Force Effect

      — Каяр-Ат! Каяр-Ат!       Кричит одна из кормилиц. У Призраков разного условного пола теперь ещё и голоса отличаются. Охотники начали приобретать более грубый и звучный голос, чтобы пугать хищников и лучше загонять добычу, а кормилицам понадобился спокойный и милый голос, чтобы воспитывать детёнышей. И я понятия не имею, вина ли это незапланированной эволюции, делающей морды короче, либо мастер-ломастер в этой ситуации я. А с другой стороны, почему сразу ломастер? Практически изменение голоса оправданно, значит всё в порядке.       Я лениво поднимаюсь с кровати и иду к выходу.       — Каяр-Ат, разведчик вернулся, и он ранен!       Что ж ты сразу не сказала, дура?! Мигом вылетаю из палатки, на бегу спрашивая: «Где?» и с такой же скоростью лечу в сторону, указанную кормилицей. Разведчик был ранен очень серьёзно. Явно скоро умрёт. Весь залитый синей кровью, он смог лишь приподнять пальцы, когда увидел меня.       — Каяр-Ат, — сказал разведчик и захрипел. Откашлявшись, он продолжил, — Я спешил… как только мог. Сбежал, чтобы передать… Трус.       — По делу говори. Кто, зачем, насколько сильный?       Сбежать от врага, если уже вступил в драку — трусость. Но сбежать, если противник тебя не увидел, а ты хочешь рассказать о нём племени — дело хоть и не вызывающее одобрения, но и не осуждающееся. А тем более разведчикам вообще приказано избегать драки любым способом. Видимо, этот сильно загордился или подумал, что противник слаб.       — Коконы.       Внутри всё похолодело.       — Проходил мимо. Стражи мертвы. И много вышедших убиты. Но большинство ещё не вышли. Думал, с остальными справлюсь.       Чёрт… Чёрт, чёрт, чёрт! Что там за твари?! Неужели тоже, как и я, обладают иным разумом? Дела плохи. Необходимо проследить и срочно. И… А ведь если они действительно обладают таким разумом, разве с ними будет не легче договориться? Такие, как я, должны понимать, что вместе мы будем сильнее. А если не обладают? Если неразумные твари? Уничтожить.       — Подготовьте самое лучшее снаряжение. Идут все охотники.       — Как прикажете, Каяр-Ат.       Отправились мы на следующий день. Все взрослые самцы вооружились копьями и оделись в шкуры быкорогов. Но спина у всех открыта из-за крыльев. Мне нужно будет потом доработать этот момент, потому что у Призраков стоит выбор между защищённой спиной и возможностью летать. Пока что это исправляется тем, что Призраки вообще никого к спине не подпускают и обычно охотники ходят минимум парами.       В этот раз Джур ар Корхор опять самка, хотя до неё было около полусотни самцов. Но теперь мне стало известно, что Призраки избирают Джура либо за смекалку, смелость и выдающиеся действия, либо кандидат должен победить всех соперников. Нынешняя Джур — второй вариант. Свирепая и сильная. И вполне симпатичная. Наконец-то за многие годы, пока развивалась моя раса, Призраки отвечают всем моим эстетическим чувствам. Особенно лица, напоминающие мне о прошлой жизни.       Рядом с огромным лесом мы замедлились и активировали маскировку, а на середине — взлетели. Монстров избегали, да они и не видели нас. Мало кто из монстров смотрит наверх.       Остановились, сев на ветки деревьев, когда услышали рычание, напоминающее речь. Существа обменивались отрывистыми и частыми порыкиваниями. Я оборачиваюсь к остальным и прикладываю палец к губам, мол, молчать всем. Ответом мне были понятливые кивки. Я перелетаю поближе, чтобы видеть гнездо. Часть всё ещё не вышли из коконов, но вышедшие выглядели… опасно. Ящероподобная морда, от головы и до хвоста проходили шипы, соединённые перепонками, в тонких пальцах, по четыре штуке на каждой лапе, они держали заострённые палки, а на спине же было подобие крыльев, с помощью которых явно можно было лишь планировать или подлетать на несколько метров. Прямоходящие. Откуда они вообще взялись? Из какого существа эволюционировали?       