* * *
Танцевальная площадка вовсю светилась яркими огнями. Музыка играла тихо, лишь создавая фон, разбавляя тишину и ограниченно вплетаясь в доносящийся из приоткрытого окна ненавязчивый шум улиц. Участники соревнований отплясывали и репетировали свои танцы; одни кольцом сводили руки над головой, другие покачивали корзиночками бумажных фиалок и приседали, раскланиваясь. Каждый был занят чем-то своим, и это создавало атмосферу некой социальной сплочённости. — Где она? — словно током по оголённым жилам ударил злостный выкрик. Чонгук, расхаживая туда-сюда, перевёл взгляд на Лукаса, что нервничал не меньше. — Я же сказал ей без двадцати быть здесь. — Наезжаешь на меня так, будто это я виноват, — фыркнул танцор, скрещивая руки на груди. — Позвони ей. Спроси ещё раз. — Да звонил я, понимаешь? А самый прикол в том, что помимо репетиции она должна ещё переодеться и накраситься. А это, знаешь ли, тоже время занимает, — его напряжённые нервы требовали разрядки. Но успокоиться Чон сможет только тогда, когда эта несносная девчонка соизволит явиться туда, куда опаздывать было просто нельзя. — Она выступает последней. Так что расслабься. Время на подготовку будет ещё и в моменты выступления других участников, — сейчас Лукасу было необходимо усмирить огонь внутри брюнета, вернуть ему контроль над собой, чтобы это пламя не подожгло всех и вся. Вскоре у основания лестницы раздалось цоканье каблуков, возвещая Чонгука о том, что его ожидание окончено. Через минуту за мужской спиной послышалось неторопливое постукивание, прервавшее цепь приятных грёз наяву и заставившее юношу обернуться. Каждый её шаг сопровождался новым ударом каблука о паркет, а длинные локоны чёрного цвета разлетались в разные стороны. — Явилась, наконец-то, — с усмешкой и одновременно раздражением выдал брюнет, уже намереваясь подойти к Пак, но его планы расстроило появление её телохранителя. Айно шёл прямо позади неё, диафрагмой объектива предупреждая мальца не делать резких движений. Юнин замедлилась и, оглянувшись назад, показательно кашлянула. Чонгук скривился, не понимая, что происходит. — Лукас, оставь нас, пожалуйста, — она собрала в кулак последние силы, чтобы выговорить эту фразу. — Э-э, да, конечно, — разведя локти в стороны, парень стушевался и поспешил ретироваться. Судя по всему, Пак намеревалась серьёзно поговорить, а лишние уши могли всё испортить. Страх от ощущения того, что ты остаёшься наедине со своими переживаниями и тем, что гнетёт тебя изнутри, взрослому покажется неприемлемым, но для ребёнка это самое тяжёлое бремя. Между ними уже начался тот обмен взглядов, который тотчас вёл к чему-то ужасному. — Думаю, ты хочешь, чтобы я без слов понял, в чём дело. Но вынужден тебя расстроить – я понятия не имею, о чем пойдёт речь, — отбарабанил заранее продуманный текст брюнет, вздёргивая подбородок. Он был уверен в себе даже тогда, когда пахло жареным. Добившись своего, Пак захотелось разразиться смехом, но вместо этого она просто продолжала стоять и молчать. Её воображение рисовало жуткие картины того, что могло случиться с Чоном вне дома. — Так и будешь сверлить меня взглядом или…? — Ты сменил причёску? — перебила юношу девушка, натягивая на губы улыбку. Чонгук приподнял бровь. — Да. Сделал андеркат. Какие-то проблемы? — Никаких. Лишь хотела сказать, что тебе очень идёт, — словно коварная лисица, хранящая в себе яд злобы, кинула темноволосая, делая мелкий шажок вперёд. Видя, что Чон в глубочайшем непонимании ведёт с ней диалог, Юн наигранно усмехнулась. — И костюмчик что надо. Да ты просто вылитый Дон Жуан. — Юнин… — Так скажи мне, почему этот Дон Жуан обладает мозгом размером с горошину? — былым лекторским голосом прорычала брюнетка, сменяя улыбку на что-то более безжалостное. — Насколько мне известно, интеллект Дон Жуана всегда был выше среднего, — решив сумничать, парень победно