[10.06.2019]
По щекам бегут слёзы, губы сжимаются в тонкую линию, дыхание перекрывает немая истерика. Душит. Перебирает дрожащими пальцами раскрытый конверт из крафт-бумаги и в этом хрусте ищет успокоение, с силой загибая уголки. Это оказались не выдумки жёлтой прессы… Одна. Она сидит в плетеном кресле на балконе своего большого дома. Холодного и одинокого замка. С её колен сползает плед, но Тина и не думает его поправлять. А зачем, если он не греет?.. На столике, который разделяет два одинаковых стула, стоит чашечка с остатками кофейной гущи на дне, а рядом с блюдцем покоится слегка смятый листочек белой бумаги, он перевёрнут лицевой стороной вниз. Приглашение на свадьбу. Поднеся руку к лицу, она протёрла влагу под глазами и, съезжая по щеке к губам, заплакала с новой силой, ненадолго зажав нос пальцами. Закрыла рот, глаза. Упираясь босыми пятками в край сидения кресла, согнула колени и, уткнувшись между ними носиком, продолжила самоуничтожаться в гордом одиночестве. Ещё больнее, когда понимаешь, что никто так и не придёт тебя утешить, смахнуть с лица слёзы и прижать к сердцу, давая ощутить необходимое тепло. Не нужна. Сердце сжимается, на лёгкие давят гибкие, как казалось, рёбра. Душно. На балконе в середине мая ей невыносимо душно. Нежная кожа раскраснелась от обжигающих солёных слёз печали. Она царапает себя, обхватив руками ноги. Кажется, ничего не сможет успокоить сейчас эту хрупкую девочку. — Телефон, — вяло шевелит губами, пытаясь собрать разбросанные мысли в одно целое. Слышит, она слышит чёртов звонок! Пусть он перестанет раздражать, она слышит! Она просто… Не может встать, сил нет. В спальне на большой кровати вибрировал и назойливо трезвонил телефон. Выдохнув, Тина провела рукой по своим карамельным волосам, убирая с лица мешающиеся пряди, одновременно поднимая с постели мобильное устройство. Хотела ответить, но не успела — классический рингтон айфона резко затих, как и потухший экран. Наверное, оно и к лучшему. Прижимая телефон к груди, рыжеволосая побрела обратно к балконной двери, перед которой трепетали лёгкие занавески. Сквозь мутную пелену слёз она смотрела прямо, в рыжий горизонт, за который заходило янтарное солнце. Снова поправляет волосы, делая шмыг носом, облокачивается на широкие перила, смотрит вниз. Красивый розовый сад впервые кажется ей таким чужим и отвратным. Хочется всё сжечь дотла, подождать пока обуглиться, и начать сначала. Всё с самого начала, избегая глупых ошибок. Да, разные, да, очень разные, но разве это преграда? Разве это причина, чтобы не быть вместе? Бред. Если любишь, ты сделаешь всё, чтобы остаться и оставить, ты изменишься. Любовь окрыляет, вдохновляет, нужно пользоваться этим, сохраняя отношения, тратя на них много сил, при этом не чувствуя усталости или пустоты, ведь тёплое чувство переполняет. Больше всего на свете жалеет, что потеряла своего большущего плюшевого мишку из-за этой ничтожной, как ей сейчас казалось, мелочи… Снова зазвонил телефон, который пару минут назад она положила на столик поверх пригласительного. Подумала. Достаточно хорошо подумала, прежде чем… — Тина, — его вздох. Такой родной, уставший. От него мурашки пробегают по спине, — Алло? Ему приходится слышать лишь голос тишины, пока очередная слезинка скатывается по бледной коже его абонента. — Алё, Тин? — с надеждой повторяет он. — Привет, Лёш, — натянутым ровным голосом отвечает голубоглазая, нервно притоптывая стопой по другой своей ноге. — Ох, ты здесь… Как у тебя дела, солнце? — протирая ладонью лоб и лысый затылок, поинтересовался мужчина, сидя в креслице на террасе собственного дома. — Опять пропала куда-то. — Работа, — безразлично пожимает плечами, хватая пальчиками свободной руки листик, присланный её давним другом. — Нормально всё, — возвращаясь в спальню, врёт она. — Тин… Я женюсь, — как же тяжело говорить Ей об этом, — мы… Настя и тебе приглашение отправила. — Знаю, — перебивает женщина. — Я рада за вас, Лёш. Надеюсь, ты счастлив, — он молчит, — ты счастлив, Лёш? — М-угу, спасибо, — рассеянно произносит