просто не повезло

Дверь с характерным щелчком закрывается, и пол в прихожей предательски скрипит под тяжестью веса юноши. Парень смачно матерится, когда спотыкается о «честное слово, не специально» раскиданные впопыхах конверсы младшего брата. Лэй на ощупь просачивается в свою комнату и тихонько прикрывает за собой дверь, молясь, чтобы родители и особенно Сехун, не услышали о его приходе. Второпях стягивая через горло пайту, парень выпрыгивает из джинсов-дудочек и ложится на кровать, натягивая по грудь одеяло и очень «вовремя» натыкаясь на чужие ледяные ноги. – Какого хрена ты здесь делаешь!? – Лэй повышает голос вполне оправданно, но совершенно не в той ситуации. Сехун предостерегающе шипит и затыкает поток ругательств из уст брата холодной ладонькой, прислушиваясь к мирному сотрясанию стен от отцовского храпа и полностью игнорируя направленный на него уничтожающий взгляд. И только удостоверившись, что в коридоре все тихо, он убирает руку. – Ты что, совсем сдурел? Отец же только спит и видит, чтобы нас друг от друга отослать подальше, а ты решил дать ему для этого отличный повод?! – Лэй кажется действительно злым. В комнате темно, но Сехун так тесно жмется к нему, что старший может увидеть, как за долю секунды увлажнились его глаза. – Я… я просто хотел тебя увидеть. Ты в последнее время так редко бываешь дома, а если и бываешь, то приходишь, когда я уже сплю, а уходишь, когда я ещё не проснулся, – Сехун всхлипывает, а Лэй слишком явно ощущает глухой удар в груди, кажется, где-то слева. – Прости, что накричал, – старший поджимает губы, чувствуя укол вины, и утыкается носом в макушку младшего, резко втягивая сладковатый запах сливочного шампуня с зеленым чаем, вкусного и такого, которым пахнет только его Сехун. Лэй обнимает, а Сехун утыкается носом в ямку между его ключицами и учащенно дышит, словно и правда собирается плакать. Старший вымученно прикрывает глаза, сцепляя ладони в замок за спиной брата, и переплетает ноги с ледяными ногами Сехуна. С первого взгляда на маленькое существо, завернутое в непонятные тряпки и спящее бесконечные часы напролет, вместо того, чтобы плакать и требовать внимания, он захотел, чтобы Сехун был только его. И младшему не обязательно знать, что отец давно подозревает между ними нечто аморальное и омерзительное, дьявольское сношение. И что Лэя хотят отослать подальше от Сехуна, чтобы братья не могли даже видеться. Лэй будет вынужден бросить школу, свой выпускной класс, забыть о футболе, о семье, которая тоже о нем забудет, о своей прежней жизни. Но прежде всего, о Сехуне. О своем любимом младшем брате, с которым с самого начала не получалось так, как полагается нормальным братьям. Сехун просто не поймет этого, а если и поймет, то не захочет верить, что все настолько ужасно. ____ Им просто не повезло. Не повезло родиться в то время, когда гомосексуализм считается грязным и безнравственным. Не повезло родиться братьями, в конце концов. «Два порока это уже слишком», думает Лэй, ласково перебирая гладкие светлые волосы младшего. Светлые. Когда он уезжал на сборы пару недель назад, волосы у Сехуна были темные с просветами серого, как воробьиные перья, и спадали густой челкой, через которую не было видно красивого лица и космических глаз. Братья тогда были очень похожи со стороны: идентичные прически, правильная осанка и одинаковые повадки, которые неизвестно кто друг за другом копировал. Теперь же, после возвращения, Лэй встретил совершенно другого человека. Красивого юношу шестнадцати лет с высветленной челкой, яркими разноцветными прядями и короткой стрижкой. Это был все еще его Сехунни, но уже кардинально другой. С вдумчивым и осмысленным взглядом, влажными соблазнительными губами, сексуальным телом. Ну и где тот ребенок, что плакал в жилетку старшему брату, а потом таял и тихо скулил в его объятиях? Младший жмется к Лэю и отдается так, словно в последний раз. Правильно, Сехунни, ведь каждый раз может стать последним. Достаточно только матери вернуться с работы чуть раньше и заглянуть в комнату к старшему из братьев. И она увидит своих сыновей, трахающимися друг с другом. О, это было бы настоящим скандалом. Правда, она бы, наверное, даже не плакала, лишь позвонила их отцу, а тот уже устроил им настоящий ад. Сехуна бы заперли в комнате, не спрашивая его мнения и не обращая внимание на все его протесты, а потом бы привели к нему психолога, который допрашивал бы ни в чем неповинного мальчика и давил своими вопросами: «скажи честно, твой старший брат заставил тебя?» или «признайся, что на подсознании тебе было противно заниматься этим со своим родным братом». Они, эти докторишки с купленной лицензией, всегда называют секс «этим», якобы стараясь быть весьма корректными и не раздавить и без того хрупкую детскую психику. И что самое страшное, что после всех пролитых слез и потраченных нервов, Сехун бы в конце концов глухо произнес «да». Просто, чтобы его, наконец, оставили в покое. А Лэя бы отправили в колонию для несовершеннолетних, и там бы про него говорили «смотри, это тот парень, что трахает своего младшего брата». Но он бы с достоинством выдержал все эти насмешки, как выдержал бы и презрительный взгляд отца. Просто, чтобы все знали, что ему ни капельки не стыдно. Да, он трахает своего младшего брата, но ему не стыдно. Ему ни капельки не стыдно. _____ Сехун тянет старшего за ворот футболки и накрывает его губы своими. Лэй с каждым днем ощущает в его поцелуях все больше давления и желания и подозревает, что конец их маленькой тайне приближается с той же скоростью, с которой его неумолимо заводят рваные стоны младшего брата. Сехун ухмыляется в губы старшего, накрывая его эрекцию, и тот хрипит на выдохе, что им нужно добраться хотя бы до комнаты, но младший только хмыкает и уже кусает кожу над ключицей, выдыхая плавящий воздух, разъедающий плоть и проникающий расслабляющей инъекцией под кожу. «Совсем распустился», думает старший, завлекая Сехуна в комнату и закрывая дверь на защелку. Хоть у одного из них должно присутствовать чувство самосохранения. Лэй сажает брата к себе на колени и гладит его бедра, не в силах оторваться от смущенного и развратного взгляда из-под полуопущенных ресниц. Сехун изгибается эластичной дугой и стягивает с себя домашнюю майку, в это время пальцы старшего успевают пробежаться по натянувшейся молочной коже на косточках ребер и коснуться везде, где только ему нельзя. Сехун всегда настолько податлив и честен, что Лэй чувствует, как его разъедает изнутри чувство вины и желание спрятать Сехуна от всего мира, чтобы наслаждаться самому. Его сорванными криками и пошлыми стонами, кисло-соленым потом, гладкой и нежной кожей, мягкими и чувственными губами, обожающим взглядом космических глаз, направленными только на него, на Лэя. Невообразимое, потрясающее чувство саморазрушения. И как им быть вместе? Совершенно невозможно. _______ Сехун виснет на старшем брате и ловко уворачивается, выхватывая и отнимая мяч. Он забрасывает трехочковый без какого-либо труда, тогда как Лэю практически никогда не удавалось это сделать так легко. Сехун растет слишком быстро, а их время вместе приближается к логическому концу. И вот инициатива снова в руках старшего. Но разве можно выиграть у младшего брата? По определению нельзя. Лэй ведет мяч и успевает увернуться всякий раз, когда Сехун оказывается слишком близко. Младший же почти прижимается к нему сзади, и в ушах у старшего учащенного дыхание и собственного рваное сердцебиение. Он чувствует, что Сехун возбужден, и горячая кровь стучит в висках у обоих. Нет, так долго продолжаться не может. Желание еще немного и проглотит их живьем. Сехун уже достаточно взрослый и хочет почувствовать себя полноценным мужчиной, вести в отношениях. И Лэй по-своему благодарен за то, что младший хочет взрослеть вместе со старшим братом, а не с какой-нибудь девицей на одной из этих популярных молодежных вписок. И старший постарается сделать все, чтобы младшему понравилось. _______ В следующий раз, когда родителей зовут на ужин отцовские коллеги по работе, так сказать, отдохнуть от повседневной суеты и пообщаться в непринужденной обстановке, Лэй буквально выкрадывает младшего брата из дома под предлогом, конечно же, свидания. Сехун смеется и улыбается так много и искренне, как никогда прежде. Он брызгает из водяного пистолета в брата, тогда как нужно было попасть в мишень. За это их выгоняют из парка аттракционов, но, кажется, ни один из них не чувствует себя хоть сколько-нибудь расстроенным из-за этого. Лэй кормит младшего шоколадом и целует еще не успевшие просохнуть от кока-колы губы. Самый вредный и химический из всех поцелуев, самый сладкий и наивный. Сехун не отпускает ладонь старшего и крепко держит ее в своей, до врастания в кожу и ноющей боли в затекших суставах. Сехуну сегодня позволено больше, чем только можно представить. Он целует мокро и горячо, ласкает немного грубо и по неопытности неловко, но он старается. Младший следит за малейшим изменением в лице брата, и эта безграничная забота раздражает. А потом он