***
— Нам нужно поговорить, Гарри, — серьёзно сказала Гермиона, как только они вошли в гостиную. Она на протяжении всего ужина бросала на Гарри настороженные взгляды, поэтому он не удивился такой просьбе. Они с Роном, Гермионой и близнецами, с которыми Гарри не отказывался делиться происходящим, сели в самом углу; в том же самом, где мальчик несколько месяцев назад поведал друзьям о своих воспоминаниях. Гарри вздохнул, но, понимая, что этого разговора не избежать, всё же наложил на них Заглушающие чары. — Гарри, кто-то пытается тебя убить, — сразу же начала Гермиона; она прижимала к груди учебник по зельеварению, будто защищаясь им от чего-то. — Ничего нового в этом нет. — Гарри попытался отшутиться, но тут же наткнулся на серьёзные лица друзей. Даже вечно ухмыляющиеся близнецы смотрели на него хмуро и настороженно. — Что вообще Дамблдор сказал? — поинтересовался Рон. — Обо всём этом. — Что никто посторонний не проникал в школу, — уже не в первый раз повторил Гарри, — и что следов тёмной магии тоже нет. — Но это невозможно. — Гермиона задумчиво нахмурилась. — Слушай, Гарри, я долго думала над этим и, может… — Она подалась вперёд и закусила нижнюю губу. — Может, кто-то из Пожирателей изначально был в школе? До того как усилили барьеры. Это было бы логично. — Нет, такого не может быть. — Гарри тоже думал об этом. — Просто в прошлый раз такого не было, а изменить свои планы они могли только после того, как к Волдеморту вернулись воспоминания. Но в тот момент они вернулись и ко мне с Дамблдором, поэтому они не успели бы пройти через барьеры. — Логично, — кивнул Джордж. — Но всё происходящее вообще никак не вяжется, понимаешь? — Будто бы мы что-то упускаем, — согласился Фред. — Что-то очень важное… Гарри жил с этим осознанием уже очень долго, и сейчас, услышав то же самое от своих друзей, он понял, что его паранойя вовсе не была надуманной. Они все: он, его друзья, Дамблдор, Гриндельвальд, Снейп с МакГонагалл — все что-то упускали, какую-то важную деталь происходящего, объясняющую хотя бы саму возможность этих событий. На втором курсе тьма тоже смогла незаметно пробраться в Хогвартс, но сейчас, когда над замком стояли барьеры, когда Гриндельвальд проверял помещение на наличие хоть какой-то тёмной магии, это было невозможно. Нечто вроде дневника Тома Реддла больше попросту не смогло бы пересечь территорию Хогвартса. — И если твоё отравление ещё можно как-то объяснить, — Гермиона нервно застучала пальцами по обложке учебника, — тебя просто хотели убить. То для чего было переворачивать вашу спальню? Это бессмыслица. — Мы просто подумали… — Рон замялся, — может, это дело рук кого-то другого, а не… — Он не рискнул произносить имя, но потом наткнулся на внимательный взгляд Гарри и тихо добавил: — Волдеморта. — Рон с Гермионой так подумали, — грубо вставил Джордж. Фред с сомнением смотрел на брата, но не спешил опровергать его слова. Гарри удивлённо вскинул брови. Неприятное осознание начало приходить к нему. Его друзья считали, что он зря так рано начинает переживать по поводу Реддла, ведь до его возрождения ещё больше года. — Вы не понимаете. — Он не хотел оправдываться, но его гордость была лишней в этой ситуации. — Всё всегда связано с ним. Если это не его рук дело, значит, его последователей. Это было сделано по его приказу, инициативе, в его честь, во славу его имени… — Он начинал злиться не только на друзей, но и на себя самого, потому что притягивал опасность; на Волдеморта, который преследовал его, не давая спокойно вздохнуть. — Неважно. Он точно замешан здесь. — Наверное, ты прав, — вздохнула подруга. — Прости, мы не хотели сомневаться в твоих словах, просто… — Она накрутила взъерошенный локон на палец. — Просто это всё ставит нас в тупик. Мы даже не знаем, чего именно нам опасаться. — Я понимаю, — печально кивнул Гарри. Именно мысли о собственной беспомощности глодали его круглыми сутками, не позволяя заснуть и сосредоточиться. Он не знал, как защитить своих друзей, как защитить Сириуса; он даже не знал, как защитить самого себя, и это разъедало его изнутри, заставляя каждую мышцу в теле напрягаться при виде даже мнимой опасности. Этот разговор вновь вернул Гарри к самому началу его терзаний. Он прокручивал в голове все последние дни, но никакая заметная деталь в памяти не могла указать на преступника. Может, ему нужны были незаметные, на первый взгляд, детали? Тогда Гарри можно было смело складывать руки: он никогда не был особо внимательным, никогда не понимал даже скрытых намёков, не то что потайных знаков. Он просидел в безуспешных раздумьях около часа, а потом направился играть с Роном в шахматы, благополучно вычеркнув из списка дел домашнее задание. Гермиона, увидев это, пыталась переубедить его, но Гарри с Роном отмахнулись от неё, сославшись на необходимый после больничного крыла отдых, что мальчик счёл весьма неплохой отговоркой, потому что попадал он в лазарет чаще, чем все остальные его однокурсники вместе взятые. Перед тем как лечь спать, Гарри вытащил из-под кровати свою новую метлу — Молнию. Он огладил чёрную, обтекаемой формы рукоять, отполированную алмазной крошкой, и ему очень сильно захотелось испробовать её, вновь ощутить эту скорость, с которой не могут сравниться Нимбусы. Он с улыбкой вспоминал, как сильно желал получить её в прошлый раз, как бегал к витрине вместе с остальными ребятами и ему казалось, что ничего в жизни не сделало бы его более счастливым. Он лёг на кровать, и ему