Фелинксенок

      Корабль вышел из прыжка в системе Антар и сразу пошел к назначенной точке встречи. Каррера, очень вежливо постучавшись в дверь каюты и дождавшись разрешения войти, предупредил девушек о том, что им предстоит переход на корабль господина Куроя и ушел, предоставив гостьям самим решать, ждать стыковки в каюте или перебраться в кают-компанию.       Карен и Огги не знали о «Доме Солнца» ничего. В этом было их счастье, это же позволило им заблуждаться насчет прослушки: жучки стояли в каюте для пленных, но не в жилых помещениях «Casa». Мигель не прослушивал своих людей и не подглядывал за ними.       И это было принципиально.       Впрочем, просвещать девушек на этот счет никто не торопился. К ним вообще никто не проявлял особого интереса.       Карен оглянулась на подругу:       — Ждем здесь или выйдем?       Ей самой хотелось удрать отсюда вприпрыжку, вот только она никак не могла определиться, куда ей все-таки хочется удрать больше — к Курою или назад, на Дантуин, и желательно без наемников в прилежащем полушарии?       — Идем, — отозвалась Огги. Особого смысла оставаться в каюте и заставлять местных лишний раз за ними ходить не было.       Шлепая босыми ногами по полу, Карен выбралась в коридор и мышкой проскользнула в кают-компанию. Встреча с Куроем немного пугала. В основном очень ощутимой перспективой остаться без ушей.       Оборвет, как есть оборвет… И повезет, если не вместе с головой.       В кают-компании за чаем сидели Мигель и уже знакомый девушкам чернявый Хосе.       — Выпьете с нами? — Каррера отсалютовал гостьям чашкой.       — Охотно, — наконец-то хоть какое-то внимание. Карен изрядно напрягало чувствовать себя кем-то вроде той же тетушки Шиану на корабле. Вроде она и есть, а вроде ее и нет… — Особенно если еще есть время до стыковки.       — Отчего ж не выпить, раз приглашают, — Лиовэн сдержанно улыбнулась наемникам и опустилась на свободное место чуть в стороне от них. Ее отсутствие внимания не напрягало: как показывала практика, чем меньше тобой интересуются окружающие, тем больших проблем от этих окружающих можно избежать.       — Немного есть, — добродушно ухмыльнулся Каррера. — Хосе?       Таким голосом можно обращаться к сыну. Или к ученику.       Брюнет поднялся из-за стола и исчез в направлении камбуза, чтобы вернуться с подносом, на котором стояли чашки с ароматным чаем и глубокая миска со странным, тонким до прозрачности печеньем, покрытым цукатами.       — Я не любитель сладкого. А вы — угощайтесь, Берто прекрасно готовит.       — Что-то мне уже почти расхотелось к Курою, — глубокомысленно сообщила Карен, изучая кусочек печенья. — Так готовить меня не учили, прямо хоть оставайся и напрашивайся в ученики… Или как они там называются — поварята?       Тон был шутливым и легким — девушка выражала восхищение пополам с легкой завистью.       — Спасибо, — Огги тоже запустила руку в миску с печеньем и спрятала нос в чашке, чтобы не выдать проступившую в глазах смесь зависти и тоски по чему-то, чего никогда не было и не будет.       «Уймись. И вспомни Клауса. Со стороны всегда все кажется привлекательнее».       — К нам несложно попасть, мисс, — Хосе подмигнул симпатичной девушке.       — Остаться — куда сложнее, — дополнил его мысль Мигель и сделал глоток из своей чашки. — Этот корабль называется «La Casa Del Sol». «Солнце» — это мы. Только не нужно сравнивать нас с Черным Солнцем. Черной звезда становится тогда, когда позволяет себя затмить или гаснет, обращаясь в черную дыру. Мы не делаем первого и не планируем второго.       — Увы, — вздохнула Карен, догрызая печенюшку. — У меня уже контракт…       «И не один, хаттов хвост!»       — А то ради одного печенья рискнула бы.       Зеленые глаза с жалобным восторгом — совершенно невообразимая смесь чувств — воззрились на наемников.       — Но, может, хоть рецептом поделитесь, а?       — Почему остаться — сложнее? — тихо уточнила Огги, подняв на Карреру темную зелень глаз.       — Мы наемники, — охотно пояснил Мигель, поглядывая на обеих девушек. — Философия войны и денег. Одно невозможно без второго. Путь к вершине… В том числе к вершине мастерства… Своеобразен. К ней можно идти втроем, вчетвером, да хоть целым батальоном, но на вершине может стоять только один человек. И велика вероятность, что по дороге он потеряет всех. Тот, кто встал на этот путь, первым делом учится жертвовать. Сначала в мелочах. Потом по-крупному.       — Если сможете обаять Берто, он поделится, — Хосе подвинул ближе к Карен тарелку с печеньем. Он говорил тише, чем Мигель, чтобы не вклиниваться в размеренную речь вожака. Но Каррера замолчал, явно ожидая реакции.       Карен вздохнула и передумала брать следующий кусочек печенья.       — Тогда я остаться точно не сумею, — подытожила она, подтягивая к себе чай. — Очень не люблю терять. Особенно людей, к которым привязываюсь. Наверное, это серьезный недостаток.       Огги задумчиво изучала край чашки. Жертвовать? Ей было бы несложно, пожалуй. Это легко, когда ничего не имеешь и ни к чему не привязан. Вот только стоило всерьез задуматься о том, чтобы попросить у Мигеля разрешения остаться, как вновь напомнила о себе тонкая и непрошибаемо прочная стена.       И стоило так яростно пробиваться сквозь одну скорлупу, чтобы обнаружить сверху вторую?..       — А вы собираетесь стремиться к вершине, мисс? — младший наемник едва заметно улыбнулся Карен. — Из речи Мигеля вы почему-то выделили именно это… И сделали вывод, что речь о том, чтобы жертвовать другими. Вот и ответ… С нами трудно остаться. Мы странные. С точки зрения тех, кто не входит в Дом.       — …Мы учимся жертвовать. Но чем или кем мы будем жертвовать, определяет не путь, — Мигель больше не улыбался, он задумчиво смотрел на Огги. — На вершине может стоять только один человек. Но если эта вершина — быть первым среди равных, если команда спаяна в единое целое… Никому не будет тесно. И никому не придется однажды понять, что путь ушел из-под ног, и осталось только одно — лететь на дно пропасти.       Он помолчал и добавил:       — Однажды каждый из нас увидит новый путь и уйдет. И Дом проводит его в дорогу. Поможет собраться, пожелает удачи и обнимет на прощание. И навсегда останется за спиной. Во всех смыслах. Мы действительно странные, Хосе попал в точку.       Карен помотала головой: «Не собираюсь». Эти люди действительно были… странными, да. Притягивали и отталкивали одновременно, и она не могла понять, чем. Может быть…       — Может быть, когда-нибудь… — девушка смотрела в полупустую чашку. — Когда я буду старше и смогу во всем этом разобраться…       Она подняла голову и улыбнулась — обезоруживающе и открыто.       — …я попытаюсь обаять Берто, — закончила Карен. — Вряд ли у меня это получится сейчас.       Лиовэн молчала. Очень тяжело было сохранить лицо непроницаемо-спокойным. Потому что отчаянно хотелось уткнуться в колени и взвыть.       «…не придется однажды понять, что путь ушел из-под ног».       Это так заманчиво было, так ситховски притягательно. А с другой стороны стройным рядом стояли тени неудавшихся попыток. Так стоит ли начинать?..       «Чего ты боишься? Не прижиться? Время покажет. В конце концов, уйти можно всегда. А вот будет ли другой шанс остаться…»       Огги вновь подняла взгляд на Мигеля, стараясь высмотреть правильный ответ в его глазах.       Наемник очень серьезно смотрел на девушку. Только на нее. Но ответ прозвучал для обеих:       — А можешь ты или не можешь — это всегда тебе решать. Только тебе.       — Кто там опасается, что не сможет обаять Берто? — донесся незнакомый голос от входа в кают-компанию. — Учиться меня очаровывать лучше на практике. Готов быть учебным пособием. Хосе, не подскажешь, куда со стола пропали остатки цукатов? Извини, что при девушках, но это беспредел! Проигранный спор — не повод подсыпать цукаты в жаркое! Ты у меня этот соус лично слопаешь и не вздумай драпать, он тебя дождется. У него бездна терпения!       На пороге стоял коротко стриженный, совершенно седой мужчина лет тридцати. Свободная темная одежда со сложной, явно ручной вышивкой серебром (заботливые женские руки пустили сложный узор по вороту и рукавам) не скрывала развитых мышц. Это был боец.       