он. — Тин, может… — потирает переносицу и тихо рычит от злобы на себя самого, — может тебе не стоит приходить?.. — Ч-что?.. — уголок её рта дёрнулся от нервной усмешки, а брови непонимающе изогнулись. — Ну, я подумал… — замялся, кусая губы, — нет, ты, конечно, можешь прийти, е… Гудки. Больше двух минут разговора не выдержала. Это не он. Пусть это будет шутка. Злая, не смешная шутка. Лёша же всегда шутит, почему не сейчас? Почему он говорит с ней так серьёзно? Почему не обращается к ней так ласково, как прежде? Где её Лёшик, которому она отдавалась всем телом и душой, испытывая большие и сильные чувства? Они же были взаимны? Почему?.. Когда она стала для него чужой? Надоела, да? Почему жизнь с ней так жестоко обходиться?.. Разве заслужила? А?!***
Тьма окутала целый город. Загородный дом певицы не стал исключением, скорее, наоборот — изнутри его также переполнял мрак, как и изорванную душу его хозяйки. Из-за закрытой двери слышится струя бегущей воды. Поставив зубную щётку в стакан на полке под зеркалом, Тина задержалась взглядом на своём безэмоциональном лице — стеклянные глаза, угрюмость, припухшие от сегодняшних слёз губы. Ужасно, но ей так всё равно. Поэтому она просто нагнулась к крану и стала умывать лицо холодной водой. Вернувшись в тёмную спальню, рыжеволосая сняла с волос резинку, отчего мягкие пряди красивыми волнами расползлись по её спине, слегка щекоча кожу на лопатках. Она медленно опала на кровать, выпуская из рук банное полотенце, и в её центре свернулась калачиком, точно как самый несчастный котёнок на всём белом свете. Минут сорок она обездвижено лежит, не спит, ментально умирает. Снова. Ничего не предвещало большей беды и уж тем более не звонка в дверь. Резко подорвавшись, Тина оглянулась в кромешной темноте и быстро включила свет, нащупав переключатель на настенном светильнике. Сердце панически заколотилось, когда она услышала уже громкий стук в дверь, взбодрилась, пришла в чувства за секунду. Уже покинула спальню. Ещё один звонок в дверь, он не сдаётся. Привстав на носочки, Кароль посмотрела в глазок и опешила, удивлённо захлопав ресницами. Он снова звонит в этот чёртов звонок. Запахнув накидку, которую впопыхах она накинула на себя поверх коротенькой ночнушки из белого шёлка, Тина коснулась ключа в замке. — Лёша?.. — неуверенный шаг назад. Тяжёлая входная дверь отперта, а за ней, робея и содрогаясь от вечернего ветерка, быстро залетевшего в дом, стоит та же милая девушка, которая щурится от непривычки к свету, скромно поправляя пеньюар на груди. Он очарован в какой-то там уже раз, по пальцам точно не сосчитаешь. Ненадолго потерял дар речи, но, опомнившись, перешагнул знакомый порог, оказываясь внутри уютного дома. В прихожей всё так же пахнет её нежными духами и, по непонятной причине, слышится аромат корицы. — Тина, — облегчённо выдыхает Потап, убедившись, что с ней всё в порядке, — прости меня. Прости, — внезапно он заключил её в крепчайшие объятья, — прости… Он шептал ей на ухо тысячи извинений, успевая обзывать себя дураком, а она молчала, приоткрыв рот от незнания что и делать. Его руки бережно гладили её спину, а Тина только неловко коснулась кончиками пальцев медвежьей талии, боясь совершать резкие движения. Всё слишком быстро. Ничего не понимает, в голове полный бардак. Несомненно, ей это нравится, ей нравится ощущать тепло от прикосновений его холодных рук, да и в принципе быть стиснутой в его руках ей нравится. Она, кажется, даже забыла про свои истерики, но нет. В лоб больно ударяет мысль, что он больше не её. — Зачем ты здесь? — сухо выдавливает из себя девушка, отталкивая его руки. — Я… — он невольно вспоминает, как быстро схватил свою спортивную кофту, ключи от машины и рванул прочь из дома. Не мог сказать, что просто хотел её увидеть, — я переживал за тебя… — Что со мной может случиться? Неужели она думает, что он не видит её глаза полные слёз? Может и нет, но сейчас Тине почему-то не хотелось сводить с него глаз ни на секунду. Она смотрела на него, будто в последний раз, вбивая в свою