Моё внимание привлекает специфический лиловый окрас на брюхе. Такой был только… У тех существ, которые сожрали экипаж корабля! Догадка пронзает подобно молнии. Ведь тогда и со мной произошло что-то странное! Неужели это результат пожирания разумного существа? Или только эти существа сами по себе особенные? Или может это воздействие корабля? А те трупы, возможно, просто попали в эпицентр какого-то поля, заставляющего эволюционировать, и не выдержали силы?       Судя по тому, как они периодически ведут себя, показывая обилие инстинктивного поведения, существа полуразумные. Возвращаюсь к остальным и шёпотом рассказываю об увиденном. Невероятно чувствительный слух Призраков позволил всем чётко услышать меня.       — Мы не знаем, что помогло им победить наших воинов, но теперь нас больше, и мы этого не допустим, — жёстко говорит Джур. — С нами Каяр-Ат. В бой!       — В бой! — взревели Призраки.       Идиоты, вы зачем орёте?! Вот же ж… Надо было научить их скрытой атаке, а то они привыкли, что ори, не ори — всё, что изменится — скорость, с которой враги будут убегать. Выругиваюсь и взлетаю за ними.       Подобно вихрю, мы начали проходиться по ним. Неожиданная, даже несмотря на вопли, атака, не позволила ящерам вовремя отреагировать. Мы уже избавились от половины, но тут ящеры резко отступили и зарычали на особо высокой ноте. Они встали напротив нас в ряд, и их шеи начали надуваться.       — Отступ… — приказ Джур оборвал шип, запущенный из пасти ящера и попавший ей прямо в лоб, выйдя немного из затылка.       Эти уроды могут пробивать кости?!       — Всем назад! — кричу, но поздно. Ящеры начали массовый обстрел, и меня накрыла темнота.       Вылупляюсь. На меня с умилением смотрят две кормилицы. Вот только они выглядят очень измождёнными. Редкие волосы блёклые, грязные, скулы чётко видны под тонкой кожей, общая худоба. Я осматриваюсь. Палатка гораздо меньше, чем до этого они строили в деревне. Из-за колышущейся на ветру «двери» — шкуры, которую они не привязывают по бокам и снизу, как остальные, видны только скалы.       — Что случилось с охотниками под предводительством Джур ар Корхор?       Глаза кормилиц лезут на лоб.       — Ну?! — не выдерживаю я.       — Каяр-Ат? — неуверенно спрашивает старшая.       — Да. Отвечай.       — У нас родился Каяр-Ат! Мы спасены! — восклицает младшая.       — Ты мне ответишь или хочешь познать мой гнев?!       Они падают на колени в глубоком поклоне. Ну ё-ёмана… Так, слушайте сюда, курочки. Ещё несколько мгновений, и вы лишитесь остатков волос!       — Каяр-Ат, с того дня, как вы умерли, прошло три луны.       Три грёбанных месяца?!       — Вернулись лишь девять раненых охотников. Умерли от ран ещё трое. Хооры выгнали нас в горы, и теперь нам не хватает пищи. Каяр-Ат, вы же нам поможете?       Я задумываюсь. Девять охотников из ста тридцати одного, ушедших на битву. Три десятка безмозглых ящеров победили опытных воинов, превышающих их количеством более чем в четыре раза. Всего лишь из-за эффекта неожиданности. Нужно найти способ отомстить. Они не могут быть непобедимыми. Можно попробовать утаскивать их по одному в маскировке. Или с деревьев обстреливать ядом. Или…       — Каяр-Ат?       Смотрю на молодую кормилицу. На её лице отражается одновременно надежда и подступающее разочарование.       — Разумеется, помогу. Сколько осталось живых?       — Сорок шесть взрослых и семнадцать детей.       