Амбиции Насагуру-Сенсея.

Пролог. "Малая Пехотная Лопата прекрасна для боя в замкнутых объемах, Большая Саперная Лопата превосходна в любой ситуации. Тот кто освоит Большую Саперную Лопату станет хозяином лучшим другом (примечание - зачеркнуто и исправлено лично Насагуру-Сенсеем!) самому себе и всему миру. Однако, Большая Саперная Лопата - оружие больше оборонительное, в отличие от цельностального копья молниеприемника (примечание - зачеркнуто и исправлено Насагуру-Сенсеем!), с ней ты можешь перехватить инициативу." - цитата из "Книги Пяти Гаек", авторство героя-сохея Мусимяу (примечание - этим именем его наградил сам Насагуру-Сенсей!). *** Какое-то время до начала событий. Тактик дома Такеда глядел на Хонган-Дзи расположенный в Каге и она ему явно не нравилась, но что именно - он бы рискнул признаться только самому себе, а не то что своей госпоже Такеде Шинген. - Нас не ждет тут ничего хорошего, госпожа - лучше нам вернутся обратно, пока еще не поздно! - произнес он глядя на вырвиглазный пейзаж перед ним, называвшийся храмовый комплекс Хонган-Дзи и состоящий из аналогов зенитных башен ПВО с фигурками в униформе цвета хаки снующих по нему туда-сюда. - Знаю, но поздно! - произнесла его госпожа и добавила. - Настоятель Насагуру-сенсей уже успел оскорбить всех самураев до единого в Хиде, когда публично сварил на мыло живьем дайме клана Дзинбо с его телохранителями и советниками! Да и дальше он за своим языком и поведением особо следить не стремился... как, например, - давным давно уговорил эту поехавшую сучку Симодзуму Дзуцурай сменить свое апельсиновое знамя на наше красное, вместо наших четырех иероглифов нарисовав звезду с серпом и молотом внутри нее! О чем говорить, если теперь все без исключения проповедники любых религий должны на территориях Икко-Икки быть должным образом оформлены как продавцы опиума и платить в казну наравне с обычными содержателями курилен без всяких скидок - после его проповедей?! - Дайме Дзинбо никто не звал в Кагу, впрочем - как и нас с тобой, а красное знамя еще до них использовал клан Мори помимо нас, а его религия вообще его внутреннее дело! - резонно возразил он ей в ответ который она проигнорировала и кивнула одетому в красные доспехи главному поединщику клана Такеды, некоему Такахаши. Он в одиночестве зашагал к воротам, из которых спустя довольно продолжительное время и оскорбительных выкриков из рядов воинов Такеда в адрес настоятеля храма, ему навстречу выдвинулся неизвестный сохей в белом камуфляжном маскировочным зимнем костюме, поверх которого был надет оливкового цвета панцирь с ярко-алой звездой , вместо привычного по сохеям Уэсуги изображениям Будды, и небрежно закинутый на плечо заостренный шест. *** "День к которому я шел всю свою жизнь наконец настал!" - подумал сохей. Перед его глазами пронеслись детские воспоминания связанные с грабежами бандитов и поборами налоговых сборщиков самураев, сельский сход который чтобы их спасти, решил переселятся всем вместе, дабы не отвечать согласно круговой поруке перед дайме провинции Оми... и безграничную доброту Насагуру-Сенсея, который выручил их всех в трудное время. Когда отец поступивший в гарнизон рядовым асигару - умер с копьем в руке защищая Этидзен от подлого нападения Дуры из Овари клана Ода, он дал им и многим другим сиротам приют в храме. Воины Такеда совершенно напрасно смеялись над "трусостью" - они все метали жребий в жажде смерти того мерзавца в самурайском одеянии с катаной за поясом. Повезло ему - настоятелю хватило всего одной фразы - "Мусаси справится!" и одного взгляда чтобы пресечь спор. "Я справлюсь!" - подумал он, и, схватив шест за один конец, он для пробы махнул ею по воздуху так сильно, что ветер пронесся кругом и пыль закружилась, как от налетевшего вихря. — Ну, ты! Иди сюда! — произнес он с решимостью. — Я преподам вам всем урок вежливости! Мусаси поднял над головою шест и начал кружить его, подступая к Такахаши скоком. Тщетно Такахаши старался улучить мгновение, чтобы достать Мусаси катаной. Ему оставалось только поспешно сторониться или увертываться от шеста, который описывал огромные круги около Мусаси и делал его недосягаемым. К великой радости сохеев и к немалой потехе самураев, Такахаши стал отступать, думая только о своем спасении; но Мусаси с тигриной ловкостью продолжал к нему подскакивать, и шест, как буря, гудел над его головою. — Я те научу вежливости! — говорил он, входя постепенно в ярость и стараясь задеть Такахаши по голове, по ногам и по чем ни попало. Участие зрителей к Мусаси проявлялось одобрительными восклицаниями и наконец дошло до восторга. — Так! Так! — кричал народ, забывая присутствие дайме. — Хорошенько его! Ай да парень! Отстаивай Насагуру-сенсея, стой за правое дело! Вдруг раздался глухой удар, и Такахаши, пораженный в бок, отлетел на несколько кэн и грянулся оземь, раскинувши руки. Поле огласилась радостным криком со стороны храма и проклятиями с противоположной. Мусаси тотчас навалился на Такахаши и стал душить его забыв про все на свете... в то время как воины Такеда побежали своему поединщику на выручку и со стен храма им навстречу грянули множественные раскаты похожие на гром...