память каждую морщинку на его лице. — Родная моя… Обхватив её щёчки большими ладонями, Лёша нагнулся и, оказавшись на уровне её заплаканного лица, посмотрел в глаза. Внимательно, долго смотрел, в это время протирая большими пальцами горькие слезинки. Он слышит её дыхание. Она кладёт ладошку поверх его, почти не моргает. Его губы медленно приблизились к её личику. Тина попыталась отстраниться, но мужские руки не позволили. Носом провёл по ребру её носика. Коснулся губами её щеки. Ещё раз. Поцеловал её рефлекторно-закрытое веко. Снова в щёчку. В уголок губ. Ой. Нарочно, второй раз целует в губы. Она дёрнулась, резко открыв глаза. — Лёш, — испуганно смотрит на него, опять мотает головой, но его руки по прежнему не отпускают, — не надо, — видит, как его ноздри стали раздуваться. — Кароль… — он схватил её за талию, рывком прижав к себе, — я соскучился, — в её блестящих от влаги глазах отражается страх. Чувствует, как в бедро упирается что-то твёрдое. И это не ремень, — я очень по тебе соскучился. — Лёш, ты… — она прикрыла свою пышную грудь, вплотную прижатую к его телу, рукой, видя, как тот, сверху нагло пялится туда. — Ты что, боишься меня? — проведя пальцем по тонкой шее, он нежно приподнял её подбородок, задавая вопрос приятным баритоном. — Отпусти, — шепчет она, уперевшись ладошками в его грудь, — пожалуйста. — Отпустил. Боишься? — Перестань, зачем ты пришёл, Потап? — медленно пятясь назад, осмелела певица, холодно обращаясь к нему. — Я же сказал. Ты бросила трубку, а потом вообще выключила телефон. Заволновался о тебе. — Всё хорошо, спасибо, — стараясь не терять с ним зрительный контакт, она остановилась в метре от него. — Зачем ты это сделала? — Что? — непонимающе хмурится. — Ты плачешь. Кому от этого легче? — Не твоё дело! — тот недавний нежный момент, они, кажется, позабыли. — Тина, ты сама виновата… — Уйди из моего дома, Лёша, уходи. — Опять, посмотри, — он сделал широкий шаг, уничтожив между ними всякое расстояние и, обвив пальцами её запястье, поднял и сильно потряс в воздухе, пытаясь вбить ей в голову свои мысли, — вместо того, чтобы решить проблему, ты бежишь от неё. В данном случае, выгоняешь. — У меня нет проблем, — вырвав свою руку, прикрикнула она. — И они тебя тем более не касаются! — Тин… — Ты мне никто, чтобы давать советы! — Никто? — Потап изобразил удивление, — Я? — Я тебя ненавижу, Потапенко, ты… — посмотрев по сторонам, — Убил меня. — Послушай, — он обвиняющее ткнул пальцем ей в грудь, — не я порвал отношения, дорогая. — Зато очень поспособствовал! — отмахнулась от него рыжеволосая. — Чем же, блять, Кароль?! — он закипал, не понимая её. Ну или делая вид. — Мусор не выносил?! — Ты никогда не слушал меня, не пытался! Никогда я не могла ожидать от тебя помощи, ты… Эгоист! — А ты истеричка, которая любит закатывать скандалы на ровном месте! — Думаешь только о себе! — ударив его кулачком по сердцу, крикнула Тина. — Ты тоже только обо мне думаешь, и что?! — Что-о?! — Я хоть раз назвал тебя шлюхой, когда ты с первого раза не брала с меня трубку?! — Ты сам виноват! — В том, что ты ревнивая стерва?! — Я стерва?! — вскинула бровями, — Я хотя бы не вру на каждом шагу, чтобы вызывать у тебя подозрения! — Не врёшь, но только потому что меня больше нет в твоей жизни! Потеряла! Всё! —… В очередной раз эти голубые глаза наполняются слезами. Ножом по сердцу. Кровь бурлит по венам, приглушая окружающие её звуки. Столько всего она испытывает в данную секунду, что сложно даже назвать лидирующее чувство. Но оно явно ядовитое. Они вместе делали маленькие шажочки назад. И нет, не в пропасть. — Ты изменял. мне, — рвано дыша, выдавила она из себя свою главную обиду. — Дура, я не изменял тебе! Меня никто не интересовал, когда мы были вместе! Я люблю Тебя, идиотка! Какая ты… — Любишь?.. — вопросительно проскулила та, подняв свой слезливый взгляд на него. — Конечно я люблю тебя! Иначе я бы сейчас смотрел дома телик, вместо того, чтобы слушать твои тупые претензии, борясь с желанием закрыть тебе рот! Кароль. Прекрати реветь. — А как