Навязчивые идеи

      У Дофламинго красивый голос, когда он читает сказки. Приятный и очень тихий. Ласковый даже.       Дофламинго читает красиво. Выразительно, с разными интонациями. Без запинки, словно знает всё наизусть.       Росинант жмется сильнее к брату. И чувствует, как гладят его по волосам. Мягко. Спокойно.       И всё сильнее хочется ему спать, только он упрямо держит глаза открытыми, смотря прямо на стены с причудливыми тенями от лампы.       Он смотрит на тени, на иллюстрации в книге, а после и на свои сны.       А Дофламинго читает и продолжает читать, пока не чувствует сухость в горле. Тогда он убирает книгу и выключает свет, чтобы поспать.       А перед глазами пляшут буквы, складывающиеся в слова. И только одно цепляет его из всех. 

«Король»

      Человек, с безграничной властью в своём королевстве.       И Дофламинго ужасно хочется узнать, каково же быть королём. Каково ощущать всю эту власть в своих руках. Знать, что прямо здесь и сейчас, ты сам себе закон и судья.       Он думает над этим полночи, а после забывается сном, крепко сжимаемый в объятиях брата.       Спустя месяц желание власти не отпускает. Оно становится почти навязчивым. И совсем не проходит.       Дофламинго просыпается с этой мыслью, ест и спит с ней же. И всё больше закрывается ото всех.       Его маленький ум всё терзает это незнание, каково же быть маленьким Богом для своего народа. И он злится, что так и не сможет узнать. Срывается и кричит. А потом начинает думать опять.       Росинант же внимательно смотрит на него, чувствуя себя потерянным и проигравшим. Без сказок на ночь, без ласковых интонаций и игр на двоих он уже не чувствует себя собой.       И боится. Боится Доффи с его безумным взглядом до слёз. Взгляд этот, которым он концентрируется на далёких целях, известных только ему, заставляет опустить голову, чтобы не встречаться глазами. И Росинант точно уверен, что Доффи смотрит куда-то в себя, ведь никто же не будет так страшно смотреть на фикусы у окна?       Книжки теперь читает он сам. Медленно и не так красиво, как брат, но как уж умеет.       И спустя ещё месяц, они впервые выходят вместе на улицу. Дофламинго ведёт за руку. Больно.  Почти со злобой.       А дети играют. Бегают по двору, разбегаются в разные стороны и снова собираются в одну кучу. И зовут с собой.       Но Дофламинго не хочет, он всё пытается навязать собственную игру в короля. А дети противятся. Они совсем не хотят быть подчинёнными. Им ведь жизненно важно быть равными.       Дофламинго злится до красных пятен и вздувшихся вен на лице. Дофламинго совсем некрасивый, когда кричит и впадает в ярость.       Росинант долго смотрит на ругань детей и брата. Ему страшно, но когда дело почти доходит до драки, то хватается за рукав брата и тянет его назад.       Дофламинго впервые за месяц смотрит на него осмысленно. Долго. А потом позволяет себя увести.       Они сидят на качелях. Молча и довольно долго. Не раскачиваясь в полную силу и не смотря друг на друга.       Росинант не говорит. Он не знает, что ему нужно сказать, чтобы всё снова стало хорошо. Чтобы не было больше криков и ругани. Злого и глупого брата.       А Дофламинго думает. Думает и ещё раз думает. Он не может понять, что же не так. Ему-то кажется это веселой игрой, так почему же никто не хочет?! Он всё больше раздражается от бессилия, но продолжает думать, пока не слышит тихое «Доффи» со стороны.       Он поворачивается к Росинанту и смотрит. И видит, что Росинант почти плачет.       Дофламинго теряется.       Что же случилось? И кто же успел обидеть? Никого же и нет вокруг, да и не подходил никто.       И Дофламинго внезапно всё понимает. Если нет никого, кроме них двоих, то и обидеть мог только сам Дофламинго.       Он бы даже и засмеялся, что угадать обидчика было так легко, если бы не было это так грустно. Так внезапно.       — Я обидел тебя, Роси? — Дофаминго не привык отводить взгляд, а потому смотрит прямо в глаза.       Росинант не может ответить. Доффи ведь ничего не делал ему. Совсем ничего. Не читал, не играл и даже не говорил просто так, ни о чём.       И внезапно становится так обидно, что злые слёзы начинают капать на руки. На шорты и на футболку.       Росинант всё пытается их стереть. Так отчаянно и с такой силой, какую только может найти в себе.       Глаза начинают болеть, но он всё трет их, чтобы ни одной слезинки больше не было.       А потом чувствует, как его обнимают.       Только глаз он открыть не может, потому что болят. И потому, что сейчас ему хорошо. Впервые за несколько месяцев.       Дофламинго не умеет просить прощения, потому обнимает молча, надеясь, что его поймут. А он уж обещает, что больше никогда не станет обижать Роси, пусть и не знает пока, чем обидел.       А потом Росинант говорит. Целым потоком. Что боялся, когда он, Дофламинго, совсем на него не смотрел. Не обращал никакого внимания. И как он ужасно боялся безумного взгляда брата. Как боялся, что они никогда больше не будут делать чего-то вместе. Что Росинант ему совершенно не нужен.       А Дофламинго слушал. Всё слушал и понимал, что какой же из него будет король, если собственного брата до такого довел? Будет страшный король. Совершенно дурацкий.       И потом он говорит совсем тихое: «ты уж прости».       Росинант смотрит. Почти в душу заглядывает. И понимает, что больше его так пугать не будут.       Он улыбается и пока пытается слезть с качели, чтобы обнять Дофламинго, то оступается и падает прямо на землю. Благо, что не лицом вниз.       Дофламинго ворчит, бурчит, но помогает встать. И потом они ещё час говорят обо всём на свете. А после идут вместе в свой двор, чтобы теперь уж точно сыграть с остальными детьми.       Они играют в пиратов. Смеются, дерутся и планируют новые поединки за территорию. А Дофламинго думает, что сейчас он пират, но когда-нибудь окажется королём. Но это будет не скоро. Тогда, когда он будет готов создавать, а не рушить всё на своём пути. И он совершенно точно уверен, что Росинант ему в этом поможет.       Пока они будут пиратами, но когда-нибудь станут теми, кем им суждено было стать.