Разбитый Грааль

Солнце было вчера, ныне иней в горной долине. Осень пришла на вершины и призвала тишину.(c)

Он выкопал могилу позади бамбукового дома. Это будет их могила с Сяо Цзю. У нее не будет памятных табличек или мечей. Там даже не будет их тел, только... Юэ Цинъюань сглотнул, глядя на пропитанный кровью сверток. Вряд ли Ло Бинхэ оставит от него даже такую малость. Он не достоин пышных погребений и славы. Сяо Цзю считал его карпом, сумевшим обернуться Драконом, но на самом деле где-то глубоко в душе он так и оставался Юэ Ци - сбежавшим невольником и рыбой, выброшенной на сушу. Прочитав полагающиеся молитвы, отныне бывший глава Ордена Цан Цюн аккуратно придвинул к себе сверток и раскрыл его в последний раз. На белом саване покоились посеревшие, отделенные от тела, ноги: стройные, худые, отмытые от грязи в сплошь синяках и порезах. Плоть по краю висела лохмотьями, будто конечности грубо оторвали или отрезали тупым ножом. Его несчастный Сяо Цзю страдал. Много страдал. И все по его вине. Ци Гэ не спас его. Ни тогда, ни сейчас. Юэ Цинъюань обнял мертвые ноги и припал к холодной тонкой коже губами. Он плакал и оставлял поцелуи на изящных пальцах, на своде по-девичьи узких стоп, на лодыжках, выше до самого отрыва. "Боги, как же он мучился! Прости, прости, прости, меня Сяо Цзю..." После таких ран не выживают. Невозможно. Юэ Цинъюань прижимался к ногам осунувшимся лицом и пытался их согреть. Сяо Цзю ненавидел холод, он всегда мерз по ночам, а дырявое одеяло, которое у них было в детстве одно на двоих, совсем не грело. Слова, которыми они обменивались, когда были мальчишками, теперь звенели в его ушах. Шэнь Цзю приник тогда к двери и пытался разглядеть Юэ Ци в последний раз: - Эй, тебе лучше запомнить свои слова. Ты обязательно должен вернуться и спасти меня, слышишь, Ци-Гэ! - Да. Жди меня, как только я овладею заклинательским искусством, я обязательно вернусь за тобой! Тогда его Шэнь Цзю купил мстительный и жестокий господин Цю Цзяньло, и он не смог спасти его из особняка. Да, это была его вина. Он достоин ненависти Сяо Цзю. Если бы Шэнь Цзю не защитил его от лошади и гнева молодого мастера, и не обратил внимание на себя, их бы не разлучили. Когда он вернулся в поместье Цю, то от него уже ничего не осталось кроме пепелища. Почему же он с такой легкостью убедил себя, что Сяо Цзю тоже погиб в этом пожаре и не искал его? Возможно, чтобы не пришлось смотреть ему в глаза и не увидеть разочарования, чтобы не пришлось жалко лепетать, оправдывая себя. Но Юэ Ци такой трус, что даже этого выдавить не посмел. "Прости", - вот и все что он сказал при встрече. - Сяо Цзю, у меня была причина, я не забыл, но... Я все еще слаб. Я потратил время на сражение с собственным мечом и амбициями, вместо того чтобы прийти к тебе на помощь. Вместо силы, я добился лишь того, что моя жизнь зависит от собственного меча. Я хотел стать благородным рыцарем для тебя... Сяо Цзю. Я так хотел увидеть в твоих глазах восхищение, а не пустоту... Если бы я только был сильнее... Юэ Цинъюань произнес последние слова вслух, словно надгробную речь, вынырнув из воспоминаний. Завернул в бурых потеках куль поплотнее и осторожно, будто спящего ребенка, положил его в стылую землю. Он утопил себя в сожалениях и вине вместо того, чтобы оградить любимого шиди от ядовитых сплетен, пробиться через его шипы и стать, наконец, его щитом. Но даже Юэ Цинъюань сомневался порой в Шэнь Цинцю. Трудно уберечь себя от соблазна лжи, когда все вокруг твердят в виновности близкого человека, и даже сам шиди, кажется, не отрицает своих грехов. Цинъюань разровнял заступом землю. Кто нибудь оплачет эту могилу? *** Заклинатель отложил в сторону тяжелый доспех. На плечах и так лежал неподъемный груз. Все равно