стало грустно оттого, как сильно его ценности изменились за эти годы. Он повзрослел и стал смотреть на вещи по-другому, но всё равно понимал, что выживание — это не то, чего должны желать свободные люди. Впрочем, он и не был свободным. — Тебе двадцать лет, Дамиан. — Возмущённый голос Барти еле доносился до ушей Гарри, но он мог разобрать, о чём идёт речь. Барти и Дамиан не ладили, но Гарри не волновало их мнение. Они должны были выполнять его приказы. — Думаешь, ты настолько умён? Барти взялся за работу, как только Дамиан освободил его, и Гарри ценил его верность, но сейчас он должен был замолчать и не выводить его из себя своими бессмысленными подозрениями. — Не знал, что годы в Азкабане прибавляют жизненного опыта, — привычно ухмыляясь, ответил парень. Он выпил уже половину бутылки виски и, кажется, его потянуло на ненавистное Гарри веселье. Барти выхватил палочку и направил её в лицо Дамиана. — Прекратите оба, — рявкнул Гарри. Его раздражали их перепалки. Он с трудом научился фокусировать своё внимание, и этот цирк отвлекал его. — Да, мой Лорд. — Барти тут же убрал в карман мантии палочку и вернулся к своим бумагам. Они замолчали — и Гарри вновь смог слышать собственное кряхтящее дыхание, раздражающее его не меньше чьих-то голосов. Он оглядывал комнату, которую для него привели в более или менее приличный вид: тёмно-зелёные обои были украшены серебряными узорами, чёрный паркет больше не скрипел, а дорогое кожаное кресло, на котором сидел Гарри, не качалось из стороны в сторону. Гарри старался не вспоминать свою прошлую жизнь, но картины его величественных побед и завоеваний часто всплывали в плохо контролируемой памяти. Это злило его почти так же сильно, как и мотивировало. Он уже побеждал однажды и победит в этот раз. Даже если Дамблдор придумает новый план, завербует в свой жалкий Орден девчонку Блиссет, — у Гарри всё получится, ведь он тоже не собирается действовать по старой схеме, в которой, стоит признать, встречались некоторые огрехи. Уже сейчас всё шло по плану: Дамиан освободил Барти и они вместе связались со Стэгом, который вновь присоединился к Пожирателям Смерти. Однако его временами напрягало безумство Стэга; он был слишком непредсказуем, и его тяга к жестокости и насилию вызывала вопросы даже у Гарри, но он был верным и сильным сторонником, беспрекословно выполняющим все поручения своего господина. Гарри желал как можно скорее встретиться с Хвостом, чтобы наконец допросить его. Дамиан с Барти должны были выкрасть его с Беллатрисой из Азкабана в ближайшее время — и тогда Гарри станет на шаг ближе к цели. Но он не собирался держать этого жалкого предателя рядом с собой на этот раз. Как только он допросит его — сразу же убьёт или отдаст на милость Стэгу, ведь сам пытать кого-то он пока не в силах. — Где Стэг? — поинтересовался Барти, отвлекаясь от работы. Гарри знал, что Барти не доверяет этим двоим, и его это устраивало. В случае предательства — Гарри будет всё известно. — Я не видел его с самого утра. — Опять бегает за своей безделушкой, — усмехнулся Дамиан. Гарри раздражала его развязность, и он не намеревался долго терпеть её, особенно теперь, когда Дамиан не единственный сторонник рядом с ним. — Устроил там целое карательное расследование с убийствами и всех невиновных заодно. — Приведи его, — приказал Гарри. Его не волновал какой-то кусок металла, что украли у Стэга, даже если он был семейной реликвией. Он нужен был Гарри здесь, и его самодурство начинало выводить из себя. — Да, мой Лорд. — Дамиан поднялся и трансгрессировал прямо из дома.Ближе, чем кажется
17 августа 2019 г. в 22:36
— …но почему-то в Азкабане оказался я, а не ты, Нюниус. Хоть на моём предплечье и нет рабской метки. — Гарри разбудил знакомый голос, что слышался словно из-за стены.
— Ты идиот, Блэк. Всегда им был, — рявкнул Снейп. Его Гарри узнал сразу же.
Гарри с трудом разлепил глаза и почувствовал такую сильную усталость, будто не спал несколько дней. Всё тело окаменело и налилось свинцом, пошевелиться было равносильно тому, чтобы поднять непомерно тяжёлый груз. Перед ним стояли Сириус и Снейп, которые, кажется, намеревались устроить дуэль прямо посреди больничного крыла. Он попытался вспомнить, что произошло, но ничего, кроме несвязных картинок из Большого зала, не приходило ему на ум. Сколько он провалялся без сознания, раз крёстный был уже в Хогвартсе?
— Сириус, — хрипло прошептал Гарри, потратив последние силы на это слово. Крёстный тут же обернулся и, позабыв о Снейпе, приблизился к кровати, взволнованно и тепло вглядываясь в лицо мальчика. Гарри улыбнулся, и счастье настигло его так резко и пронзительно, что ему захотелось смеяться, не обращая внимания на все свои проблемы. Облегчение разлилось по его венам, и радость от долгожданной встречи показалась барьером, отделяющим его от всепоглощающей тьмы. Сириус потянулся к тумбочке и водрузил очки на нос Гарри. Лицо крёстного тут же приобрело чёткие черты, и мальчик кое-как поднял руку, чтобы хотя бы прикоснуться к родному человеку.
— Гарри, как ты себя чувствуешь? — Сириус сел на край кровати и сжал его руку, как когда-то Дамблдор, и этот жест показался Гарри таким надёжным, словно возникшая невидимая опора, что не позволит ему провалиться в бездну отчаяния. — Кто-то отравил тебя, но твой кулон задержал яд, и мадам Помфри успела спасти тебя, — быстро заговорил он, и Гарри показалось, что Сириус чувствует себя виноватым в том, что не смог уберечь его от отравления.
