Лекарство от всех болезней.

      Север шел вперед, неуклюже переступая через лужи и ямки, заполненные мутной водой. Моросило. Тяжелые свинцовые тучи только-только показались на горизонте, когда сталкер жестом остановил свою спутницу.       — Если пойдем на север-запад, — сказал Север, сверяясь с картой в КПК и компасом, — попадем к руинам. Там, думаю, можно будет заночевать, восстановить силы — а оттуда уже до тайника Таврищева рукой подать. Главное чтобы эта падла еще кого туда не заслала. На чужие вещички много лап потянется, будь уверена. АКМ цел после перехода?       — Да, — негромко ответила Ира, или, как ее про себя прозвал Север, Слеза. — С автоматом все в порядке.       — Хорошо, это меня радует. «Карусель» на три часа, видишь? С ней аккуратно надо быть, а то полетишь и потом хрен какой хирург сошьет кусочки. Метров через… Тридцать, наверное. — Взяв камень с земли, парень метнул его в сторону предполагаемой аномалии. — Обходим справа. Слева не пройдем, засосет к черту на куличики. Пройдя километров пять, девушка остановилась и обхватила руку сталкера.       — Нога?       — Д…Да…       — Хорошо. Ложись на спину, сюда.       Сняв с себя вещмешок, Север продел ноги девушки в лямки и, перевернувшись на живот вместе со Слезой, поднялся, поправляя съехавшиеся рукава и немного подпрыгивая.       — Будет неудобно, но тут немного осталось. Вот-вот выйдем уже. Держись крепче.       Сталкер, шагавший с девушкой на спине, изрядно вспотевший и усталый, был доволен. Сегодня двадцать, да завтра десять — и вот, они у тайника, где можно будет достать антибиотики, и где можно будет попросить помощи у Сибиряка. До захода солнца оставался час, а они находились рядом со старым городом, что также не могло не радовать. Приходилось замедляться, обходить аномалии, но в запасе у них было еще полчаса.       Наконец лес стал редеть, и Север увидел разрушенные многоэтажки, стоявшие почти вплотную. Холодало. Начинало темнеть.       — Черт, осталось совсем немного, а тут еще такая херня! — Негромко выругавшись, парень прибавил шагу и вышел на грунтовую дорогу, раскисшую от затяжных дождей. Обойдя съеденный ржавчиной КАМАЗ, от которого изрядно трещал счетчик Гейгера, Север включил фонарь на автомате. Было слишком тихо, но парень знал, что это — затишье перед бурей, и что стоит держать ухо востро. Сплюнув через левое плечо и постучав себя по голове, Север внимательно осмотрел подсвеченный дверной проем.       — Пригни голову, там «жгучий пух» свисает, будь он проклят сто раз.       Кроме «пуха» ничего больше обнаружено не было, поэтому сталкер вошел в здание и стал аккуратно подниматься по ступенькам.       Остановившись на третьем этаже, как на самом безопасном, по мнению Севера, парень взял счетчик и обошел всю комнату.       — Странно… Фон весьма маленький. Хотя будто без него плохо будет. Ладно, давай я тебя спущу, а то совсем плохо выглядишь. Сильно нога болит?       — С-Сильно…       Сняв с себя вещмешок и уложив на него девушку, Север стащил в центр несколько досок, забил внутрь «кострища» бумагу и, использовав несколько отсыревших спичек, наконец поджег ее. Костер начал негромко потрескивать и слегка освещать комнату, играя бликами на стенах.       — Не мешало бы просушить куртки, а то еще простудимся. Подними штанину, пока есть время — рану обработаю.       Ира послушно подогнула штанину и обнажила голень. Север, повидавший многое на своем веку, был обескуражен, хотя и старался не подавать виду: на ноге виднелся приличных размеров пузырь, наполненный гноем, кровью и чем-то похожим на лимфу. Это уже был серьезный звоночек, не считая различные царапины, ссадины и мелкую сыпь со свежими «счёсами».       — Серёж?.. — Голос девушки сильно дрожал. Если она увидела страх в глазах сталкера — значит недалеко и до слёз вперемешку с паникой. Север, негромко вздохнув и кивнул головой, мол «все в порядке, не мешай», после чего вытащил из подсумка аптечку и принялся ее раскладывать. Из сумки показались бинты, ножницы, перекись водорода и три таблетки в серой пластине. Выдавив две, Сергей вытащил влажные салфетки и протянул их вместе с таблетками.       — Разгрызи их. Горькие, но что поделать. — Повелительно сказал сталкер, после чего, вооружившись прокаленными на костре ножницами и перекисью водорода, принялся аккуратно вскрывать волдырь.       