облизнулся и сложил руки в карманах кожи. — Я говорю не о литературном герое «вечных образов». Не о ненасытном обольстителе женщин, родом из Испании, — отсутсвие иронии в её словах заставляло Чонгука ей верить. Он уже не задавал вопросов, а терпеливо ждал пояснений. — Почему до тебя всё доходит, как до жирафа? — Прости, что сразу не увидел сарказма в твоём сравнении меня с дамским угодником, — он не переставал острить. Во всяком случае проделывал это с менее серьёзным видом. — Я тебя ни с кем и не сравнивала. Просто задала вопрос: почему твой ум не превышает размера оливки? — Мы уже перешли на оскорбления? Могу я узнать почему? — настоящее мужество, как и настоящий страх, следует понимать как выражение совершенной витальности. — А ты и впрямь скудоумный, раз до сих пор не понял, — сдерживать накопившиеся эмоции становилось всё сложнее. — Знаешь, я всегда поражалась твоему характеру. В плохом смысле этого слова. — О чем идёт речь? — в конце концов Чону надоело ждать, и он решил спросить прямо. — О твоей самонадеянности. По-хорошему не понимаешь? Придётся по-плохому, — акт женской агрессии следовало расценивать, как прямую угрозу. — И что ты сделаешь? — чёрные глаза упали на силуэт мужской фигуры. — Прикажешь своему охраннику избить меня? — Нет. Но только пока что, — мирное урегулирование ситуации сейчас было самым верным решением. — С меня хватит твоего флирта, соблазнений и ухаживаний. — Мне уже и цветы нельзя тебе дарить? Мы же… — Чонгук, — маска спокойствия дала трещины, и животный температмент начал вырываться наружу. Голос Пак звучал с безапелляционной убеждённостью, а глаза горели справедливым гневом. Такой Чон не видел её никогда. — Это последнее предупреждение. Парень остолбенел и, вытаращив глаза, затаил дыхание. На какой-то миг его тело потеряло способность двигаться, а волосы на затылке встали дыбом, но уже через секунду кровь оказалась перенасыщена адреналином. — Сейчас я ничего не намерена делать только потому, что мне нужно готовиться к выступлению. И всё же я тебя предупредила. Ещё одна выходка, Чонгук. Ещё одна, — девушка не стала договаривать, так как надеялась, что последствия мужского упорства и так будут понятны. Посмотрев Чону прямо в глаза, Юнин улыбнулась и пошла вперёд. — Ты куда? — кинул он ей через плечо. — Переодеваться. Репетировать. Готовиться, одним словом, — даже не взглянув на того, с кем говорила, Пак мнимо приказала своему телохранителю идти за ней. Айно послушно зашагал следом. Сейчас Юнин чувствовала себя так, словно провела в этом углу закулисья целую вечность, хотя была там всего ничего. В линии, соединяющей их прошлое с будущим, образовалась пробоина, разрыв, и они остались наедине с собой, стремясь, сами не зная, к чему. Её плоть знала о её грехах и хорошо о них помнила, и даже более того – скучала по нему и всегда желала его. Хотя духу её он был отвратителен.* * *
Огромное ультрасовременное здание в центре города из стекла и стали было стилизованно под китайскую пагоду, в нем размещался большой зрительный зал со сценой, вместительный бар, два танцевальных зала и множество уютных комнат для отдыха. Отворившаяся дверь в холле явила темноту и едва различимый силуэт мужчины. Он медленно прошёл вперёд, не переставая осматривать красоты местного павильона. Внутри помещения стояло около двадцати столов с креслами красного цвета по краям, в центре зала находилась танцевальная площадка, на стенах висели дорогие картины, а у входа располагалась барная стойка. — …концертный зал идеально подходит для показа, но мы должны уточнить, сколько места нам потребуется, так как они планируют начать ремонтные работы в остальной части здания, — мимо прошли координаторы, ведущие незамысловатый диалог, и Хосок стал его случайным свидетелем. Хотя в этом и не было ничего криминального. Толпа увеличивалась, люди теснились, как