же… Твоя семья? — не захотела называть конкретного имени. — А разве Ты не была моей семьёй? — Ну… — Ты была моим всем. — Лёш, я п… — Одно твоё слово, — перебил он, — и ноги моей в этом доме больше не будет. — Нет, Лёш! Его палец, который указывал на дверь, был схвачен всей её ручонкой. Встав на носочки, она прильнула к его губам, впридачу врезавшись с ним носами. Да к чёрту всё. — Кароль, боже, как я хочу тебя… Как меня заводят твои крики… — Пожалуйста, — он подхватил её за бёдра, а она обвила его талию ногами, — только не уходи… Тина не даёт ему возможности что-то сказать в ответ, как бы не оставляя выбора, неожиданно заткнув мужчину поцелуем. Переманивает его язык в свой рот, нагло скользя по нему, обхватывает его губами, сходя с ума от вкуса. Он путает руку в карамельных волосах, придавливая её затылок, чтоб не отстранялась ни на миллиметр. На пол бесшумно падает лёгкая накидка девушки. В какой-то момент она зажмурила глаза сильнее, слыша грохот позади, и тут же оказалась усажена на гладкую поверхность тумбочки — все вещи с неё слетели на пол одним взмахом тяжёлой лапы. Прямо в прихожей. Никакой романтики. Лёша грубо вдавил её спину в холодную стену, резко притянув к самому краю столика. Терзает её губы, проходясь руками вверх по рёбрам. Пальцами мысленно пересчитывает их. — Привстань… Повинуясь его шёпоту, девушка приподняла ягодицы, держась за шею Потапенко, пока тот избавлял её от одежды. С наслаждением он припал к большой груди, обхватывая твёрдые соски губами, пропускает их через пальцы, а Тина стонет, прижимая его голову к себе. Шёлковая ночнушка летит в сторону. Самодовольная ухмылка не покидает его лица, когда он чувствует её ручку, скользящую вниз по напряжённому паху. Прижимает её бёдра, с силой сталкивает со своей эрекцией, желающей уже поскорее оказаться в ней, и слышит гортанный стон в ответ. — Пока ехал, успел захотеть тебя во всех позах, — с закрытыми глазами бормочет мужчина. Снова находит её губы, их языки сталкиваются. Мысли напрочь выбиваются из головы. Страсть. Пыл и жар. Горящие взгляды, учащённое дыхание. Пока он снял футболку, рыжеволосая уже не сидела перед ним. Она стояла перед ним на коленях. От одного этого вида он был готов кончить прямо в джинсы. Сбросив футболку на пол, Лёша сделал полшага назад, врезавшись позвоночником в угол шкафа — это неприятно. Её руки хватаются за ремень на его штанах, время будто замедляется. Чёрт, почему так долго? Хочется сильнее, он проводит ладонью по её щеке, в голубых глазах видит блеск. Она, кажется, смущается, но не останавливается. Неуверенно трётся об шов губами, расстёгивает ремень. Наконец-то. Лёша зажмуривается, запрокидывая голову назад, и затылком упирается в угол шкафа. Назад пути уже нет. Тина приспускает с него джинсы вместе с боксерами, освобождая мужчину от столь мучительной тесноты. В это время касается приоткрытыми губами его паха, втягивая в себя смуглую, немного волосатую кожу. — Тина… — голос, полный неутолимой жажды. Хриплый выдох. Его бьёт мелкая дрожь нетерпения. Ну же. Так близко. Он сдерживается, сильно закусывает нижнюю губу. Она робко дотрагивается до его плоти пальцами, осторожно обхватывая член у основания. Лёгкое движение вверх, проявляет ласку, а у того в ушах звенит. Потап втягивает воздух сквозь крепко сжатые зубы. Эти нежные прикосновения сводят его с ума. Лёгкие болезненно сдавливаются, всё внутри сдавливается, невыносимо. Она наклоняется и проводит губами по сочившейся головке, аккуратно погружая её в свой рот. Медленно, смакует. Вязкая слюна обволакивает его твёрдый орган, горячо. Закатив глаза от наслаждения, мужчина выпустил из себя несдержанный стон. — Моя хорошая… — путает пальцы в её волосах. Он не настаивает. Влажный язычок скользит по кончику головки, слизывая выступившие капельки смазки. Пухлые губы обхватывают её, делают неспешные движения туда-сюда. Его ладонь лишь направляет девушку, поглаживает волосы. Из груди вырывается рычание, которое сильнее возбуждает её. Он не успел понять, когда стал двигаться ей навстречу, и