Ира неожиданно вскрикнула и прикрыла лицо руками. Север лишь покачал головой, закончил «операцию», бработал рану перекисью и наложил бинт на рану.       — Потерпи, сейчас поужинаем и ляжем спать. Утро вечера мудренее, как говорится.       Разогрев скромный ужин (две банки тушенки и полбатона черного хлеба), Сергей принялся сверяться с КПК, когда ему пришло сообщение от Озона.       «Север, планы круто изменились, тайник Таврищева разграбили мародеры, а сам он, крыса радиоактивная, будь сто неладен, вас сдал, и сказал, что вы шли в сторону тайника. Вас разыскивает Хмурый, местный «пахан» этих ублюдков. Шакал битый, причем не раз, поэтому действует аккуратно. Мы с Храмом выдвинулись в вашу сторону, сбрось нам свои координаты и скоординируй касательно аномалий и живности. Вероятно, эта падаль либо вас в кольцо возьмет, либо забросает ваш РГД-шками или лимонками. Готовься держать оборону. Все входы-выходы забаррикадируй, Ирку от окон подальше убери, сам лишний раз не высовывайся. Лекарства мы взяли, по пути зацепим Пана, он разберется, что с раной на ноге делать.»       Север еще раз перечитал сообщение и сбросил координаты своего местонахождения. Таврищев, ублюдок… Знал же, что не стоит идти, что наверняка засада будет или еще какая лабуда случится. Нет же, погеройствовать решил, Дон Жуан херов, Казанова радиоактивный. Вот теперь держи оборону с харчами на полтора дня двумя рожками у каждого человека и раненой.       Обозлившись на себя за панику, Васильев сжал рукоять армейского ножа, висевшего на бедре, и вытащил его.       Этот нож был особой гордостью Сергея. Еще его отец, Леонид Васильев, в далекую Афганскую войну резал этим ножом шахидов, находясь в отряде разведывательно-диверсионной группы «Вал». На рукояти были красиво выгравированы буквы «Л.В», а рядом — «С.В». Север, держа нож в руках, чувствовал легкую пульсацию, исходящую от серебристого металла.       Убрав оружие в чехол, парень на секунду замер и прислушался, подойдя к окну: не шумит какая падла снизу?       Нет. Тишина. Значит, не добрались, выродки, до них. Север понимал, что баррикадироваться толком то и нечем, и это значительно усложняло задачу. До наступления момента «3,14здец» следовало подняться как можно выше, поставить растяжку у входа в здание и этажом ниже места их размещения соорудить пост, за которым якобы будет сидеть он с автоматом. Главное, чтобы повелись, шавки. Васильев спустился вниз по лестнице до выхода и, достав гранату, продел в чеку леску, размотав ее по всей ширине входа.       — Надеюсь, не заметят, сучьи дети. Так, остался только этот блокпост сраный… Без паники, Серый, эти сволочи штурмом здание не возьмут, а взрывать они не будут точно; дождешься Озона с подкрепление — перестреляешь этих вурдалаков всех до одного.       Закончив с растяжкой, Север бросил взгляд в темноту, и не заметив ничего подозрительного, сверился с часами. Одиннадцать ночи. Парень развернулся и стал подниматься по лестнице, опираясь на треснувшие перила.       — Ну чё, Вольф, как там?       — Да ща, Сивой, не чеши. Та-ак, это к этому контакту… Во, готово! Зырь, че сделал! Мужчина в балаклаве подошел к мальчишке, стоявшему с гордой улыбкой на всё лицо.       — Это новый детектор, «Фаренгейт», который только к яйцеголовым с Большой земли попал. Хрен его знает, чем им «Перун» не нравится: как по мне, прекрасная штука, в отличие от этого куска металла. Правда я его немного модифицировал, и он теперь, короче, пси-излучение ловит, так что теп…       — Вольфганг, мать твою!       Парень вздрогнул и обернулся. Перед ним возник Хмурый — сорокалетний мужчина с сединой на висках, большой проплешиной на макушке и грубо торчащими скулами. Окинув холодным взглядом карих глаз юношу, Хмурый дал тому подзатыльник.       — Хватит херней маяться! Я тебе что сделать сказал?       — А? — Вольф нга пару секунд замялся и обомлел.       — Хуй на! Десять минут назад я тебе сказал с картой разобраться, идиот! Нам надо найти этого… Сибиряка, и трухнуть его как следует! Куда мы должны направиться?       — Нам на юго-восток… Потом у заправки взять восточнее — и мы выйдем к развалинам. Там они, думаю, остановятся.       — А ты маладца, котелок-то варит как надо. Вырастешь, выучишься, правильной дорогой пойдешь — и будет тебе счастье, будешь в шоколаде жить. Ладно, поторопимся.       