— Как трогательно, — сухо прокомментировал Снейп, смотря на их с Сириусом руки. Зельевар стоял в стороне и казался нарисованным чёрным пятном на фоне светлого больничного крыла.
— Заткнись, Нюниус. — Сириус зыркнул в сторону Снейпа, и Гарри испугался, как бы эти двое действительно не устроили драку.
— Сириус, хватит, — прошептал Гарри. Мужчина моментально успокоился и повернулся обратно к мальчику. Он выглядел намного лучше, чем при их первой встрече в прошлый раз: его чёрные, куда более красивые и ухоженные, чем у Гарри, волосы мягко спадали на плечи, а гладко выбритое лицо казалось более-менее здоровым, хоть и немного осунувшимся после Азкабана. — Как суд? Сколько я проспал?
— Всё в порядке, как видишь, — усмехнулся Сириус. — Мне даже палочку мою вернули, и сам министр магии соизволил принести мне извинения. — Он поморщился при упоминании Фаджа. Гарри тоже терпеть не мог этого мужчину, что ценит собственную власть выше благополучия всего Магического мира. — Ты лежишь тут уже неделю, Гарри. Яда было очень много.
— Неделю, — неверяще повторил Гарри. Он был уверен, что проспал максимум несколько часов и даже предположить не мог, что впал в беспамятство на такой продолжительный срок. А ещё он понятия не имел, кто мог его отравить. Безусловно, недоброжелателей у него было хоть отбавляй, но никто из них не мог незамеченным пробраться в Хогвартс. — Вы поймали его?
— Нет, — покачал головой Сириус. — Мы понятия не имеем, кто это сделал. Никто посторонний не проходил на территорию замка и не покидал её.
— Так значит, кто бы это ни был, ему нужен только я, — печально улыбнулся Гарри. Его соседи по комнате тоже пили тыквенный сок из того же кувшина, но пострадал только он один. Гарри даже не понимал, как кто-то успел подсыпать ему яд, если стакан всё время стоял на столе.
— Тебя отравили жилками листьев Заунывника, — встрял Снейп. Он сложил руки на груди и с ненавистью посмотрел на Сириуса. — Большинство людей даже не знает о том, что они ядовиты, потому что само растение практически нигде не употребляется. Мы не сразу поняли, что за яд у тебя в организме, и если бы не кулон, ты бы погиб. — Он вздохнул и подошёл к окну. — Заунывник растёт в теплицах Хогвартса; кто-то отрезал несколько его листьев.
— И мне что, теперь даже еду в Большом зале проверять? — Он ощутил небольшой прилив сил, настигнувший вместе с возмущением. Кто угодно мог пробраться в теплицы; они никогда не были хорошо защищены. Гарри даже не представлял, как им вычислить преступника.
— Дамблдор наложил заклятие на Кухню и Большой зал. Отравленная еда будет… уничтожаться сама. — Снейп нахмурился, и Гарри увидел замешательство в его глазах.
— Тебе нужно быть осторожнее, Гарри, — мягко сказал Сириус. — Кто-то пытается добраться до тебя. — Он грустно посмотрел на мальчика, и Гарри понял, что его крёстному небезопасно рядом с ним. Кто бы это ни был, он не станет гнушаться случайных жертв. А Гарри больше всего на свете хотел уберечь родных людей, но сам с каждым днём всё больше и больше подвергал их опасности.
Сириус отпустил его руку и потянулся к флакончику с зельем, что стоял рядом с кроватью. Гарри скривился, не желая вливать в себя омерзительную жидкость, но не хотел спорить с крёстным. Пока он пил, мужчина вновь коснулся его и… упал с кровати. Гарри чуть не подавился зельем от неожиданности, а когда посмотрел на Сириуса, тот испуганно прижимал руку к груди.
— Проклятие, — устало вздохнул Снейп; его, кажется, такой поворот совсем не удивил. Гарри переводил отчаянный взгляд с одного мужчины на другого. Он понял, что произошло, и тугой комок безысходности встал у него поперёк горла, не позволяя вымолвить ни слова.
— Что это? — Сириус быстро поднялся и скинул с себя мантию. Он с ужасом смотрел на свою руку, и Гарри почувствовал почти физическую боль оттого, что крёстный должен переживать какие-то моменты из своей прошлой неприятной жизни из-за него. — Гарри, что это? — Он вновь сел на край кровати, не боясь прикоснуться к мальчику ещё раз, но Гарри отдёрнул руку.
— Будущее, Блэк. — Снейп даже не сдвинулся с места, продолжая наблюдать за Сириусом со стороны. На его лице было написано такое искреннее отвращение, что даже Гарри, знающему его причину, оно показалось излишним.
— Нюниус… — Сириус зарычал не хуже пса и потянулся за палочкой. Гарри пришлось схватить его за рукав чёрной рубашки, чтобы успокоить.
— Сириус, прекрати. — Зелье, по-видимому, было укрепляющим, и Гарри смог приподняться на кровати. — Не называй его так. — Оба мужчины резко посмотрели на него, но Гарри надоели их перепалки ещё с прошлого раза. — Это я виноват. Это… То, что сейчас происходит… — Гарри глупо замахал рукой в воздухе, силясь выдавить из себя хоть какие-то слова. Он даже не знал, с чего начать. Рону, Гермионе и Джорджу изначально объяснил всё Дамблдор, а Сириус до этого момента даже не подозревал о происходящем. Гарри с самого начала не хотел утаивать от крёстного переворот по времени, но сейчас ситуация казалась ему натянутой и безвыходной. Мальчик вдруг понял, что Снейп не покидает больничное крыло как раз из-за этого; он боится, что Гарри может изначально на эмоциях взболтнуть крёстному лишнего. — Время повернули вспять, Сириус. То, что ты видел, — это воспоминания о будущем, которое уже было. — Он мысленно стукнул себя по лбу за такое грамотное объяснение.