муравьи, беспокойно, метаясь в разные стороны. А вообще, в этом зале собирались только те, кому хотелось повеселиться и кто был в состоянии заплатить за вход. И поскольку Хосока пригласила сюда одна из участниц соревнований, он ощущал себя как-то по-особенному, ведь был одним из VIP-гостей. — А ты чего без охраны? — послышался глубокий бархатный баритон. Повернув голову, Чон осклабился в усмешке и, сделав шаг навстречу другу, обменялся с ним мужским приветствием. — Наличие охраны привлекает внимание. А я не хочу выделяться, — широкая улыбка обнажила два ряда безупречно белых зубов. — Разумно, — согласился Тэхён, засовывая левую руку в карман чёрных брюк. — Не видел её ещё? — Я как и ты всего лишь приглашённый визитёр. С какой стати мне должны были позволить увидеться с одной из участниц? — в его тоне скользнули едва различимые насмешливые нотки. — Ты прав. Хотя как человеку, давшему ей несколько полезных уроков, тебя могли бы встретить и с большими почестями. Обняв товарища за плечо, Ким зашагал вперёд, не переставая выискивать кого-то глазами. По правде говоря, присутствие лишь одного человека в этом здании выворачивало его наизнанку – кровью с примесью какой-то кислотно-зелёной гадости. — Да пофиг. Мы же не в средневековье, — Хосок, как и его сногсшибательный приятель старательно игнорировал умоляющие женские взгляды, безмолвно заклинавшие его подойти и познакомиться. — Не часто я посещаю такие мероприятия. Хотя здание и впрямь красивое, — Тэхён быстро сменил тему разговора, ибо так ему было гораздо комфортнее. — Да-а. Кстати, я удивлён, что вижу здесь не только молодежь. — Многие конкурсанты – ещё дети. А родители всегда приходят поддержать своего ребёнка, если тот их просит, — разъяснение нравственных норм всегда являлось одной из основных задач этики. Кому, как не Тэхёну было знать о них. — Возможно. Хотя мои родители в своё время были слишком заняты, чтобы посещать перформансы, в которых я принимал участие, — с подкупающей искренностью Чон улыбнулся, приметив, что его друг пялится куда-то в толпу. — Ты призрака увидел? Нет, это был не призрак. Но увиденное заставило мужское тело, словно под плёнкой, обильно покрыться испариной. Вместо любых попыток докричаться до брата жены, Тэхён лишь махнул ему в знак приветствия и тот, разглядев знакомое лицо, не стал мешкать, чтобы подойти ближе. — Салют, — Чимин в своей привычной манере качнул головой и ухмыльнулся. — Не знал, что она и тебя пригласила. — Могу сказать тоже самое, — умные прозрачно-карие глаза светились лёгкой иронией. — Но я рад, что ты здесь, — Ким протянул парню руку. Пак несколько секунд смотрел на неё, после чего поднял на шатена внимательный взгляд и пожал протянутую ладонь. Этот жест обычно означает симпатию и полное доверие к собеседнику и лишь в редких случаях защитный отвлекающий манёвр. — А, да. Позволь представить тебе моего лучшего друга – Хосока, — с благоговением произнёс Тэ, указывая на приятеля. Юноши посмотрели друг на друга и не поленились просиять улыбкой. — Хосок, это Чимин – брат Юнин. — Брат Юнин? Неожиданно, — танцор обменялся с новым знакомым таким же рукопожатием. — Значит, это о тебе Хоа трещит без остановки. — Хоа? А ты её знаешь? — удивлённый возглас. — Она моя двоюродная сестра, — после пояснений Чон переметнул взгляд за спину Пака и нахмурился. — Этот мужик не спускает с нас глаз с того момента, как ты подошёл сюда. Чимин обернулся через плечо, что-то показал незнакомцу рукой, а затем вернулся к парням. — Это мой батя. От потрясения Тэхён на мгновение потерял дар речи. Горячая кровь прилила к лицу, словно весь сердечный выброс сработал исключительно для кожи лица. — Господин Пак… здесь? — только и сумел спросить Ким, с трудом оторвав глаза от своего тестя. — Да, конечно. Мы вместе приехали, — Чимин решил по-быстрому посветить товарищей в курс событий: — Дело в том, что именно