как она поймала его ритм, отвечая на толчки большим заглатыванием. Глубже. Быстрее… Это зрелище, это слишком. Сейчас ничего в мире не имело значения, только то напряжение, что есть между ними. Он взрывается, выгибая позвонки до хруста. Господи. Ему стало легче. Долгий выдох, несколько секунд, Лёша приходит в себя. Его рука всё ещё лежит на её затылке. Опускает тёмные глаза вниз, Тина продолжает сидеть между его ног, смотря на него покорно, но в то же время гордо. Облизывает пересохшие губы, хлопает ресницами. Подав ей руку, он помог Тине встать, и сразу же заключил в объятья. Поцеловал её за ушком, в щёку, в губы, которые она приоткрыла заранее. Дыхание его всё ещё тяжело. Женские руки медленно поползли вверх по его плечам, это трение ладони о кожу отдавалось мягким шуршанием, вызывающим мурашки. Обнимает его за шею, пытается поравняться ростом. Лёшу это тронуло, он умилился и, сжалившись, согнул колени, давая ей то, чего хотела. — Бубуся, — скользя руками по её талии, ласково произнёс он. Вдруг рыжеволосая засмеялась, когда внезапно была оторвана от земли. Сильный мишка приподнял её, целуя ямочку между ключицами, а она игриво закусывает губу, пытается сдержать широкую улыбку, поднимая лицо к потолку. Как же ей не хватало его… Его рук, тепла, любви и подобной милости. — Лёшка-а, поста-а-вь, — смеялась она, опираясь на его плечи. Чувствительную кожу щекочет его дыхание и кончик носа. Она невольно втягивает животик, пытаясь отстранить тело от его сладких губ, но тот ловчее. Улыбнувшись, Потап чуть приспускает девушку, позволяя ей обхватить свой торс ногами. Целует в губки и сильно-сильно любит. В голову начинают лезть не те мысли, но он усердно отгоняет их. Сейчас ему хочется побыть с Ней. Насладиться нежной любовью, может и в последний раз…***
В животе всё скручивается в тугой узелок, пальцы сжимаются, цепляются за кожаную спинку дивана. Потапенко водит кончиками пальцев по внутренней стороне её бедра, чувствуя ответную дрожь. Она пластично извивается, а он прижимает её одной своей ладонью, гладит талию, тот же вздымающийся животик. Гладит губами кружева на её белье, они пропитаны её соками, отодвигает край трусиков и слышит в ответ несдержанный стон. Она невольно улыбается, пока Лёшкины губы расцеловывают самую сокровенную часть её тела, вдобавок лаская языком. Ему нравится? Да, ему нравится делать её счастливой. Хотя бы в этом плане. Его губы всё выше, и вот он уже подползает к её лицу, сходу цепляя губы своими. Опираясь на руки, он прижимается к ней и ловко меняется местами. Оказавшись сверху, Тина начинает вести тот поцелуй, вожделенно посасывает его нижнюю губу и снова обхватывает обе. Мужские руки изучают её спину и, скатываясь ниже и ниже, с силой разводят упругие ягодицы. Два пальца приникают к промежности, медленно массируют, пропитываясь её обильными выделениями. Кому-то невтерпёж, Потап ухмыляется и поднимает голову кверху. Его девочка опирается локтями на спинку дивана, сглатывает слюну, ей сложно скрывать нетерпение — призывно стонет. Обеими руками он разрывает её трусики, обхватывает губами стоячий сосок. Этот треск показался ей безумно сексуальным, плевать на ценность белья, она хочет его, скулит, опуская бёдра ниже. — Пожалуйста, Лёша, — шёпотом просит рыжеволосая. Потап расставляет ноги пошире, и она ёрзает на его коленях, устраиваясь удобнее, на что слышит томный вздох с его стороны. Приспустив всё, что ниже пояса, он делает ещё один шумный вздох, притягивая девушку к своей груди. Кончиком языка проводит по изгибу её шеи, а она задирает голову, и мягкие волосы достают до копчика, также затрагивая его руки, обнимающие её поясницу. Слышит возбуждённое рычание, когда дотрагивается пальцами до его стояка, закрывает глаза, поддаётся вперёд, врезаясь солнечным сплетением в губы мужчины. Вцепляется в её бёдра сильнее. Подушечки тонких пальчиков скользят сверху-вниз по всей длине и вместе с этим девушка насаживается на его твердейший орган. Тина проводит рукой по его напряжённому паху, с губ срывается громкий стон. Повторяя