Сменив гнев на милость, Хмурый слегка потрепал Вольфа по загривку, что-то бормоча себе под нос, после чего, сверившись с компасом в КПК с треснувшим экраном, зашагал на юго-восток, ускоряясь и притормаживая. Через какое-то время Хмурый остановился и негромко сказал:       — Техник!       — Чаго, шеф? — К Хмурому подбежал паренек, бодро размахивающий руками.       — Если они в развалинах засели — выкуривать будем. — Хмурый вытащил пачку сигарет с зажигалкой и предложил одну Техник. Парень взял одну, подкурил ее и, затянувшись, закашлял.       — Эх, молодняк. Неженки вы все. Даже курить не умеете. Не переносите старых, советских еще сигарет. — Хмурый сплюнул и сделал одну крепкую затяжку. Из носа повалил дым, пахнувший красным перцем и скошенной травой. Мужчина почесал подбородок, будто пытаясь что-то вспомнить, а затем еще раз сплюнул и ухмыльнулся. — Не все переживут. А жалко. Надо было отмычек брать больше, а то шесть человек, из которых две отмычки и один пацан — не дело. А если и переживем, дай Бог, то закалимся. Вырастут из вас работящие парни. Ладно, хорош трепаться, потопали.       Дойдя до заправки, отряд остановился. Мужчина глянул на старые наручные часы, неизвестно как еще работающие.       — Пол-одиннадцатого, товарищи! Весьма прекрасное время для одного дела. А для начала я хотел бы задать вам вопрос. Господа, — продолжая свою речь, Хмурый хищно улыбнулся. — нам осталось пройти трех километров в сторону тех высоток. Уже почти одиннадцать ночи, и видимость нулевая. Нападем около полуночи. И вот еще. У меня закрадываются подозрения, что этого Северянина…       — Севера. — негромко исправил Вольфганг.       — Да, Севера. В общем, до меня дошла информация, что о нашем приходе его оповестили заранее. Узнаю, какой подонок это сделал — прострелю колени и брошу на съедение слепым псам. Или в «жарку», до хрустящей корочки. Даю шанс сознаться прямо здесь и прямо сейчас, и может быть я подумаю о том, чтобы оставить крысу здесь, без вещей, но живым. Десять секунд на раздумие. Раз.       Никто не шелохнулся. Хмурый неудовлетворенно вздохнул и, вынув заряженный «Бронко», прокрутил барабан с шестью патронами.       — Два. Три. Ну что, никто не скажет? Четыре, пять, шесть… — Хмурый, отсчитывая время, внимательно следил за глазами окружающих его людей. — Семь, восемь, девять… Что там дальше? Ах да, десять. Вижу никто не сознался. Ну ладно, найдем крысу потом. Но, перед тем как мы пойдём… — Мужчина вскинул руку с револьвером и нажал на спуск. Раздался глухой хлопок и тело отмычки шумно опустилось на жухлую траву с дырой во лбу, из которой начала медленно сочиться кровь.       — Можете забрать его вещи. Все равно ему они больше не нужны. — Вставив патрон в барабан, Хмурый обвел взглядом отряд. Все молчали. Добиться беспрекословного послушания можно лишь усмирив эмоции: радость, восторг, гнев, печаль, страх, вину. Никто даже и не вздохнул.       — Ну, теперь я полагаю, мы выдвигаемся.       Сергей аккуратно погладил волосы Иры, стараясь не разбудить ее. Его уставшие глаза попеременно бегали от угла к углу, от догоравшего кострища к рамам, которые без окон напоминали проплешины от лишая.       Парень не думал ни о бандитах, которые могут в любой момент прийти сюда, ни о долгом переходе обратно, ни об Озоне с подмогой.       Он думал о сестре. Раз в месяц, через знакомого майора на блокпосту, Артемьев получал и отправлял письмо.       Она уже давно поступила в мединститут. Наивная девятнадцатилетняя девушка, не старше той, что спит сейчас рядом, облокотившись на плечо. С грациозными планами на жизнь, с амбициями и великолепными мечтами.       Являясь полной противоположностью брата, только она помнила о нем, заботилась. Только ей действительно был он важен. Ни отцу, который сразу же отстранился от сына и считал, что воспитал неблагодарную тварь и пригрел змею на груди, ни матери, которая рыдала неделю, а затем постаралась забыть все, что связано с ним, будто бы его и не существовало. Только сестра помнила о нем.       Север закурил. Наблюдая за тлеющим огоньком сигареты, он находил в ярко-красном сгорающем куске бумаги какое-то… Умиротворение, что-ли. Представлял себя, как этот сгорающий огонёк.       Да, переживут не все.