Любовь с первого взгляда

Такое грубое и внезапное расставание с любимым было мучительным. Шарлотта решила пустить в ход тяжелую артиллерию. Она лично знала главного организатора Евровидения (он был одним из многочисленных почитателей ее красоты) и решила немедленно поставить ему ультиматум. И, конечно же, организатор - скажем, назовем его Мистер Н. - разумеется, не смог ей отказать. Ультиматум Шарлотты состоял в том, что если от румына не отведут бешеных фанатов, то Шарлотта демонстративно покинет Мальмё-арену и скажет всем, что хуже конкурса и организации она еще не видела. Мистер Н. понимал, что такие слова Богини незамедлительно отнесут его в черный список людей мира и обанкротят его. Он позвонил своей охране. Он велел им разогнать всех журналистов и фанатов. Охране придется попотеть, но сейчас репутация конкурса Евровидение была под угрозой как никогда в жизни. Шарлотта своих слов на ветер не бросала. Она была готова на все ради любви, ради Чезарчика. Его имя она запомнила сразу, стоило только услышать. Вспоминая его, сердце красавицы приятно екало в груди. Сотрудник охраны успел провести Чезара в его личную гримерку, которая занимала самую большую площадь за кулисами. Другой проверенный человек почтительно отвел Шарлотту туда же. Она замерла в нерешительности перед дверью, на которой золотыми буквами было выведено "Cezar Ouatu". Ее сердце, казалось, выскочит из груди! Она собралась с духом, постучала и, услышав разрешение (конечно, она на мгновение замерла, слушая прекрасный голос Звезды), вошла в гримерку. Ее удивила достаточно скромная обстановка. Всего два фонтанчика, огромное зеркало, фрукты, настоящая шкура леопарда на полу, служившая ковриком. А также многое другое, на что Кулхорн не обращала больше внимание. Ведь перед ее взором встал сам Чезар. Чезар предчувствовал, что сейчас войдет ОНА.... Он очень нервничал, и пытался прихорошиться перед своим огромным зеркалом. Однако, его образ был совершенен и так, его величавое черное платье ниспадало на пол, его густые черные волосы держали идеальную форму, а на его лице застыло привычное ему выражение восхищения собой. Тут раздался стук в дверь, и Оуату машинально крикнул своим мелодичным контратенором: "Войдите!". Он чувствовал, что сейчас войдет его Судьба... И Она вошла. Медленно, неуверенно. Впервые в жизни она так стеснялась! Любовь была так сильна... Но она сильнее обстоятельств! И посему Шарлотта, переборов смущение и неловкость, подошла к Чезару. Она не знала, с чего начать, поэтому начала издалека. - Я видела Ваше выступление. Я признаю Ваш талант, я им была покорена! Ее мягкий и женственный голос моментально покорил певца. Когда до него дошел смысл слов Шарлотты, в его душе словно что-то воспрянуло. "Это взаимно!" - с лихорадочной скоростью пронеслась в его мозгу мысль, и эта мысль была ему дороже всех прочих. - Благодарю вас, - вымолвил счастливый Чезар, не зная, что ему делать дальше. Он чувствовал, что условности не для них... Их любовь выше всяких обрядов, необходимых другим людям, чтобы быть вместе. Он готов был сбежать с ней хоть на край света, хоть куда, но его безупречное воспитание все-таки требовало соблюсти некоторые формальности. - Могу я узнать Ваше имя? - спросил он, не в силах оторвать взгляд от прекрасных глаз незнакомки. - Меня зовут Шарлотта Кулхорн, - проговорила красавица. Она была рада наконец представиться. Она знала, что он запомнит ее имя, что оно разливается такой же теплотой в его груди, что и его имя - в ее. Это была настоящая любовь. Не оставалось никаких сомнений. Это имя моментально стало милее всего для Чезара... Он уже протянул было руку, чтобы прикоснуться к этому пленительному невинному цветку. Но тут же опомнился: она была так чиста и непорочна, что ему казалось, что он не достоин прикасаться к Ней. - Садитесь, пожалуйста, - неловко полепетал Чезар и тут же придвинул к Шарлотте свой любимый стул-кресло, инкрустированный драгоценными камнями и позолоченный золотом вывшей пробы, с кожаным сиденьем из мягчайшей кожи питона. Он всегда возил с собой это кресло и относился к нему настолько ревностно, что заставлял ассистентов чистить его по пятнадцати раз на дню! То, что он позволил кому-то сесть на свой трон, говорило о его чувствах красноречивее, чем что-либо!