Приятных снов, малыш.

У Клеменса была давняя фантазия, которая все сверлила его мозг и никак не отпускала: довести до оргазма спящего человека так, чтобы тот при этом не проснулся. Вот и сегодня, после приключения в самолете, эта больная фантазия разбушевалась в его воспаленном мозгу, и не давала ни поспать после перелета, ни сосредоточиться на пении во время концерта. (Но, слава Богу, на концерте Клеменс не налажал. А если и налажал, то совсем чуть-чуть, и публика этого не заметила). И вот когда после концерта группа пошла в бар отеля, чтобы пропустить по стаканчику, а Маттиас пошел к себе в номер, сославшись на усталость, маленький шальной бесенок снова стал нашептывать Клеменсу на ухо непристойности, вырисовывая план дальнейших действий. - Приятных снов, малыш, - Клеменс ласково погладил Маттиаса по щеке прежде чем они распрощались в коридоре. В баре Клеменс поболтал с коллегами о том о сем, затем бесцельно послонялся в холле отеля. Молодой парень-администратор заговорщицки подмигнул Клеменсу и жестом подозвал его к себе. - Хотите девочку? Или, может быть, мальчика? Вы только скажите – все организуем! – прошептал парень. Клеменс отрицательно покачал головой. «Зачем мне ваши девочки и мальчики?! У меня есть мой Матти! Он, должно быть, уже уснул.» - подумал Клеменс и направился в их общий с Маттиасом номер, состоящий из двух смежных комнат. Войдя в номер, Клеменс заглянул в комнату Маттиаса: тот распластался на кровати в позе морской звезды, широко раскинув руки и ноги и мирно посапывал, видя десятый сон. Ночник выключен не был, и Клеменс мог лицезреть каждую черточку, каждый выступ столь прекрасного и столь вожделенного тела. Бесконечно можно смотреть на три вещи: на огонь, на воду, и на то, как работают другие. Клеменс поймал себя на мысли, что бесконечно может смотреть и на четвертое – на спящего Маттиаса. Это такое наслаждение – вновь и вновь разглядывать каждую черточку до боли знакомого лица, наблюдать, как грудная клетка, скрывающая любимое сердце, медленно и ритмично то поднимается, то опускается… Вот характерный бугорок ниже живота под простынею… Стояк во сне – дело обычное, но Клеменс почувствовал легкий укол ревности. «Ему снится эротический сон? Интересно, с кем? Со мной? Или с кем-то другим?» Клеменс медленно разделся, откинул простыню и встал на кровати на колени между ног Маттиаса. «Боже мой, как он прекрасен! Нельзя быть столь совершенным!» Вид возбужденного члена Маттиаса распалил Клеменса, он навис над спящим кузеном, опираясь на локоть, слегка коснулся губами его губ (только бы не разбудить!), затем – шеи, затем провел языком вокруг соска, вокруг второго соска… Целуя живот, спустился к члену… Немного отстранился, чтобы вновь полюбоваться прекрасным видом эрегированного члена любимого человека… Провел языком по головке члена, по стволу спустился к яичкам, от них – к промежности… Наконец Клеменс взял член Маттиаса в рот. Несколько движений вверх-вниз, сопровождаемых подсасыванием – и Клеменс почувствовал, как член Маттиаса пульсирует у него во рту, а затем - и солоноватый привкус спермы на языке. Маттиас застонал, но не проснулся. «Yes! Yes! У меня получилось!» Душу Клеменса охватил бурный восторг, ему хотелось по-детски взвизгнуть. Вместе с тем, он возбудился так, что чувствовал: если сейчас не кончит, яйца будут болеть долго и мучительно. Стоя на коленях, Клеменс сжал свой возбужденный член в ладони и стал мастурбировать, пальцами второй руки пощипывая и покручивая свои соски. «Матти, любовь моя, как ты прекрасен! А-а-ах!..» И, со стоном на высокой ноте, Клеменс обильно кончил Маттиасу на живот. Маттиас открыл глаза. Увидев над собой стоящего на коленях Клеменся со все еще возбужденным членом, свой испачканный спермой живот и вспомнив детали только что виденного сна, Маттиас понял все. - Блядь, Клем!.. Ты снова отымел меня! На этот раз – без моего согласия! – Маттиас старался изобразить гнев, но выходило у него это хреново. Как можно сердиться на это похотливое и безумно влюбленное в него чудо?! - Прости, Матти, ты так сладко спал… Я не хотел тебя будить, - Клеменс опустил глаза. Его раскаяние было таким же притворным, как и гнев Маттиаса. - Ты хоть понимаешь, что это разновидность изнасилования? – из уст Маттиаса вырвался смешок. Он дурашливо запустил в Клеменса подушкой. - И что ты сделаешь? Заявишь на меня в полицию? – так же смеясь, ответил Клеменс, поднимаясь с кровати, чтобы пойти в душ. - Клем!.. – окликнул его Маттиас, - а поцеловать?..