Это плохо. Очень-очень плохо. Нас гораздо меньше, чем в тот раз. К тому же, все голодают, а первое, что происходит, когда пищи слишком мало — останавливается выработка яда. Нужно придумать что-то ещё. Подскакиваю и начинаю неуклюже ходить из стороны в сторону. Повезло, что Призраки развиваются в яйце ровно настолько, чтобы не быть полностью беспомощным младенцем.       Идти в атаку напрямую — бесполезно. Но и для скрытой атаки мы слишком слабы. Значит, нужно стать сильнее. И срочно, иначе еда закончится, и пока-пока мои мечты о становлении сильнейшим существом. Становлении… Коконы… А могу ли я повлиять на Призраков? Что-то ведь заставило ящеров одновременно начать эволюционировать. Вдруг, есть какой-то особый механизм этого? Вспоминаю про то, как мы с прошлыми Призраками общались без звука. Может в этом ключ? Какой-то вид телепатии, или что-то вроде того..? Останавливаюсь и начинаю внимательно смотреть на кормилиц.       — Вы что-то хотите, Каяр-Ат? — спрашивает старшая.       — Да. Хочу кое-что попробовать сделать, и для этого мне нужна одна из вас.       — Кое-что… попробовать?       — Сделать нас сильнее. Но я не знаю, что из этого выйдет. И возможно, это опасно.       Они переглядываются, и старшая делает шаг вперёд.       — Делайте со мной, что пожелаете, Каяр-Ат.       Я подхожу к ней, беру её руки, и… Не знаю, пытаюсь ощутить что-то? Вслушаться в свои ощущения? А что я вообще пытаюсь сделать? Надо было сначала продумать. Я создаю в своём воображении образ нового Призрака. Они должны быть быстрее. Регенерация должна быть усиленной. И жизнь должна длиться дольше в десять раз. Чёткий образ Призрака вспыхивает в воображении. Я чувствую бурную энергию, исходящую от меня. И я пытаюсь направить её на кормилицу. Та вскрикивает и отшатывается. Она стремительно худеет, а на коже проступает слизь. Получилось?       Но тут кормилица падает, закрыв глаза. Слизь втягивается обратно. Младшая ахает. Чёрт. Подбегаю к старшей и пытаюсь прощупать пульс. Очень слабый. Что пошло не так? Хм, она худела. Мало запаса жиров? Нужно быть сытым? Вероятнее всего.       — Позаботься о ней, — приказываю и выхожу. — Эй! — окликиваю рядом сидящего охотника.       — Тебе что-то надо? — устало спрашивает тот.       — Я Каяр-Ат. Созови всех.       — Каяр-Ат? — переспрашивает он, и тут до него, видимо, доходит, что он общается фактически с младенцем. — Это и правда вы?! Я сейчас… Я сделаю!       Он вскакивает и несётся куда-то. Через примерно час мы все сидим в самой большой палатке, которая едва достигала размера средней в деревне. Все шестьдесят четыре Призрака, включая меня. Та кормилица уже очнулась и пьёт бульон.       — У нас есть столько еды, чтобы все находящиеся здесь наелись?       — Да, Каяр-Ат, но она рассчитана на неделю. Если все наедятся…       — Неважно. Абсолютно все должны быть полностью сытыми. Это приказ.       — Я надеюсь, Каяр-Ат, вы знаете, что делаете, — с насторожённостью сказала какая-то старуха.       Ещё через примерно два часа все были в этой же палатке, и все наелись. Из запасов не осталось буквально ничего. Я беру за руки ближайшую кормилицу и опять запускаю процесс. Из её кожи так же проступает слизь. Она садится и обхватывает колени руками, а слизь постепенно покрывает её полностью, после чего затвердевает. Тут я вспоминаю те образы, которые мне транслировали старые Призраки. Уменьшение в длину — сажусь, увеличение в ширину — обхватываю колени руками, изменение цвета — тёмно-синяя слизь покрывает полностью. А когда они описывали, будто сползает кожа, это, наверно, самый конец улучшения.       Призраки ахают. Перед нами стоит кокон, отличающийся от коконов ящеров только цветом.       — Весь наш народ станет гораздо сильнее. Мы победим.       