они его не защитят от гнева Ло Бинхэ. Он вернет останки Сяо Цзю любой ценой и убьет полукровку, иначе его дух никогда не найдет покоя. Для себя он все решил. Оставшихся в живых заклинателей из двенадцати пиков уведет в безопасное место Му Цинфан. Он уже отдал соответствующие распоряжения целителю, и тот будет безусловно мудрее и решительней бывшего шисюна. В последнюю встречу с Сяо Цзю в Водной тюрьме Юэ Ци по привычке лишь покорно просил прощения у него и выслушивал отповедь. Он лечил раны Сяо Цзю, у него был меч. Он мог бы убить... Нет, вместо этого он неловко предложил свою жизнь, как выкуп. Бесполезную жизнь уставшего человека. Боги! Да он мог бы сразиться тогда с Ло Бинхэ, а он опять оставил Шэнь Цзю умирать в плену под страшными пытками. Письмо крови, которое заставили Сяо Цзю написать главе Ордена, наверное, перед смертью, Юэ Цинъюань оставил у себя и прикрепил на внутренней стороне сюаньдуаня. Простые черные одежды заклинателя, разметались по ветру. Очень удобно, что на черном не видно крови. - Я лишь крыса, всегда ею был. Мусор. Шисюн должен позабыть обо мне и больше никогда не связывать своего благородного имени с кем-то вроде Шэнь Цинцю... - на выдохе: - Шэнь Цзю... Это были последние слова сказанные его шиди. Ло Бинхэ должно быть хотел увеличить таким образом моральные страдания бывшего учителя, позволяя им попрощаться. Бинхэ всегда был наблюдательным мальчиком. - Я слышал тебя, прости, я - трус, Сяо Цзю. Я снова сбежал и не вернулся за тобой. Юэ Цинъюань сжал рукоять древнего могучего меча Сюань Су, впервые готовый обнажить клинок полностью. На самом деле его жизнь была связана вовсе не с мечом. - Я верю, что ты меня все еще ждешь, Сяо Цзю. Скоро. Я вернусь за тобой. *** Ло Бинхэ думал что Юэ Цинъюань слишком великодушен и терпелив, чтобы вызвать его на поединок. Тем не менее это произошло. И из-за чего? Из-за мусора, которым был его Шицзунь. Он не понимал слепой привязанности главы Цан Цюн к такому подонку, как Шэнь Цинцю. И это заставляло волноваться. Враг, которого ты не можешь разгадать, опасен своей непредсказуемостью. А Юэ Цинъюань целенаправленно прокладывал себе дорогу ко дворцу Хуан Хуа. Вот и Синь Мо тоже начинал волноваться в ожидании схватки с Сюань Су. Этот меч единственный, который мог бы соперничать с дьявольским клинком. Юэ Цинъюаню похоже нечего было терять в этом мире, и он был готов погибнуть в бою с Ло Бинхэ. - Стоит ли говорить лидеру Ордена Цан Цюн, что его дорогой шиди еще жив? Интересно, будет ли он снова пытаться выторговать оставшиеся тело у меня? - Нет, - весомо, словно набат, уронил единственное слово, стоявший подле господина, Мобей Цзюнь. Даже ледяной демон чувствовал крайнее отчаяние исходящие от Юэ Цинъюаня. Ло Бинхэ сжал кулаки. Он не мог отдать кому-либо свою законную добычу. Только он имел право на месть. Мерзавец Шэнь Цинцю его по праву! - В таком случае веселье отменяется, - повелитель демонов вышел из тронного зала Хуан Хуа. Пока Юэ Цинъюань не обнажил Сюань Су, сражаясь отобранным в битве с предателями из числа людей мечом. Талисман предупредил его о засаде. Но было уже поздно. Первые стрелы с Неисцелимым ядом пронзили спину и плечо. Ци, накопленная годами медитаций, сдерживала яд внутри органов. Обычный меч выпал из ослабевших на мгновение рук. Древний Сюань Су, словно живой, сам вылетел прочь из ножен, желая защитить хозяина. И мир поглотил безбрежный свет. Испепеляющий свет Сюань Су, разлившийся вокруг, был в тысячу раз ярче клинка Сю Я - его младшего брата. Прекрасный и чистый поток энергии, что хранился в сердце заклинателя, сжигающий страх и сомнения, прошелся сперва круговыми волнами по центральному двору и ворвался в окна, опаляя демонов и предателей. Вопли раненных поднялись