свои движения, из раза в раз она ускорялась, чувствуя как Лёша жадно сжимает её попу, порой делая больно. Однако, то приятное тепло, которое разносится по всему её разгорячённому телу с каждым его толчком, приглушает то ощущение. Она облизывает его плечо, целует и бродит руками по мужскому телу. Ей хотелось ощущать его в себе дольше, глубже и сильнее. Над его ухом она дышала всё чаще, выгибала спину и вскрикивала каждый раз, когда он просто прикасался к её коже. В такие моменты она становилась чувствительнее, всё тело превращалось в одну сплошную эрогенную зону. Лаская её шею поцелуями, Лёша крепко обхватывает руками её спину, сдавливает и поднимается вместе с ней на ноги. Он осторожно укладывает Тину на спину, ставя одну коленку между её ног, на сидение. Грубо наматывает её волосы в кулак и, спустив свои джинсы ещё ниже, одним рывком погружается в неё целиком, на что слышит придушенный вскрик. Та хватается за его локти. Одной рукой мужчина упирается в кожаный материал у её головы. Он остервенело втрахивает девушку в чёртов диван, поскрипывающий от их движений, проникая в неё всё быстрее и ожесточённей. Его руки отпускают рыжие волосы и кочуют на женские бёдра. А её дыхание становится похоже на всхлипы, она ощущает момент единения. Не только физического. Лёше приятно ощущать, как чутко она отзывается на каждый его толчок, позволяя обладать собой целиком и полностью. Страсть сжимает горло, совсем как его пальцы, вновь впившиеся в горло. Ворох бабочек раскрывает невидимые крылья за грудиной у обоих, порхает и разбивается. Они сходят с ума друг по другу. Он вдалбливается в податливое тело сильнее, кусает за плечо, оставляя на коже следы от зубов. Горячие разряды отдаются по всему телу приятной дрожью. Воздуха отчаянно не хватает. Как же восхитительно дарить любовь по-настоящему любимому человеку. Она тихо вскрикивает, сжимая в себе его член до боли, и с губ Потапа прилетает ругательство. Разрядка приходит стремительно, накрывает их с головой. Приятное чувство иглами пробирается под кожу, кипятком разливается по венам. Он кончает следом. Вспотевшее тело сводят судороги, и Кароль пытается зачерпнуть в себя больше воздуха, пытается не задохнуться от упоения случившегося. Их лбы соприкасаются, веки прикрываются — им хорошо. И жарко. Очень хорошо и очень жарко. Как в аду. Сознание просто выключается. — Что мы наделали, Лёш?.. Оба ещё не восстановились. Он поцеловал её в губы. Нежно, любяще, без языка. Долгий и чувственный чмок. — А-ай, — зажмурившись, зашипел он, — Кароль! — чувствует, как пальчиками она обводит серповидные царапины на его коже. — Чего ты? — непонимающе нахмурилась девушка. — Ты меня щас в принципе секса на неделю лишила… — поводив плечом, Лёша скинул её ручки со своей спины, — росомаха недоделанная. Рассудок возвращается. Ну нет, было же так хорошо… Тина понимает его страх — Настя может заметить. От этого больно закололо в районе груди. Чёртова любовь, кто её придумал?! — Блин, — делая виноватое лицо, ругается Потап и тянется рукой к телефону, который только что зазвонил на полу. — И что ты ей скажешь? — посмотрев в его глаза, поникше спросила она, прекрасно зная, кто звонит ему в ночное время. — Знаешь, — и перед Тиной ему неудобно. То есть над ней… Но сейчас не об этом. Он не хочет делать ей больно, оставлять сейчас одну. Как минимум, это будет выглядеть крайне неуважительно по отношению к этой малышке, она не заслужила таких мыслей о том, что была использована любимым мужчиной. — Ничего. Ничего ей не скажу, — сбросив вызов, Лёша вовсе выключил звук, — это наша ночь. — Лёш, — положила ручки на его щёки, — ну так нельзя… Она же волнуется, наверняка. — А так можно? — на лице мелькнула улыбка, Потап поцеловал её в щёчку, проводя пальцем по сухожилию на худой ручке. — Лёша… — на выдохе покачала головой, как бы не одобряя его поступка. Он до сих пор придавливал певицу своим телом, поэтому сейчас перекатился в сторону, оказываясь в тесноте между Тиной и спинкой дивана. — Тин, — трётся носом о её щёку, поглаживая