И они кричат. Кричат слова радости и восхваления. Каждый подходит ко мне и становится коконом. А как только это делает последний, я внезапно погружаюсь во тьму. Я тоже в коконе?       Чувствую, что проходит очень много времени. Намного, намного больше, чем раньше. Когда просыпаюсь, вижу шевелящиеся коконы. Шкур вокруг нет. Наверняка сожрали. Неподалёку растёт дерево, которого раньше не было. Да-а, видимо, прошло реально ну очень много времени.       Коконы начинают шевелиться быстрее. Постепенно, они начинают сползать, словно кожа, и действительно втягиваться обратно. В начале вышло около десятка. Остальные — через час. Обновлённые Призраки осматривают себя и прислушиваются к своим чувствам.       — Всё получилось, Каяр-Ат? — спрашивает охотник, когда из кокона выходит последний Призрак.       — Да, — отвечаю я. — Половина взрослых сейчас отправится за едой. Вы должны быть осторожны. Никто не знает, что произошло за эти луны.       — Прошли луны? — удивляется кормилица.       — И очень много. Гораздо больше, чем ты жила.       Она глубоко задумывается и начинает смотреть сквозь меня, пытаясь осознать количество прошедшего времени. Её глаза постепенно разъезжаются в разные стороны из-за не справляющегося с такой информацией мозга. Это же делают и многие другие. Эх, ребят, вот будет у нас более развитое общество, вы перестанете приходить в состояние когнитивного диссонанса при осознании бесконечности времени.       После улучшения всегда хочется есть. И повезло, что ушедшие за едой, принесли оную в достаточном количестве. А ещё несколько птицеящеров.       — У скалы развелось много яраса. Их едят эдждерхи, но яраса всё равно одерживают верх, — сообщил охотник.       На секунду меня загрузили. Я только после вспоминаю, что яраса — несекомыши, а эдждерхи — птицеящеры. О, так живы ещё птенцы. Класс! А то мне уж было показалось, что не видать нам домашних любимцев.       Сначала все вновь наелись. Затем мы все спустились к уничтоженной деревне и осмотрелись. Ноль. Полный ноль улик, говорящих, что здесь когда-то кто-то жил.       Внезапно я слышу шум. Кто-то идёт к нам очень тихо, стараясь быть незаметным.       — Кроме тебя, немедленно все взлетайте, — приказываю одной молодой кормилице и остальным Призракам.       Те подчиняются. Я закрываю глаза и начинаю вслушиваться. Двое. Весом в полтора раза больше, чем стандартный Призрак. И… Ходят на задних лапах!       — Приготовься взлетать.       Кормилица кивает и расправляет крылья.       Я чувствую на себе взгляд и слышу знакомые отрывистые урчания, только уже гораздо больше похожие на речь. Их интонация становится всё злее и злее, и наконец…       — Вверх!       В один и тот же миг, кормилица хватает меня — неспособного летать младенца и взлетает, и из кустов в нас летят копья, а сами ящеры выпрыгивают, видя неудачу и пытаются нас схватить или хотя бы подобрать копья и кинуть вновь. Чёрт! На концах копий костяные наконечники, перевязанные верёвками. Ящеры кричат нам явные ругательства вслед. Они стали разумными и не забыли нашу войну!       — Что мы будем делать? — спрашивают меня Призраки. Мы собрались в круг, а в центре — я. — Нам нужно отомстить хоорам.       Я думаю. Сейчас мы не знаем всех их способностей. А сейчас, когда они заметили нас, точно начнут охотиться и мешать жить. Позволить им жить я не могу. Слишком многих убили эти лупоглазые. Значит, нужно сначала сделать так, чтобы они перестали нападать. Мировое соглашение? Друзья, союзники, а после — нож в спину? Неплохой план. Рассказываю его Призракам. Те сначала недовольны тем, что мы будем лебезить перед ящерами, желая прямой атаки, но потом соглашаются. Ещё бы они не согласились с, как они считают, богом.       Я набираю мяса в сделанную кормилицей корзину.       — Кто отправится со мной? Это может быть опасно.       