Был…       Потому что зеркала души этого человека не могли отразить даже свет плафонов. У Берто не было глаз. Это не портило породистое лицо с чуть длинноватым носом, узкими губами и жесткой, упрямой линией подбородка, но веки наемника были аккуратно сшиты хирургом. Создавалось впечатление, что Берто ходит с закрытыми глазами, но ресниц у него тоже не было, и по линии стыка век тянулся тончайший, едва заметный шрам.       Карен повернула голову на голос и застыла, словно на нее вылили ведро невидимого глопа. Зеленые глаза стали несоразмерно большими, проступившее в них выражение определению поддавалось с большим трудом. Но чем бы оно ни было, жалостью там и не пахло. С таким выражением едва вылупившийся из яйца птенец мог бы смотреть на патриарха пернатого племени, если бы ему были доступны человеческие чувства. Или ящерица — на дракона: то ли шмыгнуть под камень, то ли вырасти до его размеров… Чувствовать себя настолько… маленькой во всех смыслах Карен раньше не приходилось никогда. Даже рядом с майором. Даже…       — Берто, вы потрясающе готовите, — ошеломленная девушка поняла, что слышит собственный голос. — И я бы с огромным удовольствием попрактиковалась, но мне нужно закончить контракт.       Даже если для этого придется пожертвовать кое-чем из того, что раньше казалось таким важным.       …а она-то переживала из-за таких мелочей, что сейчас и вспоминать стыдно…       «Учиться жертвовать, говоришь…»       Огги улыбнулась Каррере уголками губ, благодарно и понимающе. Обернулась на новый голос…       Краем слуха она улавливала то, что говорил Берто, то, что отвечала Карен. Сама девушка была где-то не здесь, судорожно разбирая на мгновение разошедшиеся внутренние нити, пока те снова не смотались в тугой запутанный клубок. То, что удалось распутать, и подтолкнуло к ответу.       — К сожалению, мне далеко до мисс Карен и в кулинарном искусстве, и в очаровании, — все так же тихо заговорила Лиовэн, обращаясь к Берто с едва заметной улыбкой, зная, что он — почувствует. — Но я бы попыталась. С позволения Мигеля…       — Я польщен, мисс и мисс, — Берто безошибочно поклонился в сторону столика. И это был поклон воина, а не лакея. — Только, умоляю, не нужно пытаться. Делайте.       — Ну, раз Берто не против, — расхохотался Каррера. — Вот что, девочки. Я бы предложил вам сперва решить дела с господином Куроем. Что ему от вас нужно?       — Нууу… — Карен все не могла отвести взгляда от лица Берто и потому отозвалась рассеянно, не успев вовремя поймать себя за язык. — Я обещала кое-что для него узнать. А он обещал взамен научить меня выигрывать корабли в саббак… Правда, вот с информацией… гм… Не получилось.       — У меня с мистером Куроем не было никаких дел, — ответила Огги. — Если он не давал на этот счет каких-либо указаний, вероятно, ему от меня ничего и не нужно.       — То есть вы, мисс Карен, агент Куроя, — сделал вывод Берто, безошибочно подходя к ближайшему стулу.       — Указания были, — обронил Мигель. — Я полагаю, он захочет побеседовать с вами. А я гарантирую ваше возвращение на «Casa», если объясните мне, во что вы вляпались. Ваше, мисс. К сожалению, не могу гарантировать того же для мисс Карен. У нее контракт, к этим вещам мы относимся серьезно. Ей придется сперва объясниться с нанимателем.       «Уши точно оборвет», — вздохнула Карен, с сокрушенным видом разводя руками.       Она не была уверена, можно ли ее называть агентом Куроя после одного-единственного задания, и то проваленного так бездарно. Что там у нее в активе? С Сераном не встретилась, по делу ничего не узнала, про художника этого тоже… С пустыми руками возвращаться было очень неприятно. Ну, тоже урок на будущее. Не пытайся проглотить кусок, за которым тянется еще кусок, не перекусив ниточку. А то можешь сама оказаться куском на этой ниточке.       — Кто бы мне самой объяснил… — вздохнула Огги. — Если соотнести все, что мне известно, вероятно, дело в художнике, которым интересовалась Карен от лица господина Куроя и мой спутник. И которым, похоже, весьма активно интересуются другие.       «Помнишь ваш с Сераном уговор? У тебя-то, выходит, тоже контракт незаконченный». Ни вспоминать о договоренности, ни встречаться вновь с Сераном девушке решительно не хотелось.       — Художник? — Мигель нахмурился, что-то припоминая. — Речь о пропавшей коллекции, на днях промелькнувшей в новостях?       — О ней, — вздохнула Карен. — Мистер Курой просил что-нибудь там разузнать…       Она не была уверена, что стоит это обсуждать с кем-то помимо самого детектива. Но уж если за этот интерес ее успели трижды перебросить из рук в руки как горячий пирожок… В конце концов, она открыто об этом расспрашивала совершенно ей незнакомых людей. А эти уже не такие уж и незнакомые…       — К сожалению, все, что я успела выяснить, это что кому-то мой интерес очень сильно не понравился.       Не настолько сильно, чтобы убить. Но достаточно сильно, чтобы она очнулась в каюте транспортника. И Огги тоже. Потому что ее спутник проявил интерес к этой теме. Интересно вуки пляшут…       — Этому? — Каррера положил на стол деку и щелчком отправил ее к девушкам. На экране красовалось несколько расплывчатое изображение с камер музея.       — Лицо мне незнакомо, — честно призналась Огги, внимательно вглядываясь в изображение. Клаус ни словом ни обмолвился о напарнике. Значит, действовал сам, под маскировкой. Как бы ни хотелось его не выдавать, вешать лапшу на уши тем, с кем рассчитываешь остаться в одной команде — низко. Мигель обещал не заниматься третьим. Верить?..       Она уже поверила. Когда попросила разрешения остаться. Клаусу она ничего не обещала. Только себе…       — Но на корабле с нами был только один человек.       Карен, всмотревшись, тоже покачала головой.       — Не могу ничего сказать, я его не видела. Только в стенке отражение, — девушка оглянулась на Мигеля. — Там стенка полированная такая, показалось, что мужчина сзади нас, я оглянулась — и все… А на корабле был совсем другой человек. Не этот. Клаус на него совсем не похож.       — Ваш третий… — понял Каррера. — Клаус. Тот самый, ради которого вы пришли сюда добровольно. Напарник похитителя или второе звено в цепочке ваших похищений. Занятно. Ладно, я обещал не слишком им интересоваться, и сдержу слово. Вопрос только в том, не захочет ли он украсть вас еще раз? И — зачем?       — Между прочим, я его совершенно добровольно разделочной доской огрела по голове, — буркнула Карен, продолжая разглядывать снимок. Запомнить надо, вдруг еще где попадется. — И потом отправила Курою сообщение, пока он в отключке лежал… Хотя он действительно ничего плохого нам не сделал, даже когда узнал, что я на связь вышла.       Ну, если не считать плохим то, что их оставили там одних, без оружия и еды. Под обещание вернуться, когда уладит дела.       Огги всерьез подозревала, что с Клауса станется рвануть на ее поиски. И надеялась, что сначала он все-таки приведет себя в относительный порядок и займется своей напарницей. А там — она найдет способ связаться с ним и освободить от опрометчиво данного обещания.       — По его словам, заинтересовавшись художником, мы попали в зону интереса СИБ, — уж если свалилась на голову людям, лучше им знать, какой хвост волочится следом. — А он решил, что Службе нас отдавать нельзя. Собственные планы относительно нас он не пояснял. Но попытка повторного захвата не исключена.       Мигель покосился на Карен. «Я спрашивал о другом», говорил этот взгляд.       — СИБ! — заулыбался Хосе. Берто молча кивнул. Что-то было у них за душой, что заставляло веселиться при мысли о том, что появился новый повод утереть нос имперским служакам.       — Значит, не исключена… — Каррера побарабанил пальцами по столу. — Если он упадет нам на хвост, я буду вынужден проявить к нему интерес. Особенно в том случае, если он не потрудится объяснить, что ему от вас нужно.       — Стыковка через десять минут, капитан, — предупредил интерком.       Карен виновато развела руками. Она решительно не успевала ничего сообразить там, где наемники и Огги, казалось бы, понимают друг друга с полуслова. Придется учиться соображать быстрее, видимо.       — Клаус действительно не говорил, для чего мы ему нужны, — отозвалась она, бросив обрадованный взгляд на источник звука. Еще десять минут, и хоть что-то определится наконец.       — Если он все-таки попытается, вы позволите мне самой с ним поговорить? — осторожно поинтересовалась Огги. — У меня есть основания полагать, что в этом случае удастся избежать острого непонимания с обеих сторон.       — Если ты уверена, что он не вышибет тебе мозги, — проворчал Берто.       — Если попытка не начнется с огневого контакта, — перевел Мигель. — Тогда — пожалуйста. Я его даже не видел, а ты с ним общалась, тебе и решать, хочешь ты с ним говорить самостоятельно или под прикрытием нескольких стволов.       — Если он не попытается сходу нас отбить, прикрытие не понадобится.       Говорить о том, что несколько стволов могут и не помочь, Огги не стала. Она просто не собиралась допускать открытого столкновения. Слишком хорошо знала, что такое форс в боевой ярости с одной стороны и несколько профессиональных бойцов — с другой. Вероятность, что обе стороны этого не переживут, была неприлично высока.       Берто улыбался. Хосе молчал. Каррера вернул к себе деку.       — Вот и поглядим… — резюмировал он. — А сейчас — побеседуем с господином Куроем.       Сигнал от Куроя не заставил себя долго ждать.       — «Пересмешник» — «La Casa Del Sol», к стыковке готовы, — на этот раз на связи был уже знакомый Карен Зэке.       Карен сидела молча, обдумывая происходящее. Огги в эту компанию впишется, вряд ли наемников обманул ее вид, мало чем уступающий ее собственному по части молодости. Но… Она казалась намного старше, чем есть, и это вызывало у кореллианки странное чувство. Сколько же ей должно было достаться, ровеснице, считай, самой Карен, если между ними такая разница? Уж всяко не в тире и не в спортзале получала опыт…       А вот что потом делать ей? Мигель уже сказал — сначала решить вопрос о контракте с Куроем. Допустим, они как-то сочтутся. Что дальше?       «Вот когда сочтемся, тогда и видно будет…»       Карен улыбнулась, вслушиваясь в голос из интеркома.       Корабль едва ощутимо дрогнул. Маневровые двигатели закончили коррекцию курса для баллистического сближения, и курьер подошел к стыковочному узлу.       — «Casa» — «Пересмешнику», начинаю стыковку.       На этот раз толчка не было. Корабли соединились чисто.       — Стыковка произведена.       — Ждем вас в гости, — а это был уже Курой.       Карен поднялась, оглянувшись на Берто, чуть заметно прикусила губу. Некоторые встречи меняют многое, даже если не имеют продолжения. С недавних пор девушка зареклась загадывать, что будет дальше.       — На всякий случай — спасибо за гостеприимство, — она улыбнулась наемникам. — И за то, что выручили. Но я все-таки рассчитываю узнать рецепт…       «Может быть, не сейчас…»       Кореллианка направилась к стыковочному узлу.       — Не торопитесь нас покидать, — улыбнулся слепой человек в черном.       — Хосе, приведешь девушек через двадцать минут, — попросил Мигель и поднялся на ноги. — А мне нужно обсудить кое-что с господином Куроем в приватном порядке.       Брюнет кивнул, Каррера вышел.       — Еще успеешь запомнить рецепт, — крикнул в спину Карен владелец кулинарных секретов.       Девушка притормозила, оглядываясь на него.       — Ну как можно не воспользоваться такой возможностью…       Вполне возможно, она снова пытается сцапать кусок, который ей не по зубам, но хуже уже вряд ли будет. Ящерка отправилась догонять драконов.       Берто облокотился на стол, дождался, когда характерные шаги босых лапок остановятся рядом, и начал:       — Так вот, о рецепте…       Хосе состроил тоскующую физиономию и захрустел печеньем. Рецепт ему был не интересен. А вот цукаты — да.       — …И главное — не забудь добавить в тесто немного лума. Без него не получится.       — Немного — это сколько? — с любопытством уточнила девушка, старательно запоминавшая состав теста.       — Полстаканчика.       — Хм… Ладно… А вливать перед тем, как замешивать, или уже в конце вбить, чтобы в готовое тесто попало? Или по мере замешивания подливать понемногу?       Рассказывает. Не рассчитывает, что она вернется? Может, и правильно делает…       — По мере замешивания. Тесто должно получить легкий привкус лума. Едва ощутимый. И следи, чтобы никто не подлил незаметно… — Берто усмехнулся. — За нашими глаз да глаз нужен.       