до самых небес. Тысячи ядовитых стрел сгорали в этом священном огне. Ослепленные лучники попадали с криками с крыш. Свет от меча проникал повсюду во дворце Хуан Хуа, так что и Ло Бинхэ с его соратникам пришлось закрывать головы и искать спасения. Когда вспышки кончились, Юэ Цинъюань упал на плиты двора обессиленный и изможденный прямо перед вратами. С трудом он дотянулся и сломал, торчавшие из тела, древки. Наконечники стрел так и остались в спине. Теперь его можно было легко добить, и демон пришел за ним в ярости и гневе. Его темная аура подавляла и сокрушала слабых духом. Он казался горой, гордый и прекрасный в своем непобедимом могуществе. Ло Бинхэ наступил на Сюань Су, придавив его к земле, и подцепил острием своего меча подбородок Юэ Цинъюаня: - У вас не осталось сил, Чжанмэнь шисюн. На что вы надеялись? За что вы боролись? За этот кусок дерьма?! Он лишь всех обманывал, лгал, желая выглядеть лучше. Достоин ли ваш Шэнь Цинцю спасения? Разве вы сами не сомневались в нем, когда погиб Лю Цингэ? Кровь брата Лю Минъянь у него на руках, вы не можете этого отрицать. Шэнь Цинцю признал свою вину, так же, как убийство семьи Цю и совместные преступления с мошенником У Янцзы в прошлом. Шэнь Цинцю относился ко всем встречным, как к грязи, в лучшем случае с высока. И разве к вам он не относился точно также? Разве Шэнь Цинцю заботился о вас? Почему же вы продолжаете защищать его тогда, Чжанмэнь шисюн?! Вряд ли Шицзунь умел заботиться о ком-то, кроме себя! Иначе бы... - Ло Бинхэ казалось захлебнулся словами. Его черты лица сильно исказились от боли, будто его что-то терзало изнутри. Алые глаза наполнились непрошеными слезами, длинные ресницы слиплись. Теперь Ло Бинхэ меньше всего напоминал инфернального величественного демона, хоть метка и сияла по прежнему на лихорадочно горячем лбу, и ее алые блики отражались в багряных глазах. Синь Мо в его руке источал жадность, голод и злобу, его сила тонкими темными щупальцами проникала через порез на шее, чтобы распространиться по духовным меридианам. - Иначе бы он не издевался надо мной! Не унижал, не приказывал избивать до потери сознания! Не игнорировал меня, не проходил мимо, будто меня и нет!.. Юэ Цинъюань с болезненным удивлением слушал его. Кто бы мог подумать насколько похож великий повелитель демонов на потерянного ребенка, грызущего свою обиду. Бинхэ, не смотря на все усилия, не получалось остановить начавшуюся безобразную истерику. Он терял власть над Синь Мо, и тот дрожал в его руке, испуская темную ци. Крик Ло Бинхэ смешивался с клокочущим рычанием злости, ищущей выхода: - Вы бы могли понять, Шэнь Цинцю оттолкнул вас, как меня в Бездну. - Я виноват... - кашель пробил грудь Юэ Цинъюаня. - А я?.. - Бинхэ похоже до сих пор мучился над загадкой своего Шицзуня. - Хотя бы слово похвалы, я же старался! Хотя бы жест, дотронулся... посмотрел на меня... Я всего лишь хотел, чтобы Шицзунь любил меня! - последняя фраза выдала всю потаенную боль и отчаяние демона. Во рту собралась горечь. Цинъюань мог бы ответить, но у него не было на это сил. "Бедный мальчик, я сочувствую тому, что с тобой сделал Шэнь Цинцю. Но это не любовь. Не любовь. Ты ничего не знаешь о нем. Ты даже не знал до последнего времени, что его когда-то звали Шэнь Цзю. Это не любовь." (Один миг, один порыв, чтобы слиться духом с мечом. Отдать всего себя и выпустить силу в единственной атаке). Юэ Цинъюань изогнулся, уходя из-под трясущегося Синь Мо, выдергивая прижатый к земле Сюань Су, и уже в следующем движении отпрыгнул на пару шагов от противника, лишь за тем, чтобы нанести сокрушительный, смертельный удар. - Это одержимость. Ло Бинхэ успел заблокировать разящий клинок, и всю сокрытую древнюю мощь Сюань Су Синь Мо принял на