У меня чувство дежавю, поскольку первая подскакивает та самая старшая кормилица, на которой впервые был проведён эксперимент. Спрашивать: «Ты уверена?» нет смысла, поэтому сейчас мы летим за огромный лес. Точнее, летит она, держа в руках и меня, и корзину. На месте гнезда мы обнаружили полноценную деревню, очень похожую на прежнюю нашу, только хижины деревянные. Зависнув в воздухе, кормилица по моему приказу бросает корзину прямо в середину деревни. Ящеры подскакивают и хватаются за копья и камни. Кормилица на всякий случай взлетает чуть выше. Ящеры сначала смотрят на нас, а потом в корзину. Увидев там еду, они переговариваются несколько минут, а затем вновь поднимают головы. Один из них бежит в самую большую палатку, после чего оттуда выходит какая-то важная шишка, судя по количеству украшений и одежд. Она или он, смотря на нас, взмахивает рукой и что-то говорит.       — Зовёт что ли? — вслух думает кормилица.       — Рискнём? — с хитрой улыбкой спрашиваю я.       — Как прикажете.       Мы медленно спускаемся, готовые дать дёру. Но ящеры нас не атакуют. Важная шишка берёт слово.       — Ка утук дажа, — что-то вроде этого говорит он. По крайней мере, именно эти буквы слышатся в его урчании.       — Ась? — недоумённо склоняю голову набок я. — Мужик или дама, уж не знаю, я тебя вообще не понимаю.       Во мне не было надежды, что он поймёт, мне лишь хотелось показать ему, что мы говорим на своём языке. Он помолчал несколько секунд, затем указал на себя.       — Дажа.       — А, значит, тебя зовут Дажа. Понятно, — киваю ему, потом указываю на себя, — Каят.       — Хема, — представляется кормилица.       — Мы хотим мира и… — начинаю говорить я по инерции, забыв, что они нас не понимают. Ох, это будет до-олгий день.       Через кучу времени переговоров, когда обе стороны не понимают друг друга, мы жестами, интонациями и выражениями лиц и морд договорились, что у них будет жить один Призрак. Насколько мне понятно, заложник. На то, чтобы у нас жил ящер, они не согласились, да мы и не рвались. Нечего шпионить.       Стать заложником согласился один из охотников. Жалко, конечно, отправлять одного из итак резко сократившегося самцового поголовья, но и кормилицы сейчас нужнее.       Мы восстановили нашу деревню за три месяца. Ещё несколько лет расширяли её и перестраивали с помощью дерева. Кроме того, почти все кормилицы и два охотника откладывали яйца как можно чаще. Еды хватало — слава непуганым насекомышам и их скоростному размножению. Несколько раз выходили на монстров. Приходилось отдавать часть еды ящерам. И вот сейчас я стою перед вождём — тем самым Дажа, и переговариваюсь с ним через обучившегося их языку заложника.       — Мы уже доказали, что хотим мира. Не пора ли нам стать союзниками?       — Вы отдавали нам еду за грехи ваших предков.       «Точнее, нас самих, но вам это знать необязательно», — думаю я.       — Поэтому вы не имеете права требовать у нас перестать принимать дань.       — У вас четыре деревни в разных местах, приносящие вам много еды. Риоб видел, что ваше мясо тухнет, а плоды гниют. А нам нужна еда постоянно.       Вождь молчит и смотрит на меня долго.       — Удивите нас, — наконец говорит он.       Че-его?       Я рассказываю об этом на собрании самых старых Призраков.       — Хооры начинают наглеть! — восклицает шаман, появившийся у нас недавно.       Я с тобой соглашусь. Ящеры требуют от нас всякой чуши. Что вообще значит «Удивите нас»? Мне что, сплясать польку, напевая йодль и жонглируя клыкушками? О… Напевая? Музыка! Точно! Эта планета ещё не видела музыки. Ящеры точно будут удивлены.       