Be human

      Расстаться было вашим совместным решением. «Разошлись как взрослые люди» говорила семья, «остались в хороших отношениях» повторяли друзья, но от этого становилось только больнее.       Вот уже третий час ты сидишь в вашей квартире, куда пришла собрать некоторые вещи, без сил подняться и уйти, без слёз, которые совсем недавно текли по твоему лицу рекой, в тишине, в вихре воспоминаний. Ваших воспоминаний.       Как же сложно отпускать человека, с которым четыре года жили в счастье. Но что-то сломалось в тебе, в нём, в вас.       На подоконнике у выхода на балкон стоял цветок, который Дом подарил тебе вместо привычного букета одним дождливым днём.       Выключив только что вскипевший чайник, ты побежала открывать дверь, в которую постучали. В коридор зашёл насквозь мокрый Доминик. С его волос капала вода, джинсы и футболка прилипли к телу, а в руках он держал цветочный горшок. Это был спатифиллум – густой куст из красивых продолговатых ярко зелёных листьев, среди которых на стеблях красуются белые, словно паруса вокруг початка, цветы. — Это тебе, — Дом улыбался своей самой мягкой улыбкой и протянул тебе растение. — Дождь начался совсем не вовремя, но я был почти около дома и решил, что успею добежать и не промокнуть. — Он оглядел себя. — Зато, я цветок полил.       Тогда ты долго отпаивала его чаем, а подаренное им растение ни разу не завяло. Вспоминая, ты расплылась в улыбке, а сердце в груди сильно сжалось. На столике рядом с диваном стояла чашка, в которой ты заварила себе чай по приходу в квартиру, но так его и не допила.       Два года назад весной вы с Домиником летали в Париж и, гуляя по одной из центральных улиц, обратили внимание на сувенирную лавку. Как и многие туристы, купили в память об этой поездке магнит с прекрасным видом на Эйфелеву башню, но и добавили к покупке парные кружки. Они были небольшого размера, твоя белого цвета, а у Дома чёрного, кружки дополняли друг друга по принципу пазла и при соединении на них красовалась надпись «Париж». Спустя несколько месяцев белая кружка выскользнула у тебя из рук и от стакана откололась ручка. Доминик тогда приклеил её на место, чтобы ты не расстраивалась.       Сейчас эта чашка стояла на столе, а ты смотрела на места, где Дом неумело, но с любовью орудовал клеем, возвращая кружке прежний вид. Уходя от этого воспоминания и отводя взгляд, в поле зрение попал участок стены, увешанный многочисленными фотографиями. Большая компания друзей на твоём дне рождении, поездка тем же составом в парк развлечений, вечеринка на пляже, свадьба твоей подруги, на которой ты поймала букет, а в центре новогодняя фотография, где вы с Домиником, улыбаясь и держась за руки, смотрите в камеру. Тёплая фотография и любимый тобой мужчина на ней.       Стоит ли говорить, что глаза наполнялись слезами? Это не было громким рыданием навзрыд или истерикой, слёзы текли сами по себе — плакала душа. А ты улыбалась, смотря на счастливых вас, благодарила судьбу за каждый день проведённый с Домом рядом, за каждую улыбку и поцелуй.       В комнате стояла такая тишина, что можно было расслышать шуршание пыли в воздухе. Сидя на диване, на котором раньше каждый вечер вы с Домом уютно устраивалась вместе, ты всё глубже погружалась в воспоминания. Вот только в комнате ты была не одна. В дверях стоял тот, кто понимал всю твою боль, знал каждую мысль и причину слёз. Доминик не решался зайти в комнату, казалось, целую вечность, не смел вторгаться в твои мысли. Может боялся, а может сам не мог вырваться из этих воспоминаний. — Тяжело… — еле слышно сказал Дом, вошедший в комнату. — Очень, — ответила ты, даже не вздрогнув от звука его голоса.       Доминик сел рядом на диван и обнял, крепко прижимая тебя к себе. Вы оба молчали, не желая нарушать тишину. Его грудь медленно вздымалась и опускалась, а ты вдыхала запах его одеколона. Боль и нежелание отпускать душили каждого, но вы оба убеждены, что так будет лучше.        Ты не была в этой квартире, этих воспоминаниях одна. Главная поддержка сейчас сидела рядом, уткнувшись носом в твои волосы.