— Я чувствую это, — серьёзно кивнул Сириус, и Гарри был благодарен ему за то, что тот не склонен был устраивать панику даже в критических ситуациях. — Как такое произошло? — Он нахмурился, но Гарри буквально ощутил поддержку, исходящую от него. Сириус не сбежит, не оставит его, он будет рядом до самого конца.
— Скажи, что ты вспомнил. — Гарри решил, что лучше будет сначала услышать о воспоминаниях крёстного, а потом уже начинать свой многочасовой рассказ. Сириус недоверчиво посмотрел на Снейпа, но Гарри кивнул ему, показывая, что всё в порядке. Он подозревал, что присутствие зельевара во время этого разговора — приказ Дамблдора, и они не смогут его ослушаться.
— Одно из собраний Ордена Феникса в старом доме Блэков. Мы обсуждали смерть какого-то парня. Седрика Диггори. — У Гарри внутри всё сжалось при упоминании хаффлпаффца, и Сириус заметил его напряжение. — И свою смерть от рук любимой кузины. — Он горько усмехнулся и принял задумчивый вид. Гарри захотелось закричать во всё горло от безысходности. Никто из его друзей не вспоминал собственной смерти, и мальчик надеялся обойти эту проблему стороной. Сотни фраз поддержки готовы были сорваться с его языка, но в то же время Гарри не мог вымолвить ни слова и взглядом умолял прощения у крёстного.
— Мне жаль, — выдохнул Гарри. Он сам помнил свою смерть; шипящий голос Волдеморта вместе с зелёным лучом Авады снились ему в кошмарах, заставляя его раз за разом проживать один и тот же роковой момент.
— Не говори глупостей, Гарри. — Сириус улыбнулся; Гарри понятия не имел, откуда крёстный взял силы на это. — Лучше скажи, что ты вспомнил и почему это вообще произошло.
Гарри стало легче от позитивного настроя крёстного, и он заговорил. Пришлось начать с первого курса, ведь Сириус в это время был в Азкабане. Он старался упускать темы собственных переживаний, отношений с друзьями, потому что стоящий рядом Снейп несколько напрягал его. Сириус то и дело неприязненно косился в сторону зельевара, который наблюдал за всем, прислонившись к стене; но, кажется, тоже понял, что уходить тот не собирается. Некоторые моменты своей жизни Гарри не хотел вспоминать, и они тяжело давались ему: Тайная Комната, Турнир Трёх Волшебников, смерть Дамблдора. Сириус, казалось, возненавидел Снейпа ещё больше, когда Гарри ему рассказал, что Драко Малфой чуть не убил директора; как-никак Сириус знал, что Снейп — крёстный слизеринца. Гарри пришлось упомянуть, что весь последний год перед своей смертью он, Рон и Гермиона просто прятались от Волдеморта, а не искали крестражи; и эта ложь так легко легла ему на язык, что он даже поразился своему актёрскому мастерству. О Дарах Смерти и Гриндельвальде пришлось упомянуть из-за Марго Блиссет, но он не стал пока говорить, что Воскрешающий камень находится у него. Гарри понимал, что Сириус захочет пообщаться с Джеймсом, поэтому сначала предупредит его о пагубной привязанности к артефакту — и сделает он это уже потом, без Снейпа под боком.
— Что же, — Сириус выглядел ошеломлённым, но держался спокойно, — стоило догадаться, что вы бы не поверили так быстро преступнику. — Его взгляд бегал из стороны в сторону, и он крепко сжимал в руках палочку.
— Мне, пожалуй, пора. — Снейп оттолкнулся от стены и зашагал в сторону выхода. Сириус проводил его многообещающим взглядом и заметно расслабился, как только дверь за профессором закрылась.
На улице смеркалось, и Гарри понял, что даже не знает, сколько сейчас времени. Свет свечей отражался от стен, заполняя комнату тёплым жёлтым сиянием. Гарри такая обстановка впервые за долгое время показалась привычной и уютной; в груди словно ненадолго утихла та гнетущая буря, что несколько последних дней раздирала его, не давая даже вздохнуть.
— Мерлин, я здесь всего несколько дней, а уже готов задушить его. — Сириус скривился при упоминании Снейпа, и Гарри вдруг подумал, что они с Малфоем со стороны выглядят точно так же, если не хуже. Два человека, которые не могут найти общий язык и поэтому ругаются по поводу и без, кидаясь друг на друга.
— Он не такой плохой. — Гарри тихо засмеялся, смотря на ошарашенное лицо крёстного. — Характер у него скверный, конечно, но он очень храбрый, я думаю. — Он действительно так считал. Снейп полжизни работал под прикрытием, находясь рядом с самым опасным тёмным волшебником в истории. Одна его оплошность, один неверный взгляд или лишнее движение могли стоить ему жизни. Спустя столько лет он мог бы вообще перестать участвовать в этой войне, мог бы просто покинуть Британию, и Волдеморт вряд ли стал бы бросать все силы на его поиски, но Северус не делал этого, он желал остановить тьму и предотвратить войну. Гарри восхищался его выдержкой.
— Бывших Пожирателей Смерти не бывает, Гарри. Ню… Снейп всегда был хорошим лжецом, и я не понимаю, как Дамблдор может доверять ему. — Сириус покачал головой и сжал предплечье мальчика хотя бы через одеяло.
— Воспоминания, которые он отдал мне перед смертью. Там была не только правда о смерти Дамблдора, но и многие другие тайны жизни Снейпа. — Гарри изначально упомянул об этом лишь мельком, не желая раздражать профессора. — Он действительно изменился… с тех пор.