Из найденного бамбука я создаю флейты, благо, что помню как это делать. Также, обтянутые кожей барабаны. А ещё трещотки, выструганные из дерева. Играть я умею только на флейте и то, кое-как, поэтому даю задание нескольким Призракам обучиться самостоятельно. На это уходит ещё четыре месяца, за которые до меня доходит, что яйца птицеящеров, живущих теперь у нас в загонах, тоже можно употреблять в пищу.       — Мы готовы вас удивить! — торжественно объявляю я. Позади стоит целый призрачий музыкальный ансамбль. — Три! Два! Один!       И Призраки начинают играть. Криво, косо, но с душой. Им действительно понравилась музыка. Надо было давно её изобрести. Тем более, что по итогу вождь и остальные ящеры так впечатляются, что немедля объявляют союз и просят их обучить. Музыка творит чудеса!       А наши разведчики сообщают, что у нас не хватит сил разом уничтожить всех ящеров. Их гораздо больше, чем нас. Я начинаю волноваться. Вдруг случится так, что на планете главными будут они? Я не могу этого допустить. Призраки были раньше. Мы раньше обрели разум. Мы способны на гораздо большее, чем эти уроды, но у нас не хватает силы победить? Ну уж нет. Если нас слишком мало, нужно, чтобы стало больше. Естественным путём наше количество до необходимого не увеличится, значит, нужно придумать что-то нестандартное. Я улетаю медитировать к горному водопаду. Однажды вспомнив подобное клише и решив повторить, я уже не могу без этого обойтись. Струи воды, ниспадающие разрушительным потоком, в некоторых местах более спокойны и не ломают мне кости. Здесь думается спокойнее.       И это всё приходит к тому, что я стою на лесной поляне, а передо мной стоит молоденькая кормилица, дочь Хемы и усиленно краснеет. Вернее, синеет.       — Как тебя зовут? — спрашиваю её.       — Маят, Каяр-Ат, — смущённо отвечает она.       Я поднимаю бровь.       — Меня назвали в вашу честь, — под конец её голос становится всё тише.       — Хорошо, Маят, ты знаешь что я хочу от тебя?       — Чтобы я вынесла от монстра, — она невероятным образом смущается всё больше и больше с каждой минутой.       — Ладно, приступим.       Я подхожу, кладу руки на её живот и зарабатываю ошеломлённый взгляд.       — Что?       — Я думала… Ну… Что я должна…       Эта её манера смущённо шептать меня начинает раздражать. А потом до меня доходит.       — Погоди, ты думала, что я заставлю тебя спариться с монстром?       Моё удивление в несколько раз превышает её, когда Маят кивает.       — Э-э… А…       Нужно собраться и сказать что-то получше невразумительного мычания!       — Ну ты даёшь. Это же чисто физиологически невозможно!       Маят молчит, опустив голову и неловко улыбаясь.       — А зачем согласилась? — с интересом спрашиваю её.       — Вы же не заставите никого из нас делать что-то, что нам навредит. Так рассказывала мама.       Не удержавшись, хихикаю. Маят продолжает краснеть. Синеть. Ай, ладно, краснеть.       — Ладно уж, доверчивая моя. Приготовься.       Мои руки вновь на её животе. Я сосредотачиваюсь. Мне нужно поймать то состояние, при котором Призраки были помещены в коконы, и перенаправить каким-то способом энергию. Я усиленно представляю, как из моих рук прямо внутрь Маят поступает ДНК гигантского паука и соединяется с органом внутри её. Я словно наяву вижу, что яйцо начало образовываться.       Из одного большого яйца вылупляется крылатый паук, который очень быстро вырастает до половины размера оригинала и останавливается. Восхищённая Маят соглашается отложить ещё больше яиц, а я торжествую.       На следующий год наша армия готова. Я использую ДНК не только паука, но и многих других. Полумонстры неразумны и подчиняются всем нашим приказам. Ящеры уничтожены.       — … и отныне, все прародительницы монстров будут носить имя Маят ро Таш!