наш отец познакомил Юн с танцами. Он был уверен, что его дочь, как и его сын, полюбит этот вид спорта. Так и случилось. Фигуры и движения танцоров всегда являлись лучшим доказательством красоты и совершенства человеческого тела. Невесомость парящих в воздухе телодвижений помогали зрителям стать свободными и отрешиться от своих забот. Танцы неизменно дарили людям силу независимости, что позволяла вырваться из обусловленной повторяемости привычной жизни. — Я не знал, — виноватый вид Тэхёна говорил сам за себя. — Не страшно, — пожал плечами юноша. — Ещё успеете поболтать. В ту же секунду господин Пак закончил вести беседу с какой-то женщиной и, наконец, решился подойти к сыну и остальным. У Кима всё сжалось внутри, и вдруг вся его уверенность улетучилась. — Добрый день, молодые люди, — поздоровался мужчина и по-приятельски положил руку на плечо Чимина. — Тэхён, рад тебя видеть. Как поживают твои родители? Чтобы скрыть свою детскую ученическую сконфуженность, которая была ему совсем ни к чему, особенно сейчас, шатен многозначительно, с лукавинкой улыбнулся и кашлянул в кулак. — С ними всё хорошо. Спасибо, что спросили. — Ты же приезжал к нам недавно, верно? Хосок бросил на друга быстрый взгляд. — Да, приезжал, — привлекательное лицо приобрело прежнее выражение подчеркнутой вежливости. — Захотел навестить вашу жену, и заодно поближе пообщаться с Чимином. Вы воспитали достойного сына. Впервые за долгое время на сердце господина Пака потеплело, и он ощутил вкус отцовской гордости. — Благодарю, — кивнув, мужчина посмотрел на своего первенца, а затем и на зятя. — Я бы остался ещё побеседовать, но скоро начнется выступление, а мне ещё нужно навестить Юнин. Я присоединюсь к вам позже. — Мы будем на балконе в первом ряду. Я позабочусь о том, чтобы вас безоговорочно пропустили, — небольшая любезность способна породить чувство признательности. — Увидимся, — на этом господин Пак ретировался с места скопления людей, будучи провожённым тремя парами мужских глаз. — Это относится и к тебе, — сын олигарха снова ухмыльнулся и, пронзив Чимина дружелюбным взглядом, поставил руку на талию. — Не будешь же ты сидеть в общем зале? — Что в этом плохого? — задал верный вопрос парень, пожимая плечами. — Я всегда был в гуще событий любимой мне деятельности. Не хочу этого менять. — Как знаешь, — уголки губ мужчины слегка дрогнули, что могло свидетельствовать о его неудовлетворённости ответом. — Если что, мы наверху. Тэхён мотнул головой и зашагал вверх по лестнице. Хосок и пара охранников последовали за ним. Осмотрев зал вторым зрением, Ким убедился, что из-за теней, покрывающих всё пространство, не видно просвета. Тем не менее это не помешало ему занять своё VIP-место и в ожидании продолжить наблюдать за происходящим вокруг. В это же же время господин Пак всеми возможными способами пытался проникнуть за кулисы. Большинство охранников не возражали, поскольку видели и понимали, что этот человек был явно не из фанатской гвардии, следовательно и останавливать его не было нужды. А Юнин, стоя недалеко от сцены, только и могла, что судорожно перебирать пальцы и покусывать губы. У неё были мысли выйти и увидеться с теми, кто пришёл её поддержать, но в итоге она приняла решение остаться, ведь встреча с близкими могла всё испортить. Волнение. Мандраж. Всё это было лишним и абсолютно не нужным. Переполненный танцевальный зал ещё никогда не привлекал её так, как сегодня. Возбуждение уже охватило танц-площадку, а разгоряченные тела двигались в едином ритме, притягивая танцоров сильнее друг к другу. От Пак также не ускользали недоброжелательные взгляды, когда она прогуливалась по краям закулисья, но если кто-то и делал ей резкие замечания, она их не слышала. Ей бы следовало приступить к растяжке и разогреву, но она то и дело с тревогой осматривалась по сторонам, словно за углом прятался кто-то