— Я не хочу говорить о нём, Гарри, — отрезал Сириус, и по его раздражённому виду стало ясно, что его не убедили слова крестника. — Давай лучше поговорим о тебе. Дамблдор сказал, что я могу оформить опеку над тобой. Я знал, что сестра Лили не самая приятная личность, но думал, может, ты привязался к ним.
— О, нет-нет-нет, — Гарри замахал головой, в один миг вспоминая все «приятные» моменты жизни с Дурслями. На протяжении одиннадцати лет у него, можно сказать, не было настоящей жизни. Он жил в одиночестве и постоянном страхе, а будни его были серыми и безрадостными. Гарри знал, что после возвращения Сириуса будет жить с ним, считал его родным человеком, но до этого даже не задумывался об официальной опеке. Тот факт, что они с Сириусом станут семьёй не только формально, но и официально, заставлял всё внутри трепетать от горячих эмоций. — Я жил в чулане под лестницей, Сириус, а сами Дурсли ненавидели магию, моих родителей и меня в особенности. — Гарри грустно усмехнулся. Воспоминания о детстве не вызвали в нём такой горечи, как раньше, но он подозревал, что от неприятного осадка не удастся избавиться никогда.
— В чулане? — Сириус нахмурился, и Гарри понял, что взболтнул лишнего. — Гарри, эти люди… Они били тебя?
— Ну… — Он замялся, не зная, как правильно ответить. Дурсли время от времени прибегали к рукоприкладству, но они не избивали его постоянно. — Знаешь, они не садисты, просто не очень хорошие.
— Гарри… — Сириус винил себя в том, что его не было рядом на протяжении двенадцати лет, и Гарри понимал его. Он и сам винил себя во всех несчастьях.
— Я вот о них говорить не хочу, — хмыкнул Гарри, будучи не в силах выносить грустный вид крёстного. — Это всё в прошлом, поэтому… — Он помахал рукой в воздухе, пытаясь показать тем самым, что всё нормально. — Мы позовём Люпина на Рождество?
— Гарри, ты же знаешь, что можешь обсудить со мной всё что угодно? — Сириус крепче сжал его предплечье. По нему было видно, что тоже сам не может подобрать правильных слов, но Гарри понял его: он действительно мог обсудить с крёстным всё что угодно, не боясь предательства или отторжения.
— Да, — мальчик кивнул. — Просто… всё правда в порядке. На фоне всех остальных проблем Дурсли, знаешь, меркнут. — Он хотел сказать что-то ободряющее и разрядить обстановку, но вышло, как обычно, наоборот. Сириус только больше нахмурился, а Гарри почувствовал тонкую стену между ним и крёстным, которую придётся ломать с нуля. Мужчина опустил взгляд и принял задумчивый вид. Гарри опасался, что Сириус ещё сильнее расстроится, но тот вдруг улыбнулся, и тепло вернулось в его глаза.
— Позвать Ремуса — хорошая идея, — резко сменил тему он. Гарри понимал, что это не решение и что его крёстный не забудет об этом диалоге, но сейчас он был не готов говорить о всех своих бесконечных проблемах. — Дамблдор сказал: с нами какое-то время ещё пробудет девушка из Ордена, Марго Блиссет. — Он приподнял брови и удивлённо покачал головой. — Ну, теперь мне известно, что именно она сделала. Это всё звучит настолько удивительно, что, не будь у меня доказательств, я бы, верно, решил, что вы все дружно спятили, — усмехнулся он.
— Мне иногда кажется, что так и есть. — Когда Гарри задумывался о своём окружении, он понимал, что в нём слишком много людей, подходящих под общепринятое определение «ненормальных», и он сам из их числа.
— Знаешь. — Сириус глубоко вздохнул и на несколько секунд прикрыл глаза. Все эти тайны слишком резко свалились на него, но Гарри едва ли мог что-то изменить. — Давай поговорим о чём-нибудь более позитивном. Раз уж Снейп наконец сгинул… — Он тут же осёкся, не желая вновь поднимать эту тему. — Ты говорил, что в Хогвартсе проводился Турнир Трёх Волшебников, значит, и бал был. Расскажи лучше, с кем ходил на него, с кем вообще встречался. — Он лукаво подмигнул, а Гарри стало смешно от своего опыта в отношениях.
Гарри облегчённо вздохнул, радуясь, что крёстный понял его и не стал развивать болезненные темы, связанные с Волдемортом, — и начал говорить просто о себе. Он рассказал Сириусу о взаимоотношениях с однокурсниками, о том, что в большинстве своём они общались с ним хорошо, но были и казусы вроде постоянных передряг с Малфоем. Когда Гарри упомянул недавнее происшествие со слизеринцем, то Сириус несколько секунд подбирал слова, а затем назвал Драко такой же сволочью, как и Люциуса, и заверил Гарри, что ему не стоит корить себя. Мальчик поведал о своих не шибко удачных любовных похождениях, на что крёстный только по-доброму засмеялся.
Они разговаривали до самой ночи. Сириус практически всё время только слушал и что-то спрашивал, иногда проводя аналогии между Гарри и Джеймсом. Гарри хотел узнать о юности крёстного, но тот не горел желанием говорить о себе. Гарри решил, что счастливые воспоминания слишком дороги мужчине и он не готов делиться ими.
Когда они добрались до темы квиддича, Гарри поведал о своей должности ловца и ясно увидел гордость на лице Сириуса. На него практически никогда не смотрели таким взглядом — лишь Дамблдор в некоторые моменты, — и Гарри почувствовал, что сейчас действительно счастлив, что он сможет что-то изменить.
На следующее утро Гарри впервые за долгое время почувствовал себя отдохнувшим и выспавшимся. Мягкие лучи зимнего солнца освещали лазарет, попадая на лицо. Он даже не помнил, в какой момент успел заснуть: что-то говорил — и глаза стали закрываться. Увидеть Сириуса было для Гарри куда более важно, чем он себе представлял. На самом деле, он ощущал своё одиночество, но не хотел этого признавать, доказывая окружающим и самому себе, что друзья и семья — это одно и то же; но вчера он почувствовал такое сильное тепло, такую поддержку, что видимая разница как никогда раньше предстала перед ним, даря ощущение облегчения.
