Шестнадцать

      Они обсуждали это уже много раз, но все было без толку: если место по правую руку от него пустовало, Саске бесился и ничего не мог с этим поделать.       Пустота соседнего стула вызывала у него неконтролируемые вспышки раздражения и агрессии. И хотя подобное поведение в их семье никогда не приветствовалось, на Саске не действовали ни просьбы, ни угрозы. Когда старший брат пропускал традиционный семейный ужин, мальчик вел себя, как капризный ребенок. И ему не было никакого дела до не самых приятных последствий, которые настигали его после.       Он не мог ни есть, ни поддерживать легкий светский разговор, который родители затевали каждый раз.       — Как прошел день? — дружелюбно спросила мама, выпытав все подробности у отца.       Саске сдул с лица прядь отросшей челки.       — Нормально, — неохотно пробурчал он.       — Следи за тоном, — напомнил отец. — Это твоя мать, а не одноклассница.       — Я был достаточно вежлив.       — Ты огрызаешься. Это не признак вежливости и уважения.       Микото легко погладила мужа по плечу, безмолвно прося быть мягче, но необходимость в успокоении отпала сама собой: Саске сдержался и не стал продолжать пререкания.       — Все хорошо, мама. Готовлюсь к триместровым контрольным и зимнему фестивалю. Тренер меня тоже хвалит.       — Не увлекайся фестивалем и баскетболом, Саске, — над и без того невеселыми мыслями мальчика навис мрачный образ отца. — Мы отдали тебя в эту школу, потому что она одна из лучших в префектуре. Здесь сильные преподаватели математики и физики, а баскетбол — всего лишь отдых, который не должен забивать твою голову.       — Я понял, отец.       — Надеюсь на это.       Микото прикусила нижнюю губу: она всегда так делала, когда не могла побороть волнение.       Разговор упорно не клеился: Саске угрюмо зыркал в сторону соседнего стула, где обычно сидел старший брат, Фугаку давил на него тяжелым уставшим взглядом. Иногда женщина чувствовала себя Мюнхгаузеном, окруженным львом, крокодилом и ядовитыми змеями. И никто, совершенно никто не пытался помочь ей поддерживать в семье атмосферу уюта и взаимопонимания.       «Кроме, пожалуй, Итачи», — Учиха невесело улыбнулась в тарелку.       Ее старший сын был сломанным ребенком: с самого детства он был вынужден не получать защиту, а создавать ее. Микото не могла отнести свои проблемы и переживания вспыльчивому мужу, едва разбирающемуся с накалом ее эмоций. Только Итачи мог понять и утешить мать.       Но он снова задерживался в школе, готовясь к экзаменам. Его пропуски ужина и стали причиной постоянных конфликтов Саске с отцом.       — Я рада, что у тебя все в порядке, милый. И я уверена, что ты отлично сдашь контрольные…       — Он не может сдать их не отлично. Он Учиха, — встрял Фугаку.       Саске поджал губы и опустил глаза в свою миску риса.       — Знаю, отец. Я не подведу тебя.       До этого вяло ковырявшийся в своей тарелке, Саске вдруг ускорился и довольно быстро доел остатки салата и рыбы. Он поднялся, отвесил матери дежурный поклон, поблагодарил за ужин и, забрав грязную посуду, ушел на кухню.       Только здесь, в небольшой полутемной комнате, освещенной только уличными фонарями, заглядывающими в окно, Саске дал чувствам волю. Ярость, клокотавшая внутри, грозилась порвать его тело на куски.       У мальчика уже давно исчерпался лимит терпения. Маска спокойствия на его лице пошла трещинами еще пару лет назад, когда Итачи перевели в среднюю школу.       Разговаривать с отцом у него не было никаких сил. Как бы Саске ни старался, этого все равно оказывалось недостаточно, и вместо заслуженной похвалы он получал лишь порцию советов и упреков.       А еще брат… Ну почему он опять задерживался?!       Если бы Саске позволил себе не прийти на ужин, ему бы запретили ходить на любимый баскетбол. Но Итачи, регулярно нарушавшего непоколебимые семейные традиции, все наказания обходили стороной. Что он, Саске, должен был сделать, чтобы отец гордился им?       — Ты слишком все драматизируешь, — сказал ему брат, когда Саске в сердцах, захлебываясь словами, жаловался ему на отцовское равнодушие. — Отец любит тебя. Просто он не знает, как это выразить. Я думаю, что он уже гордится тобой.       — Он опять не пришел на игру.       — Он и на прошлой не был. Он уверен, что твоя команда победит, и не считает нужным убеждаться в этом воочию. А еще он занят, Саске: занят работой, чтобы иметь возможность обеспечить своему сыну достойное будущее.       — Но тебе-то он уделяет время!       — Только для того, чтобы дать пару напутствий, — Итачи покачал головой. Он запустил руку в мягкие волосы Саске, и младший брат тут же упал в его объятья, прижавшись к теплому боку. — Не переживай так из-за его слов. Не все, что говорят взрослые, является истиной. Ты рожден не для того, чтобы тешить родительское самолюбие, Саске, помни об этом. И что бы ни говорил тебе отец, ты должен сам решить для себя, прислушиваться к его словам или нет.       Этот разговор состоялся больше месяца назад, когда два брата, игнорируя комендантский час их семьи, шепотом болтали в комнате Итачи, читая какие-то глупые комиксы. Но какой толк был от этих утешений, если в нужный момент брат все равно оказывался слишком далеко? Приближался конец учебного года, и Итачи все вечера пропадал в школьной библиотеке, заучивая конспекты. Саске знал, что брат его любит и никогда не даст в обиду, даже если речь шла об их родном отце. Но разве Итачи мог помочь ему, будучи на расстоянии в пять станций метро?       Когда Итачи начал пропадать в школе, Саске понял, что остался совсем один в их страшной семье со слишком мягкой матерью и слишком строгим отцом.       Саске загрузил тарелки в посудомоечную машину, помыл руки и отправился в свою комнату. Он безумно хотел увидеть брата — оплот заботы и поддержки. Но беспристрастные часы показывали, что ждать мальчику придется никак не меньше часа, и он, погрустневший еще больше, подтянул к большому письменному столу свой школьный рюкзак и принялся за алгебру.       Ему удалось отвлечься и направить свою злость в нужное русло, потому он не сразу заметил, что экран его телефона засветился. Саске с удовольствием закрыл учебник, отодвинул его подальше от себя и ответил на звонок приглушенным рукой шипением:       — Чего тебе?       — Э? — громко отозвался Намикадзе. — Ты чего такой дружелюбный?       На заднем фоне раздавались оглушительные взрывы смеха, долетали обрывки чьего-то разговора. Семья, в которой жил лучший друг Саске, кардинально отличалась от унылого склепа, который Учиха называл домом.       — Ты как всегда выбрал не лучшее время, — ответил Саске. Он воровато оглянулся, испугался, увидев дверь открытой, и тут же сбегал, чтобы бесшумно прикрыть ее. — У меня тут накал страстей.       — Опять папка буянит?       — Типа того.       — А брательник?       — Брат, — важно поправил Саске, — в школе.       — Звучит грустно, ттебайо.       — Так и есть.       — Я так понимаю, пытаться пригласить тебя с ночевкой — дохлый номер?       — Очень дохлый. Уже поздно, брат не сможет меня проводить, а отец и так недоволен моим поведением.       — Что, опять поклонился ему девяносто девять раз вместо положенных ста? — весело хрюкнул Наруто.       Саске ощетинился. Осознавая всю несовершенность их семейных отношений, он в то же время терпеть не мог, когда кто-то в открытую говорил ему об этом.       — Заглохни, добе.       — Как скажешь. Ладно, я тогда пошел, ага? Постарайся там утрясти родительских тараканов. Мне новую приставку подогнали, не терпится с тобой ее опробовать…       Что было дальше — Саске не узнал. Заслышав на лестнице шаги, он тут же сбросил вызов и почти с головой нырнул в рюкзак, ища там сам не зная что. Поздние телефонные звонки в их семье считались недопустимыми, и мальчику совсем не улыбалось разбавлять свой кислый вечер новой порцией отцовского недовольства.       