входит, и Лэй готов поклясться любому богу, что он самый ужасный брат из всех, потому что больно просто пиздецки. Сехун замирает, и старший глотает непрошенные слезы и отчаянно рвущийся стон боли. А все потому что он старше и ему нельзя показывать свою слабость. По определению нельзя. Но что поделать, если Сехун и есть его единственная слабость. Внутри старшего все сгорает, и ему даже начинает нравиться процесс. Ну или просто лицо младшего кажется ему презабавным. Когда тот жмурится, выдыхая ртом, и отчаянно пытается не сорваться и не оттрахать до судорожных хрипов и онемения в заднем проходе, как было с ним в их первый раз. Сехун жмурится в преддверии разрядки и начинает двигаться в сумасшедшем ритме, когда Лэй на выдохе просит «кончи внутрь» и смотрит томно, кусая губы. _______ В отеле, где они остановились, вовсе не богатые номера, более того, им достались скрипучая кровать, обворованный мини-бар и окна, выходящие на городскую хайвэй. Но им все это очень даже нравится, только старший ворчит, что не может даже по-человечески напиться. Сехун тогда обнимает его со спины и упирает острый подбородок в его плечо, Лэй стоит на устрашающем своей шаткостью балконе и пьет холодное пиво. На часах за полночь, и родители уже, должно быть, вернулись и обнаружили, что сыновей нет дома. А у них впереди только неизвестность и путь к освобождению от всего, что сковывает. Стадия первая: беспокойство. – Готов? – теплый шепот Сехуна соблазняет и искушает. Короткий кивок головы и старший берет его за руку. Они спускаются по винтовой лестнице и берут на ресепшене полотенца. В кармане шорт у старшего позвякивают ключи от номера. Да, там только ключи от номера. Стадия вторая: понимание. Сехун выпускает руку старшего, только когда видит немаленький бассейн, полный хлорированной воды. Он улыбается, лишь взглядом спросив разрешения, и с разбега прыгает в воду. Ночное небо прямо над ними, укрывает плащом-невидимкой от всего мира. – Чего встал? – на губах младшего улыбка, счастливая и бесстрашная, – Иди ко мне. «Дурак, и чему ты радуешься?», удивляется Лэй и выпрямляется, разувая шлепки и стягивая через голову белую майку. Вся его грудь усыпана красными пятнами – следами прикосновения сехуновских губ. Младший ухмыляется и облизывается, отплывая к середине бассейна. Но Лэй не следует его примеру, не прыгает и не создает маленькое цунами, а просто опускается по стене в воду. Подсветка на дне бассейна, словно разноцветные рыбы, создает непозволительное ощущение бесконечной свободы. А полиция в это время рыщет в поисках двух молодых людей, сбежавших из дома: двадцатидвухлетнего высокого шатена и шестнадцатилетнего с вырвиглазными волосами. Третья стадия: отпущение. Полиция ищет по всех уголках тауна, во всех злачных местах, среди любых молодежных тусовок. «Они могли уже выехать за пределы города», сообщает один полисмен другому. Но как же они неправы. Лэй достает из кармана шорт металлические браслеты, скрепленные посредине крепкой цепочкой – самые настоящие наручники – и прицепляет одно к своему запястью. В его взгляде едва различимая пустота. – Нам просто не повезло, – говорит он осторожно и боится поднять на Сехуна глаза, боится увидеть в них страх и осуждение. – Прости за..– Ладонька Сехуна, влажная и все такая же холодная, ложится на губы и не дает договорить. Старший встречается с взглядом младшего, который не перестает улыбаться и выглядит куда более решительным, чем сам Лэй. Который по определению должен быть в себе уверен. Сехун прижимается губами к тыльной стороне своей ладони, прикрывает глаза, словно касается не своей кожи, а губ брата, и через секунду ныряет под воду. Стадия четвертая: свобода. Волосы Сехуна под водой распускаются, будто пестрые мягкие кораллы в Красном море. Лэй делает последний вдох на поверхности и тоже тонет вслед за младшим. Он просовывает второй браслет наручника через металлическое крепление восходящей лесенки, и Сехун подплывает к нему, надевая на свое запястье второй браслет. Щелчок закрепления звучит, как смертельный приговор для них обоих. Сехун переплетает пальцы с пальцами брата и рассматривает его безмятежное лицо. Младший улыбается, а Лэй, кажется, плачет, или это просто хлорка попала в глаза. Лэй притягивает Сехуна к себе и целует, когда младший начинает задыхаться. Они делят друг с другом последний вздох. Сехун произносит одними губами люблю и закрывает глаза. А старший любуется им еще несколько секунд до того, как проваливается в Красное море подводных огней и разноцветных медуз.