Кто мог стоять за всем? Гарри уже устал задаваться этим вопросом. Даже сейчас, когда мысли в голове пришли в относительный порядок, он не мог выдвинуть ни одного предположения. Гарри вновь чувствовал себя стоящим на краю лезвия, и один несчастный случай или хорошо продуманное преступление могли столкнуть его. Только теперь его жизнь приобрела куда большую ценность, чем в прошлый раз. Гриндельвальд ясно дал понять, что с Гарри не должно ничего случиться; хотя бы только потому, что тогда они могут потерять крестраж — и шанс на победу Волдеморта увеличится в разы.
Гарри сел на кровати и потянулся за очками. Он чувствовал себя прекрасно — намного лучше, чем до самого отравления. Он не любил лежать в больничном крыле, да и подозревал, что для мадам Помфри он скоро станет «нежелательным лицом номер один» в лазарете, поэтому вознамерился покинуть его уже сегодня. Он взмахнул палочкой и наколдовал Темпус: почти полдень. Может, друзья придут навестить его во время обеда.
Дверь в лазарет отворилась, и в неё вбежала мадам Помфри, что-то бубня себе под нос. Гарри уже испугался, что она станет читать ему нотации о безопасности, но за ней появился Снейп, левитирующий бессознательное тело Теодора Нотта за собой. Гарри казалось, что его сердце вырвалось из груди: в опасности находится не только он, но и остальные ученики.
— Успокойтесь, Поттер. — Снейп уложил слизеринца на кровать, к которой тут же подбежала медиведьма с зельями, и развернулся лицом к Гарри. — Мистер Нотт просто переутомился. Ему ничего не угрожает. — Снейп приподнял бровь, наблюдая за мальчиком.
— Он переутомился и в обморок упал? — с сомнением спросил Гарри, хоть и понимая, что Снейп вряд ли бы стал лгать ему в такой ситуации, однако верилось в слова зельевара слабо. Теодор, казалось, был таким же бледным, как и Малфой, что смотрелось нездорово.
— Именно так, — сухо кивнул Снейп. Гарри понял, что, что бы там ни случилось, профессор не станет просвещать его, и даже не знал, к лучшему это или нет. Может, ему стоило прекратить ввязываться во все проблемы подряд?
— Я чувствую себя хорошо, — сменил тему Гарри. — Можно мне пойти на обед с остальными?
— До вечера вы пробудете здесь, Поттер. Нужно убедиться, что в организме не осталось яда. — Снейп ещё раз окинул взглядом Нотта и направился к выходу из лазарета. — К ужину можете быть свободны.
Гарри ничего не оставалось, кроме как смириться со своей участью. Он притих в надежде, что мадам Помфри не вспомнит о нём и не заставит его пить мерзкие зелья, но надеждам не суждено было сбыться: медиведьма ещё несколько минут хлопотала около кровати Теодора, а затем двинулась к нему.
— Вы побили все рекорды по попаданию в больничное крыло, мистер Поттер. — Она стала бормотать какие-то сложные заклинания, водя над Гарри палочкой. Он рассудительно решил молчать, потому что все его слова о том, что он не по своему желанию сюда попадает, да и чаще вовсе не по своей вине, вряд ли убедили бы её. — С вами всё в полном порядке, к вечеру выпишу вас.
Она быстрым шагом ушла к себе в кабинет, а Гарри вновь остался лежать в одиночестве, только теперь с бессознательным слизеринцем на соседней кровати. Мальчик присмотрелся к Нотту, силясь выискать какие-то повреждения, но тот, похоже, действительно просто упал в обморок.
Теодор внезапно закашлялся, и Гарри хотел было уже бежать за мадам Помфри, но тот быстро прекратил и сел на кровати, пытаясь отдышаться.
— С тобой всё в порядке? — уточнил Гарри.
Нотт повернулся к нему и посмотрел таким испуганным и одновременно обвиняющим взглядом, что Гарри мгновенно захотелось забрать свои слова обратно: он не понимал такой реакции слизеринца. В памяти вдруг всплыло происшествие с волосами Теодора в Большом зале, и он даже устыдился, что тогда смеялся вместе с остальными.
— Думаю, да, — тихо ответил слизеринец, и его взгляд смягчился, что позволило Гарри облегчённо выдохнуть. Теодор принял полулежащее положение, и в лазарете наступила неуютная тишина; он будто демонстративно не поворачивался в сторону Гарри, и от этого становилось даже неловко.
Гарри тоже отвернулся от кровати слизеринца и вперил взгляд в собственную палочку, которую взял в руки. Гермиона недавно говорила им, что Теодор неплохой парень, и Гарри никогда не находил опровержения её словам, но ему было непонятно, почему Нотт тогда столь близко общается с Малфоем и Забини. Эти трое жили в одной комнате, но это был сомнительный повод для дружбы, учитывая характеры этих двоих.
Теодор всё ещё был в школьной форме. Он завозился на кровати, запутавшись в собственной мантии, и его палочка громко упала на пол. Гарри вздрогнул и левитировал её обратно слизеринцу, на что тот лишь еле заметно кивнул. Гарри надеялся, что Нотт поблагодарит его вслух, разрушив, наконец, эту стену неловкого молчания, но Теодор упорно молчал. Гриффиндорец даже подумал спросить у него что-нибудь, хотя понятия не имел что, но дверь лазарета вновь отворилась, и шум голосов заполнил больничное крыло.
На пороге стояли практически все гриффиндорцы с его курса и несколько человек с других факультетов. Тепло затрепетало внутри Гарри, когда он увидел своих друзей, что искренне волновались за него. Они быстро окружили его.