Шаги стихли на пороге его комнаты. Скрипнули петли, дверь медленно открылась, и в проеме показалась взъерошенная голова старшего брата. Саске так обрадовался, что не смог скрыть радости и буквально вскочил со стула.       — Итачи! Ты пришел!       — Я тоже рад тебя видеть, — мягко улыбнулся Учиха.       На нем все еще была школьная форма, а худое, но крепкое плечо оттягивала тяжелая сумка. Итачи, тихо ступая по ковру, прошел внутрь и деловито упал на кровать младшего брата.       Саске закрыл за ним дверь и вернулся за стол, сцепив руки на груди. Он понятия не имел, что говорить и делать.       — Нии-сан, ты как?       — Как амеба, — глухо отозвался парень. — Еще немного, и появятся ложноножки.       — Совсем плохо, да? — сочувственно спросил мальчик. Он успел забыть, что еще пару минут назад жутко обижался из-за того, что брат опять доверил ему справляться с трудностями самому. Теперь, когда уставший старший брат валялся в его постели в уличной одежде, недавний ужин уже не казался ему таким важным происшествием.       — Просто устал. Посплю — и все пройдет.       Саске сполз со стула и присел на кровать. Итачи подвинулся, чтобы ему было удобно.       — Может, тебе не стоит так над собой издеваться? — осторожно спросил Саске. — До экзаменов еще полно времени, ты успеешь подготовиться.       Итачи повернул голову, чтобы лучше его видеть. Саске изо всех сил старался сдержать жалость и грусть глубоко внутри себя, но они, очевидно, все равно просочились в его взгляд, потому что Итачи со вздохом поднялся и сел, упершись спиной в холодную стенку. Он, поджав губы в какой-то страдальческой улыбке, положил руку на макушку Саске и нежно пригладил стоящие колом вихры.       — Когда-нибудь ты поймешь, Саске.       — Когда-нибудь ты объяснишь, — беззлобно парировал мальчик, придвигаясь ближе. — Твои дополнительные… Они и правда так важны?       — Правда, — подтвердил Итачи.       — Но ведь ты не будешь пропадать на каникулах? — с тревогой уточнил Саске.       От того, как брат несмело опустил глаза и медленно убрал руку, что-то у него в груди оглушительно лопнуло.       — Саске…       — Ясно, — сухо кивнул самому себе Учиха, вырываясь из-под теплого бока брата и вставая на ноги. — Куда уж мне до анатомии. Где я — и где она?       Итачи закатил глаза.       — Не сравнивай себя со школьным предметом. Ничто не может быть для меня так же важно, как ты.       — Это просто слова, — Саске покачал головой. — Тебя вечно нет дома: то школа, то исторический кружок, то дополнительные, то подработки, то друзья… А я? Я когда-нибудь буду в твоем списке, нии-сан? Или для меня уже нет места?       — Саске, — Итачи перехватил его взгляд, — ты мой младший брат, а значит, самый дорогой для меня человек. Я всегда помню о том, что ты у меня есть, и сделаю все, чтобы ты тоже знал, что можешь на меня положиться. Ни друзья, ни школа, ни, тем более, работа не могут быть для меня важнее тебя.       — Тогда почему тебя опять не было?       Затаенная обида неожиданно всколыхнулась с новой силой.       — Почему я опять сидел там совсем один? — горько спросил Саске, до боли стиснув зубы. — Ты хоть знаешь, каково это — быть там без тебя, нии-сан? Когда отец смотрит на тебя, как на самое большое разочарование в своей жизни, а мама молчит, как побитая собака, потому что конфликты — это зло? А единственный человек, который тебя понимает, штудирует свою тетрадь… Думаешь, мне легко, нии-сан?       Итачи с тревогой посмотрел на дверь, поднялся с кровати и, ничего не говоря, крепко прижал Саске к себе. Но мальчик не собирался успокаиваться: он мотал головой и дергал плечами, тщетно пытаясь сбросить с себя руки брата.       — Мне нелегко, нии-сан! Потому что тебя вечно нет рядом! Потому что ты только говоришь, что любишь, а сам бросаешь меня с ними! И я один. Совсем один! День за днем!       Говорить, уткнувшись в жесткую и мокрую от дождя ткань, было неудобно, но Саске не прекращал попыток донести до брата, как ему тяжело и одиноко. Натертый от беспрестанного ерзанья, подбородок немного пощипывало, но мальчик не обращал на это никакого внимания. И хотя его глаза заметно увлажнились, он изо всех сил пытался сдержать предательские слезы.       Плакать от обиды, когда тебе тринадцать, виделось ему чем-то постыдным и жалким. Перед глазами сам по себе всплыл образ отца, разочарованно поджимающего губы и отворачивающегося от своего непутевого младшего сына, который в очередной раз не сумел оправдать его ожиданий.       — Отото, пожалуйста, — взмолился Итачи, с трудом удерживая брата на месте. Саске вис на нем, как в детстве, но у парня не хватало сил, чтобы не позволить мальчику упасть.       — Нет! — сам не зная, от чего, отказался Саске. — Тебя вечно нет рядом! Ты просто бросил меня с ними, нии-сан…       Все, что он так долго хотел сказать, наконец вышло наружу. Саске беспомощно сотрясался в руках брата, уткнувшись ему в ключицу, и просто не мог остановиться.       Неужели Итачи правда не замечал, насколько трудно ему жить в их семье? Не замечал, что маска сходит с лица слоями, как бы он ни старался ее удержать? Не замечал, что Саске злится на мать, неспособную оградить своих детей от проблем, не замечал, что Саске не понимает и боится отца, лицо которого всегда омрачается, когда он видит младшего сына? Мальчик отказывался признавать, что его замечательный старший брат, которого в школе иначе, чем «гений», не называли, не видел, как сложно ему находиться в доме без него. Самому Саске это казалось настолько очевидным, что слепота брата к его проблемам выглядела намеренной.       Он продолжал устало вырываться, порывался сказать что-то особенно обидное, но язык не поворачивался. Теплые руки брата лежали на его спине, его длинные волосы, собранные в хвост, щекотали нос и щеки. А сам Итачи молча терпел и ждал, пока истерика пройдет сама собой.       Саске не понял, в какой момент он обнял брата в ответ. Родной запах кружил голову, тепло чужого тела согревало лучше любого пледа. Он потерялся в ощущениях и прильнул к Итачи так близко, как только позволяли зимняя школьная форма и домашняя толстовка.       Он просто устал. И зная, что брат устал тоже, все равно не мог сдержаться, когда думал о том, что его дни без старшего брата только начинаются.       Итачи аккуратно убрал руку со спины. Саске с замершим сердцем почувствовал, как она легла на затылок, как тонкие и длинные пальцы брата принялись нежно перебирать короткие пряди. Мальчик обожал, когда трогали волосы.       — Чшшш, — едва слышно протянул парень, положив подбородок брату на макушку. — Я не хочу, чтобы из-за меня у тебя были проблемы с отцом. Я знаю, что оставил тебя одного, и мне очень жаль, что так получилось. Но это не будет длиться вечно: я сдам экзамены, и у нас появится больше времени.       — Честно?       — Разве я когда-нибудь тебе врал?       Саске прикусил язык и опустил глаза.       — Нет.       — Значит, честно.       Младший брат в его руках успокоился, и Итачи, вздохнув, решил все же начать этот нелегкий разговор именно сейчас. Ему не хотелось говорить об этом в принципе, но Саске по иронии судьбы оказался единственным родным человеком, которому он мог доверить свой секрет.       И все же момент, как и сама ситуация в целом, выпали крайне неудачные.       — Саске, — позвал Итачи.       — Да?       — Я решил, что не буду юристом.       Пару секунд мальчик пытался разложить эту новость по полочкам, но та категорически не желала укладываться в его голове.       Саске немного отодвинулся, чтобы увидеть обычное спокойное лицо брата, и Итачи пришлось выпустить его из объятий.       — В смысле не будешь? Отец ведь… Он ведь давно присмотрел тебе академию, ты много готовишься…       — Мне все равно, — вдруг прервал его брат. — Я не буду юристом, на какой бы факультет он ни решил меня отправить.       Саске впервые не нашелся с ответом.       Всю свою сознательную жизнь он слышал от отца, что из его старшего брата выйдет отличный адвокат. Он настолько свыкся с этой мыслью, с этим будущим Итачи, что даже никогда не спрашивал, согласен ли тот с родительским решением.       Мальчик задумался и вновь уткнулся носом в холодную пуговицу пиджака.       — Я учу не обществознание и историю, Саске, — шепотом продолжил Итачи. — Я уже давно решил, что не буду учиться в этой академии. Я так много времени провожу в школе, потому что мне приходится углубленно изучать химию и биологию самому. Я не могу позволить себе найти репетитора или перевестись в другой класс.       Итачи отодвинул мальчика от себя и сделал полшага назад. Саске несмело поднял чуть покрасневшие глаза и встретился взглядом с Итачи. Только теперь, вблизи, он заметил, что взгляд у брата стал другой, совсем не такой, как прежде: Итачи начал щуриться, смотрел как-то вяло и рассеянно.       — Прости. Я должен был раньше тебе сказать.       — Вовсе нет…       — Должен был, — твердо возразил Учиха. — Ты мой брат, Саске, и я должен был сказать тебе, что происходит на самом деле. Я виноват.       — Я тоже виноват, — грустно признал Саске. — И мне тоже жаль. Я… я просто очень сильно скучаю по тебе, нии-сан.       — Я знаю.       Он протянул руку, чтобы откинуть с лица мальчика непослушную челку, но тут же отдернул ее и напряженно замер, прислушиваясь.       Итачи среагировал куда быстрее Саске. Мальчик даже не понял, что произошло, а старший брат уже сидел на его стуле, держа книгу в руках.       — Итачи, — раздался низкий отцовский голос. Саске невольно сглотнул, боясь обернуться на дверь: он узнал бы этот голос из тысячи. — Вижу, ты дома.       — Да, отец.       — Зайди ко мне, — сказал мужчина и ушел, оставив дверь открытой.       Саске с надеждой посмотрел на брата, но тот только покачал головой.       — Прости, Саске. Завтра еще поговорим, — он захлопнул учебник по алгебре, поднял с пола свою сумку и ушел.       Отец с братом говорили долго: Саске уже лежал в постели, когда в коридоре послышались мягкие шаги Итачи. Ему безумно хотелось встать и спросить, чего хотел отец, но он и сам не заметил, как уснул. В утренней спешке им повезло перекинуться лишь парой слов, а на заднем сидении родительского автомобиля, везущего их в школу, обсуждать такое показалось Саске слишком рискованным. Его последние надежды рухнули в тот момент, когда Итачи сразу же окликнули, стоило ему выйти из машины.       — Хорошего дня, отец, мама, — Итачи поклонился и подал Саске его рюкзак. — Удачи, отото.       Саске грустно кивнул и отправился в свой класс, с тоской глядя, как брата окружают друзья. Он бы с радостью догнал его и пристал с расспросами, но после вчерашнего разговора это показалось ему высшей степенью эгоизма: Итачи приходилось много работать, чтобы приближаться к своей цели, и он как никто другой заслуживал проводить свободные минуты по своему усмотрению.       Долго скучать Саске не дали: уже в холле, когда он ставил ботинки в шкафчик, на его плечо легла чья-то горячая ладонь.       — Придуркам привет! — Наруто шуточно отдал честь двумя пальцами. — Как житуха?       За его спиной маячила темная фигура Сая.       — Йо, — он поднял руку.       Саске вздохнул.       — Было не так плохо, пока вы не пришли.       — Эй! А вот щас обидно было! То трубки бросает, то недотрогу строит! Истинный тэме, даттебайо!       — Тц, да забей, Намикадзе.       — Как я могу забить? — Наруто надул губы. — Ты же мой лучший друг. Твои проблемы — мои проблемы.       — «Общие жизненные трудности сближают», — процитировал Сай. — «Если у вас возникла проблема, не стоит пренебрегать помощью друзей».       Наруто закатил глаза.       — Ты когда-нибудь перестанешь говорить, как робот?       — Как робот? — Акаши нахмурился, погрузившись в легкую задумчивость. — Мне казалось, что из книг я черпаю исключительно разговорную лексику.       — О, как Эбису заговорил.       Преподаватель японской литературы был забавным человеком лет тридцати. Он прославился на всю школу своей любовью к книжной порнографии, которой прочитал так много, что даже самую простую фразу мог превратить в избыток вычурности и пафоса.       Раздался предупредительный звонок, и Сен, довольно милая старшеклассница из радиокружка, объявила о начале первого урока.       Все разговоры тут же отложили на потом и поспешили в класс. И хотя Саске слыл примерным учеником и отличником, занятия английского в его планы не входили. Все пятьдесят минут урока мальчик собирался потратить на собственные мысли, позаботиться о которых он смог только сейчас.       А подумать было о чем: разговор с братом требовал должного внимания и оценки.       После ночи беспорядочных размышлений Саске остро нуждался в подробностях, дать которые ему никто, кроме Итачи, не мог. Самого Саске буквально распирало от желания выведать все детали тайны.       Как долго Итачи взвешивал свое решение? Он колебался? Боялся? А если боялся — то чего? Поссориться с родителями? Выступить против отца? Расстроить мать?       Вопросов насчиталось куда больше, чем ответов, и Саске приуныл. Их отец возлагал на сыновей большие надежды, и оба брата росли с мыслью, что однажды они продолжат родительское дело. И теперь, узнав о своевольном решении Итачи, Саске и сам засомневался в своем будущем: это действительно то, чего бы ему хотелось? Стать прокурором, как отец, или адвокатом, как мать? Беспрестанно шерстить свод законов, искать в них лазейки, смотреть, как рушатся судьбы, или самолично рушить их?       Все это казалось ему невероятно скучным, но другого родители не предлагали. А Саске — не желал.       Итачи сказал ему, что учит биологию и химию. С какой целью? Решил стать врачом?       Учиха невольно размечтался о том, что Итачи, возможно, мог бы пойти на компромисс и стать судмедэкспертом. Возможно, такой вариант отец бы счел приемлемым, и конфликта удалось бы избежать.       Уголок губ опасно дернулся, и Саске тут же себя одернул: брат хотел идти собственным путем, а не проторенной дорожкой отца. И он не обязан следовать родительской воле.       Итачи был сильным и умным, он мог позволить себе выбрать тернистый путь. Будь Саске старшим братом, он бы вряд ли рискнул неповиноваться отцовской воле.       Итачи, как всегда, вызывал лишь восхищение и уважение.       После английского шли физкультура, физика и контрольная по алгебре, но даже тогда Саске витал в облаках. Наруто несколько раз больно ткнул его ручкой в лопатку, стремясь взбодрить, но добился лишь стиснутых зубов и злобного взгляда. В конечном счете Намикадзе оставил свои попытки выяснить, в чем дело, и позволил Саске жить спокойно вплоть до обеденного перерыва.       Когда троица спустилась в столовую, от внимательного взгляда Наруто не укрылось, что друг все время поглядывал в сторону соседнего столика. Мальчик повернул голову и тоже посмотрел туда. Сай, плохо понимая, что именно он делает и зачем, повторил за ним.       — У тебя что-то дома случилось, да? — с пониманием спросил Наруто, откусывая от булки приличный кусок.       У самого Намикадзе дом почти каждую неделю вставал с ног на голову. Наруто шутя называл свою семью итальянской, в то время как Саске списывал все на вспыльчивый нрав Кушины.       — Не совсем, — уклончиво ответил Учиха, жуя тост. — С родителями как обычно, а вот с братом…       — Что с братом? — тут же спросил любопытный Наруто.       