враждебно настроенный. — Дочка, — позвал девушку родной голос, и Юн тут же обернулась. — Папа, что вы здесь делаете? — с безграничным изумлением выпалила брюнетка, радостно улыбаясь. Брат предупредил её, что приедет не один, поэтому шокированной Пак назвать было нельзя. — Я просто… Просто пришёл пожелать тебе удачи, — взяв девичьи руки в свои, мужчина затяжно поцеловал их и взглянул дочери прямо в глаза. — Я знаю, что после твоего замужества мы заметно отдалились. Да и вообще последние года стали не самыми лучшими для нашей семьи. Тем не менее я просто обязан тебе это сказать, — разговор не нёс в себе никакой грусти. Только радость. Только поддержку. — Когда ты была маленькой, то танцевала лучше, чем ходила. Ты всегда хотела заниматься танцами. И я до сих помню твоё лицо, когда я впервые отвёл тебя в танцевальный зал. Я и подумать не мог, что ты будешь получать удовольствие от танцев даже после стольких лет. Ты, детка, стояла на сцене и была счастлива. И я был рад за тебя. Только вот, потом… я об этом позабыл, — к счастью, возникшая неловкость исчезла довольно быстро: — Я очень хочу увидеть твоё выступление. Милая, ты справишься! Такие отцовские слова поразили Юнин до глубины души. Наверное, родители на то и родители, чтобы в столь знаменательный день поздравлять свою дочь, несмотря на все трудности и разногласия. От того, что Пак прочла в глазах отца, во всем выражении его каким-то внутренним светом озарённого лица, длинные ресницы девушки дрогнули и опустились. Горячий румянец залил её нежные щёки, заставив порозоветь маленькие уши, а сердце забиться сильнее и радостнее. Неожиданно за спиной брюнетки появилась какая-то женщина, приказавшая Юнин немедленно следовать за ней. Выбора у Пак не было, ведь сегодня она была обязана выложиться на полную, а для этого требовалось проявлять благоразумие и не спорить с организаторами мероприятия. — Папа, я должна идти. И… спасибо, что пришли поддержать меня, — на её мине, что так прямодушно отражала все чувства, не было ни малейшего смущения, ни краски, не признаков какого-то тайного стыда. Мужчине захотелось обнять дочь и поцеловать её в лоб, но сдерживая порыв отцовской нежности, он с понимаем кивнул и отпустил девичьи руки. Брюнетка медленно попятилась назад, после чего полностью развернулась и убежала куда-то вглубь сцены. Среди тесного закулисья, переполненного декорациями и пугающими обликами танцорами, было довольно трудно ориентироваться, ведь сновавшие туда-сюда люди мешали всем, даже самим себе. — Эй, ты! Иди сюда! Нужна твоя помощь…* * *
Зал снова зааплодировал, и крики восторженной публики не стихали до того момента, пока на сцену, на которой по такому случаю уважительно притушили свет прожекторов, не поднялся высокий худощавый мужчина. Он подошёл к Чонгуку и Юнин и, встав между ними, посмотрел в камеру. — Итак, леди и джентльмены, сейчас вы увидели прекраснейшее выступление нашей последней участницы, которая будет представлять клуб «Burn the Stage» на скорых международных танцевальных соревнованиях. Они состоятся ровно через неделю в Токио в знаменитом спортивном центре ABC. Отовсюду вновь послышались громкие овации. Люди с восторгом кричали слова любви, поддержки и восхищения, от чего у Пак замерло сердце. Она не верила в то, что смогла добиться всего этого сама. Ещё полгода назад подобные достижение казались ей нереальными. Она видела много изменений в своей жизни. Вера, семья, дружба и любовь были не просто незыблемыми для неё. Они оставались источником её душевного комфорта и спокойствия. Тоненькая, хрупкая, сплошной комок нервов – она была на редкость хороша и притягательна. Всем движениям своего танца она придала необычное очарование и удивительную прелесть выражения, что сумели захватить зал. Поистине такое самоосуществление подвластно не каждому. Продолжая радостно улыбаться, Юн быстро