ладонью плоский животик, — я хочу провести эту ночь здесь, с тобой. Она на концерте в другом городе. Не думай об этом. Давай просто запомним этот момент… — Мне так тебя не хватает, Лёш, — вдруг он слышит всхлип, и в это же мгновение Тина разворачивается лицом к нему, резко утыкаясь в его шею, — ты и представить не можешь, как мне плохо… Как я скучаю… Помнишь наши вечера?.. — Помню, малыш, — робко накрывает её талию рукой, аккуратно притягивая ближе, — конечно, помню… — второй рукой гладит по волосам. — Я так тебя люблю, Лё-ёш, — она глотает воздух, всхлипывая всё чаще, — очень люблю. Я столько раз пыталась внушить себе обратное. Это же неправда… Я обманываю себя, тебя. Я не могу без тебя, Лёш, ты слышишь? Не хочу без тебя. — Поплачь, котёнок, поплачь… — Я весь день только и плакала. Из-за тебя. — Прости, Тин. — Какая же я дура… — Мне тоже очень жаль. Думаешь, я не думаю об этом? — Я не хочу, чтобы ты опять уходил… — Тин… — Да, я знаю, это просто секс. Я знаю, что ты уйдёшь, потому что ты хороший… Ты её не обидишь. Моя просьба невозможна. — Ну почему же 'просто секс'? Это же по любви, — продолжал он успокаивать. — Я тоже тебя люблю, зайка, и если думаешь, что это не так, что разлюбил, то ты сильно ошибаешься. — Но… — Ты права только в том, что я не могу обидеть Настю. Она моя невеста, понимаешь? Это серьёзно. — Понимаю, — скульнула в ответ. — Пойдём спать? Не хотелось ему больше говорить об этом. Сам себе становится противен. Любит Настю. И Тину любит. Только что изменил любимой женщине с другой любимой женщиной, как так? Изнутри его просто разрывают чувства несправедливости и вины. — Лёш… Ответь мне, только честно. — Конечно, — он наклоняет голову над её личиком, показывая готовность выслушать. — А ты бы мне тоже так мог изменить? — Нет, Тин. Нет. Ты что, я тебе не изменял и не изменил бы, честно. У меня даже в мыслях такого не возникало! — А почему своей невесте ты изменил со мной, если считаешь этот статус таким серьёзным? — Я… — отвёл взгляд в сторону. Голос совести атакует заодно с Кароль, — Я не знаю. Этому нет причины… — как и его визиту к ней этим вечером. — Ты для меня не просто бывшая девушка или подруга. Если я до сих пор тебя люблю, — после этого слова оба слегка улыбнулись, чувствуя в сердце приятное тепло, — может это и не измена? — Как всегда, ляпнешь чушь какую-нибудь, — усмехнулась рыжеволосая, — измена — это измена, Потапенко. Ясно всё с тобой. — Эй, да что тебе ясно? — он крепко обнял её, носом коснувшись её шеи, чем вызвал щекотку. — Хорошо, если я тебя полюбил первее, тогда… Это я тебе изменяю с… Так, я всё равно крайний?! — Дурачок, — засмеялась она, отталкивая его голову от своей шеи, — отста-а-нь, Лёша! — Я чудовище-е, которое хочет, чтобы его любимая любовница всегда улыбала-ась! — продолжая щекотать её, он забавно зарычал, встав на колени. — Пота-а-п! — громко запищала она, смеясь и ударяя ладошками в голую грудь. Тогда мужчина вдруг прильнул к её губам, утихомиривая малышку, увлекая её глубоким поцелуем, на который она сразу ответила, раскрыв рот и позволив ему действовать языком.***
Проснулся Лёша с улыбкой на лице. Особо он был рад тому факту, что проснулся голышом в кровати его любимой рождественской певицы — Тины Кароль. Только вот самой девушки он рядом с собой не обнаружил. Его одежда была сложена стопочкой, лежала на белоснежном стульчике возле рояля. Подойдя к нему, он, конечно, нажал на пару клавиш, отозвавшиеся на его действия высокими нотами. Одевшись, Потап с такой же счастливой улыбкой спустился на первый этаж, где на кухне встретился с хозяйкой дома, вооружённой сковородой и лопаткой. — Доброе утро, Тинчик! — её талию обхватывают медвежьи лапы. — Доброе, чукча, — не тая улыбки, она прижалась щекой к его щетинистой щеке, что была так близко, слева от её лица. — Садись, щас кормить тебя буду. — У кого-то настроение хорошее, — перед тем как отойти, он чмокнул Тину в губки. — Я бы сказала отличное. — А-а, понял, — присев за стол, Потап странно ухмыльнулся, — недуг излечен. — Мой единственный