Сай продолжал с интересом наблюдать за чужим столиком.       — Тц, — Саске зло проткнул пачку сока трубочкой, — ничего конкретного. Просто поговорили.       — Ну-у-у?       — Просто поговорили, говорю же.       — Не можешь ты быть таким задумчивым от простого разговора, — постановил Наруто, складывая руки на груди. — Ты мрачный, как мелкая злая тучка. И злой, как соседская собака, которая когда-то укусила меня за задницу.       Саске сверкнул глазами.       — Скажи честно, — продолжал допытываться мальчик, — Итачи все-таки нашел твою порнушку? Или это ты нашел его? — он вдруг просиял. — Точно! Ты нашел у него журнал, и теперь твое сердце разбито, потому что светлый образ целомудренного братика умер в муках на страницах с сисяндрами!       — Я начинаю понимать твою маму, — равнодушно сказал Саске. — Джирайя и правда плохо на тебя влияет.       — Старик-извращенец? — Наруто выглядел удивленным. — Да не, я сам по себе такой.       — Но он явно внес свою лепту.       — Иэ-э, тэме, не трогай старика!       Закатив глаза, Саске отвернулся и присосался к трубочке. Порой он и сам не понимал, что делает возле Наруто, потому что тот бывал просто невыносим.       — И все же, дело явно в брате, — заключил Сай, поворачиваясь к ним. — Ты все время смотришь куда-то вбок. Несложно понять, что речь о том столике в углу, потому что из ближайших точек, способных тебя заинтересовать, в той стороне только мусорное ведро и раковина. За столиком сидят Итачи и его друг, но поскольку гомосексуальных наклонностей за тобой замечено не было, я осмелюсь сделать вывод, что смотришь ты как раз на брата.       Наруто звонко захохотал и чуть не свалился со стула.       — Блеск, — емко прокомментировал Саске, под столом пихая друга ногой, — чем еще порадуешь?       — Пока это все, — серьезно ответил Сай. — Но я продолжу свои наблюдения. Это интересно.       — Я тебе не хомячок, чтобы наблюдать за мной, — ощерился Учиха. — Найди себе другого подопытного кролика.       — Как скажешь.       Сай вновь крепко задумался и, достав из заднего кармана брюк блокнот, сделал в нем короткую заметку. Он опять делал что-то не так, и ему только предстояло выяснить, что именно.       — Но раз мы опытным путем выяснили, что дело в Итачи, — заговорил Наруто, хихикая, — может, теперь ты расскажешь, что случилось?       — Мы просто поговорили, — отмахнулся Саске.       — Ты так и будешь играть в буку? — Намикадзе надул пухлые губки. Он всегда так делал, когда изображал из себя оскорбленную невинность.       — Я… — Учиха замялся, — я рассказал ему, что скучаю.       — А он? — вмиг посерьезнел Наруто.       — А он объяснил, почему так редко бывает дома.       — И? И все, что ли? А как же пылкие признания в любви, жаркие объятья, слезы и битая посуда?       У Саске задергался глаз. Даже если бы его отношения с братом действительно проходили настолько бурно, он бы унес подробности о них с собой в могилу.       — У него правда серьезная причина, Наруто. Я понимаю, почему это происходит. И решил не лезть.       — Странно это, — поделился Сай. — То ты жалуешься, что скучаешь по нему. То говоришь, что понимаешь его. Я рад, что ты понимаешь брата, но из-за этого я не понимаю тебя.       — Мы тебя временами тоже не понимаем, — встрял Наруто, хлопая Сая по плечу. — Все, круг замкнулся.       Наруто опять засмеялся, ероша Саю волосы. Саске тоже против воли улыбнулся, глядя, как Акаши барахтается в его захвате, как слепой котенок.       Пусть их дружба и выглядела странной, иногда Саске ловил себя на мысли, что с друзьями ему повезло.       Он перевел взгляд на другой столик, где Итачи, заведя отросшую челку за ухо, пытался аккуратно есть суп. Поймав взгляд брата, парень едва заметно улыбнулся ему.       Саске усмехнулся, не выпуская изо рта трубочку, и кивнул в ответ.       С братом ему определенно повезло тоже.