы химик экспедиции… почему вы не сделали анализа почвы? — Нет никакого смысла делать анализ, сэр. Эта почва, из которой произрастают такие деревья из пустых бутылок, сама по себе является достижением науки, которая на миллионы лет опередила нашу. Кроме того, сэр, я полагаю, что дело здесь не только в почве. Мне кажется, что солнечный свет, отражаясь от поверхности луны, соединяясь с некоторыми лунными излучениями, может размножать всё, что посажено на этой планете. Капитан посмотрел на него. — Всё, говорите? — А почему бы и нет, сэр? Мы же посадили пустые бутылки, и сами видите, что вышло? — Хм… — пробормотал капитан. Он резко повернулся и вошёл в корабль. Весь день он провёл в своей каюте, раздумывая над словами Пемпфа. Заранее составленный план работ на день был забыт. Когда солнце село, он вышел из звездолёта и зарыл все бумажные деньги, что у него были. Он взял из дома почему-то все свои деньги и только жалел, что их не так много. Впрочем, чего жалеть! Как только зацветут денежные деревья, у него будет сколько угодно «семян». В эту ночь ему впервые не снились счета и налоги.***
Но выскочив утром наружу и обежав вокруг корабля, капитан не обнаружил никаких денежных деревьев, стоящих в цвету. Он обнаружил лишь маленькие холмики, которые насыпал вчера над деньгами. Сначала разочарование ошеломило его. Но потом он подумал, что может быть для денег времени нужно побольше. Вырастить деньги, должно быть, так же сложно, как и заработать. Капитан обошёл вокруг корабля и посмотрел на сад. Он стал больше раза в три и походил уже на небольшой молодой лесок. С завистью поглядывая на гроздья зелёных плодов, капитан пошёл по тропинке с ажурной тенью, переливающейся бликами. Ориентируясь по пробкам от пивных бутылок, он вышел на небольшую полянку, где веселье шло вовсю. Это уже было не веселье, а гулянка. Пемпф, Фарел и Бирп, держась друг за друга, плясали как три бородатые нимфы. Они размахивали бутылками и громко орали. У песенки о голубых песках Земли появился второй куплет. Завидев капитана, они затихли. Посмотрев мутным взглядом на Фримпфа пару секунд, они загуляли с новой силой. «А ложились ли они вообще спать?» — подумал капитан. Вряд ли. Но спали они или нет, совершенно очевидно, что дисциплина расшатывалась всё больше с каждым часом. И если он хочет спасти экспедицию, надо принимать срочные меры. Но решительность почему-то оставила его. Мысль о спасении экспедиции плавно перетекла в мысли о возвращении на Марс, о толстой жене, а вспомнив о жене, он переключился на мысли о счетах и налогах, и закончилось это мыслью о том, что в его каюте стоит запечатанная бутылка виски. Он решил отложить разговор с командой до утра. К тому времени денежные деревья наверняка взойдут, и тогда он будет уже точно знать, сколько потребуется ждать от посадки до сбора урожая. И когда его будущее будет обеспечено, он сможет уже решить проблему с пивными деревьями. Но и на следующее утро на маленьких холмиках позади звездолёта ничего не было. Зато пивной сад разросся не на шутку. Он занял почти половину долины, которая находилась между мёртвым городом и кораблём, и когда ветерок шевелил тяжёлые от «плодов» ветви деревьев, звон стоял как на заводе стеклянной посуды, работающем на полную мощность. Теперь капитан уже нисколько не сомневался в участи, постигшей жителей Земли. Но что случилось с деревьями, которые посадили эти люди? Фримпф был человеком неглупым и скоро пришёл к логическому ответу. Земляне выполняли ту же функцию, что и пчёлы на Марсе. Выпивая жидкие плоды, они опыляли стеклянную скорлупу в которой помещалась жидкость. Именно опыление, а затем зарывание скорлупы в землю и служило причиной произрастания деревьев. «Неплохой круговорот», — подумал капитан. Вскоре люди становились алкогольными опылителями, и в конце концов доопылялись до смерти, а деревья, неспособные к самоопылению, исчезали с лица Земли. Поистине трагическая судьба! Хотя от налогов смерть не лучше. Весь день капитан не выходил из каюты, обдумывая способ опыления денег. Его рассеянный взгляд всё чаще и чаще останавливался на маленькой дверце бара. Ближе в вечеру к нему пришли Бирп, Фарел и Пемпф и постучались в каюту. Переговоры взялся вести Фарел. — Шер, — сказал он. — Мы вшё решили. Мы не хотим вожвращаться на Марш. Капитан не удивился, но рядовые почему-то раздражали его. — Убирайтесь ко всем чертям в ваш сад и оставьте меня в покое! — рявкнул он и отвернулся. Когда они ушли, Фримпф подошел к бару и открыл дверцу. Он взял с полки одиноко стоявшую бутылку. Две её пустые подружки болтались где-то на орбите между Землей и Марсом. — Хорошо, что сохранил хоть одну, — сказал капитан. Он открыл бутылку и опылил её. Потом вышел из звездолёта, закопал бутылку, сел рядом и стал ждать, когда она прорастёт. Может быть, его денежные деревья вырастут, а может, и нет. А если они не вырастут, то будь он проклят, если вернётся на Марс. Ему надоела толстая жена, ему надоели счета из супермаркетов, государственный налог на торговлю, дорожный налог, налог на деревья, налог на воздух, военные налоги. А больше всего ему надоело быть самодовольным педантом без возможности промочить глотку. Вскоре взошла луна, и он с восторгом смотрел, как первый росток его виски-дерева раздвигает голубые пески земли.