Карен удивленно вскинула брови, пытливо всматриваясь в безглазое лицо. Мысли читает?       — Думаете, не отберут и не употребят по назначению? — хмыкнула она, покосившись на истребителя печенья. — Я как-то габаритами не вышла, чтобы вести великие войны за лум… ну, разве что в мышиную норку спрятаться вместе с бутылкой. И выдавать оттуда по одной печенюшке…       Она представила себе такое зрелище и снова усмехнулась. На этот раз невесело. Сидящим по мышиным норкам тут вряд ли подходящее место…       — Отберут? — изумился младший наемник.       — Отобрать — не отберут, а вот подлить — могут. По вкусу, — Берто протянул руку, и брюнет вложил в его пальцы собственную чашку, в которой еще оставался чай. — Спасибо, Хосе. Но не думай, что это избавит тебя от соуса. Я злопамятен.       — Нууу… — Карен вспомнила контингент, с которым раньше приходилось иметь дело. — Пока летала с дядюшкой, как-то больше попадались те, кто предпочитал лум отдельно. Но я учту. Так, а при какой температуре и как долго выпекать?       Могут и подлить, да? Вопрос, а где сам Берто в это время рассчитывает находиться?       — В автоповар забита программа. Готовится быстро, в очень горячем масле.       Еще одно неопределенное хмыканье: чтобы ознакомиться с программой, вернуться все-таки придется. Почему бы и нет, особенно когда так приглашают?       «Потому что Курой…»       — А посмотреть можно? — осторожно спросила девушка. — На программу, я имею в виду.       Слово «посмотреть» спорхнуло с языка само. Карен вскинула взгляд на Берто — не зацепила ли нечаянно? Хотя такого попробуй зацепи, но все равно…       — Да пожалуйста, — Берто поднялся из-за стола. — Пошли.       На корабле слепой ориентировался прекрасно. Он ни разу не задел ни один из предметов обстановки и не наткнулся на переборку. Но можно было заметить, что все вещи на корабле стоят в строго установленном порядке. Который, похоже, не менялся. Возможно, именно из-за наличия Берто на борту…       Они заботятся друг о друге. Так, как раньше о ней заботился отец. Было так странно наблюдать со стороны проявления подобного отношения, совершенно неожиданного для наемников… Незаметная, не бросающаяся в глаза забота, которую можно увидеть, только если точно знать, что именно видишь.       Карен попыталась представить себе, что оказалась в таком же положении. По спине продрало холодом, как из пробоины в обшивке. Даже представить — и то страшно… Кстати. А почему? Существуют же импланты. Почему он не заменит глаза, если с ними что-то случилось?       Этот вопрос Карен отложила на потом. На очень сильное потом.       Крохотный камбуз Новы вполне позволял готовить вдвоем — но и только. Кому-то третьему пришлось бы туго: свистящие над головой ножи, тарелки и половники грозили изрядно истрепать нервы непрошеному гостю.       Берто пробежался по клавишам автоповара, набил нужную комбинацию и вывел на экран — смотри, если есть желание…       — Тебе повезло, что сегодня по кухне дежурю я, а не Камиль или Диего. Эти даже с автоповаром не способны на такие подвиги… Вершина их кулинарного искусства — яичница и концентраты.       Карен улыбнулась, вчитываясь в командные строчки программы. Ничего сверхсложного, можно даже попробовать повторить.       — Им повезло, — девушка вспомнила ту стряпню, которую наспех готовила сама. — На том корабле, где мы оказались, вообще почти не было продуктов. Одно мясо.       Тоже интересно, а почему? Из-за того, что белок и восстанавливает потраченную энергию? Но есть же наверное более эффективные способы…       — Я запомнила, спасибо.       Берт свернул программу и кивнул в сторону выхода.       — Не может человек постоянно питаться одним мясом. Это… М-м… Куда вреднее, чем многие думают.       Карен аккуратно двинулась к двери, переступая босыми ногами. К концу полета это стало почти нравиться — чувствовать голыми пятками прохладу пола. Но много так не набегаешь, если придется бегать.       — Ну да, сбалансированное питание и все такое, — согласилась девушка. — Я почему и удивилась… Может, правда, он этот транспортник просто с грузом мяса угнал и не посмотрел, что там в холодильнике больше ничего нет?       Легкомысленная болтовня не мешала вспоминать осунувшееся лицо пилота. Как он все-таки это делал? Эти частые прыжки без просчета координат…       — У меня на самом деле не очень пока получается готовить, — созналась Карен, оглядываясь через плечо на Берто. — Как-то необходимости не было, а потом Джонни это на себя взял…       — Твой мальчик? — уточнил боец, бесшумно ступая за девушкой.       — Друг, — пояснила Карен, даже не удивившись, насколько легко получилось у нее произнести это слово по отношению к дроиду. Ну, а как его еще назвать? — Он на Кореллии остался. Это дроид… Надеюсь, с ним ничего не случится, — обеспокоенно пробормотала девушка. — Надо будет попросить Куроя, чтобы связался с ним и передал, что у меня все в порядке.       Что будет, если Джонни детективу не поверит, представлять не хотелось.       — Дроиды-друзья? Не ново. Но внезапно, — констатировал Берто.       — Почему? — удивилась Карен, снова оглядываясь на него. — Джонни — он… Хороший.       Центнер или сколько там в нем веса? — целый центнер замечательных идей и поводов повеселиться. Но некоторое представление о возможностях своего друга Карен уже имела. Проблем он мог при желании организовать немало, а это уже было опасно в первую очередь для него самого. С СИБ шутить опасно.       — Либо он — ИИ, и тогда все это крайне любопытно… Либо ты себя обманываешь, называя его другом.       — Я знаю, что у дроидов развивается подобие личности, — Карен покачала головой, забыв, что Берто ее не видит. — Это не тот случай, но… В общем, если Курой меня к вам отпустит, вы сами все увидите. Не брошу же я его там одного.       — Личностью может быть ИИ… Или те, кому слишком долго не чистили память, — согласился Берто. — Что такое дружба, по-твоему?       Карен даже остановилась, снова забыв, что спутник ее не видит, и она рискует попасть ему под ноги.       — Ну у вас и вопросы, — выдохнула она. — Еще бы про смысл жизни спросили… На такое отвечают всю жизнь. Собственной жизнью. А у меня пока ответов как-то… Негусто. Но если все-таки попытаться… Друг — он от слова другой. Другое существо, которое принимаешь как самого себя. А дружба, стало быть, это отношение к другому, как к самому себе… Нет?       — Но он — дроид. И он — не живой. Ты действительно думаешь, что он принимает тебя как самого себя?       — Я не знаю, как воспринимают окружающее дроиды, — серьезно ответила Карен. — Но Джонни — живой. Может быть, у него есть свое определение того, что такое дружба. Но он меня сам выбрал, и я точно знаю, что он меня никогда не оставит. И чего я буду стоить как человек, если окажусь этого недостойна?       — Выбрал — зачем? — мягко уточнил Берто.       Карен пожала плечами — еще один невидимый собеседнику жест.       — Я никогда не спрашивала, — ответила она. — Почему мы все кого-то выбираем? Просто так сложилось. Огги ведь никто не заставлял меня защищать ни там, в галерее, от этого сдвинутого режиссера, ни потом, уже после похищения. Все, что я могу предложить ей взамен, я сама… Вот и с Джонни так же вышло.       — Режиссер? — Берто остановился рядом, не пересекая невидимую линию глазу, отмечавшую дистанцию личного комфорта девушки, поблизости от которой находился крупный и малознакомый мужчина.       — Там был какой-то ботан, пестрый, как чучело попугая, — фыркнула Карен, припомнив налетевший на нее мохнатый вихрь. — Что-то говорил про типаж и был совершенно уверен, что мне нужно у него сниматься. Очень удивился и расстроился, когда услышал, что его имя кому-то незнакомо. Странный и неприятный тип, очень навязчивый.       — Банально, — вздохнул слепой. — Твой дроид… Где он был в это время?       — На корабле, — удивленно пояснила Карен. — Я попросила его заняться калибровкой щитов, чтобы не терять время. Его ведь все равно не пустили бы в выставочный зал. А жаль, там были вещи, которые ему очень понравились бы. Но если бы он оказался рядом тогда… Думаю, никто бы меня никуда не увез.       На секунду повисла неуверенная пауза.       — Хотя если Клаус не соврал про СИБ, то у Джонни могли бы быть серьезные проблемы. Хорошо, что я попросила его остаться.       — Он в розыске? Кому Джонни принадлежал ранее? — в голосе Берто звучал живой интерес, но вопросы звучали мягко. Он давал понять, что девушка в любой момент может замолчать.       — Он сказал, что никому, — Карен прикусила губу, вспоминая обстоятельства их знакомства. — Просто мне пришлось угонять собственный корабль, а когда я взлетела, он был уже на борту. Как-то пробрался внутрь. Я думала сначала, что он просто заблудился… Хотя сложно представить заблудившегося дроида. Но он вел себя совершенно как ребенок. Только этот ребенок очень быстро вырос и стал другом. И я не видела объявлений о пропаже похожего дроида. Я искала, честно. Думала, может, кому-то он нужен и кто-то хочет его найти.       — И ты уверена, что он тебе не солгал… — Берто качнул головой. — Точно так же, как уверена в том, что тебе не солгал человек, которого вы зовете Клаусом…       — Джонни вообще никогда не обманывает! — возмутилась девушка. И тут же осеклась. — А Клаус тут при чем?       — Мне мало интересны они оба, — признался наемник. — Во всяком случае, сейчас. Но у нас когда-то была поговорка… «Скажи мне, кто твои друзья, и я скажу, кто ты». Мне интересно, кто ты.       У Карен вытянулось лицо. Еще один вопрос, на который почти невозможно ответить.       — Ты ведь не про мое происхождение спрашиваешь? — почти обреченно уточнила она.       — Нет.       — Хатт, — буркнула Карен. — Нет, это не ответ. Это ругательство.       Но хотя бы про отца пока рассказывать не придется. Пока. Когда придется… Ну, в худшем случае, наверное, просто выгонят.       — У меня нет готового ответа.       — Ты давно путешествуешь с той девушкой, которая так понравилась Мигелю? — Берто продолжал расспросы с прежней мягкостью. — Не обижайся, здесь нечасто появляются новые лица. А я разговорчив.       — А на что мне обижаться? — Карен удивленно смотрела на него. — Я же вижу, как вы друг к другу относитесь. И уж всяко вам нужно иметь представление о том, кого собираетесь взять на борт. Тут ничего обидного нет, по-моему… Я познакомилась с Огги там же, на выставке. Вообще я на самом деле не очень легко схожусь с людьми. Но ты наверное знаешь, как это иногда бывает — знаешь человека пять минут, а кажется, что всю жизнь. А то и не одну. Я раньше думала, такое только в фильмах бывает… Ей, наверное, сильно досталось в жизни, — тихо добавила Карен. — Она по сравнению со мной совсем взрослая. Но ведь не потеряла человечности…       — Удивительные у тебя представления о взрослении, — усмехнулся Берто. — Кажется, я в свои почтенные тридцать два должен быть вовсе бесчеловечен… Мы так и будем стоять в коридоре?       — Ой… — смутилась Карен, направляясь к кают-компании. — Извини. Просто… Интересные ты вопросы задаешь. А насчет человечности — я не про возраст… Я про другое.       — Стратег группы должен уметь задавать вопросы.       Карен чуть не споткнулась. Стратег? Который не видит ничего? Или наоборот…       — Ты поэтому не обратился за имплантами? — вырвалось у нее раньше, чем Карен успела поймать себя за язык. — Чтобы не видеть того, что будет отвлекать от главного?.. Ой…       — Нет, по другой причине, — спокойно отозвался Берто. — Я бы предпочел все же видеть.       — Несовместимость? — предположила Карен, мысленно зажмурившись и попискивая от ужаса перед собственной наглостью.       Наемник молча улыбался. Так же молча и вошел в кают-компанию, где уже бил копытом Хосе — время поджимало, им пора было выдвигаться на корабль Куроя.       Огги все это время молча сидела в кресле, словно и не было ее здесь. Мысли девушки плясали вокруг детектива. Внятная легенда никак не клеилась. Значит, расскажет то, что есть, если вдруг Курой вообще начнет ею активно интересоваться. Конечно, плох тот детектив, что не начнет, но Лиовэн все же надеялась, что Карен представляет для него больший интерес.       Когда Хосе повел их на борт «Пересмешника», Огги уже успела продумать, что и как говорить, но готовой ко встрече с детективом себя все равно не ощущала.