— Гарри. — Гермиона подбежала к нему и крепко обняла. Он улыбнулся, обнимая её в ответ. — Мы так волновались за тебя. Ты очень долго не просыпался. — Она отстранилась с переживающим видом.
— Да, Гарри, — Фред смотрел со странной смесью чувств на лице: беспокойство, сожаление и неприкрытая задумчивость, — ты нас здорово напугал.
— Отрубился посреди Большого зала, — вставил Джордж. — По школе уже успели распустить слухов, что ты умираешь.
— Почему я не удивлён? — покачал головой Гарри. Пожиратели Смерти, наверно, устроили бы праздник в честь его смерти — и организатором бы стал Люциус Малфой.
— Мы принесли тебе нормальной еды. — Рон выглядел грустным и радостным одновременно, и Гарри готов был поклясться, что такое выражение лица мог сделать только его друг. Он поставил тарелку с кексами и кусочками мясного пирога на прикроватную тумбу, и Гарри понял, что действительно не отказался бы перекусить.
— Я сначала подумала, что ты сломал шею. Ты так драматично упал. — Из толпы послышался знакомый высокий голос, и несколько человек расступились, пропуская Луну к кровати Гарри. Ребята косо смотрели на неё, но она, кажется, даже не обращала внимания. Девочка присела на край кровати, чем спровоцировала бурную реакцию Рона: он вытаращил на Гарри глаза, приподнял брови и даже немного покраснел. Идея не рассказывать друзьям о том, что он хотел поскорее познакомиться с Луной, больше не казалась ему удачной, потому что многие могли не так понять их общение.
— Я удивлён, как я её не сломал, — смущённо засмеялся Гарри. Он слегка отодвинулся и заметил изучающий взгляд Гермионы, которым она окидывала Луну.
— Тебе нужно быть осторожнее, Гарри. — Луна повторила слова Сириуса, но из её уст они звучали несколько иначе, будто она сама была удивлена тем, что говорит. — В Хогвартсе появилась тьма.
Гарри перестал улыбаться, мурашки прошли по его телу. Луна часто говорила бессмысленные, на первый взгляд, вещи, но в итоге они вполне могли оказаться правдой.
— Что ты такое говоришь? — Гермиона была сторонницей науки и, Гарри подозревал, недолюбливала Луну за её небылицы. — С чего ты взяла?
— Флоренц мне сказал, — спокойно ответила девочка, словно не замечая упрёка в тоне гриффиндорки.
— Ты говорила с ним? — Гарри был весьма удивлён. Кентавры старались не вмешиваться в дела волшебников, но в прошлый раз слова Флоренца, что в итоге отказался от собственного стада ради преподавания в Хогвартсе, натолкнули его на верные размышления. — Что он ещё сказал?
— Что тьма куда ближе, чем кажется, — задумчиво ответила она.
— Что ещё за Флоренц? — тихо спросил Невилл. Он стоял рядом с Терри Бутом и Дином Томасом.
— Он кентавр, — серьёзно ответила Луна. — Он ясновидящий в некотором роде и может предсказывать будущее.
— Что за глупости? — фыркнула Гермиона. — У нас уже есть один предсказатель, — с сарказмом сказала она, намекая на Трелони.
— Не думаю, что это глупости. — Гарри верил Флоренцу, хоть они никогда и не общались близко. Кентавр знал о нахождении в Хогвартсе Философского камня, а значит, и Дамблдор не сомневался в нём. Гермиона нахмурилась, и Гарри решил, что она могла подумать, будто он просто заступается за Луну.
— Тьма в Хогвартсе или нет, — встряла Лаванда, — кто-то пытается тебя убить.
— А может, и не только тебя. — Парвати выглядела действительно напуганной.
— И я не думаю, что всё это началось из-за Питера Петтигрю. — Гермиона с укором посмотрела на Симуса, и тот виновато опустил глаза. Гарри понимал, что Финнигану не хочется извиняться при всех, но ему было достаточно того, что Симус просто пришёл вместе с остальными навестить его. — Просто события совпали.
— Давайте сменим тему, — предложил Фред, и Гарри был благодарен ему за это.
— Гарри только очнулся, а мы уже закидываем его проблемами, — поддержал брата Джордж.
— Ну, можем поговорить о новой детали кровати Гарри, — усмехнулся Дин.
— Что? — хмуро спросил Гарри. Ему показалось, что Дин мог отпустить нелестную шутку в адрес Луны, хотя это было вовсе не в его стиле.
— Портрет Забини упал, и Невилл приклеил его обратно. — Дин едва не засмеялся.
— Только чарами вечного приклеивания. — Симус посмотрел на Невилла, что старался зажаться в угол между окном и тумбой.
— Мерлин. — Гарри следовало бы выразить недовольство, но он был просто рад, что ничего серьёзного не случилось. — Ну, буду спать, любуясь на Блейза тогда, — усмехнулся он.
— Что? — Позади толпы послышался знакомый высокомерный голос, и Гарри готов был притвориться, что вновь без сознания. Все резко замолчали и уставились в сторону Забини с Малфоем, пришедших к Нотту, о котором Гарри уже успел позабыть, потому что гриффиндорцы окружили его со всех сторон. Только Фред с Джорджем едва сдерживались от смеха.
— Всегда знал, что ты извращенец, Поттер, — протянул Малфой. — Бродишь по ночам, наблюдаешь за… — он сделал нарочито задумчивое лицо, — …кем-нибудь.
Гарри стало неприятно от его слов. Он действительно ходил по ночам, и многие это знали, но, конечно же, он ни за кем не подглядывал, он вообще никогда не использовал мантию-невидимку в таких целях. Гарри был уверен, что Малфой с самого детства знал, как ударить побольнее, как подать людям абсолютную чушь так, чтобы это звучало правдоподобно, — и это делало Малфоя безумцем в его глазах.