себя, подчиняясь воле хозяина. Лезвие пошло трещинами. Повелитель демонов не устоял на ногах, и его отбросило взрывной волной. Осколки Синь Мо вонзились в демона, лишая его сил и регенерации, выпивая из него ци. Второй выпад Сюань Су пришелся прямо в сердце. Одно только имя сорвалось с губ Ло Бинхэ. Он хотел прошептать "ненавижу" и не смог. Его лицо и после смерти оставалось по-детски растерянным и обиженным. Он не ожидал проигрыша. Может он перестал быть героем... Юэ Цинъюань отвернулся, ощутив боль в сердце. Это не было высшей справедливостью. Его никто не остановил на пути к Водной тюрьме, некоторые уцелевшие даже шарахались от него в стороны. Повелитель демонов запрятал свою жертву далеко, в самое сердце лабиринта, словно величайшее сокровище или величайший страх, но Юэ Ци каким-то образом знал, куда идти. С мертвым или живым он все еще связан с Шэнь Цзю. Он умрет только когда вновь увидит своего дорогого Сяо Цзю. Ему хватит сил. К чему он не был готов, так это к тому, что Сяо Цзю был еще жив. Без ног, искалечен, но жив. Его тело висело в цепях, распятое за руки между балок. Перевязанные культи болтались в воздухе. Шэнь Цзю тяжело дышал. Почти ничего не осталось от образа изящного лорда пика Цин Цзин в этом истощенном, разбитом человеке. Лохмотья прикрывали истерзанное тело. Повсюду стоял запах крови, как бы хорошо не убирали пещеру. Напротив пленника поставили удобное кресло, жаровню и пыточные инструменты. Юэ Цинъюань не выдержал и разрыдался, протянув дрожащие пальцы, чтобы погладить щеку Сяо Цзю, и нечаянно наткнулся на пустую глазницу. Спутанные волосы всколыхнулись, и пленник со стоном поднял голову. На его лице застыла привычная злая ухмылка. Шэнь Цинцю считал, что это иллюзии, новая пытка ублюдка Ло Бинхэ. Некоторое время назад его из забвения вернула острая вспышка боли и невыносимое жжение в венах, будто паразиты в крови разом сошли с ума. Теперь настал черед галлюцинаций. Откуда бы Юэ Цинъюаню быть здесь? Если только этот дурак... Шэнь Цинцю задрожал, когда услышал его голос. - Сяо Цзю! Ты узнаешь меня? Это я... Юэ Ци... Шэнь Цзю моргнул единственным глазом и рассмеялся. - Глупец, Сяо Цзю мертв! Какой ты идиот! - хриплым голосом отчитал он. - Прости... - Мне надоело, - Шэнь Цзю обмяк в цепях. Этого дурака теперь убьют у него на глазах. Безнадежно. Хватит с него этих "прости". - Мой хороший, мой маленький, Сяо Цзю, сейчас я... - Не зови меня... Ах! - Сейчас, потерпи... - Юэ Цинъюань из последних сил поднял меч и разрубил цепи пленника, но не сумел его подхватить. Они оба со стонами упали на пол пещеры. Юэ Цинъюань старался глубоко дышать, жизнь покидала его, уступая место агонии. Сюань Су поглотил его энергию без остатка. Яд тек по венам. Конечности немели, но он все еще крепко сжимал Шэнь Цзю. Такого маленького и легкого, словно дитя. Его младший военный брат, за которого он нес самую большую ответственность и вину. Руки затекли в кандалах, но Шэнь Цинцю робко поднял ладонь, чтобы коснуться такого родного и любимого лица. И ненавистного тоже. Ведь все из-за него. Во всем виноват Ци Гэ. Потому что обещал и не пришел. Или пришел слишком поздно. Это он озлобил его. Сделал его характер еще более невыносимым. В темноте пещеры Ци Гэ все еще улыбался ему умоляющей, виноватой улыбкой. Не сразу, но Шэнь Цзю понял. Ци Гэ все-таки вернулся за ним. Боль немного отступила, и пришло забытое, казалось навсегда, облегчение. На мгновение он испытал то, что люди зовут счастьем. Шэнь Цзю хотел ненавидеть, обвинять Юэ Цинъюаня, но он был рад, что тот здесь и не оставил его одного среди его грехов, мук и сожаления. Шэнь Цзю прижался к пылающему жаром Юэ Ци и впервые почувствовал себя в безопасности, как в детстве, когда они были только вдвоем, пусть