недуг сейчас что-то ворчит у меня за спиной, — аккуратно перекладывает яичницу на тарелку. — Узнаю свою Тину… — Приятного аппетита, — поставив перед ним тарелку с завтраком, пожелала девушка и, поцеловав его в щёку, отошла к холодильнику. — Спа-си-ибо, — проведя пальцами по месту поцелуя, Лёша замер и лишь боковым зрением покосился в сторону воодушевлённой певицы. Заботливая девушка налила своему любимому стакан холодного апельсинового сока. Она присела за стол напротив него. Стала просто наблюдать. Кто знает, когда в следующий раз она накормит его завтраком, и накормит ли вообще… Но Тина старалась об этом не думать, дабы не портить своё отличное, как она сказала, настроение. Меньше всего ей сейчас хотелось вернуться ко вчерашнему разбитому состоянию, погрузиться в бездонные мысли и грусть. И всё-таки, как же женщины зависимы от мужчин… Как эти животные способны менять их настроение, овладевать их чувствами и желаниями. Этот мужчина явно положительно влияет на Тину, ибо с самого утра, как только проснулась на его груди, она вся светится от счастья, что доказывает её улыбка до ушей. Но после завтрака ему пришлось уехать. Как ни крути, но он не мог остаться с ней. И как бы не хотелось побыть с ней ещё немного. Этой женщиной невозможно насладиться, поэтому… Лучше не затягивать, будет только хуже. — Прости… Он наклоняется к ней и робко прикасается к манящим губам. Целует их, опуская веки. Неистово, глубоко, нежно и страстно. Напоследок… Её хрупкие ручки обнимают и гладят его спину, а тот, сминая пальцами узкую талию, прижимается к ней ближе, вдавливая в край столешницы. Одну руку поднимает вверх, ведёт по шее и, переходя на подбородок, приподнимает его, заставляя девушку задрать голову выше. Он выпрямляет спину, гладит языком её нёбо. Тина вдруг сжала его кожу на плечах, чувствуя, что тот хочет отстраниться, это его забавляет. — Нет, — жалобно выдыхает она и с новой силой овладевает его губами, проникая своим языком в рот. Она не хочет прекращать этот момент. Ещё немного. Пожалуйста. — Извини, — повторяет он, — прости, мне пора… — Не бросай меня, — кидается ему на шею, крепко сцепляя за ней руки. Сгибает колени, как бы изображая якорь. — Я не бросаю, бубусик. Не плачь, прошу тебя… — Лёш… — М? Что? — поставив её перед собой. — Я тебя люблю… — Тина, — собрав её ручки, он поднёс их к губам. Через тонкую кожу так заметны костяшки. Каждый сантиметр её руки исцелован этими губами, но Лёша не останавливается, — я помню. Я тоже тебя люблю, — улыбается, прижимая её кулачки к своей груди, — мне правда пора. — Ладно… — Ты очень красивая, — ей за ушко он заводит прядь волос. В этом красном платьице она кажется такой маленькой, милой и в то же время очень привлекательной. Он не соврал. — Спасибо, — смущённо надув губки, сказала она. — Мы же увидимся ещё? Он сталкивается с недопониманием в её любящем взгляде. — Ты придёшь на мою свадьбу?.. — Я подумаю, ладно? — Конечно. Извини меня за… — Лёш, проехали. Тебе-е, вроде как, пора, — кивает в сторону прихожей. — Да. Пока?.. — Пока. — Блин, Тин, ты издеваешься? — Что? — рассмеялась девушка, — я ничего не делала! — Ты на меня смотришь! — Что-о? А куда мне смотреть?! — Пойдём-ка проводишь меня, — подхватив её на руки, он вдохновлённо пошагал в гостиную. Да, потом она опять останется наедине с собой. Она это понимает. И принимает. Любит и с этим ничего не сделаешь. К счастью. К счастью, потому что любовь — это лучшее, что можно испытывать в этой жизни. Настоящая, искренняя любовь, которую она испытывает к одному единственному мужчине. К Лёше, который прямо сейчас носит её на руках, дарит окрыляющее чувство. С которым она остаётся милой Танюшей, одновременно сочетая в себе детскую наивность, обворожительную красоту и невероятную сексуальность. С которым громко смеётся и забывает обо всём на свете. Забывается с ним и утопает в море тёплых чувств. И как бы там ни было, она счастлива, что он вернул ей возможность чувствовать, любить и каждый раз бояться снова потерять. Научил вновь дорожить любовью.Конец.