Фред с Джорджем резко посмотрели на Гарри. Они видели, как он разговаривал с Малфоем тогда, ночью, но ничего не сказали. Видимо, не придали значения, — и вдруг сейчас слова слизеринца выворачивали всю ситуацию наизнанку, и Гарри чувствовал себя злым и беспомощным. Большинство ребят не обратили на Малфоя никакого внимания, ведь он всегда стремился оскорбить Гарри, но близнецы и — неожиданно — Луна стали смотреть на него изучающе, будто пытаясь разглядеть что-то у него под кожей.
— Кого что беспокоит, Малфой, — фыркнула Гермиона. Она отвернулась от него и попыталась загородить собой кровать Гарри — многие последовали её примеру.
— Наивная ты, Грейнджер, — усмехнулся Забини. Они с Малфоем не решались открыто бросаться оскорблениями: людей было слишком много, а их всего лишь трое, и Гарри такое поведение показалось трусливым и отвратительным.
— А когда тебя выпишут? — поинтересовалась Джинни. Она то и дело посматривала на Луну, отчего Гарри становилось ещё более не по себе.
— Сегодня вечером, я пойду на ужин с вами.
— Мы видели твоего крёстного. — Рон потянулся к кексам, которые принёс для Гарри. — Он поздоровался с нами, и, кажется, они со Снейпом пытались друг друга убить. Раскричались прямо около больничного крыла. Жуть.
— Они своими криками и меня разбудили, — усмехнулся Гарри. Ему их ссоры вовсе не казались смешными, но он представил реакцию Рона на кличку «Нюниус» и не смог сдержать улыбки. — Они друг друга недолюбливают.
— Он расспрашивал нас о тебе. — Джинни прищурилась, наблюдая за тем, как Рон доедает уже второй кекс. — Думаю, он очень переживал.
— Да, очень, — согласился Гарри и вновь улыбнулся.
— А ещё мы перенесли фотосессию, — радостно сказал Колин. Гарри даже не заметил его поначалу. — Погода испортилась, поэтому общее фото сделаем уже после Рождества.
— Ох. — Гарри искренне надеялся, что эта участь обошла его стороной. — Хорошо, Колин.
— Не так всё плохо, Гарри, — засмеялась Алисия. — Сможем сфотографироваться сборной Гриффиндора. Уверена: Оливер поддержит такое. — Она попыталась скопировать его серьёзное лицо: — Командный дух!
— Знаешь, Гарри, я понимаю, что мы сменили тему, — серьёзно заговорила Анджелина, — но, думаю, тебе стоит знать. Мы с гриффиндорцами решили предпринять некоторые меры безопасности: сигнальные чары, проверка еды, даже пару ловушек поставили. — Она кинула взгляд на Фреда с Джорджем, которые, скорее всего, были создателями этих ловушек.
— Вам необязательно это делать, — устало произнёс Гарри. Это было не то чтобы необязательно, а просто бессмысленно. Даже Дамблдор с Гриндельвальдом не смогли ничего обнаружить, что уж говорить об обычных студентах.
— Ты как хочешь, Гарри, но мы будем делать это не только ради тебя, — возмущённо проговорила Келла, — но и ради себя.
— О. — Гарри был уверен, что злоумышленник желает навредить исключительно ему, поэтому даже не подумал об этой причине. Он не знал, как убедить гриффиндорцев, что им ничего не угрожает, поэтому вынужден был согласиться. — Хорошо. Лишним это всё равно не будет.
— Даже Перси одобрил, — хмыкнула Джинни. Её старший брат не пришёл навестить Гарри, но он и не был удивлён, потому что всегда его недолюбливал.
— А ещё мистер Блэк купил тебе новую метлу, «Молнию», — без особого энтузиазма сказала Гермиона. Она наверняка уже поняла, что эта метла была скоростной, и составила список всех возможных травм, которые Гарри мог получить на ней.
— Она ещё даже не во всех странах в продажу поступила, — восхищённо начал Рон. — И она куда быстрее «Нимбусов». — Он не был особо удивлён, ведь знал об этой метле ещё с прошлого раза, в то время как сам Гарри в связи с навалившимися проблемами успел позабыть о ней.
— И стоит целое состояние, — подметил Дин.
Гарри мельком глянул в сторону трёх слизеринцев. Гермиона вместе с Лавандой и Парвати загораживали ему практически весь обзор, но он смог заметить реакцию Малфоя: тот резко повернулся, и на его лице отразилось скорее недовольство, чем зависть. А ещё Забини смотрел с неприязнью. Гарри сначала подумал, что того просто раздражают гриффиндорцы, но потом его осенило: Луна. Ему даже захотелось злорадно посмеяться, ведь Луна ни за что не стала бы общаться с таким, как Блейз.
— Оливер чуть не расплакался от счастья, — засмеялась Кэти. — Ты и так прекрасный ловец, а с этой метлой тебе вообще не будет равных.
Ребята пробыли с ним ещё немного, рассказывая о казусах на уроках, о новых блевательных батончиках близнецов Уизли. Гермиона передала ему все свои конспекты, которые он клятвенно пообещал прочесть, хотя на самом деле и не думал об этом. С успеваемостью у него не было никаких проблем, и он даже не переживал о завтрашнем тесте по трансфигурации, о котором его со страхом предупредил Дин.
Мадам Помфри выгнала всех из лазарета где-то через полчаса, и на удивление Теодор тоже покинул его, хотя совсем недавно был доставлен сюда без сознания. Гарри заподозрил что-то неладное с этим мальчиком, но никакого способа узнать правду не видел. Разве что он мог расспросить обо всём Малфоя в обмен на какую-нибудь незначительную информацию из своих воспоминаний. Это был не совсем честный ход, но в прошлый раз честность Гарри ни к чему хорошему не привела, так что он решил учиться на собственных ошибках.