рабами, но у них были одни оковы. - Ци Гэ, - тихо признал он и погладил сломанными, опухшими пальцами его щеку. Жаль что их разлучат. Но Ци Гэ, задыхаясь, упрямо ответил: - Я тебя никому не отдам. Он мертв. Это правда. Юэ Цинъюань был бесконечно счастлив, что его снова признали спустя столько лет. - Зверь мертв... - вот почему у него горела кровь. Шэнь Цзю пораженно уткнулся лицом в одежду Ци Гэ и затрясся. - Зверь мертв... - повторял он вновь и вновь, не веря. - Я... Сяо Цзю, я все не мог никак рассказать тебе, почему я тогда... не пришел за тобой в поместье Цю, - начал Цинъюань, но был оборван. - Заткнись! Я прощаю! Прошлое впервые не имело для Шэнь Цзю никакого значения. Юэ Ци был жив. Зверь мертв. Он уже не мог обижаться на него, как прежде, потому что очень устал. Его гордость изрядно потрепана, его душа давно на свалке. Главное, что его Дракон вернулся за ним, как и обещал, за жалкой крысой Шэнь Цзю. Он уже осужден целым миром, ему нет места среди живых, тогда пусть он умрет в объятиях Ци Гэ, которого он так долго избегал и перед которым был виноватым. А остальной мир пусть горит в аду. - Забери меня отсюда, - и менее требовательно, краснея, умоляюще: - Ци Гэ, пожалуйста, - до этого дня его Сяо Цзю никого никогда ни о чем не просил. Юэ Цинъюань кашлянул, напрягаясь. Он проглотил свою кровь и поцеловал невозможно капризного и колючего шиди. Властно. Мягко. Нежно. Теперь ему разрешено было так целовать. Голова сильно кружилась, но он не мог признаться в слабости сейчас. Они заслужили стать свободными, они уже давно не рабы. Он не оставит Сяо Цзю снова запертым в одиночестве, темноте и цепях. Последнее усилие. Шэнь Цзю увидел оброненный окровавленный Сюань Су. Он понял, что это значит. Он давно догадывался, что с мечом главы Ордена Цан Цюн есть проблемы, но Юэ Цинъюань не хотел сознаваться, и он не предполагал, что все настолько серьезно. Не смотря на боль и усталость Шэнь Цзю с пола подняли сильные, надежные руки. Юэ Ци не собирался сдаваться. Пока нет. Он ведь его герой. Впервые герой Сяо Цзю, как и мечтал. Кровь лилась ручейками с края его рта и из носа, но он шел вперед, прижимая драгоценную ношу к себе. И Шэнь Цзю смотрел снизу вверх на это гордое прекрасное лицо в немом восхищении, и слезы катились по его бледной щеке. Сердце в груди Юэ Ци стучало бешено-бешено, готовое разорваться. Вечность спустя, тело Шэнь Цзю положили на траву под хмурым небом. Юэ Цинъюань в изнеможении рухнул рядом с ним. С усилием он подполз и положил голову на хрупкую грудь Шэнь Цзю. Он поднял глаза, чтобы встретиться с ним взглядом. Его совсем не волновало изуродованное лицо шиди. Это его маленький брат. Больше чем брат. Шэнь Цзю оробел от такого доброго всепрощающего взгляда. - Я люблю тебя, Сяо Цзю, - наконец твердо и уверенно признался Ци Гэ. Шэнь Цзю не знал, что с этим делать, поэтому просто тихо ответил "да", и Юэ Цинъюань с благодарностью успокоился и замер, прислонившись к груди Сяо Цзю. Шэнь Цинцю осторожно погладил его по волосам, провел ладонями по плечам, пока не натолкнулся на сломанные стрелы. Боль должна была пробудить Юэ Ци, но тот спокойно спал в объятьях любимого. Капли ци еще не развеялись без следа, его дорогой шисюн еще сохранил тепло для него. - Прости. Шэнь Цзю никогда ни у кого не просил прощения. Собравшись с силами, он выдернул одну из стрел. От нее разило кровью Юэ Ци и сильнейшим ядом. Как он выживал так долго?! "Глупый упрямый Ци Гэ. Подожди меня теперь". Его обессиленному организму, подкрепленному желанием умереть, должно этого хватить. Не раздумывая, Шэнь Цзю отвел кулак со стрелой и вонзил наконечник себе в шею. Захлебываясь кровью, он только крепче прижимал к себе Ци Гэ. Серое низкое небо равнодушно принимало всех.