протёрла щёку от скатившейся слезы и, сглотнув, принялась отвечать на поступавшие от ведущего вопросы. Тэхён, стоявший на балконе, ни на миг не отрывал глаз от Юнин, наверное, радуясь за неё больше, чем она за себя. Он действительно был счастлив, что дорогой ему человек, наконец, воплотил свою мечту в реальность. Однако он не мог не заметить странных переглядываний Чонгука и самой Пак по отношению друг к другу. Между ними словно существовала невидимая связь, которую Киму не дано было понять. — Ты чего замер? — Хосок подошёл к шатену, кладя руку ему на плечо. Но тот даже не шелохнулся. — Не можешь ей налюбоваться? — Знаешь, я всегда мечтал увидеть в её глазах ту любовь, что есть в моих. И сегодня я её увидел. Но она – не для меня, — голос мужчины заметно дрожал, но он говорил то, что думал. Не замечать очевидного было бы равно шизофрении. — Ты серьёз…? — Я только одного не могу понять: зачем было звать меня сюда? — у Тэхёна не было привычки перебивать, но только не в этот раз. — Чтобы показать, как она любит этого Чонгука? — Ты сам-то себя слышишь? — впервые за всё знакомство с Юнин Хосок решил встать на её защиту. Конечно, он понимал реакцию друга, однако со стороны было лучше видно, как на самом деле Пак относится к мужу. — Тебе не приходит в голову, что есть только одна вещь на свете, которую она любит больше, чем тебя? — на краткий миг Чон позволил себе надеяться, что ответа не последует. — Постарайся понять: именно потому, что она искренне любит тебя, она хочет подарить тебе то, что любит еще больше. — И что же она любит больше меня? Позволь спросить. — Единственная вещь, которую она любит больше тебя, это танцы. И никакой Чонгук и рядом не стоит, — Хосок устремил свой взор вперёд, подмечая для себя интересную деталь: — Кстати, она смотрит на тебя. Ким сощурился, вглядываясь в лицо девушки. А ведь действительно. Сейчас Пак смотрела не на кого-либо, а именно на Тэхёна. Её глаза светились от радости, а лицо украшали неподдельные слёзы счастья. Боже, как же он любил её улыбку! Сердце мужчины ёкнуло, а по коже прошла леденящая дрожь. Он не хотел сомневаться в любимой девушке, не хотел думать, что она неравнодушна к Чонгуку. Тэхён любил её, и в принципе не мог терпеть, когда Юнин смотрела на других. «Постарайся понять: именно потому, что она искренне любит тебя, она хочет подарить тебе то, что любит еще больше» — Я пойду встречу её, — надев маску холодной учтивости, шатен по-дружески хлопнул товарища по спине и направился вниз по лестнице. Оказавшись на территории площадки, мужчина начал сразу же искать в многочисленной толпе интересующий объект. Его внимание остановилось на ней, а видение постаралось приблизить её к себе настолько, насколько это было возможно. Юнин шла на встречу к мужу с цветами в руках, ни на мгновение не переставая улыбаться. Внезапно она отдала букет идущему позади Чонгуку, и кинувшись к супругу, крепко обняла его за талию. Тэхён же опешил от такого порыва, но чтобы развеять все сомнения, прижал к себе девушку и поцеловал её в макушку. — Я так рада, что ты здесь, — отклонившись, брюнетка взглянула на Кима и, закусив губу, обратила силу страсти вовне. Она исходила от неё, словно сияние, что ранее напрочь отсутствовала в её привычных образах. Тэхён молчал. Ему нужно было сохранять искусственную улыбку. — Ты была просто великолепна, — уголки мужских губ приподнялись, после чего шатен обвёл лицо девушки ладонями и, наклонившись, нежно поцеловал её. Но поцелуй не помешал и другому. На фоне искаженных языков пламени карие глаза встретились с чёрными, что принадлежали заносчивому прожигателю жизни. Смысл их тайного безмолвного диалога был очевиден, но он длился недолго. Как и дуэль взглядов, что продолжалась меньше одной минуты. Это было целое сражение с тактическим расчётом и стратегическим замыслом, которое в итоге закончилось ничьей.